Глава IX. «НЕПОБЕДИМАЯ АРМАДА»

После казни Марии Стюарт война между Англией и Испанией стала неизбежной . Шансы Испании на победу были явно больше. Поток золота и серебра, поступавший из шахт Мексики и Перу, значительно укрепил материальную мощь Испанской империи, и король Филипп имел возможность обеспечить свои войска лучше, чем любой другой европейский монарх. Это хорошо понимали в правящих кругах Англии: Испания, контролирующая богатства Нового Света, могла снарядить не одну прекрасно оснащенную, внушительную армию; следовательно, золото нужно либо задержать там, где находятся его источники, либо захватить на кораблях, доставляющих его из-за океана. В надежде поправить собственные финансы и расстроить подготовку противника к экспедиции против Нидерландов и, в конечном итоге, против нее самой Елизавета лично санкционировала ряд частных рейдов к испанским берегам и колониям в Южной Америке. Такие пиратские нападения без официального объявления войны продолжались некоторое время. Вскоре королева осознала, что эти действия, о которых, как она уверяла, она якобы ничего не знала, не наносят существенного вреда Испанской империи ни за морями, ни в Северной Европе. Постепенно Елизавета перешла к открытой поддержке действий английских каперов. Джон Хокинс, сын плимутского купца, занимавшийся прежде торговлей с португальскими владениями в Бразилии, перестроил и реорганизовал военно-морской флот, существовавший со времен Генриха VIII. Искусству морехода Хокинс научился, когда вел охоту за рабами на побережье Западной Африки и переправлял негров в испанские колонии. В 1573 г. он был назначен казначеем и инспектором военно-морского флота. С Хокинсом плавал молодой авантюрист из Девона Фрэнсис Дрейк, который оказался весьма способным учеником. Этот «главный вор неизвестного мира», как называли Дрейка испанцы, наводил ужас на испанские галионы, которые не могли чувствовать себя в безопасности, даже находясь на стоянке в собственных портах. Главной целью Дрейка стало вовлечение Англии в открытый конфликт с Испанией. Его смелые нападения на суда, нагруженные драгоценностями, золотом, пряностями, разграбление испанских владений на западном берегу Южноамериканского континента в ходе кругосветного путешествия 1577–1580 гг. , дерзкие рейды на испанские и португальские портовые города сыграли свою роль в подталкивании Испании к войне. По опыту, полученному на испанском Мейне, английские моряки знали, что могут достойно противостоять противнику — разумеется, если соотношение сил будет разумным. Имея корабли, построенные Хокинсом, они могли хорошо сражаться и топить любые суда, которые высылали против них испанцы.

Между тем английские мореплаватели приобретали опыт в дальних путешествиях. Испания умышленно препятствовала всем коммерческим предприятиям других стран в Новом Свете, о которых ей становилось известно. Джентльмен из Девона Хамфри Гилберт первым заинтересовал Елизавету поиском пути в Китай, называемый тогда Катаем, через северо-запад. Эрудированный человек, он внимательно изучил достижения современных ему исследователей. Кроме того, Гилберт знал, что может рассчитывать на услуги многочисленных авантюристов, имеющих опыт войны во Франции и Нидерландах. В 1576 г. он написал книгу, в которой доказывал существование северо-западного пути в Китай и Восточную Индию. Заканчивалась она весьма примечательно: «Тот не достоин жить вовсе, кто из страха или опасности гибели уклоняется от службы своей стране и своей чести; увидеть смерть — неизбежно, а слава добродетели бессмертна». Идеи Гилберта вдохновили Мартина Фробишера на исследование новых земель. От королевы он получил лицензию на плавание, а финансировали экспедицию двор и Сити. На поиски золота отправились два небольших корабля водоизмещением 25 тонн. Нанеся на карту унылые берега Гудзонова пролива, Фробишер возвратился с грузом руды. Он надеялся, что в образцах могло обнаружиться золото. Руду исследовали, но, к огромному разочарованию, драгоценных металлов не нашли. Стало ясно, что экспедиции на северо-запад не сулят быстрого обогащения.

Однако Хамфри Гилберт не опустил руки. Он был первым из англичан, кто понял, что значение этих путешествий заключается не только в поиске ценных металлов. Англия перенаселена. Может быть, есть возможность найти неосвоенные земли за океаном и обосноваться на них? Мысль об основании колоний в Америке постепенно овладевала умами людей. Самые смелые уже мечтали о том, как за океаном возникнет новая Англия. Поначалу Гилберт и подобные ему энтузиасты преследовали чисто практические цели — переправить массы безработных, не находящих себе пропитания, в Новый Свет и в то же время открыть новые рынки сбыта английских тканей. В 1578 г. Гилберт получил у Елизаветы грамоту, разрешавшую заселять земли, не находящиеся во владении других христианских народов. С одиннадцатью кораблями он совершил несколько путешествий к берегам Америки. В них приняло участие немало авантюристов, в том числе сводный брат Гилберта Уолтер Рэли (о нем будет сказано ниже). Эти плавания, подававшие большие надежды, оказались безрезультатными.

В 1583 г. Гилберт от имени королевы завладел островом Ньюфаундленд, но колонистов было решено оставить здесь позже. Решив вернуться через год, он отплыл домой. Маленькая флотилия попала в страшный шторм. Некий Эдвард Хейс, которому посчастливилось спастись, оставил описание бури, настигшей путешественников 9 сентября. В ту ночь, в 12 часов, внезапно исчезли из вида огни «Сквирел», корабля Гилберта. Первый английский пионер Запада погиб. Дело Гилберта попытался продолжить Уолтер Рэли. В 1585 г. на острове Роанок, у побережья Американского континента, была основана первая английская колония, получившая в честь королевы название Виргиния. (Впоследствии она включила в себя территорию нынешних штатов Виргиния и Северная Каролина.) Однако это плавание, как и второе, два года спустя, закончилось гибелью кораблей. К тому времени над Англией нависла испанская угроза, и для отпора ей нужно было сконцентрировать весь флот у собственных берегов. Колониальные предприятия пришлось до времени отложить, и они были возобновлены только через двадцать лет, уже после войны с Испанией. Ресурсы двух стран были явно несопоставимы, что делало их борьбу неравной; но английские моряки в атлантических плаваниях обрели бесценный опыт, благодаря которому смогли спасти Англию.

* * *

Король Филипп II давно подумывал об экспедиции против Англии. Он видел, что английское вмешательство в ситуацию в Нидерландах препятствует его попыткам восстановить контроль над этой страной, и сознавал, что, пока Англия не будет разбита, восстание там может продолжаться неопределенно долго. Начиная с 1585 г. испанское правительство приступило к сбору информации, пользуясь для этого разнообразными источниками. Бежавшие из Англии католики отправляли в Мадрид подробные донесения. Многочисленные агенты снабжали Филиппа картами и статистическими данными. Было разработано несколько планов вторжения в Англию, хранящихся ныне в испанских архивах.

Набор войска не составлял труда. Восстановив на время некоторый порядок в Нидерландах, испанцы могли бы сформировать экспедиционные силы из нескольких отрядов находящейся там армии, причем хватило бы корпуса. Строительство и формирование флота представлялось более сложным и рискованным предприятием. Большая часть испанских кораблей, готовившихся к походу, прибыла из итальянских владений Филиппа II и была создана для плавания в Средиземном море. Они имели плоские днища и часто ложились в дрейф при сильном ветре, поэтому никак не подходили для передвижения в бурных водах Атлантики. Галионы, сооруженные для путешествий к колониям в Америке, были необычайно громоздкими и неуклюжими. Но в 1580 г. Филипп II аннексировал Португалию, а португальские корабли считались лучшими в Атлантике. Именно португальские галионы составили основу флота, сконцентрировавшегося в бухте Лиссабона. Всем кораблям, находившимся в водах Атлантики и у побережья Америки, даже частным, было приказано вернуться в Испанию. После знаменитого рейда Дрейка на Кадис в 1587 г. отплытие отложили на год. Во время этой операции англичане «подпалили бороду испанскому королю», уничтожив огромное количество судов, и сожгли оружейные и провиантские склады. Тем не менее в мае 1588 г. флот, получивший название «Непобедимая Армада», был снаряжен. Он состоял из ста тридцати кораблей, на которых разместили 2,5 тысячи орудий и 30 тысяч человек (две трети их составляли солдаты). Двадцать кораблей представляли собой галионы, сорок четыре — вооруженные торговые суда, восемь — средиземноморские галеры.

Остальные — не имевший вооружения транспорт — корабли и мелкие суда.

Перед «Армадой» была поставлена цель пройти по Ла-Маншу, забрать на борт в Нидерландах экспедиционный корпус в 16 тысяч солдат и высадить его на южном берегу Англии.

Прославленный испанский адмирал маркиз де Санта Крус к этому времени уже умер, и командование было доверено герцогу Медина-Сидонии. Он допустил немало просчетов во время экспедиции. Тактика, применяемая герцогом, сводилась к тому, что вражеские корабли брались на абордаж, а затем сражение на корабле развивалось так же, как и на суше. Эта тактика использовалась на Средиземном море и нередко приносила испанцам победы. Флот был прекрасно подготовлен для перевозки огромного количества людей, хорошо оснащен тяжелой артиллерией для ближнего боя, но ему недоставало дальнобойных кулеврин — поэтому англичане во всех сражениях держались подальше от испанцев. Матросов по сравнению с солдатами на судах было мало. Их набрали из отбросов испанского общества, а командовали ими армейские офицеры из знатных семей, не имевшие опыта морской войны. Многие корабли нуждались в ремонте; провизии, поставками которой занимались частные лица, не хватало; питьевая вода вытекала из бочонков, сделанных из свежего дерева. Медина-Сидония, не имевший опыта в ведении боевых действий на море, умолял короля освободить его от руководства экспедицией.

План англичан состоял в том, чтобы собрать флот в одном из юго-западных портов, перехватить врага у западного входа в Ла-Манш и сконцентрировать войска на юго-востоке страны для встречи армии Александра Пармского; которая должна была прибыть с фламандской территории. Оставалось неясным, где именно противник попытается сойти на берег, но так как преобладали западные ветры, то была велика вероятность того, что испанская флотилия, после того как пройдет по проливу и соединится с войсками Пармы, высадит пехоту на побережье в графстве Эссекс.

Угроза испанского вторжения объединила всю нацию. Лидеров католической партии сослали на остров Эли, но в целом католики остались лояльны по отношению к короне. В Тилбери собралась армия в 20 тысяч человек под командованием Лейстера. К ней присоединились подкрепления из соседних графств. Эту силу нельзя было недооценивать. «Армада» еще не достигла берегов Англии, когда королева Елизавета прибыла в Тилбери и обратилась к войску:

«Мой любезный народ! Некоторые, заботясь о моей безопасности и боясь предательства, убеждали меня не появляться перед вооруженными людьми. Но уверяю вас: я не желаю иметь недоверие к моему верному и преданному народу. Страшится должны тираны. Я всегда, клянусь Богом, черпала силы и уверенность в верных сердцах и доброй воле моих подданных. Вот почему я пришла к вам, как видите, исполненная решимости жить или умереть с вами всеми в гуще сражения, пасть за моего Бога, за мое королевство и за мой народ! Я знаю, что я всего лишь слабая женщина, но в моей груди бьется сердце королевы Англии. Я презираю этого испанца Парму, так же как и любого другого европейского государя, который попытается посягнуть на границы моего королевства. Клянусь честью, я сама возьму оружие. Я, ваша государыня, сама буду вашим военачальником и судьей и пожалую каждого за доблесть на поле боя. Одной только вашей готовностью защищать свою королеву вы заслужили милость, и даю вам слово государыни, что вы будете достойно вознаграждены».

Теперь все усилия Хокинса по реорганизации флота должны были подвергнуться проверке.

Он уже давно начал усовершенствовать конструкцию английских кораблей, учитывая свой опыт пиратских рейдов в колониальных водах. Башни, возвышавшиеся над кормами галионов, разбирались; киль судов делался глубже. Устройство кораблей менялось с целью улучшить их мореходные качества и скорость. Самым примечательным в этом было то, что на судах устанавливались тяжелые дальнобойные орудия. Пушки традиционно считались «постыдным оружием» и использовались только для первого залпа в абордажном бою. Однако Хокинс, зная, что английские корабли способны плавать в любых морях, выступал против рукопашных схваток и защищал тактику обстрела неприятеля из пушек. Английские капитаны горели желанием опробовать этот новый метод ведения боя на огромных вражеских галионах. Несмотря на все усилия Хокинса, в 1588 г. только тридцать четыре корабля с командой 6 тысяч человек удалось спустить на воду. Однако, согласно тогдашней практике, поспешно мобилизовали и вооружили для службы правительству все частные суда, так что всего удалось набрать сто девяносто семь кораблей, но по меньшей мере половина из них была слишком мала, чтобы использовать их в сражении.

Елизавета призвала моряков «не спускать глаз с Пармы» и послала большую часть флота к Плимуту. Это решение далось ей нелегко: королева опасалась совершить роковую ошибку. Фрэнсис Дрейк выступал за более смелые меры. В донесении от 30 марта 1588 г. он предлагал отправить главные силы для нападения на какой-нибудь порт на Пиренейском полуострове (не на Лиссабон, который был хорошо укреплен, а на какой-нибудь другой), чтобы вынудить «Армаду» выйти в море на защиту берегов. Он доказывал, что англичане вовлекут испанский флот в бой в Атлантике и можно будет не опасаться, что враг войдет в пролив, пользуясь благоприятным ветром.

Правительство отдало предпочтение гораздо более рискованной идее — расположить отдельные группы кораблей вдоль южного побережья Англии, чтобы иметь возможность отразить нападение в любом месте. Члены Совета настаивали на том, чтобы отправить небольшую эскадру к восточной части пролива для наблюдения за действиями Пармы. Лорд Говард Эффингем, командующий английским флотом, и Дрейк, встревоженные этим предложением, смогли предотвратить дальнейшее распыление сил лишь ценой огромных усилий. Рейд на испанское побережье был прекращен из-за поднявшегося сильного южного ветра. Английские корабли возвратились в Плимут, израсходовав припасы и потеряв часть экипажей из-за цинги. Англичане еще имели время, чтобы как следует обдумать свои действия и приготовиться к серьезным сражениям. «Армада» вышла из Тагуса 20 мая 1688 г., но тот же самый шторм, который заставил отступить Говарда и Дрейка, разбил и ее. Два судна водоизмещением в тысячу тонн остались без мачт. Их отвели для ремонта и переоснащения в Корунью, откуда они вышли только 12 июля. Вечером 19 июля известие о приближении «Армады» достигло Плимута. В ту же ночь английскому флоту пришлось выйти в море при легком встречном ветре, на следующий день усилившемся. В письме Говарда Эффингема Уолсингему от 21 июля сохранился короткий отчет о военной операции, где указывается, что бой 20 июля длился около четырех часов.

Если бы Медина-Сидония атаковал английские суда с подветренной стороны, когда они выходили из бухты 19 июля, Англию постигла бы катастрофа. Но он строго следовал полученным инструкциям, обязывавшим его пересечь пролив, соединиться с Пармой и переправить в Англию опытные войска, ожидавшие его в районе Дюнкерка. Доклад герцога в Мадрид демонстрирует, сколь мало он осознавал, что ему представлялась великолепная возможность разбить англичан. Рискованно маневрируя, английский флот зашел с наветренной стороны и в течение девяти дней висел на хвосте двигающейся по проливу «Армады», ведя огонь из дальнобойных орудий по неуклюжим испанским галионам. На помощь англичанам пришла погода. 23 июля ветер спал, и оба флота неподвижно застыли у Портленд-Билл. Испанцы попытались контратаковать противника, пустив в дело неаполитанские галеры, за веслами которых сидели сотни рабов, но Дрейк устремился к их главным силам, и, как доносил Говард Эффингем, «испанцы были принуждены уступить и сбиться в кучу, подобно овцам».

Следующее сражение произошло 25 июля неподалеку от острова Уайт. Испанцы, казалось, стремились захватить остров и превратить его в свою базу. Однако при окрепшем западном ветре англичане снова вытеснили их в море по направлению к Кале. Плавание по проливу стало для испанцев настоящим мучением. Пушки английских судов били по палубам галионов, деморализуя солдат. Гибло много испанских матросов. Сами англичане потерь почти не несли.

В этот момент Медина допустил фатальную ошибку, позволившую англичанам увеличить мощь своего флота: он стал на якорь в Кале. (Здесь герцог, не имевший представления о передвижениях Пармы, надеялся получить какие-то новости.) Английские корабли, находившиеся до того на восточной стороне пролива, соединились с главными силами. Военный совет, заседавший на флагманском корабле, вечером 28 июля принял решение атаковать испанцев. Началось решающее сражение. После наступления темноты восемь кораблей восточной эскадры, нагруженные взрывчаткой и выполнявшие роль брандеров , подошли к испанскому флоту, стоявшему на якоре. Лежа на палубах, испанские моряки, должно быть, видели необычные огоньки, медленно приближающиеся к ним. Охваченные пламенем корабли медленно дрейфовали по направлению к замершей «Армаде». Внезапно воздух сотрясла серия взрывов. Испанские капитаны резали канаты и устремлялись в открытое море. В панике и суматохе столкновений было много. Одна из самых крупных галер, «Сан-Лоренцо», потеряла руль и была отнесена на берег бухты, где ее экипаж взяли в плен. Испанский флот двинулся в восточном направлении к Гравелину.

Медина отправил гонцов к Парме, сообщая о своем прибытии, и к восходу солнца 29 июля уже находился в дюнкеркской бухте, недалеко от песчаных дюн Гравелина, ожидая обнаружить там войска Пармы, готовые к погрузке на суда. Но на горизонте не было видно ни единого паруса. Армия Пармы и «Армада» не встретились. Пока Медина ожидал, прилив в бухте пошел на убыль. Между тем выйти в море можно было только во время прилива и при благоприятном ветре, но ни того ни другого не было. Испанцам ничего не оставалось делать, как повернуться лицом к неприятелю. Бой, длившийся восемь часов, был настолько ожесточенным, что корабли сблизились и смешались. В донесении английскому правительству кратко сообщалось: «Говард повредил множество судов, потопил трех и посадил на мель четверых или пятерых испанцев». У англичан кончились боеприпасы, и, если бы не это, вряд ли хоть один испанский корабль смог уйти. Сам Эффингем не вполне сознавал величие своей победы. «Сила их удивительно крепка, — писал он вечером в день битвы, — но мы понемногу их пощипываем».

Истерзанная «Армада» двинулась теперь в северном направлении. Единственной целью испанцев было добраться до дома. Долгое путешествие вокруг Шотландии оказалось ужасным. Испанцы то и дело наталкивались на небольшие английские корабли, следовавшие их курсом, однако обе стороны истощили свои боеприпасы.

Обратное плавание «Армады» доказало профессионализм испанских моряков. Несмотря на бурное море, они сумели оторваться от преследователей. Английские суда испытывали недостаток продовольствия и боеприпасов, моряки высказывали сильное недовольство экипировкой. Англичане были вынуждены повернуть на юг, к портам в проливе. Помогла испанцам и погода. Западный ветер, унесший два галиона к берегам Норвегии, где их ждала неизбежная гибель, вскоре переменился. Как записал Медина, «мы прошли острова к северу от Шотландии и плывем сейчас к Испании с северо-восточным ветром». Испанцам пришлось приблизиться к западному берегу Ирландии для пополнения запасов воды. (К этому времени лошадей и мулов уже выбросили за борт, чтобы избавиться от лишних ртов.) Решение пристать к ирландскому берегу оказалось ошибочным, более того, гибельным. Испанские корабли, уже потрепанные английской артиллерией, были разбиты осенними штормами. На берег выбросило семнадцать судов. Поиски воды обошлись испанцам более чем в 5 тысяч жизней. Тем не менее шестидесяти пяти кораблям, примерно половине флота, отправившегося в поход, удалось достичь в октябре испанских портов.

Английский флот потерял всего лишь около сотни человек; ни один корабль не потонул. Но Эффингем, Хокинс и многие капитаны были разочарованы. Последние тридцать лет англичане считали, что превосходят своих противников. Теперь вдруг выяснилось, что английскому противостоит гораздо больший флот, чем они предполагали, а их собственные суда оказались плохо оснащены. Боеприпасы закончились в самый решающий момент. Пушки, установленные на торговых судах, часто били мимо цели, и половина вражеского флота сумела уйти. В общем, хвастать было нечем. Всеми моряками владело недовольство.

Для простого народа, да и не только для него, поражение «Армады» явилось чудом. На протяжении тридцати лет Англия постоянно испытывала угрозу со стороны Испании. Теперь она могла вздохнуть свободно. Англичан охватила волна религиозного чувства. На одной из медалей, отчеканенных в честь победы, выбиты такие слова: «Afflavit Deus et dissipantur» — «Бог подул — и они рассеялись».

Елизавета и ее флотоводцы знали, какова доля правды в этих словах. «Армада» действительно пострадала в битве, но именно погода деморализовала ее и обратила в бегство. И все же поражение испанцев имело огромное значение. Английские моряки могли праздновать победу: несмотря на ограниченность средств и недостаток кораблей, новая тактика, предложенная Хокинсом, принесла успех. Весь народ переполняла гордость.