ГЛАВА 27
Постукивая мотором, лодка скользила с волны на волну уже далеко в открытом море. Берег с его дюнами остался где-то там, за пеленой серого тумана. Артур полулежал, облокотившись на сети, укрывшись за высоким бортом от ветра и брызг. В который раз он перечитывал строки заветной телефонограммы, пытаясь мысленно увидеть на карте эту самую Тагинскую область, представить себе это далекое-далекое село. И лишь когда рядом с ним опустился на сети Марцис, он снова спрятал листок в карман.
— Приятное сообщение получил, директор? — толстяк закурил, протянул пачку Артуру.
Тот молча взял папиросу.
— Секретничаешь? — криво усмехнулся Марцис. — Большим начальником заделался, теперь на старых друзей можно и наплевать?
— Ты что, — изумился Артур. — С цепи сорвался? Или не добрал вчера?
— Добрал, не добрал — мое личное дело. А вот когда из меня дурака делают… Снасть ему, видите ли, проверить надо. Я такую снасть, — он пнул сапогом сеть, — еще у деда своего видел. Скажи прямо, какого черта с нами увязался?
Артур несколько раз крепко затянулся, невозмутимо спросил:
— А чего это ты занервничал, мешаю?
— Я же сказал — не люблю, когда из меня идиота делают. Собственными руками, мозолями своими… пашу, как проклятый, и не могу позволить взять себе пару рыбин? Что это за порядки?
— Пару? Если бы пару… — Артур видел, что к их разговору прислушиваются остальные.
— Будете, значит, каждый кусок у нас во рту считать? — распалялся толстяк.
— Ты что? — помрачнел Артур. — Неужели не понимаешь, что сегодня значит наша рыба? Людям жрать нечего.
— А иди ты!.. Людям… Мне когда-нибудь кто-нибудь помогал? Думаешь, они обо мне вспомнят, твои люди? Ульманис обещал рай, немецкого порядка на своей шкуре хлебнули… А теперь? Когда же жить по-человечески?
— Да ты, я вижу, философ… Сам додумался или братец подсказал?
— Хеньку не трогай. Ты купил мне лодку? Горючее ты мне дал? То-то. Командовать все горазды.
— Лодка хорошая. Интересно, на какие шиши куплена. Не слыхал я раньше, чтобы у тебя в Риге родня была. Да еще такая состоятельная.
— Эх, дружище, собачья у тебя должность. Уж не только в рот заглядываешь — по чужим карманам начинаешь шарить. Не там ищешь — свою рыбу мы сдаем.
Илга сидела в доме Бируты за обеденным столом, проверяла ученические тетради. Хозяйка уже лежала в постели, но не спала, листала книгу. За окном шумел осенний ветер, доносился все нарастающий рокот прибоя. Илга подняла голову, тревожно вслушалась.
— Мне страшно, — сказала она, глядя в окно, за которым уже темнела ночь.
— Чего? — оторвалась от книги Бирута.
— Ну, как же… Сидим себе в тепле, а они там… — Учительница зябко повела плечами. — Я для него никто. Между нами ничего нет и никогда ничего не будет, А я с ума схожу — как он там, в этом море?
— Привыкнешь, — спокойно сказала Бирута. — Когда мой отец уходил за рыбой, и мама еще жива была…
— Что, неужели не волновалась?
— Конечно, волновалась. Только уж так жизнь устроена — кого-то ждешь, за кого-то волнуешься.
— Ты сильная, — со вздохом сказала Илга.
Бирута улыбнулась, грустно посмотрела на подружку:
— Нет, малыш, просто я больше твоего ждала. — И совсем тихо добавила: — Да не дождалась.
А в это время среди бескрайней темной круговерти волн плясал крохотный огонек. Огромные валы вырастали то слева, то справа, норовя обрушиться на утлое суденышко с его выбивающимся из сил экипажем. Они вздымали лодку на самый гребень и тут же низвергали в пучину, валили с боку на бок, зарывали носом в воду. Филипсон яростно крутил маховик, мотор то заводился, то снова глох. Хенька — он был за рулевого — пытался держать лодку против волны, но ее кренило с борта на борт.
— Давай руль, — с трудом подобрался к нему Артур.
— Что, комиссар? — зло ощерился Генрих. — Боишься, не туда завезу?
— Думаю, ты и сам туда не торопишься. Отдай руль.
Очкарик оскорбленно поджал губы:
— На своей лодке будешь командовать… А здесь…
Он не договорил — волна захлестнула их, едва не сбив с ног. Ошалев, Хенька выпустил штурвал, испуганно ухватился за борт. Банга перехватил руль, последним усилием выровнял лодку.
— Что, — взбешенно обернулся он к захлебывающемуся очкарику, — рыбацкой ухи захотелось? Ну, хлебай.
Марцис и Филипсон, бросив возиться с безнадежно заглохшим мотором, поспешно вычерпывали из полузатопленной моторки воду.
— На, стреляй! — крикнул Артур Марцису, передавая ему ракетницу с зарядами.
Прогремел выстрел, еще один, еще… В небо уходили красные сигналы бедствия.
— Давайте на весла! — приказал Артур. — Держите против волны.
Но он не успел договорить: лодка накренилась, зачерпнула воду и, окончательно потеряв плавучесть, перевернулась. Отчаянно закричал Хенька, крепко выругался Марцис, что-то невнятно промычал Филипсон. Артур хорошо понимал, что сейчас их жизнь зависит только от самообладания и выдержки.
— Спокойно! — что есть мочи крикнул он. — Держитесь за лодку.
Собственно, кричал он исключительно для Хеньки — Марцис и Филипсон сами отлично знали, что надо делать. С Хенькой дело обстояло сложнее — не умея плавать, ополоумев от ужаса и холода, он, казалось, совсем потерял рассудок. Отталкивая от себя лодку, рвался куда-то в темноту, захлебывался и стонал. Банга крепко держал его за ворот куртки.
— Не могу! — истерично кричал Генрих, выплевывая воду. — Все… К черту…
— Держись! — грубо толкнул его Артур. — Не бойся, я тебя не брошу.
Нащупал в кармане оставшиеся ракеты — они были в резиновом мешочке — протянул Марцису.
— Стреляй.
— Что толку?
— Стреляй, тебе говорят!
Только на миг осветилось суровое небо Балтики. Но это был счастливый миг — за ним сразу последовал радостный крик Филипсона.
— Корабль! Давай еще ракету.
— Последняя, — со страхом и недоверием отозвался Марцис.
— Ракету! — зло прохрипел Филипсон.
— Какой корабль? Что ты выдумываешь? — поспешно перезаряжая ракетницу, недоверчиво бубнил Марцис.
— Я видел огонь — вон там.
— А, может, это маяк?
— Какая разница? Стреляй!
Последняя ракета ушла в небо. С надеждой вглядывались в тьму рыбаки, но корабля не увидели. Только волны, волны и волны. Артур в отчаянии стиснул зубы — силы покидали его. Держаться самому, да еще держать обезумевшего от страха отяжелевшего очкарика становилось невмоготу. Рыбаки теряли последние силы. И когда, казалось, гибель была неминуема, где-то неподалеку раздались гудки парохода. Невидимый еще в темноте корабль подбадривал, давал понять, что их призыв о помощи услышан и принят. А вскоре из тумана показалось и само судно. Его спасительный борт придвигался все ближе и ближе. Именно в тот момент, когда оставалось продержаться последние минуты, Хенька безжизненно обмяк и стал погружаться в воду, увлекая за собой Артура. Еще немного и вода сомкнулась бы над их головами. Заметив это, Филипсон оттолкнулся от лодки, набрал в легкие побольше воздуха и из последних сил бросился на подмогу.
К утру море почти успокоилось. В нахлобученных на гребни волн белых барашках, оно напоминало сейчас матросскую тельняшку. Мерно переваливаясь с борта на борт, по нему шло шведское грузовое судно, ветер трепал голубой флаг с желтым крестом. Спасенные рыбаки — уже переодетые в теплые шерстяные свитера — сидели в просторной капитанской каюте и пили дымящийся грог. Им прислуживал рослый веснушчатый матрос с добродушной улыбкой на лице. Напротив за столом расположились капитан и старший помощник. Было необыкновенно покойно и уютно. Марцис сделал большой глоток, обжегся, блаженно прищурился:
— Все пил, — причмокивая от удовольствия, сказал он, но грог с маслом — это вещь.
Старший помощник перевел капитану слова толстяка и тот снисходительно усмехнулся.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — с сильным акцентом сказал старпом по-латышски, кивнул своему матросу и добавил несколько слов по-шведски — тот немедленно наполнил стаканы. — Капитан имеет честь сообщить вам, что под шведским флагом вы можете чувствовать себя как дома.
— Чувствуй как дома, но не забывай, что в гостях, — сострил Марцис, подставляя пустой стакан веснушчатому. — Дома-то мы, наверное, еще не скоро будем.
— Почему? — выразительно оглядел рыбаков старший помощник. — Вечером будем на месте, там о вас сообщат в Стокгольм, в советское представительство. Ближайшим судном сможете вернуться в Советский Союз… — швед выдержал паузу и добавил: — Если захотите, конечно.
Капитан, прислушивающийся к разговору, сказал еще что-то по-шведски, и старпом с улыбкой перевел:
— Капитан говорит, что такие мужественные моряки могли бы украсить команду любого судна под любым флагом.
— Нас вполне устраивает свой флаг, — ответил Артур.
— Вас? — иронично прищурился швед. — Вы всегда отвечаете от имени всей команды?
— Я убежден, что мои товарищи разделяют мое мнение.
— Мнение простое, — добродушно подтвердил Филипсон, — поскорей бы домой.
Швед вопросительно взглянул на Марциса. Тот глотнул из стакана и сказал:
— Лично мне надо побыстрее домой. Жена у меня, знаете… Лучше не опаздывать. Тем более, она рожать задумала.
Пальцы Хеньки нервно вертели пустой стакан. Он не принимал участия в разговоре, и Артур украдкой бросал на него испытующие взгляды. В наступившей паузе Хенька взял со стола бутылку виски, налил себе почти стакан — шведы бесстрастно наблюдали за ним — залпом выпил, хмуро посмотрел на старшего помощника:
— У меня просьба… Я могу отсюда, с корабля, послать личную телеграмму?
— Куда?
— В Лондон.
Это прозвучало настолько неожиданно, что рыбаки словно окаменели, только Марцис процедил сквозь зубы.
— Ну, Хенька… Ну, братишка…
Нервно дернулся было Филипсон, но Артур твердо положил ему руку на плечо. Швед вынул из кармана блокнот, достал ручку и официальным тоном произнес:
— Я готов принять вашу телеграмму.
— Куда идет ваша «Анна-Мария»?
— Швеция, Гетеборг. Говорите адрес.
— Лондон, — решительно повторил Хенька, — Кинсберроу-стрит, 112, миссис Страутниек.
— Как, простите, фамилия? — переспросил швед.
— Страутниек… — по слогам повторил Генрих, — это моя мать, — и продолжал диктовать: — Прибуду Гетеборг Швеция, двадцать восьмого октября, пароходом «Анна-Мария». Если можете, приезжайте. Целую, Генрих.
Он на миг обернулся к Артуру, встретил его презрительный взгляд, не смутился, не отвернулся, вытер ладонью проступившие над верхней губой бисеринки пота и вызывающе усмехнулся.
Трофейный «опель», за рулем которого сидел сам Калниньш, заехал во двор рыбзавода. Андрис — он был в форме — выбрался из машины, не спеша оглядел двор, заваленный штабелями пустых ящиков, прошел вдоль забора, как будто прикидывая его высоту, остановился у выбитой доски, сквозь которую было видно море, пнул ее ногой и не торопясь пошел к цеху. Тут стояли те же самые столы. Возле них работали женщины, нанизывая рыбу на длинные железные прутья. Та же печь, пышущая жаром, возле нее суетливый мастер. Увидев входящего Калниньша, он заторопился навстречу:
— Редко навещаете, товарищ Калниньш, — пожимая майору руку, улыбнулся мастер.
— Ну, как рыба? — спросил гость.
— Маловато. Но зато какая — жирная, крупная… Вся по высшему сорту.
И как в прошлый раз Артуру, он протянул Андрису еще горячую золотистую рыбку.
— Поговорить надо, — тихо сказал Калниньш.
— Понятно, — почтительно кашлянул мастер.
Они вышли во двор, сели среди штабелей пустых ящиков, тускло поблескивавших рыбьей чешуей.
— Как там наши «иностранцы»? Ничего нового не слышно? Вот выкинули номер… Не могли в море советский корабль найти. Прямо на шведа вышли, — хохотнул своей шутке мастер, но, не встретив поддержки со стороны майора, переменил тон. — Скоро вернутся, не знаете?
— Не знаю, — сухо ответил Калниньш. — Думаю, скоро. Кстати, вы не в курсе, почему Артур оказался с ними?
— По-моему, он хотел проверить уловы. Все ли на завод сдают. С планом у нас, понимаете, туго.
— А на рынке полно рыбы. Самого свежего копчения. Утечка с завода возможна?
— Как вам сказать, — задумался мастер. — Рыбаки — народ честный. Но много ли их осталось? Война… Подвизается здесь всякий сброд… Не каждому в душу влезешь.
— Например?
— Примеры разные, — уклонился от прямого ответа мастер. — Хотя бы этот очкастый рижанин… Который с Артуром к шведам уплыл… Что мы о нем знаем? А ведь приходится кланяться. На погрузке каждая пара рук дорога. И отвозить на базу помогает, и еще кое-что…
— Он и вправду брат Марциса? Или родственник…
Мастер осклабился:
— Такой же брат, как я муж английской королевы.
— Откуда у него лодка с мотором?
— Вот это и я хотел бы знать. Присосался к Марцису, окрутил парня…
— Вот что… Составьте-ка мне список всех, кто непосредственно имел отношение к погрузке, перевозке и сдаче продукции на базу. Через час заеду.
Калниньш поднялся, мастер тоже с готовностью встал:
— Будет сделано.
