ЭПИЛОГ

За размышлениями маршал не заметил, как его автомобиль свернул в сторону какой-то промзоны. Еще пара минут и их остановил первый пост. Невзрачный на вид шлагбаум и неброско одетый сторож-увалень, в котором как диссонанс с реальностью сразу отмечался внимательный и цепкий взгляд. А в нескольких окнах в полутьме, приглядевшись, можно было рассмотреть бойницы. Да и сама территория перед постом и за ним при всей кажущейся неряшливости из-за завалов различного имущества не позволяла ни укрыться от этих бойниц, ни разогнаться и проскочить пост «с ветерком».

Следующие десять минут автомобиль еще трижды останавливался у шлагбаумов с подобными ряжеными, после чего, проезжая под навесом, свернул куда-то в здание и оказался в крытом гараже.

Еще четыре поста охраны, только уже в нормальной форме сотрудников НКВД, находились на длинной лестнице, идущей куда-то под землю. И вот, наконец, бронированная дверь главного шлюза…

Весьма внушительного вида бункер центрального поста Ставки производил впечатление. Отделкой, видом… да даже самим фактом своего существования. Главный зал с огромной топографической картой с высокой детализацией и массой обозначений, сделанных как цветом, так и флажками, чтобы было можно удобно устанавливать, на пробковой основе. Светились новейшие разработки — кинескопы, на которых отображались разнообразные оперативные сведения, поступающие из соответствующих отделов. Благодаря ей это помещение очень сильно напоминало центр управления полетами из той, прошлой жизни. Только карта была бумажной. Кроме того, центральный пост имел закрытые оперативные отделы, обширные помещения для связистов и шифровальщиков, целые дивизионы вычислительной техники, позволяющей лучше планировать и учитывать вопросы логистики. И многое другое.

Михаил Николаевич не спеша проследовал через наклонную плоскость главного зала к «местам для поцелуев», где было оборудовано помещение для высшего руководства.

— Здравствуйте, товарищи, — поздоровался со всеми присутствующими Тухачевский. — Я не опоздал?

Судя по прозвучавшим ответам настроение у всех было приподнятое, даже несмотря на начало войны. Ведь ее ждали, к ней готовились. В таких ситуациях начало всегда снимает определенное напряжение.

— Николай Кузьмич, — обратился Тухачевский к начальнику пограничных войск НКВД Кручинкину. — Как дела с погранзаставами?

— По предварительным сведениям, все по плану. Высланные заранее конверты с инструкциями выручили, так что, когда по казармам застав и отрядов были нанесены артиллерийский и авиаудары, то личный состав находился в укрытиях. Кое-где даже смогли сделать несколько ловушек, используя замаскированные зенитные автоматы. А дальше мы перешли к отработанной в Монголии тактике малых групп, так что прямо сейчас наши пограничники беспокоят наступающие германские войска комариными укусами.

— Если вспомнить Монголию, то укусы не такие уж и комариные, — усмехнулся Тухачевский.

— Да что уж тут гордиться. Десяток мин из ротного миномета вряд ли можно назвать чем-то серьезным. Наскочили. Постреляли маленько и сразу отошли, не дожидаясь, пока нам сдача прилетит.

— Резервные каналы связи задействовали уже?

— Еще до начала наступления. Как мы и ожидали — основные линии перестали работать с вечера. Хотя в некоторых местах нам пришлось переходить на радиоканалы. Разведка противника выявила и резервные линии.

— Признаться, я ожидал худшего, — улыбнулся Тухачевский. — Новые земли, не самое лояльное население. Мне казалось, что оно будет очень тесно сотрудничать с немцами, дабы нам насолить. Но обошлось. А что с авиацией? — спросил маршал у Рычагова.

— Тоже все по плану. За сутки мы запустили реализацию плана «Хозяйство Семибаба» и аккуратно перевели все самолеты с основных аэродромов на запасные, оставив лишь довольно многочисленные и неплохие имитации. Кроме того, развернутые от самой границы мобильные посты раннего обнаружения и сопровождения со звукометрическими станциями позволили нам очень эффективно массировать истребители, создавая двух-, трех-, а иногда и четырехкратное локальное превосходство в воздухе. Очень помогли передвижные станции радиолокации, хотя их, конечно, крайне мало. Ну и конечно ЗСУ. Мы смогли скрытно подвести к аэродромам счетверенные двадцатитрех- и тридцатимиллиметровые установки в засадах, которые очень сильно помогли.

— Уже есть сведения о потерях?

— Только по авиации. Подбито тридцать пять самолетов, преимущественно бомбардировщики и штурмовики. При этом погибло девять пилотов. Около двух десятков предположительно в плену. Подтвержденные потери противника двести семнадцать самолетов. Преимущественно бомбардировщики. Засады уж больно эффективными оказались. Вторая волна, вероятно, будет уже осторожнее. Но пока немцы, видимо, не понимают, что происходит.

Разговор был еще долгий. Воодушевление удачным началом войны не оставляло ни Рычагова, ни Кручинкина, ни других представителей высшего командного состава. Все было по-другому. Совсем. Радикально. Сводки шли сплошным потоком. Да, кое-где имели место локальные неудачи. Но в целом все шло по плану — пограничники плавно откатывались, беспокоя и всемерно замедляя наступление, ВВС громила хваленые Люфтваффе их же картой, первый эшелон войск выдвигался на заранее подготовленные позиции, а вся остальная страна спешно сосредотачивалась. Война для немцев явно началась не так, как они хотели, а восточные варвары оказались не так просты…