— …у советской стороны все было готово к началу войны, поэтому, вручив ноту согласно нормам международного права, они уже через три часа перешли к активным действиям — обрушив на заранее разведанные позиции финской армии огонь тяжелых корпусных орудий. Впрочем, финны последние несколько дней буквально спали в траншеях и блиндажах, поэтому налет был не очень эффективным. По крайней мере, так заявляли финны.

— Время и подача ноты задокументированы?

— Да. Москва поступила хоть и на грани допустимого, но так и не вышла за рамки международного права. Так что спекулировать этим обстоятельством не получится. Разве что муссировать факт готовности к войне, но, учитывая тот спектакль, что устраивали в Хельсинки последние полгода, это все лишено смысла по большому счету.

— Хорошо. Черт с ними, с этими упрямыми баранами. Что там произошло? Сведения очень путаные.

— Ну, мне как представителю при штабе дружественной Советской Армии было мало что видно. Старались держать подальше от оперативных сведений. Не доверяли. Но в общих чертах ситуация выглядела следующим образом. Рано утром тринадцатого мая войска РККА начали серьезную артиллерийскую подготовку по заранее разведанным позициям финнов. А в четыре утра к ним присоединилась и авиация, быстро добившаяся господства в воздухе.

— Как так? — удивился лорд Иден. — По германским каналам нам известно, что они до сих пор используют модификации своего старого «рата».

— Именно так. Но наши эксперты говорят, что истребитель-то старый, только вот исполнение его новое. Полностью алюминиевый набор и несущая обшивка. Улучшенная аэродинамика. Большой каплеобразный фонарь. Новый двигатель под высокооктановый бензин. И весьма серьезное вооружение. По всей видимости, эта версия И-16 есть практически предел развития, но его хватило как в Польше, так и в Финляндии. Техническое превосходство истребителей и выучка личного состава стали тем фактором, которому финны ничего не смогли противопоставить. Вообще ничего. Ко всему прочему советская истребительная авиация была еще и более многочисленная. В общем, буквально за неделю финские ВВС практически прекратили свое существование. И ВВС Советского Союза стали работать буквально в полигонных условиях. Лишь зенитки время от времени шалили, но к исходу второй недели и их, почитай, не осталось. Все повыбили. Особенно в районе Хельсинки, над которым советская авиация к исходу мая летала как у себя дома.

— Грустно, — отметил лорд Иден. — А какова цена? Сколько Москва заплатила за господство в воздухе?

— Умеренная. Советы умудрились очень хорошо скоординировать деятельность всех видов авиации и поднять их интенсивность до невероятного уровня. Не знаю, как они это сделали, но количество вылетов их истребителей и штурмовиков было какое-то безумное. Мне казалось, что летный состав вообще не спит и не ест. Ведь их авиация контролировала юг Финляндии круглосуточно. Кроме того, через неделю после начала боев мне стало известно, что СССР успешно сбросили несколько воздушных десантов на севере и стремительно брали его под свой контроль.

— Воздушный десант?! — напряженно переспросил лорд Иден.

— Да. Причем массированный. За несколько дней на севере Финляндии было выброшено две воздушно-десантные бригады, которые смогли к первому июня взять под свой контроль все крупные населенные пункты, города, мосты, порты, аэродромы и прочее. Финская группа войск, которая прикрывала Мурманское направление, сдалась после того, как ей просто отрезали снабжение и начали методично бомбить и обстреливать.

— Это очень, очень плохо.

— Грубо говоря, это катастрофа, потому что если немцы проникнутся советским опытом, то нам несдобровать. Тем более что Москва может поделиться с ними конструкцией парашютов, позволяющих выбрасываться с нормальным комплектом снаряжения. Например, советские десантники, приземляясь, в отличие от своих германских коллег, имеют при себе не пистолеты, а пистолеты-пулеметы и карабины. Так что, это действительно очень плохой прецедент. Надеюсь, что Канарис не станет о нем вопить на каждом углу. Особенно в свете того, что там и других эпизодов, заслуживающих внимание, масса. Например, наглый захват аэродрома Малми в Хельсинки.

— Этот вопрос, наверное, самый интересный из всех.

— Глубокой ночью на тринадцатое июня десяток американских самолетов Douglas DC-3 с финскими опознавательными знаками подошел к аэропорту Малми со шведской стороны. К тому времени из средств ПВО во всей финской столице были только несколько пулеметов Максима на зенитных треногах и пара автоматов Лахти. Осветив прожекторами и увидев опознавательные знаки, финны самолеты не только не тронули, но и напротив — обрадовались. Связались с ними по радио, а после сами помогли сесть на аэродроме. Диспетчеры их вели как родных.

— Что?! Почему?!

— С самолетов им сообщили на чистом финском языке, что они есть патриоты Финляндии, которые везут в бедствующий город зенитные автоматы «Эрликон», добровольцев-инструкторов и прочие крайне полезные вещи. А потом, когда самолеты приземлились, выяснилось, что на их борту были русские войска специального назначения, которые в течение получаса взяли под контроль аэродром с прилегающей территорией и подготовили все необходимое для приема грузопассажирских самолетов АНТ-14. Эти машинки были уже в воздухе и стали заходить на посадку по кострам и корректировке из диспетчерской сразу, как появилась возможность. А когда рассвело, аэродром охраняло уже пять сотен советских бойцов, вооруженных не только легким оружием, но и минометами.

— Нагло. Дерзко.

— После того как оборонительная линия с Ленинградского направления затрещала по швам, правительство отправило туда все войска, которые только смогло наскрести. Даже части береговой обороны переправило. Поэтому особенных сил выбить с аэродрома русских уже не было. По крайней мере, быстро их найти не смогли. Кроме того, захват аэродрома оказался сопряжен с увеличением давления со стороны Ленинграда и начало морской операции.

— Все-таки это не сказки?

— В ту же ночью, когда наглые русские захватили аэродром, морская пехота на легких торпедных катерах начала аккуратно высаживаться на северный берег Финского залива в районе Хельсинки.

— Почему катера?

— Потому что Кузнецов опасался минных постановок, а у катеров очень низкая осадка. Есть шанс проскочить над якорными минами. Так вот. Высадка прошла относительно спокойно. Несколько коротких перестрелок, и все. А утром начался ад, потому что задача морской пехоты оказалась совершенно нестандартной — им требовалось ракетами наводить пикирующие бомбардировщики и штурмовики на замаскированные орудия береговой обороны.

— Успешно?

— Финны пытались их оттуда выбить, но за счет постоянно мотающихся торпедных катеров, обеспечивающих снабжение и подвозящих подкрепления, это ничем хорошим не закончилось. Ночью советские войска плацдарм расширили и стали брать береговые батареи штурмом.

— А противоштурмовые средства не помогли?

— Подробностей я не знаю. Но потери среди морской пехоты очень умеренные. Либо они обладали какой-то чудовищной выучкой, либо там была какая-то хитрость. Да и финнов очень много пленных на тех батареях взяли. Почитай свыше девяноста процентов личного состава.

— Бред какой-то.

— Я склоняюсь к хитрости. Возможно, они применяли какие-то газы. Но сведения об отравлениях мне не известны.

— Хм. А финские броненосцы что, никак не помогли воспрепятствовать?

— Они попытались, но полное господство в воздухе советской авиации загнало их обратно на север в шхеры. Причем не просто так, а с ощутимыми повреждениями. Они получили по несколько попаданий легкими бомбами. В общем — вывели из игры финские линкоры по ходу дела. Причем, что любопытно, Советы быстро их обнаружили и уже следующим утром выход из шхер, куда они забились, оказался плотно заминирован. А через пару часов через местного жителя на линкоры передали короткую записку: «Сидите тихо, и вас никто не тронет».

— И что, сидели? — с усмешкой спросил лорд Иден.

— А куда деваться? Над этой акваторией через пару часов был установлен постоянный надзор силами авиации. Личный состав попытался на лодках попробовать снять якорные мины, но буквально через полчаса после начала работ туда залетела пара истребителей, которые посекли из крупнокалиберных пулеметов все четыре лодки. А экипажам кораблей чуть позже на парашютах сбросили контейнеры с продовольствием и медикаментами. На ближайший берег.

— Грустно… — задумчиво произнес лорд Иден. — Мне казалось, что финны более серьезные моряки.

— Когда они подошли к столице тринадцатого числа, в воздухе буквально кишели советские самолеты, а на побережье шел бой. В общем — они поняли, что это конец. Ведь далеко не все финны хотели, как их президент, войны с Советами. А тут не только поражение, но и полностью безысходная ситуация. Максимум что они могут сделать — направить корабли на минную банку, либо открыть кингстоны. Но места там мелководные, и Советы корабли все равно поднимут и отремонтируют. Бессмысленно это получалось. Да и русские им альтернативу показали.

— А что Хельсинки? Держится?

— Когда я улетал в Лондон, русские контролировали порт, в котором уже были протралены проходы и разгружались транспорты с линейной пехотой. Вся береговая оборона порта и прилегающей акватории была либо захвачена, либо уничтожена. И, как я понимаю, готовился штурм. Сами посудите — в аэропорту Малми было сосредоточено уже свыше пяти тысяч солдат и офицеров. Даже несколько танков по воздуху доставили и артиллерию.

— Значит, все скоро закончится, — грустно произнес лорд Иден. — Есть шансы спасти финское правительство?

— Никаких. Вся акватория Ботнического и Финского заливов контролируется советскими кораблями, как и воздух. Максимум, что мы можем — помочь им также героически погибнуть, как полякам, рискнувшим-таки улететь…

Спустя четыре дня в газете «Таймс» вышла статья о том, что 18 июня 1940 года правительство Финляндии сдалось, объявив о перемирии и прекращении огня.