Выезд Императора на Кубинский полигон повлек за собой целую плеяду последствий, особенно заметных в кругу приближенных к августейшему телу. Впрочем, и газеты отметили какие-то «движения» и возможные реформы Государственного Совета. Да и много чего другого писали.

Всенощное бдение Путилова во время рабочего совещания с Александром кардинально изменило его положение. Из рыцаря Красной звезды, что само по себе очень немало, Николай Иванович превратился в человека, особенно приближенного к Императору. Что-то вроде личного помощника-порученца с высочайшим уровнем доступа к государственным секретам, впрочем, не вообще, а тематическим. В частности, за последующие два месяца он шаг за шагом получал руководство над научно-исследовательской и конструкторской деятельностью в области транспорта.

Завершились эти процедуры с бесчисленными приказами и постановлениями за подписью Его Императорского Величества довольно предсказуемо – Александр утвердил новое ведомство в Государственном Совете – Аппарат Нарочного комиссара по делам транспорта во главе с Путиловым. Сокращенно это звучало как Наркомат транспорта, а Николай Иванович стал первым в истории наркомом. Именно это ведомство и закрепило официально все изменения, которые до того оформлялись «на бечевочках».

Чудно в наркомате было все. От названия до дел. Никогда прежде в России комиссариатом не называли объединение уровнем выше уездного, и никто в мире до этого не сосредотачивал под одним началом руководство делами по научным изысканиям, конструкторским работам и опытному производству в области транспортных технологий. Да и сам Николай Иванович преобразился. От прежнего живого и открытого человека мало что осталось. Сведения о той крови, в которой буквально утопили любимую всем его сердцем Россию «старые порядки», сделали Путилова холодным и безжалостным к любому, кто попытается толкнуть ее в пропасть либерально-демократической вакханалии. Да и вообще – он стал подчеркнуто замкнутым, деловым и жестким. Даже одежду сменил. Теперь на черном двубортном кителе из тщательно выделанной кожи, кроме платиновых гербовых пуговиц, у него красовалась только рубиновая звезда в левой петлице.

Человека как будто подменили – настолько сильно он преобразился буквально во всем.

Воодушевленный успехом создания Нарочного комиссариата транспорта, Александр Павлович Горлов в тесном сотрудничестве с Николаем Владимировичем Маиевским решили провести презентацию стрелкового и артиллерийского вооружения, разработанного в их ведомствах. Цель подобного действа была проста – Александр Павлович давно подумывал о том, чтобы создать единый центр, управляющий делами, связанными с разработкой и производством всех видов вооружений, дабы максимально взаимно связать эти отрасли. Да и более скоординированное взаимодействие различных НИИ и КБ стало бы, по его мнению, лучше.

– Нарочный комиссариат вооружений? – Александр задумчиво почесал подбородок. – А зачем для этого проводить демонстрацию разработок? На мой взгляд, ваше предложение и так вполне разумно.

– Так ведь все одно нужно вам показывать. Почему бы не убить нескольких зайцев одним выстрелом?

– Хорошо. Все равно, не очень понимаю, как связаны ваши административные предложения с научно-исследовательской и конструкторской деятельностью, но я уступлю. Вопрос не принципиальный. После хорошего впечатления от демонстрации разработок в области транспортных средств я предвкушаю не меньше удовольствия от стрельб в условиях полигона. Дерзайте.

Софринский полигон встретил Императорскую процессию двадцатиградусным морозом и тихой, безветренной погодой. Только плотный снег под ногами скрипел.

– Итак, товарищи, давайте приступим, – обратился Александр после небольшого приветственного ритуала к встречающей стороне. – Александр Павлович, у вас, как я понимаю, задуман определенный порядок?

– Так точно, Ваше Императорское Величество! – Вытянулся по стойке смирно Горлов. – Предлагаю начать со стрелкового вооружения. Сначала легкого, потом тяжелого. Дальше перейти к артиллерийским системам и завершить обзор перспективными видами вооружения.

– Хорошо. Ведите.

– Знакомая вещь. Александр Павлович, мне кажется, вы мне уже показывали этот револьвер во время стрельб на полигоне в академии.

– Тот, да не совсем. Мы очень много возились с материалами и технологическими приемами, стараясь снизить время и стоимость производства этого револьвера, сохранив надежность. Поэтому оружие только внешне похоже на ту поделку, что я вам показывал раньше.

– А как у него с точностью боя?

– Честно говоря, не очень. Дальше тридцати-сорока метров лучше и не стрелять. А вблизи очень даже на уровне все. Но главное – это ударно-спусковой механизм двойного действия. Хочешь на спусковой крючок дави с самовзводом курка, хочешь рукой взводи курок, дабы повысить точность выстрела. Да и вообще – револьвер очень аккуратный получился. Кроме того, как вы видите, мы сделали два варианта этого оружия, – хмыкнул Александр, крутя в руке совсем миниатюрную версию револьвера. – Вот этот образец под новый револьверный патрон в пять имперских линий предназначен для скрытого ношения. А вон та модель, – указал Горлов на револьвер, безумно похожий на классический наган, – стандартная. – Александр положил «карапузик» на стол и взял в руки стандартную модель револьвера. – Делать удлиненную гильзу мы не стали, так как после предварительных испытаний окончательно утвердились в выводе о том, что рост точности выстрела незначительный, а расход металла и увеличение массогабаритных характеристик боеприпасов ощутимые.

– А вариацию для сил особого назначения вы делать не стали?

– Делаем. Но тоже с обычной гильзой. Дело в том, что по вашему совету мы остановили свой выбор на тяжелом патроне с пулей калибром в шесть линий…

– Вы просто не хотите сталкиваться с подобной конструкцией? – перебил Горлова Император.

– Так точно. Она излишне сложная, и боеприпасы получаются слишком большими да тяжелыми. Тем более что для сил особого назначения мы сейчас разрабатываем самозарядный пистолет. Его намного легче, на мой взгляд, приспособить для бесшумной стрельбы.

– Хм… – Александр хмыкнул, рассматривая откинутый в сторону барабан. – А вы уверены, что с револьвером не проще? Нам ведь не нужно массовое оружие подобного класса. Тем более что до того момента, как вы сможете изготовить самозарядный пистолет приемлемой надежности, пройдет прилично времени. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Вы считаете, что нам все-таки нужно разработать револьвер под удлиненную гильзу?

– Именно так. Сделайте его на базе того самого патрона в шесть линий. При выстреле барабан будет немного наезжать на ствол, а дульце гильзы плотно входить в казенник ствола. Причем сам ствол изготовить со встроенным глушителем.

– Тяжелая игрушка получится, – почесал затылок Генри Бенджамин Тейлор.

– Безусловно. И патронов в барабан всего четыре или пять получится поместить. Однако, на мой взгляд, это стоит того. Тяжелая пуля, летящая с дозвуковой скоростью, будет давать мягкую отдачу и отменное останавливающее действие на малых дистанциях. А это как раз то, что нам нужно. Кроме того, подобное сочетание калибра и навески пороха позволит очень недурно гасить звук выстрела. Вы знакомы с итогами испытаний глушителя?

– Да. Для меня это стало откровением.

– Не только для вас. Признаться, они удивили нас всех, – подвел черту Горлов.

– Так, может быть, не только револьвер делать на базе такого тяжелого патрона, но и укороченный карабин?

– Произвести доработку вашей винтовки? – заинтересованно переспросил Александр.

– Именно. Сохранить комплекс короткоствольного и длинноствольного оружия под один боеприпас, как сейчас у нас в кавалерии.

– Но ведь в кавалерии после принятия нового оружейного комплекса этой практики уже не будет! – воскликнул Фердинанд Манлихер, обращаясь к Императору и Горлову.

– Совершенно верно, – кивнул Горлов. – Мы планируем унифицировать вооружение кавалерии с общевойсковым стандартом, дабы упростить логистику. То есть указанное Бенджамином сочетание винтовки и револьвера вскоре будет снято с вооружения.

– Но ведь это оружие будет предназначено для сил особого назначения, для которых унификация боеприпасов – очень важна. Им проще, как понимаю, нести двести патронов одного типа, зная, что их, если будет нужно, можно выпустить как из револьвера, так и из карабина, а не по сто каждого образца, – попытался возразить Бенджамин Генри, обращаясь к Императору. Впрочем, это было уже лишним.

– Разумно. Александр Павлович, я думаю, к предложению Бенджамина нужно прислушаться. Тем более что такого оружия нам будет нужно немного и особых требований к технологичности его производства нет. Кстати, а вариант нового револьвера под патрон уменьшенного калибра вы не разрабатывали?

– Признаться, у нас в разработке около десятка разных моделей этой системы сейчас. Есть даже поделки под патрон без фланца. Так сказать, перспективная модель для унификации в дальнейшем по боеприпасам с самозарядным пистолетом, который только проектируется. Впрочем, до ума доведены только эти две модели.

– Хм. Негусто.

– Ваше Императорское Величество, – несколько замялся Горлов. – Так вы настаиваете на том, чтобы мы показывали вам только отработанные образцы с хорошим уровнем подготовки технологической карты к серийному производству. Если показывать все опытные экземпляры, в том числе интересные, то одних только револьверов мы бы привезли сюда целый воз.

– Все нормально, Александр Павлович. Я вас не виню. Просто констатирую факт. Нам ведь нужны модели не только для армии, но и для гражданского применения, дабы агрессивно захватить как отечественный рынок подобного типа вооружения, так и на мировых просторах порезвиться. Демонстраций пока никаких не нужно, но подробный отчет о текущем положении дел я хотел бы от вас получить как можно быстрее. Само собой, с указанием узких мест и ваших соображений по возникающим трудностям.

– Мне потребуется некоторое время…

– Недели хватит?

– Думаю, что да.

– Отлично. Теперь давайте немного постреляем из предоставленных образцов и пойдем дальше. В конце концов, просто так посмотреть на них мы могли и у меня в кабинете.

Последующие два часа шла увлеченная стрельба, так как помимо Императора оценивали изделия оружейников еще и офицеры самых разных подразделений, сведенные в специальную комиссию.

В общем, новые револьверы всем очень понравились. Особенно при оглядке на старые образцы, которые не отличались ни легкостью, ни удобством, ни точностью боя. Да и сравнения с лучшими иностранными образцами прошли более чем успешно, так как тщательно вычищенные инженерные закрома передовых держав с некогда развитыми инженерными школами теперь трудились в России. Иными словами – для создания хоть сколь-либо серьезной конкуренции ни у кого из европейских игроков просто не было банального кадрового ресурса.

Переход к следующему этапу презентации с новейшей магазинной винтовкой калибра в четыре имперские линии вызвал у Александра, да и не только у него, просто совершенное оживление и «чертики» в глазах. Но больше всего, конечно, радовался Император, так как взял в руки оружие, безумно похожее на советский 7,62-мм карабин образца 1938–1944 годов. Разве что сразу бросалось потрясающее качество выделки, да несколько деталей, таких как выгнутая ручка затвора, флажковый предохранитель на тыльной стороне затворной коробки и несколько непривычный вид магазинной коробки.

Впрочем, попытка быстро разобрать карабин привычными еще с клуба движениями не удалась, так как конструктивно оружие имело куда больше отличий, чем визуально. То есть за внешним сходством, да и то не полным, а приблизительным, скрывалось совершенно новое и незнакомое оружие.

Той же потрясающей технологичности, которым славилась знаменитая «трехлинейка» из знакомой Императору истории, добиться, к сожалению, не удалось. Однако оружие получилось не сильно хуже в этом плане и имело все шансы на дальнейшее совершенствование.

– Александр Павлович, – играясь затвором, спросил Император, – сколько человеко-часов сейчас уходит на производство одной винтовки?

– Сейчас на Московском оружейном заводе МГ мы тратим на этот карабин порядка пятидесяти восьми станко-часов при стоимости производства тридцать восемь рублей. – Впрочем, увидев скисшее лицо Императора, Горлов спешно добавил: – Это текущие показатели. Мы работаем над снижением трудозатрат и стоимости данного изделия. Убежден, что в течение нескольких лет мы сможем довести до ума технологию.

– И насколько? – скептически скривился Александр.

– Думаю, что вдвое, – совершенно убежденным тоном сказал Горлов. – Конструкторское бюро при Московском оружейном заводе МГ сейчас работает над тем, чтобы заменить как можно больше деталей в конструкции на штампованные, тем самым уменьшив время и затраты на фрезеровальные и токарные работы. Мы бы уже сейчас смогли это сделать, но пока не имеем подходящих материалов и лекал.

– А что не так с материалами? – удивился Император. – Вы что, используете в винтовке много легированных сталей?

– Никак нет. Минимально. Подбираем оптимальное содержание углерода в стали и способы обработки: температуры, подходы в штамповки и прочее, дабы снизить количество брака. Но работы пока много.

– Хорошо. – Александр приложил винтовку к плечу и прицелился. Круглый апертурный прицел хоть и закрывал немного зрительное поле, но наведение на цель было очень быстрым и легким. – Александр Павлович, давайте постреляем. Снаряжение магазина, как я понимаю, из пачки?

– Именно так, – сказал Горлов и подал Императору коробку со снаряженными пачками.

– А почему тут семь патронов?

– Потому что совмещение шахматного положения боеприпасов в магазине позволило нам увеличить емкость за счет небольшого его выступа.

– Хм… хорошо. – Александр отвел затвор в заднее положение, вставил пачку в приемник магазина и выдавил туда патроны. После чего быстро отстрелял серию, расплываясь с каждым выстрелом в улыбке.

После стандартного армейского карабина обсуждали и смотрели армейскую же снайперскую винтовку под тот же патрон, полноценный станковый пулемет, представляющий собой вариацию на тему знаменитого браунинга образца 1917 года. И уже под вечер несколько экзотических видов вооружения: крупнокалиберный пулемет, тяжелую противоматериальную винтовку, помповое оружие новой модели и многое другое. Но все это относилось к перспективным образам вооружения, работы над которыми еще велись, и вопросов о принятии их на вооружение еще даже не поднималось. Разве что войска специального назначения заказали для себя несколько сотен разных любопытных поделок.

На этом первый день на полигоне завершился. В ушах у Александра слегка шумело, а правая рука гудела от количества произведенных выстрелов. Но на душе у него было спокойно, так как все шло по плану. По его плану.

Второй день был отведен под артиллерийские стрельбы.

Николай Владимирович Маиевский, в чьем ведении в этот раз была режиссерская палочка, начал показ с модернизированных образцов, уже имеющихся на вооружении.

Первой заговорила фактически новая модель четырехдюймового полкового орудия. В основном ее показатели были практически такими же, что и у Пп-4-65 «Ромашка», но вот технологичность производства, надежность и удобство ремонта не уступали советской 76-мм полковой пушке образца 1943 года. Разве что ствол был несколько короче, да обладал большими углами горизонтальной и вертикальной наводки.

Затем была представлена старшая сестра Пп-4-72, потяжелевшая на пятьсот килограммов и сильно уменьшившая в углах горизонтальной наводки. Главной отличительной особенностью новой Пд-4-72 стал ствол длиной в двадцать пять калибров. Для зимы 1871–1872 годов этот показатель казался чем-то потрясающим и недостижимым. По крайней мере, практически вся принимающая стрельбы делегация была потрясена до глубины души этим успехом отечественного артиллерийского дела. Далее были произведены стрельбы из опытной горной версии орудия Пг-4-72. Максимально облегченная, без противопульного жита, разбирающаяся на несколько частей, пригодных для вьючной перевозки, в плане стрельбы горная пушка не произвела особенного впечатления после Пд-4-72, но оно и не нужно было. Главное, что подобное орудие теперь могло сопровождать русские войска даже в самых сложных условиях театра военных действий.

Потом делегация во главе с Александром изучала корпусную пушку Пк-5-72 «Орхидея» калибром в пять дюймов и длиной нарезной части в двадцать калибров, а также ее морскую версию, отличавшуюся только лафетом, – Пм-5-72 «Фиалка 2». Дальше пошли восьмидюймовые корпусные гаубицы «Гиацинт» и одиннадцатидюймовые сверхтяжелые гаубицы главного резерва «Незабудка». Кроме того, после стрельбы делегация посетила специально оборудованный зал, где Николай Владимирович рассказал о перспективных проектах, которые на данный момент только разрабатываются. Например, новейших морских пушках калибром и восемь и одиннадцать имперских дюймов и минометах.

Нужно отметить, что Император после второго дня стрельб чуть не оглох, так как выстрелы из орудий, да еще столь многочисленные, были уж больно громкими и тяжело переносились его не привыкшим к таким встряскам организмом. Даже на расстоянии, так как во время демонстраций вся делегация удалялась в специально оборудованный наблюдательный пункт, дабы уберечься от какого-либо недоразумения.

– Ваше Императорское Величество, – обратился к Александру Путилов, входивший в августейшую делегацию, когда они остались наедине. – Вы хотите Александру Павловичу тоже все рассказать?

– Нет. Не думаю. Если он придет к тому же выводу, что и вы, то варианта у меня не останется. А так – меньше знает, крепче спит. Тем более что он все это затеял исключительно для того, чтобы стать, как и вы, наркомом. Желание оправданное. Не вижу смысла ему препятствовать.

– Тогда, я думаю, нам нужно создавать наркоматы по всем направлениям разработок.

– Ну, не так уж и по всем. Но ключевые отрасли, безусловно, нужно упорядочивать и систематизировать. Думаю, что до конца января все и оформим. Вы сможете оказать мне услугу и помочь подобрать людей для руководства будущими наркоматами?

– Конечно, Ваше Императорское Величество, но вы не говорите, для каких именно наркоматов.

– Я с огромным интересом выслушаю ваши предложения по этому вопросу. Вы же не откажете мне в этой любезности?

– У меня есть неделя?

– Да. Даже две. Я особенно вас не тороплю.

– Итак, товарищи, – начал итоговое рабочее собрание Император. – Я собрал вас здесь для того, чтобы обобщить двухдневные опытные стрельбы и смотры разработок в области отечественного оружейного дела. – Все присутствующие напряглись, внимательно вслушиваясь в каждое слово Александра. – Само по себе оружие не имеет никакой особенной ценности, потому как им управляет человек. А учитывая, что времена былинных богатырей давно и безвозвратно прошли, то можно и нужно говорить о том, как группы людей будут управляться с оружием, каким бы совершенным оно ни было. Александр Павлович, – обратился Император к Горлову, – что вы можете сказать о ходе боев в двух минувших военных кампаниях?

– То, что так отстаиваемая вами концепция мощного стрелкового и артиллерийского огня полностью себя оправдала.

– Попробуйте развить эту мысль.

– Хм. Даже не знаю, – замялся Горлов.

– Позаимствуют ли русскую практику ведения боя наши заклятые друзья?

– Безусловно.

– Как это отразится на характере боевых столкновений?

– А мы собираемся воевать с кем-то в Европе? – удивился Горлов.

– А вы думаете, англичане нам простят тот переполох, что мы устроили? Да и не только они. Сейчас международная обстановка напоминает начало девятнадцатого века, когда вся Европа дрожала от одной мысли, что к ним в гости придут французы, что привело к созданию целой череды международных коалиций.

– Вы считаете, что европейцы собьются в один клубок, отринув противоречия, дабы сразиться с нами, только лишь из одного страха? – аккуратно уточнил Маиевский.

– Именно так. Не все, но большая их часть. Кое-кто попробует торговаться, будучи неуверенным в том, какая именно из сторон выиграет.

– И мы должны готовиться к большой войне… – грустно сказал Горлов.

– Совершенно верно, Александр Павлович. Я убежден в том, что «Поход на Восток» будет достаточно мощным. Европа в панике. Она чувствует себя мышью, которая забилась в угол. И это неудивительно. – Александр взял паузу. – Несколько столетий этот клочок земли господствовал в мире, но сейчас ситуация изменилась. Последние пять войн, произошедших в соприкосновении с европейской цивилизацией, перевернули Старый Свет с головы на ноги. Но главное – Россия. Мы очень сильно укрепили свои позиции. Настолько, что даже Великобритания один на один с нами бороться не решится. Представьте себе, каково этим карликовым государствам осознавать ту мощь, что может на них обрушиться с востока? Война будет. Большая и страшная война, в которой европейская цивилизация попытается реализовать свой последний шанс на реванш, а потому биться будет не на жизнь, а на смерть.

– И вы предлагаете нам продумать тактику противодействия схемами, уже отработанными нами? – хитро улыбнулся Путилов.

– Вы совершенно правы, Николай Иванович, – также хитро улыбнулся Император. – Итак, Александр Павлович, каковы будут ваши соображения?

Беседа вышла долгая.

Итогом долгих рассуждений стало решение разрабатывать новые армейские штаты, а также оружие под них, дабы оставаться на шаг, а то и на два впереди своих европейских оппонентов.

После долгих дебатов было решено сделать основным оружием доработанную версию магазинного карабина, что так хорошо проявил себя на стрельбах, только под патрон калибром три с половиной линии, а не четыре. Сторонников более тяжелого и мощного решения можно было понять, так как единый патрон для пулеметов и винтовок позволял упростить логистику. Оно, конечно, да. Разумно было бы унифицировать боеприпасы. Даже несмотря на то, что практические ниши у винтовочного и пулеметного патрона серьезно отличаются. Однако воспоминания Александра о том, как обстояли дела в реальности в тех же мировых войнах, говорили, что определенный ассортимент боеприпасов все равно нужно будет возить. Одним видом патронов больше, одним меньше – не принципиально. Ведь только кроме трофейного оружия в частях, ведущих боевые действия, всегда имеется сущее «разнотравье» «стволов», которые необходимо обслуживать. Впрочем, этого «опыта» в качестве неоспоримого аргумента в руках у сторонников разделения калибров не было, и спор шел сплошным, непрекращающимся потоком.

– Хватит! – Александр едва сдержался, чтобы не ударить кулаком по столу, наблюдая за этим гомоном бурной беседы, давно перешедшей на личности. – Прекратим эту ругань. Карабин будем делать калибром в три с половиной линии, тяжелый станковый пулемет – в пять.

– Но…

– Минутку. Сейчас я объясню, почему я так решил. – Александр взял небольшую паузу, подбирая слова. – Чему нас научил опыт минувших войн? – Император обвел взглядом всех присутствующих. – Тому, что в войсках всегда «разнотравье» вооружения. Всегда. Или вы забыли то, что творится у нас сейчас в материальной части? Или что творилось пятьдесят лет назад? Но тогда было проще выкручиваться – пули отливались в полках, а потому такие вещи не так бросались в глаза. О них и не думали, как правило. Но нужно понимать – в будущем проблема с «разнотравьем» не изменится. Как бы мы этого ни хотели. Тут и разные модели отечественного оружия, и трофейное вооружение, без которого в частях, ведущих боевые действия, не обойтись, и дружественные поставки от союзников, под третью систему калибров. Да, в идеале ситуация с одним патроном под карабин и пулемет выглядит очень разумной. Но на практике это решение мало чего хорошего даст, особенно если полк или дивизия немного повоевали.

– Но ведь это все равно усложняет логистику… – развел руками Маиевский.

– Безусловно. Но в данном случае это усложнение не носит качественного характера. То есть принципиально ситуацию не меняет. При таком ассортименте боеприпасов, что приходится возить хозяйственным частям, лишний пункт номенклатуры не сделает погоды. А вот в боевом плане такое разделение очень даже окажется позитивно. Тяжелая пулеметная пуля будет уверенно действовать не только против пехоты противника на большом удалении, но и станет поражать их за легкими укрытиями. Например, в деревянном срубе или за бруствером. А легкий патрон проще приспособить не только под общевойсковые карабины, но под перспективные виды оружия, такие как самозарядные винтовки, ручные пулеметы и многое другое.

После веского слова Императора, прекратившего спор, дела пошли намного легче, так как, исходя из заданных ориентиров, участники совещания стали выстраивать всю концепцию нового штата стрелковой роты, батальона, полка и далее. Тут нашли место и штатным ротным егерям, и ротам тяжелых пулеметов, и легким полковым артиллерийским дивизионам, и опытным минометам, и многому другому. В общем, на бумаге был получен принципиально новый формат стрелковых подразделений.

Оставалось это только реализовать.

В теории все было очень просто. Однако на практике задуманные «маневры» имели определенные затруднения, прежде всего связанные с тем, что промышленность России, несмотря на тот рывок, что произошел при Александре, все еще была очень далека от желаемого уровня. Да. Несколько корпусов вооружить по последнему слову техники в течение десяти лет было реально. Но предстояла большая мясорубка за место под солнцем. То есть требовалось готовить мощные мобилизационные резервы, которые, в свою очередь, нуждались в весьма солидных затратах по подготовке. Одних патронов предполагалось сжечь совершенно немыслимое количество, чтобы хотя бы миллион резервистов сносно научить стрелять. И такой миллион требовался не один.

Картина, нарисованная на бумаге, получалась шикарная. Но ее реализация в желаемые сроки даже при ближайшем рассмотрении вызывала очень сильные сомнения. А ведь если опоздать, неточно рассчитав сроки, ценой ошибки станет поражение в войне, которое вряд ли закончится для России чем-то позитивным. Перепуганная мощью восточного гиганта Европа будет стремиться его уничтожить, разделив на части. То есть ценой поражения станет гибель России как хоть сколь-либо серьезной державы и превращение ее в третьестепенную «банановую» монархию или республику. Тут уж как карты лягут.