– Итак, что у нас есть? – Голицын прохаживался по кабинету своей скромной резиденции в Хабаровске перед сидящими помощниками. – Как мы займем эти земли?

– Ваше Сиятельство, – встал наказной атаман Забайкальского казачьего войска Николай Петрович фон Дитмар, – задача, которую перед нами ставит Его Императорское Величество, сложнейшая. Если занять Маньчжурию мы уже фактически смогли, благо, что населения в ней практически не осталось, а с той же Монголией справимся аналогичным образом, то с Восточным Туркестаном, я убежден, у нас возникнут чрезвычайные проблемы. Народ там непростой. Кроме того, если вы помните – в тех землях в разгаре восстание, то есть много вооруженного и недовольного народа. Наших сил решительно не хватает для полноценного вторжения и захвата.

– Вторжения? – удивленно переспросил Михаил Михайлович. – Пекин же ясно дал понять, что уступает Восточный Туркестан Российской Империи. Это наша территория.

– Как бы то ни было, но сейчас там свои правители, и нас они слушаться вряд ли будут. Кроме того, Пекин до подписания договора об уточнении границ эти земли и сам не контролировал. Я считаю, что там будет полноценная война.

– Война? Обрадовали. Так. Я хочу от вас услышать, как нам с этой проблемой разобраться? – слегка вспылил Голицын. – Времени у нас мало, так что действовать нужно быстро. Что вы глаза-то потупили? – Но все молчали, не решаясь выступить с инициативой. Ибо ресурсов и времени действительно не хватало для хоть сколь-либо полноценного решения поставленной задачи.

– Михаил Михайлович, я очень рад, что вы приехали. Общаться посредством телеграфа не самое удобное дело. – Александр просто сиял при виде своего старого боевого товарища, который за несколько минувших лет приобрел обветренное лицо и крепкий загар. – Как я понимаю, у вас есть какая-то большая беда, раз вы не решились доверять ее современным средствам связи?

– Да. И называется она Восточный Туркестан, – сказал Голицын, ожидая кивка со стороны Императора, позволяющего продолжить повествование. – После взятия Пекина и провозглашения Империи Хань я лично провел ряд непростых переговоров, полностью придерживаясь ваших инструкций. Среди прочего были уточнены границы между нашими государствами.

– Вы провели их так, как мы хотели?

– Не совсем. Империя Хань смогла взять под свою руку только центральный Китай. А, например, Тибет и Восточный Туркестан объявили независимость. Хотя там еще ничего. В тех же южных провинциях идут непонятные процессы, связанные с оформлением самостоятельных государств. Из-за чего Империя Хань испытывает чрезвычайные затруднения, но думаю, разберутся.

– Почему Пекин не вмешивается в эти народные бурления?

– Их Император связан по рукам и ногам определенными обязательствами перед своей армией и ближайшими сподвижниками. Идеи и лозунги, которые он использовал для восшествия на престол, мешают ему заниматься активной внешней экспансией. Если он сейчас от них откажется, то с большой вероятностью произойдет государственный переворот, результат которого совершенно непредсказуем. И все участники событий это отлично понимают.

– Хорошо. Что же в итоге мы смогли от них взять под свою руку?

– Мы получили в свое распоряжение всю Маньчжурию, включая Ляонин, и все монгольские кочевья, которые были некогда под рукой Империи Цин. Это то, что нам смогли в документах передать явно. На большее их влияние не распространялось, и остальные интересующие нас территории мы оформили в качестве сферы влияния.

– Империя Хань отказалась от претензий на эти земли в конечном итоге?

– Да. Они полностью отказались от своих притязаний на земли монголов и уйгуров. Кроме того, передали под наше покровительство Корею.

– То есть мы получили ситуацию, согласно которой они от Синьцзяна просто отказались, но передать его под нашу руку реально не смогли?

– Совершенно верно.

– А что вы сами думаете по этому вопросу?

– Хорошее положение у нас только в Маньчжурии. Это вызвано тем, что там после гражданской войны стало весьма безлюдно. Маньчжуры откочевали сначала на юг, а потом в тот самый Восточный Туркестан, точнее на юг этого большого региона – в Кашгар, основательно взбаламутив и без того неспокойную обстановку тех мест.

– Как я понимаю, в Кашгаре их приняли совсем не так ласково, как им хотелось?

– Именно так. Там разгорелись столкновения между местным населением и пришлыми маньчжурами.

– Местные дают организованный отпор?

– Они сопротивляются. Только у них нет единого центра, в то время как маньчжуры действуют хорошо организованными ордами.

– И вмешаться мы не можем?

– Никак нет. Пока. Из-за огромного плеча снабжения по неконтролируемым территориям. – Александр кивнул и Голицын продолжил. – Итак. Проблем с занятием и закреплением в Маньчжурии у нас нет. В этом плане мы получили вполне неплохие земли для раздачи переселенцам на довольно льготных условиях. Хуже дела обстоят с монгольскими кочевьями. Их немного задела гражданская война в Китае, но не сильно, а потому они остались весьма многочисленными.

– Нужна военная операция?

– Пока не знаю. Мы сейчас прощупываем почву. Совершенно уверен только в том, что для наведения порядка нам потребуется держать там приличный контингент. Кроме того, я убежден, нам потребуется высылать оттуда всех недовольных.

– Куда? У нас ведь идет борьба с кочевым животноводством. Вон сколько в той же Калмыкии мучаемся. Вы хотите создать еще один источник проблем? Как их выселять? Кочевьями? – развел руками Александр.

– Я думаю, что вполне нормально можно будет отправлять их в другие регионы на поселение семьями, но организованных не «до седьмого колена», как практикуют местные жители, а согласно новому гражданскому кодексу. Ведь в нем совершенно четко и ясно прописаны лица, которые относятся к членам семьи. Будем применять его на практике.

– И чем они там станут заниматься? Ни языка не знают, да и навыков никаких особых у них нет, пригодных для оседлой жизни.

– Как нет? У нас что, больше нигде в Империи нет животноводства? Конюхи там или извозчики не нужны? Я убежден, что работу получится найти для всех, кто пожелает честно трудится. А остальные? Хм. Их уже ничто не спасет. Кроме того, народа там живет довольно небольшое количество – едва ли больше полутора миллионов человек. Думаю, даже при массовых переселениях особенно много людей перевозить оттуда не потребуется.

– Само собой. Однако если мы начнем их серьезно притеснять и навязывать свои условия, они побегут через границу. Там ведь огромная территория, на которой и сейчас не сильно много людей. А если они побегут? С кем нам там работать?

– Так ведь есть программа массового переселения из европейской части России. Мы ведь только на кораблях, за год ее существования, смогли привезти свыше ста тысяч человек. И, насколько я знаю, от желающих уехать на другой конец Империи, чтобы получить на очень выгодных условиях огромный надел земли, сейчас нет отбоя.

– Все верно. – Александр печально покачал головой. – Мы несколько ошиблись в вопросах активности населения. Люди рвутся за своей мечтой. Не все, но приличная доля крестьян и мещан спит и видит себя в роли собственника солидного надела земли. Алексей Ираклиевич ошибся, считая, что желание переселиться будет поначалу весьма умеренным. Как бы не так! У нас огромные очереди на приемно-распределительных пунктах. Многие согласны даже своим ходом идти на Дальний Восток или в Сибирь, если мы их продовольствием обеспечим.

– Хорошее желание.

– Не очень. Согласно условиям программы, мы обеспечиваем их не только наделом, который они получают в аренду за символическую плату с правом последующего выкупа в рассрочку, но и массой всякой мелочовки. Например, сельскохозяйственный инструмент хорошего качества, посевной материал, лошадь, некоторое поголовье живности и прочее. Это нужно где-то брать, и стоит это все совсем не символических денег. Мы ведь могли для переброски желающих в Тихоокеанский регион зафрахтовать еще кораблей. Не проблема. Но у нас хватило возможности полностью реализовать условия программы только для столь незначительного количества переселенцев. Кроме того, не стоит забывать и о начавшемся бурном процессе железнодорожной колонизации, идущей вслед за строительством Транссибирской магистрали. За год с ее старта мы смогли перебросить на восток до полумиллиона человек, само собой, соблюдая условия программы. Благо что она для сибиряков менее льготная и проще в осуществлении.

– И что вам не нравится? За год больше полумиллиона людей смогли переселить на новые наделы. Это разве плохо? Да, никто не говорит о стремительном заселении, но уверяю вас, если дела будут идти хотя бы так же и дальше, то все у нас получится.

– Я рад это слышать, – улыбнулся Александр, – но вы ведь все-таки столкнулись с серьезными проблемами. Иначе бы не приехали.

– Одной сплошной проблемой является Восточный Туркестан. Его север бурлит от бунта и толп вооруженных людей. Фактически там создано молодое, независимое государство, которое будет бороться за свою независимость. На юге свирепствуют маньчжуры, имеющие на нас зуб. Кроме того, по предварительным сведениям, ведение боевых действий на юге Синьцзяна для нас будет чрезвычайно затруднительно из особенностей климата и ландшафта. Там ведь север и юг разделяет горная гряда, причем весьма солидная, а весь центр Кашгара представляет собой одну сплошную пустыню.

– Хорошо. И что вы предлагаете?

– Пересмотреть наши интересы. Забирать целиком Монголию и Восточный Туркестан при текущем уровне развития региона очень проблематично. Уже сейчас нам остро не хватает солдат, чтобы контролировать ситуацию с границами и владениями. Новые неосвоенные земли сильно добавят проблем. – Голицын вопросительно посмотрел на Императора, дождался кивка и достал из папки свои наброски. – Вот так я считаю оптимальным проложить новую границу Российской Империи с бывшими владениями Китая. В Восточном Туркестане нам стоит забрать под свою руку только Уйгурию и прилегающие к ней с юга горы, которые станут удачным оборонительным рубежом от беспокойных соседей. В Монголии – север и запад, предоставив пустыню Гоби и прилегающие к ней владения самим себе. По так называемой внутренней Монголии предлагаю забрать тоже только часть, а именно север и северо-восток.

– Маньчжурия по вашим планам отходит полностью?

– Да.

– Хорошо. Предложенная вами схема установки государственной границы вам под силу?

– Отчасти. Мне нужно больше войск. Вы же знаете, что сейчас под моим началом на обширных территориях их очень мало. А тут только протяженность границы свыше двух тысяч имперских верст, да несколько миллионов населения, которых нужно каким-то образом подчинить и контролировать.

– Я помню, что подписывал большую программу реформирования нашей армии на Дальнем Востоке. Но что мы имеем по факту на данный момент?

– Основной кулак наших сил представлен первой и второй пехотными бригадами, которые мы развернули на базе пехотных полков, придав им по дивизиону двадцатифунтовых пушек Армстронга и прочих частей для усиления.

– Их укомплектованность всем потребным снаряжением нормальная?

– Да. Мы даже из второй бригады полностью убрали карабины Шарпса. По большому счету только в этих подразделениях у нас и есть полностью штатное вооружение. Кроме артиллерии, разумеется.

– И это правильно. Полковые орудия «Ромашка», что должны были вам поставить, очень капризные и часто требуют заводского ремонта. Как вы понимаете, это в ваших условиях практически исключено. Вы все правильно сделали с этими «армстронгами».

– Мы думали не столько о капризности, сколько о том, где брать боеприпасы для «Ромашек»? Возить из Санкт-Петербурга? – улыбнулся Голицын. – До тех пор, пока железная дорога не дотянется до Тихого океана, нам будет выгоднее возить боеприпасы из Конфедерации.

– А свой завод для производства снарядов?

– К сожалению, пока его постройка в процессе. Остро не хватает строительных материалов. Взять тот же бетон, ну не успеваем его достаточно сделать. Он вообще – самое узкое место всех важных строек Восточносибирского генерал-губернаторства. Да и по срокам ничего толком сказать не смогу. Кроме того, мы все равно порох у себя сами не производим. Так что намного проще пока все это производить на заводах Конфедерации.

– Как вернетесь к себе в Хабаровск, напишите мне подробный отчет о том, что и где не хватает.

– Вот краткий перечень, – подал Голицын Александру плотно набитую папку с бумагами, что он принес с собой. – Он был составлен перед поездкой.

– Краткий? – улыбнулся Император. – Хм. Очень хорошо. Будем думать, чем сможем помочь, потому как возить патроны и снаряды через весь материк – затея не самая правильная. Их нужно изготавливать на месте. Да и не только их. Так. Что еще у вас имеется?

– Обе бригады располагаются недалеко от океана. Кроме них на заставах до Байкала стоит двадцать легких кавалерийских эскадронов, усиленных взводами тачанок, и двенадцать отдельных стрелковых рот. Плюс на юге Сахалина расположен полк морской пехоты. А вот от Байкала до границы с землями Туркестана у меня есть всего двенадцать казачьих сотен, причем вооруженных как попало.

– Куда же все остальные казаки делись? – Несколько опешил Император.

– Часть я принял в армию, а остальных от содержания довольно скудных полков и сотен временно освободил. Нет, что вы, не официально. У меня и полномочий таких нет. Просто не использую и все, стараясь военные задачи решать без них.

– Почему так? Чем они вам не угодили?

– Отчего сразу не угодили? Практика показала, что содержание на границе регулярных войск дает больший эффект противодействия контрабандистам и бандам, вторгающимся на нашу землю. Да и у казаков задач хватает. Они мне для других вещей нужны.

– А сколько, как вы считаете, вам нужно сил для полного разрешения возникших затруднений?

– Для военной кампании в Уйгурии мне нужно собрать ударный кулак. К имеющимся двум бригадам я хотел бы получить еще две пехотные и одну горнострелковую. Не считая вспомогательных сил обеспечения и два десятка эскадронов легкой кавалерии, усиленных тачанками.

– Почему бригады? Чем вас не устраивают дивизии?

– По всей видимости, противник не будет давать нам генеральное сражение. Такое деление диктует сам характер военных действий.

– Хорошо. Что еще?

– Плюс, для ударного кулака, было бы неплохо получить хотя бы один осадный дивизион. По слухам, они отлично зарекомендовали себя в Османской Империи.

– Но к ним придется возить боеприпасы «из Санкт-Петербурга».

– С этим можно будет смириться, так как часто, я думаю, они будут не нужны.

– После французской кампании я передам в ваше распоряжение один из уже сформированных осадных дивизионов.

– Прекрасно! Но это только ударный кулак. Кроме него мне потребуется что-то порядка пятидесяти эскадронов легкой кавалерии с тачанками и три десятка стрелковых рот. Если получится, пехоту тоже нужно будет усилить пулеметами.

– А артиллерия полевая не нужна?

– Да против кого ее применять? Большая часть боев носят характер скоротечных стычек с малочисленным противником, который практически никогда не старается держать позиции долго. Впрочем, даже стрелковые роты – и без того очень серьезные по силе подразделения для имеющегося театра военных действий. Сильнее скучивать войска просто не нужно.

– Кстати, а почему легкая кавалерия? Вам не нравится идея с рейтарами?

– Честно говоря, я не очень доверяю этой форме кавалерии. Да и не очень понятно, что с ними делать.

– Михаил Михайлович, давайте поступим так. Я дам вам двадцать пять эскадронов легкой кавалерии, выделив на каждый по четыре тачанки, и столько же – рейтаров. Это весьма перспективный вид кавалерии для патрулирования степей и пустынь. Кроме того, в отличие от так желаемой вами легкой кавалерии, он значительно серьезнее вооружен.

– Вы так в нем уверены?

– Конечно, иначе бы не предлагал.

Голицын настороженно взглянул в глаза Императору и кивнул:

– Хорошо.

– Ну вот и ладно, – улыбнулся Александр. – Давайте теперь пойдем дальше. Как у вас обстоят дела с железной дорогой от Хабаровска к Владивостоку?

– Кстати, вы наладили практику передачи оперативных отчетов по телеграфу? Помню, вы сетовали на большие затруднения в управлении, а мне такой подход очень сильно упростил дела.

– Наладить-то наладили, только все одно, это не сильно спасает. У меня значительные затруднения с управлением другого характера – кадры и пространство. Ведь эта громадина Восточносибирского генерал-губернаторства просто невероятная. Боюсь, что я вряд ли смогу поднять качество управления. Шутка ли – территория в половину России.

– И что вы предлагаете?

– Даже не знаю. Тут или делить генерал-губернаторство на более малые части надобно, или… даже не знаю, – покачал головой Михаил Михайлович.

– А не жалко такое предлагать? – хитро прищурившись, улыбнулся Александр.

– Жалко, конечно, но что делать? Вы ведь, Ваше Императорское Величество, с меня потом все спрашивать будете. Отчего то не сделал? Почему это не проконтролировал? А я и так уже недосыпаю.

– Так что же вы с губернаторами не работаете? Дали бы им больше самостоятельности в делах.

– Сколько мог – все дал. Но часть вещей находится только в моем ведении. Например, стратегические стройки, переселение, военные операции. А они, как вы понимаете, влекут за собой вникания в детали, разъезды по чрезвычайно обширным территориям и много головной боли, связанной с разбором кадровых вопросов на местах. Кадры – это вообще жуткий нарыв. Иногда сажусь в кресло, закрываю глаза и оторопь берет от того, как жить дальше и что делать. Все эти годы прошли как в тумане. Иногда сам не понимал, как что получалось.

– Не хватает Бернадаки?

– Конечно. Я без него как без рук. – Михаил Михайлович повесил голову с печальным взглядом. – Да и вообще, привык я к нему. Прикипел.

– Мы все по нему скорбим. – Александр выдержал паузу, глядя на сникшего Голицына, после чего продолжил. – И как вы предлагаете разделить Восточносибирское генерал-губернаторство?

– Как? – встрепенулся Михаил Михайлович. – На три части: Восточносибирское, Тихоокеанское и Североамериканское генерал-губернаторства. За первым оставить Енисейскую, Иркутскую, Якутскую и Забайкальскую губернии. За вторым – все оставшиеся владения в Азии плюс острова в Тихом океане.

– А третьему все земли Северной Америки?

– Именно так.

– Но ведь собственных ресурсов у наших владений по реке Юкон и далее просто нет. Какое же это генерал-губернаторство, когда там жителей тысяч десять только и наберется, не считая аборигенов, которые еще не вышли из каменного века?

– Так завезут же население. Вон, только при мне оно вдвое увеличилось, да с гаком.

– Вот когда завезут, тогда и поговорить можно будет, – отрезал Александр. – Но ваше желание разделить махину Восточносибирского генерал-губернаторства я поддерживаю. Сами где хотите остаться?

– Куда пошлете, Ваше Императорское Величество, – вытянулся Голицын.

– Хорошо. Тогда поступим так. Вы, как и были, останетесь Восточносибирским генерал-губернатором, оставив под своим началом Енисейскую, Якутскую, Иркутскую и Забайкальскую губернии, а также Монгольскую, после ее формирования.

– А как быть с Восточным Туркестаном?

– Он и раньше был западней ваших владений, но в ваших руках были сосредоточены весьма солидные ресурсы, однако теперь ситуация изменилась. Поэтому я поручу это дело Николаю Геннадьевичу Казнакову. Он, конечно, как военный человек себя не сильно хорошо проявил, но, думаю, сможет справиться. В конце концов, не сам будет бригадами командовать.

– Пехотные бригады прикажете отписать в его подчинение? Им долго идти, поэтому, если все так складывается, то надобно незамедлительно передавать приказ, а не ждать прибытия нового руководства на места.

– Разумно. Так и поступите. Причем на обратном пути непременно найдите минутку и посетите Николая Геннадьевича. Мне хотелось бы, чтобы вы не только передали ему самые сильные воинские части Сибири, но и многое пояснили в предстоящей военной кампании.

– Безусловно. А кому прикажете сдать дела по Тихоокеанским владениям?

– Синельникову Николаю Петровичу. Думаю, его нужно вводить в обстоятельства дел очень основательно, – сказал Александр и подмигнул Голицыну. – Поэтому через сутки я приглашу его и вас на совместную беседу. Вы, надеюсь, не против этого?

– Нет, конечно. Но меня смущает его репутация. Он ведь ведет себя так, будто идеалист, не понимающий объективных реалий.

– Я с ним уже провел несколько бесед. Навел справки. Это не самая плохая кандидатура, особенно для динамично развивающегося региона, где борьба с взятками и перегибами на местах одна из основных форм административной деятельности. Или у вас есть какие-то опасения?

– Если в этом ключе рассматривать вопрос, то ни одного. Хотя местным чиновникам я не стал бы завидовать.

– Ничего страшного. Как-нибудь переживут. Тем более что московские порядки в любом случае до них дойдут рано или поздно. А Николай Петрович уже поработал под моим началом и ясно представляет то, что я жду от государственных служащих.

– Может, это и к лучшему, – задумчиво пожал плечами Голицын. – Впрочем, я вам очень благодарен. Хоть высыпаться начну нормально.

– Кстати, в связи с изменением административной ситуации, я думаю, нужно будет разделить выделяемые войска между двумя генерал-губернаторствами. Подготовьте к нашей беседе с Николаем Петровичем рабочие предложения по данному вопросу. Но не очень сильно жадничайте. Синельникову в ближайшие месяцы проводить десантные операции в Тихом океане, поэтому потребуются люди. А солдат, как вы хорошо и сами знаете, в тех землях у нас немного.

– Конечно. Я все отлично понимаю.

Уже в Новосибирске Михаил Михайлович узнал, что решением аттестационной комиссии он стал первым награжденным орденом «За заслуги перед Отечеством», который был введен в ходе полномасштабной административной реформы, которой трясло государственный аппарат Российской Империи. Голицын, уезжавший из Москвы, в довольно подавленном настроении, чувствуя себя неудачником, провалившим порученное ему дело, после этой новости воспарил духом и засиял как хорошо начищенный медный грош.