Когда все разошлись после очередного совещания, Император заказал себе что-нибудь покушать в кабинет и, развалившись в кресле, решил прокрутить в голове потихоньку вырисовывающийся сценарий всей коронации.

Итак, торжественный въезд в город, характерный для всех императорских коронаций до того, более не требовался. Ведь столица перенесена в Москву. Но все еще насущным была зарисовка с «выходом к публике». Откуда? Единственный вариант, который оставался у Александра, — это выезд из Кремля к большой трибуне на Красной площади, куда уже собрался народ. Само собой — под новый гимн Империи. Тот самый вариант на музыку Александрова, который Саша, будучи еще подростком, демонстрировал отцу во время смотра им Особого кадетского корпуса. Его доработали, причесали, и с 1 февраля 1868 года Указом Его Императорского Величества Александра III он установлен как официальный гимн Российской империи. Причем, дабы исключить разночтения, к официальному документу шло приложение с подробными партитурами для музыкальных инструментов и голоса.

Так вот. Выезд. Как его осуществлять? Обычные монархи уже много лет, а то и столетий эту процедуру осуществляли в открытой конной повозке, как правило, неимоверно вычурной и дорогой. Александр же желал показать себя как-нибудь чрезвычайно ярко, с одной стороны, и подчеркнуть тем самым новый дух эпохи — с другой.

Ничего толком в голову не шло. Он сидел и черкал карандашом на бумаге, задумчиво теребя свои воспоминания. Но находил там только какую-то всеобъемлющую пустоту. Ничего не получалось придумать осуществимого и интересного.

Александр, в конце концов, плюнул и решил немного отдохнуть. Он редко себе это позволял, так как дел было всегда очень много, но иногда просто требовалось расслабиться, предавшись не самым полезным для здоровья увлечениям.

Уже вечерело. Жены не было… как и семьи тоже. Оставшийся единственный брат этого нового тела все еще тяжело болел воспалением легких, которое, к большому сожалению Саши, прогрессировало. Его увезли в Ливадию по совету врачей, дабы морской воздух благоприятно повлиял на Владимира. Но Александр не питал иллюзий, совершенно адекватно оценивая уровень некомпетентности врачей середины XIX века. Кое-какие шансы на спасение Владимира давали обнадеживающие результаты работы над получением пенициллина, но пока он был далек от надлежащей чистоты и регулярно давал летальные осложнения. Еще было два дяди, но они Александра не любили и боялись, особенно Михаил Павлович.

В комнате Николаевского дворца, где, как правило, работал Александр, был полумрак от всего нескольких восковых свечей, что его освещали. Небольшой кабинет, отделанный древесиной кулахи, граба и эбена, имел достаточно гнетущий вид для посетителей, но Александру он нравился. Яркие, интенсивные тона красного, белого и черного цветов его тонизировали и позволяли лучше сосредоточиться на делах. Обстановка помещения была под стать его отделке. Тяжелый сервант из эбена с обширным остеклением. Массивный стол с полированной столешницей. Несколько резных стульев. И сейф громадных размеров, встроенный в стену и укрытый от лишних глаз подвижным стеллажом для книг. Ничего особенного, но во всем чувствовалось основательность, тяжесть и крепость. Даже резьба по деревянным и металлическим элементам обстановки отличалась практически полным отсутствием мелких элементов. Александр не любил, когда мельчат, на его взгляд, с некоторого удаления тонкие элементы узора превращались в «кашу» и «мешанину», совершенно сливаясь. Поэтому если вырезали листик, то он был вполне натурального размера.

Саша сидел в такой обстановке уже третий час. Помещение плохо проветривалось, а потому от накуренного табачного дыма плыл легкий муар. В дверь робко постучались.

— Войдите, — с некоторой задержкой произнес Александр.

Дверь открылась, и в кабинет проскользнул Дукмасов. Встал ошарашенный, сделав едва два шага.

— Ваше Императорское Величество… — Его глаза были полны удивления до крайности. Он первый раз видел, чтобы Александр пил. И не ради формальности, а полноценно, от души. Да еще и дымил сигарой, как паровоз.

— Что?

— Вы пьете…

— Пью.

— Но…

— Иногда это нужно всем людям. Вот так… расслабиться.

— Что-то случилось?

— Павел, у меня иссякли идеи. Да и вообще — я очень устал. Ведь я совершенно один.

— Ваше Императорское Величество… ведь рядом мы — ваши верные слуги. Вы не одни.

— А я могу вам доверять? — Александр спокойным, слегка мутным взглядом посмотрел на Дукмасова.

Тот смутился и несколько подвис от такого вопроса.

— Конечно! Ведь мы верны вам!

— А вдруг вас подкупили англичане? Помните, что случилось с покойным Павлом Петровичем? Свои приближенные табакеркой по приказу из Лондона и убили. Понимаете, Павел… чем дальше, тем мне тяжелее верить людям. Ставки в этой игре повышаются и соблазн растет. Сколько вам нужно денег для продажи родины?

— Ваше Императорское Величество! — возмутился Дукмасов.

— Не стесняйтесь. У любого человека есть нереализованные мечты или амбиции. Если предложить их реализовать, то мало кто сможет устоять.

— Но…

— Не нужно, Паша. Я вас ни в чем не обвиняю. Просто мне тяжело верить людям. Мой отец доверял Шувалову. Назначил его главой жандармерии. А он взял и отравил его. Урод. — Александр махнул рукой и затянулся сигарой. Да, да, именно затянулся. Он хоть и не курил регулярно, но был ценителем крепких ощущений. Впрочем, какой тонкий букет вкусов можно почувствовать после бутылки коньяка, выпитого «в каску»?

Сидели они довольно долго. Да там же и заснули, так что утро их настигло только ближе к обеду следующего дня. Хорошо хоть не лицом в салате спали. В комнате стоял жуткий перегар. Кризис идей у Александра не миновал, но он реально испугался, что под такое настроение уйдет в тяжелый запой, поэтому энергично занялся приведением себя в порядок. И прежде всего отправился в бассейн, где намеревался освежиться. Необычное решение, конечно, но Саша еще по прошлой жизни хорошо помнил, что ясность мысли достаточно быстро восстанавливается, если после пьянки физически поработать. Штанга и прочее «железо» были излишне тяжелой нагрузкой, да и жарко было. А вот идея с бассейном его более чем удовлетворяла — чередование энергичных заплывов с отдыхом должно было быстро привести его в чувство.

— Ваше Императорское Величество. — Дукмасов разлегся на шезлонге, стоящем рядом с бассейном, и отдыхал после плавания. — Вы говорили о том, что никак не можете придумать способ выезда таким, чтобы он показался сказкой.

— У тебя появились идеи?

— Да. Думаю, что да. — Павел немного задумался. — Вы же сами говорили не раз, что «побеждая побеждай». Так и тут. Вы хотите сделать сказку? Давайте сделаем. Возьмем легенду о каком-нибудь сказочном короле и материализуем ее.

— Например.

— Да вариантов масса. Вы на текущий момент единственный монарх в Европе, что полноценно воевали. Взять хотя бы эпизод нападения на Кавказе. Реальный бой с реальным шансом погибнуть. Мне кажется, на этом нужно сыграть.

— Взять западные легенды о короле-воине?

— Да! Именно.

— Например, что-нибудь в духе легенды о короле Артуре?

— Почему бы и нет? — Дукмасов откровенно сиял. — Оживим сказку. Создадим новую легенду. Как раз то, что вы хотели.

Александр задумался.

— Хм. Выезд Императора в сверкающем доспехе?

— Да! В окружении его верных рыцарей. Ведь рыцари у вас есть. Грех этим не воспользоваться.

— И рыцари тоже в доспехах… хм… двенадцать штук?

— Конечно! Король Артур и двенадцать рыцарей Круглого стола. И романтическая средневековая легенда оживет.

— Хм…

Эта идея Дукмасова навела Александра на целый пласт информации, который он благополучно не использовал, хотя в прошлой жизни время от времени его касался. А именно фантастика и вымышленные игровые миры. Конечно, большинство образов фантастических миров, связанных с рыцарской тематикой, было невозможно использовать из-за излишней ориентации на подростковую эстетику, само собой, взятую в наиболее экзальтированном и гипертрофированном варианте. Чего стоит хрупкая девушка с броней из небольших стикини, да тампона из волшебного чугуния, которые по причине какого-то заклинания защищали от всех возможных повреждений. Безусловно, такая девушка будет вооружена все разрезающими перочинными ножами не меньше в пуд массы каждый. Или худощавый юноша гомосексуальной наружности, стреляющий самонаводящимися стрелами с волшебными ускорителями и термоядерными боеголовками. Да и других крайностей хватает. Но Саше требовалось нечто иное — то, что можно было увязать с концептом короля-воина… Императора-воина.

Впрочем, в столь большом объеме красивого иллюстративного материала, которого когда-то давно, в прошлом, касался Император, довольно быстро нашлась и та концепция, что смогла его удовлетворить. Ею стал образ некоего героя из арт-ролика к знаменитой игре WarCraft III. Он должен был породить новый стиль, имевший некоторое отношение к неоготике, но особенной — в эстетике мира WarCraft III. Безусловно, в чистом виде передать колорит игры будет невозможно, но отдельные элементы были вполне реальны. Тем более что идеи русской готики в те времена достаточно активно продвигались в архитектуре. Правда, далекой от той «картинки», что нарисовали разработчики игры, да еще с гармоничными элементами древнерусского шатрового и византийского стилей, но тенденция была весьма массовой.

Собственно, эти мысли Александра навели на вполне закономерный вывод о том, что нельзя заниматься подобными вопросами вразнобой. Требовалась единая организация, прорабатывающая все аспекты пропаганды не только с особенной тщательностью, но и как единое целое. Жуткий бред, конечно, получался. Можно даже сказать, цирк. Но сказку иначе не создать. Впрочем, говоря по существу, те же английские гвардейцы в гигантских медвежьих шапках одним своим фактом существования оправдывали любую клоунаду при коронации. Не говоря уже о целом перечне иных «откровений» творческих натур, что повсеместно встречались по миру. Так что Александр особенно не переживал за это, сосредотачивая свое внимание лишь на аспектах эффектности и зрелищности «картинки». В конце концов, без этого «фасада» практически нереально создавать полноценную Империю.

Впрочем, отоспавшись на следующее утро, Александр решил, что бредовые желания нарядиться в «сверкающие доспехи» лучше не воплощать в жизнь. Уж больно комично это казалось даже для него самого, не говоря о том, какой неприятный эффект «скоморохов» будет создан в Европе. В конце концов, Саша не художник-модернист, и «мазню» ему создавать «невместно», а качественный продукт с похмелья не рождается.