– Я ведь люблю их, дурочек, – с горечью сказал Александр канцлеру. – Но разве они не понимают, что личные, семейные дела никак не могут диктовать государственные интересы? Как можно позволять чувствам застилать разум? Пристроил бы я их куда-нибудь. Не пропали… – тяжело вздохнул Александр.

– Но ведь это ваши дети, – Плотников был сер лицом и подавлен. Он не понимал, как можно пойти на такой шаг. – Слабость, истерика. С кем не бывает?

– Павел Ильич. Дорогой друг и соратник. Не могу я пойти на прощение подобных выходок. Это создаст прецедент. А Империя, Павел Ильич, превыше всего, и ради нее нельзя на такое идти. Мои слова ужасно звучат, но общее дело, ради которого мы потратили столько сил, не может погаснуть из-за чьих-то слабостей. На алтарь Империи я готов принести в жертву все, что потребуется. А ежели надо, то и сам лягу. Ни моя жизнь, ни их, ни чья бы то ни было не стоит благополучия Российской империи. На том стою. И буду стоять до конца, до самого последнего вздоха. Мои дочери оказались не самыми умными созданиями, но я, дабы почтить уважением их мать, решил сохранить им титул и статус. Все одно – престол им не светил. Но нет. Вы посмотрите, какие они интервью дают газетам! Они не против меня выступают? Нет. Что вы! Они Россию поливают грязью. Смешивая с самым пошлым навозом лучшие достижения нашего общества – реальный шанс простых людей оказаться на высоте. Да не просто так, а при деле, хорошем финансовом положении и всеобщем уважении. Любой крестьянский сын или дочь теперь могут иметь шанс. Далеко не всегда реализуемый, но шанс. В то время как раньше застои дворянские держали в затхлости наше руководство. Много ли талантливых людей смогло пробиться к управлению государством? Что ни монарх, то болван, что ни министр, то либо идиот, либо вор, а то и вообще предатель. Куда это годится?

– Империя превыше всего? – медленно переспросил начальник Имперской контрразведки Кривонос.

– Именно так. И я ради ее благополучия не пожалею никого и ничего. Невзирая на пол, возраст и происхождение. Вы понимаете меня?

– Да, Ваше Императорское Величество. Позволите неудобный вопрос?

– Я слушаю.

– Ходят слухи, что вы специально спровоцировали англичан в 1867 году на попытку государственного переворота, в ходе которого погибли практически все ваши родственники… ваша жена с сыном.

– Никто их не провоцировал. Это ложь. Однако я знал о готовящемся перевороте и не стал ему препятствовать в расчете на то, что мои родственники смогут себя скомпрометировать. Но я никак не ожидал, что дело получит такой поворот, предполагая какой-нибудь аналог дворцовых переворотов XVIII века. Вас устраивает мой ответ?

– А зачем вы хотели их скомпрометировать?

– Потому что род Романовых, исключая Петра Алексеевича, очень серьезно напортачил в России, принеся больше вреда, чем пользы. Я собирался после попытки государственного переворота их раздраконить: кого казнить, кого лишить прав и титулов, а самых трезвых и толковых заставить заниматься делом вместо жировки да безделья. Но судьба распорядилась иначе.

– Спасибо, – Кривонос смотрел на своего Императора диким, горящим взглядом. А в его голове просто полыхали мысли ужаса и восхищения, а липкий холод животного страха тесно переплетался с щенячьим восторгом. «Никого для дела не пожалел… не человек. Железо. Вон, даже последние родные души, и то решительно карает, несмотря на то что за них просит половина двора. Не человек… Механизм! Умный и безжалостный…»