Андрей Павлович Глебов не спал, хотя сего и чрезвычайно жаждал, так как за последние три дня его мир превратился в какой-то неописуемый калейдоскоп событий, совершенно не дававший ему отдохнуть. Но он не расстраивался. Опыт предыдущих боев показал, что от качественной и своевременной штабной работы зависит очень многое, особенно сейчас, когда связь используется повсеместно и нужно, как говорит Его Императорское Величество, интерактивно, то есть в реальном времени, управлять войсками…

«Слова-то какие подобраны!» – отвлекся, задумался Андрей Павлович. А как он дергался вначале, когда нужно было создавать эти совершенно непривычные центры и узлы, обеспечивающие постоянную связь со всеми подчиненными частями… Даже и не столько прецедентную, сколько формальную, опрашивая по расписанию все подразделения о положении дел. Ужас… тихий ужас. Но как это помогло в конечном счете потом, во время попыток противника прорвать их оборону. Они всегда, абсолютно всегда оказывались готовыми…

– Глебов! – разбудил задремавшего стоя майора голос командира. – Доброе утро! – усмехнулся тот. – Товарищи офицеры, – обратился полковник уже ко всем офицерам, собравшимся в просторном зале огромного дома, в котором расположился штаб полка. – Согласно распоряжению генерала Скобелева ровно в четыре утра сего дня я должен при вас вскрыть конверт с особыми инструкциями. – Все насторожились и подтянулись, а полковник взял со стола ножик для бумаги и аккуратно разрезал кромку конверта, выкрашенного изнутри черной краской, после чего степенно извлек на свет несколько листов бумаги и начал читать…

Через пару минут после оглашения приказа весь штаб полка разбежался по подразделениям, за исключением дежурных и таких, как Андрей Павлович, неудачников. У них оставалось четверть часа до начала дикого аврала. Поспать он не успевал, поэтому вышел на крыльцо. Сел на ступеньки. Прислонился спиной к стене и закурил, любуясь на сумрачное небо, еще практически не тронутое рассветом. Впрочем, целую плеяду больших сигарообразных дирижаблей, идущих где-то высоко на север, он видел отчетливо. В его голове всплыли детали предстоящей операции, и он усмехнулся.

– Андрей Павлович, – послышался из-за спины знакомый голос. Майор вскочил, чуть не снеся головой подпорку небольшого навеса, прикрывающего крыльцо от дождя.

– Я! – сказал Глебов и, озоруя, встал по стойке «смирно».

– У нас много дел, давайте не будем подавать дурной пример своим подчиненным.

– Есть прекратить отдых! – козырнул устало улыбающийся Глебов и рыбкой нырнул в здание штаба. Дел действительно было очень много.

В то же время в расположении кирасирской бригады, готовящейся к наступлению вдоль долины Западной Моравы, бригадир Федор Лаврененко тоже собрал своих подчиненных для оглашения приказа командования.

– Товарищи! – командир был необычайно взволнован. – Сегодня наш первый бой. Многие из нас уже сражались. Но не так, – он махнул в сторону бронированной техники, стоящей чуть поодаль. – Никогда прежде мир не знал подобных машин на поле боя. Никогда! Мы – первые! Император верит в нас, товарищи! – бригадир слегка перевел дух и продолжил: – Эта первая атака будет проходить не так, как мы ее отрабатывали на учениях. Сильная оборона противника и решительная нехватка драгун, которых у нас всего три полка, причем взять новые просто неоткуда, заставляют идти на компромиссы. Поэтому в бой вы пойдете не в качестве огневой поддержки пехотных частей, а будучи самостоятельной ударной силой. Защиту же от пехоты противника вам обеспечит наша артиллерия. Поэтому я настоятельно не рекомендую вам, даже в случае срыва гусеницы, вылезать из своего панцера. Над вами будет непрестанно рваться шрапнель, не давая пехоте противника высунуться и что-либо предпринять. В случае проблем дожидайтесь подхода своей пехоты и только после того, как она займет позиции вокруг вас – начинайте ремонт машины. Пехоту на этот счет уже проинструктировали.