Андрей Васильевич Киселев дремал в своем купе. Обычный рязанский парень – выходец из простых крестьян сделал совершенно нешуточную карьеру к своим двадцати годам. Приходская школа. Начальная школа. Кадетский корпус. Начальное военное училище. И вот он, юный поручик, едет в форт А-28 Южного генерал-губернаторства Российской империи для прохождения службы. Не самый спокойный участок, но он был даже рад этому, ибо его молодые амбиции так и играли, а тут наконец-то серьезное дело.

– Что, – усмехнулся старый, седовласый попутчик, – не терпится завоевать мир?

– Это так заметно? – по-доброму улыбнулся Андрей Васильевич.

– Конечно! – попутчик пригладил рукой седые волосы и, посмотрев с отеческой добротой на молодого офицера, произнес: – Я-то тут уже десятый год воюю. Много раз предлагали по выслуге перевести в спокойные регионы, но я отказывался. Не могу. Приезжаю к себе под Смоленск в отпуск и от тоски вою. Нет там дела для меня – старого солдата. А тут – война. Настоящая война. Только здесь я чувствую себя по-настоящему живым. И не берите в голову то, что пишут всякие газетенки. Стыдно им честно освещать события. Вот и юлят, как голодные дворняжки перед хозяином с косточкой. Тут война. Эти пытаются убить нас, мы – их. Да еще и между собой, как бешеная свора, сцепились. И ненависть… дикая ненависть висит в воздухе. Становясь с каждым годом сильнее от обильно проливаемой крови.

– Ненависть? – удивился Андрей. – Но почему? Что мы им такое сделали?

– Что? – расплылся Петр Сергеевич. – Мы пришли на их землю. Назвали ее своей и установили наши законы. Мы – оккупанты, сынок. За что нас любить этим чернокожим?

– Но ведь мы несем им медицину, образование и прочие плоды цивилизации!

– Они им не нужны. Наши враги – дети природы. Им и так хорошо.

– И что же… – смутился Киселев. – Почему?

– Они такими родились. Ты ведь не спрашиваешь, почему курица клюет зерно, а кошка ловит мышей? Боюсь, что эти чернокожие люди довольны своей жизнью. А их мир слишком мал, чтобы делиться им с кем-то. Вот они и борются за свои идеалы, а мы – за свои. Да еще и между собой у местных единства нет. Сначала тутси режут хуту, потом хуту режут тутси. А потом они вместе ходят за удачей к бушменам. И везде, куда бы кто ни пошел, за ним остаются трупы и кровь.

– И кто берет верх?

– Тот, у кого лом крепче, – усмехнулся Петр Сергеевич. – Потому я тут и остаюсь. Помяни меня, сынок, но если патроны будут подвозить так же исправно, то спустя еще лет десять, кроме наших крепостиц, то есть фортов, все будет безлюдно. Понятия не имею, почему эти аборигены так набросились друг на друга, но изменить это мы можем, только лишь поддерживая наиболее толковых из племен. Да что я говорю! Скоро сам все увидишь. Первое время я не мог с этим свыкнуться, но потом как-то отпустило. Понимаешь, жизнь негра в этих краях зачастую не стоит даже одного патрона или старых подранных штанов. Причем для самих же негров, – Петр Сергеевич сверкнул глазами. Взял Андрея Васильевича за руку. Положил свою руку ему на плечо и подвел итог: – Если ты не боишься смерти, то приехал по адресу. Тут у нее натуральное пиршество.

Русская Африка. Дикое, совершенно непонятное и невразумительное словосочетание для читателя, привыкшего к тому, что в судьбе этого Черного континента поучаствовали все серьезные европейские страны, кроме России. Основным ключом этой удивительной экспансии русских на Черном континенте стал грандиозный разгром Франции в 1872 году и последующий ее раздел как в Европе, так и в колониях. Учитывая, что Российская империя, сыгравшая одну из наиважнейших «скрипок» в «Парижской симфонии», отказалась от каких-либо серьезных земель в метрополии, остро встал вопрос о колониях и разделе сферы влияния.

Ажиотаж и неразбериха, вкупе со стремлением «хапнуть» побольше от столь значительного пирога, как Французская метрополия, застилали взор европейских держав на дела, творимые русскими в Африке. Мелкие, но хорошо укрепленные форты росли как грибы после дождя, а между ними сновали караваны до зубов вооруженных людей, которые железной рукой пытались «принести демократию» местным племенам, как любил шутить Император. Без фанатизма, конечно, но любые попытки покуситься на имперские объекты и имперских же подданных пресекались с крайней жестокостью. Благо что патроны в Африку везли в избытке и никакого дефицита в них не имелось.

– А как же так случилось, что мы смогли захватить без малого половину континента? – спросил Андрей Васильевич своего попутчика. – В газетах про это ничего не пишут. Да и вообще мне кажется, что наших тут очень мало.

– Наглостью, напором и абсолютным превосходством в вооружении. Что-то подобное в свое время проделали испанцы в Южной Америке, завоевав Империю инков одной небольшой бандой. К нашему счастью, местные народы сейчас развиты еще хуже, чем инки к моменту их завоевания испанцами.

– Но неужели негры не сопротивляются так же, как и инки? – удивился Андрей Васильевич.

– А кто вам сказал, что инки не сопротивлялись? Но что они могли противопоставить прекрасным доспехам и клинкам испанцев с их костяными топорами и шкурами? Железная пехота Испании, закаленная в бесконечных боях с арабами в ходе Реконкисты, смогла смять орды этих примитивных дикарей и подчинить своей воле. Но у нас все еще веселее, – улыбнулся Петр Сергеевич.

– Вот как? Веселее?

– Именно. Компактно проживающие полуголодные племена, столкнувшись с цивилизацией, которая на пару тысячелетий ушла вперед в своем развитии, повели себя по-разному. Кто-то, вроде племени тутси, решил, что им нужно сотрудничать с нами. Большинство же туземцев посчитали иначе. Но все бы было ничего, если бы они ходили войной на нас – завоевателей, захватчиков и оккупантов. Но нет. Эти дикари устроили драку между собой, да такую, что если бы не видел собственными глазами – никогда не поверил бы.

– Что же они такое творят?

– С нами они стараются не связываться, по крайней мере, нападения на конвои и форты происходят редко. А вот между собой дерутся знатно. Особенно у них хорошо получается вырезать поселения проигравшей стороны. Понимаешь? Просто так, поголовно вырезать все живое. Причем часто с таким диким изуверством, что диву даешься. Признаться, поначалу меня рвало, и весьма обильно. Особенно тогда, когда осознавал – весь этот ужас с людьми сотворили не бездушные фугасы да пули, а живые руки других людей.

– И что, войска не пресекают таких зверств? – обеспокоенно спросил Киселев.

– А мы можем это пресечь? Вы ведь едете в форт А-28. Знаете, какой там гарнизон?

– Рота в сорок пять человек, сведенных в три взвода. Само собой, все неполного состава.

– Правильно. А туземцев в пределах всего трех дневных переходов от этого форта живет несколько десятков тысяч, – усмехнулся Петр Сергеевич. – В открытом поле они весь гарнизон смогут растерзать даже без оружия, если, конечно, вместе соберутся. Но к форту подходить боятся лишний раз. Особенно после нескольких удачных демонстраций… таких, что мы там едва не надорвались хоронить плоды своих же усилий. Пулемет – это, знаете ли, на редкость полезная вещь. Но, конечно, держимся не только за счет оружия.

– Поселения?

– Совершенно верно. При каждом форте разрешается селиться только тем, кто соблюдает законы Российской империи. Учитывая введенное указом Его Императорского Величества чрезвычайное положение на территории нашего генерал-губернаторства, они очень простые.

– И что, аборигены на это идут?

– Не все, но все нам и не нужны. У них ведь тут не сытно, а железная дорога, протянувшаяся от форта Солнечный до форта Лесная река, очень сильно нам помогает. Она в совокупности с караванами на базе паровых тракторов позволяет неплохо снабжать наши поселения продовольствием и прочим необходимым. Не Москва, конечно, но жить можно. А по сравнению с аборигенами так и вообще – у нас можно считать, что рай.

– А везут продовольствие откуда? Из Европы?

– Почему? Тут все выращивают, просто не везде, а в наиболее удобных районах. У нас ведь при каждом форте своя работа. В одном лес заготавливают и перерабатывают на строительные материалы, в другом руду копают и выплавляют металл, в третьем – еще чего-нибудь делают, например ту же рыбу ловят.

– И всем хватает? – удивился Киселев.

– Кому «всем»? Всему населению Африки, безусловно – нет. А войскам, персоналу и трудящимся неграм на наших производствах – вполне. Еще и на склады уходит. Особенно это касается консервов и зерна. Аборигены, конечно, рабочие не очень, но им ничего сложнее, чем «подай – поднеси – копай здесь», и не поручают. Впрочем, они довольны. Стабильный заработок позволяет им кормить свою семью много лучше, чем бегая по лесам, пустыням или саваннам.

– Неужели остальные аборигены, оставшиеся за пределом нашего интереса, им не завидуют и не пытаются пощипать?

– Пытаются. Но стоит какой банде лишь приблизиться, как к нам уже стучатся гонцы от пары окрестных деревенек. Для пришлых они первая и легкая добыча, вот и бегут за помощью к нам, а мы и помогаем – всё лучше, чем ждать, пока мародеры к самому форту пожалуют.

– Любопытно, – задумчиво произнес Киселев.

– Еще как! – ухмыльнулся попутчик. – А добавьте к этому наших переселенцев, которые едут из Центральной России и морока с ними, и вы поймете, какое счастье вас ожидает.

– А вы случаем не из форта А-28? – спросил Андрей Васильевич.

– Прошу любить и жаловать, – кивнул попутчик. – Петр Сергеевич Иванов, командир той самой роты неполного состава.

– Очень приятно, очень, – оживленно полез пожимать ему руку Киселев.

– А мне-то как приятно, – улыбнулся Иванов. – Я ведь специально ездил за вами. Неделю нервы трепал начальству, выбивая командира взвода. Ваш же предшественник погиб, а солдат без офицера оставлять нельзя. Тем более, что скоро должно прийти небольшое пополнение да часть ротационных.

– Погиб… – резко погрустнел Киселев. – И как это произошло?

Но ответить Петру Сергеевичу не дали. Поезд резко стал тормозить, и под скрип колодок раздался громкий хлопок выстрела, после которого стекло в их секции вагона с дребезгом разлетелось, а в легкой двери, что отделяла купе от прохода, образовалась дыра впечатляющих размеров. А спустя пару секунд, слившихся в один сплошной грохот от целой серии выстрелов, раздался нечеловеческий рев, доносящийся из леса, который исторгнул из своих объятий целую толпу негров.

От вида большой массы практически голых негров, вооруженных в основном холодным оружием, Андрей Васильевич слегка растерялся. Петр Сергеевич же лихо выхватил из поясной кобуры свой револьвер и, держась в тени, начал аккуратно выпускать пулю за пулей в набегающую толпу. Благо что дистанция была невелика – не больше пятидесяти метров.

Спустя еще несколько секунд, захлебываясь, заработали четыре пулемета, что стояли на головной и ретирадной платформах. А к ним присоединились выстрелы самого разномастного стрелкового оружия.

Киселев пришел в себя только на пятнадцатой секунде, когда где-то недалеко ухнула ручная граната, которая буквально встряхнула Андрея Васильевича и привела в чувство. Иванов к тому моменту уже извлек свой второй револьвер, держа его заряженным на столе, и перезаряжал первый.

В общем – боевое крещение получилось вполне удачным. Да и личный счет удалось открыть с весьма фееричного выстрела в упор в лицо туземца, который пытался влезть в разбитое окно поезда. Да и потом, пострелять пришлось вполне прилично, а в конце так и вообще – на саблю переходить, потому что кое-кто из нападающих прорвался прямо в вагоны или залез под них, уходя из сектора обстрела пулеметчиков и пассажиров. А потому кто-то должен был их оттуда выкуривать. И не важно, что у поручика Киселева кончились патроны. Требовались решительные действия, потому как в поезде ехали не только военные, способные за себя постоять, но и гражданские. Ну и запал юности, конечно, сказался, ведь людей с патронами было весьма прилично.

Именно тогда Андрей Васильевич обратил внимание на то, что Петр Сергеевич таскает с собой не штатный комплект из пятнадцати патронов и даже не усиленный двойной запас, а целую кучу боеприпасов. Один только его пояс чего стоил с аккуратным вертикальным частоколом патронташа! Да еще и подсумок из комплекта снаряжения рядового, набитый револьверными патронами.

– Ну как? Понравились подданные Его Императорского Величества, – спросил Иванов, когда, весь залитый чужой кровью и своим потом, Киселев вернулся в купе и устало обрушился на свое место.

– Дикари… – покачал он невидящими глазами. – Зачем они на нас напали?

– Так это же поезд! Вы представляете, сколько тут ценных вещей? Оружие, боеприпасы, одежда, белые женщины, еда, ножи и многое другое.

– Белые женщины?

– О! Так вы не знаете? – улыбнулся Иванов. – Вы понимаете, примерно с 1873 года началась такая практика – при каждом форте ведь постоянный гарнизон стоит. И солдаты там не видят женского тепла по полугоду, а то и больше. Дабы не плодить распущенность и аморальное поведение, Его Императорское Величество распорядился при каждом форте не только строить церковь при священнике, тоже, кстати, не постоянно, а на ротации, но и выкупать у туземцев молодых и красивых девушек.

– При каждом форте что, бордель? – удивленно спросил Киселев.

– Нет, что вы. Это же борьба с аморальным поведением, а не его поощрение. В общем, этих девиц отправляют поездом в более обжитые центры, например на то же побережье, где обучают русскому языку, приводят к православию и дают начальное образование. Через год они сдают экзамены, и начинается процедура сватовства.

– Экзамены? А если кто не сможет осилить программу за год?

– Их возвращают тому, кто их продал, требуя возврата платы.

– Платят?

– Нет конечно, – улыбнулся Иванов. – Просто взамен приводят новых, но уже бесплатно.

– А как поступают с теми, кто был возвращен?

– Обычно их убивают. Они ведь трофеи, и к моменту возврата не то что их семьи, но даже и их деревни уже, как правило, нет. Убивают, правда, не всегда. Некоторые из этих девиц оказываются женами вождей из-за того, что неплохо знают наш быт. Это они сейчас на поезд нападают. Еще лет пять назад они от одного его вида бледнели.

– В самом деле? – округлил глаза Андрей Васильевич.

– Да шучу я, шучу, – засмеялся Петр Сергеевич.

– А что с этими девушками потом происходит?

– Дальше девушки в сопровождении священников и охраны начинают ездить по гарнизонам, помогая по хозяйству. Если какая юная особа кому из бойцов нравится, то их венчают, и девицу, а точнее уже молодую жену, оставляют с мужем в гарнизоне. При ротации они уезжают с мужем и детьми, если к тому времени их нажили.

– А у вас тоже есть такая черная жена?

– Конечно! Я бы с ума тут спятил без ее общества, – засмеялся Петр Сергеевич. – Черная жена и пара смуглых детишек. Я как их к себе на Родину привез первый раз, как показал отцу, так тот чуть дара речи не лишился. Все поначалу крестился. Но ничего. На второй приезд уже нормально реагировал… Да что я – у нас такие семьи у половины бойцов. В основном, конечно, у старослужащих, но и с прошлого пополнения один шустрик уже оженился.

– И что, никто не пускается во все тяжкие?

– За это строго карают. Да и за девушками присматривают с регулярными осмотрами. Их ведь берут только девственницами, и если она вдруг ее лишается до венчания, то ее также возвращают. Блудливых особ нам не надобно, – улыбнулся Иванов.

– Да… Кстати, чуть не забыл, а при чем тут белые женщины?

– Вожди дикарей решили нам подражать. Поэтому молодая белая женщина хороший объект торга. За нее можно выменять много чего. Товар очень ценный. Особенно в том ключе, что мы проводим обычно карательные мероприятия после подобных поступков. То есть обходится одна белая девушка им очень дорого. Иногда в несколько тысяч жизней.

– Да, – усмехнулся Киселев. – Весело у вас.

– А то! Особенно «жизнерадостно» стало после 1875 года, когда завершилась Португальская война.

– Странная она была, – задумчиво произнес Андрей Васильевич. – Мне вообще не понятно, кто с кем и за что воевал? И была ли война?

– Да чего там не понимать? Испанцы захотели Императорскую корону, вот и «зашли в гости» к португальцам, которые к тому времени совершенно разругались с Бразильской империей. А мы к испанцам присоседились. В общем, мудрый народ эти португальцы – никто толком даже стрелять не стал. Выиграть шанса у них не было, а жить с кровниками на одной земле они посчитали себе дороже.

– Ну так а нам с того что?

– Как «что»? Али не поняли?

– Ну… земли мы себе прирезали. Формально. Правда, закрепили ее за нами только в прошлом году.

– Это все, дорогой друг, фигня на постном масле. После того как наш Император снова успешно провел очень выгодную для России войну малой кровью, англичане и прочие «друзья» Отечества сильно перепугались. Ведь у нас что ни война, то жирный кусок вкушаем. Да не сильно надрываясь. Вот и решили они себя обезопасить – создать Лигу Наций.

– А как она с Африкой связана?

– А так, что нам по карте обозначили границы и наказали дальше не ходить. Дескать, это будет незаконно. И черт бы с ним, с законом. Нам ведь эту гигантскую землю еще надо как-то осваивать да к порядку приводить.

– Ну да. Но какая связь этого события с весельем?

– Вот! – Петр Сергеевич поднял указательный палец. – После той войны все и началось. И огнестрельное оружие у туземцев. И нападения на составы. Было даже несколько попыток взять штурмом форт. Но уж больно хорошо они защищены. С тех пор и держится это хрупкое равновесие. К фортам чужаки ходят только торговать, выменивая девушек, продукты питания и дары природы на промышленные товары. Изредка озоруют на железных дорогах или караванных тропах. Но в основном режут друг друга.

– Похоже на умышленную деятельность чьей-то разведки.

– А то ж! Вот только чьей? В общем, с 1876 года «легкая жизнь» африканских гарнизонов закончилась и наступили суровые, я бы даже сказал, черные будни. Война. Гнилая такая и жуткая война. Вы хоть представляете, сколько за последние четыре года в этих лесах трупов легло? И я нет. Но чую – прилично.

На юге граница шла от самого Атлантического океана по реке Оранжевая до республики Трансвааль и далее, по берегу Крокодиловой реки до Индийского океана. То есть фактически отсекала Капскую колонию Великобритании, Трансвааль и Империю Зулусов от остальной Африки. На севере же Южное генерал-губернаторство отчеркивалось линией, идущей сначала по Великой реке до ее второго пересечения экватора, а далее по нему на восток до самого Индийского океана.

«…Сергей Петрович донес, что в районе к западу от Великого озера полный успех нашей опытной геологической разведки. Уже найдены крупные месторождения меди и олова. К сожалению, алмазов пока не нашли, но я не теряю надежды. Впрочем, уже сейчас выглядит оправданным проект железной дороги от форта А-31 к восточному побережью Африки. Ни о каком полноценном обогащении медной и оловянной руды, безусловно, речи быть не может. Но сырье выходит знатное. Особенно из-за практически бесплатного труда местных жителей. В конце концов, полторы тысячи километров железной дороги – это не так уж и много, зато станет легче с медью, на которую сейчас острый дефицит…»