Раннее утро.

Владимир стоял на мостике своей «Испаньолы» и смотрел как из легкой дымки тумана на него надвигается Кронштадт. А внутри крутилась натуральная буря. Как его примут? Не обманут ли августейшие? Ведь это такой соблазн… взять и отобрать практически годовой бюджет Российской Империи… только по весу. А если по цене, так и верная пятилетка. Да и кто он такой? Что у него за спиной?

— Владимир Ильич… — тихо произнес капитан корабля и указал рукой на Кронштадтский рейд.

— Боже… — выдохнул Ульянов.

Его ждали, устроив этакий парад. Конечно, Адмиралтейство запретило всячески приветствовать возвращение Владимира, дескать, это обычное гражданское кругосветное путешествие, хоть очень резонансное. Мало ли таких? Мало того — распорядилось отменить все увольнительные на берег под предлогом авральных работ, чтобы морякам было не до того. Однако препятствовать гражданским они не могли.

Жители Санкт-Петербурга высыпали на всевозможных лодочках и корабликах в «Маркизову лужу» встречать возвращение уже практически национального героя. И вот эта веселая, пестрая толпа, напоминавшая Великий парад в Амстердаме конца XX века, его и ждала. Приветственный рев сотен, а, пожалуй, и тысяч глоток. Головные уборы, хаотично взлетающие вверх. Флаги расцвечивания.

— Они что, действительно рады меня видеть? — Как-то невпопад ляпнул Вова.

— А что вы хотите? — По-доброму улыбнулся капитан. — Вы символ удачи и успеха для наших людей. Вон, поглядите, — он махнул рукой в сторону мерно гребущих людей в шлюпках. — Судя по тому, как толково гребут…

— Да-да, — перебил его Владимир. — Боюсь представить, что будет на берегу…

Торжественная швартовка «Испаньолы» в порту Кронштадта и первое общение с восторженной публикой прошли на удивление спокойно. Просто потому, что народа сюда много не набилось, да и вели себя все относительно прилично. А вот набережная Санкт-Петербурга встретила нашего героя чрезвычайно бурными овациями и откровенным ликованием. Его прямо с борта небольшого пароходика приняли на руки и качали не меньше четверти часа. Опустив только под напором журналистов, простимулированных Львом Борисовичем на особое рвение. Пожалуй, что даже лучшие бойцы Херста не рвались с такой страстью и изощренной фантазией, как эти….

Императрица Мария Федоровна сидела в неприметной закрытой карете и задумчиво смотрела на творящееся на берегу.

— Ваше Императорское Величество, — тихо произнес начальник жандармерии Оржевский, подошедший к двери кареты.

— Петр Васильевич, — кивнула она, приоткрыв дверь. — Рада вас видеть. Тоже любопытствуете?

— Конечно. Как не любопытствовать? Восемьсот тонн золота… признаться, он всех удивил. А я еще думал, зачем ему эта странная океанографическая экспедиция.

— Действительно, — согласилась Императрица. — Обещал-то он семьсот двадцать.

— Обещал? — Переспросил Оржевский, сделав глаза натуральными блюдцами.

— Не обращайте внимания, — мягко улыбнулась Императрица. — Тем более, что мы никогда не узнаем где и когда он его достал на самом деле. Я уверена, что Владимир Ильич всем расскажет то, что они хотят услышать.

— Вы так считаете? — Несколько стушевался начальник жандармерии.

— Вам, Петр Васильевич, безусловно, он поведает самую правдоподобную версию. Но это все не важно. Меня другое волнует… — произнесла она и замолчала на несколько минут. — А знаете, пригласите-ка его на аудиенцию. Пожалуй, пришла пора нам с ним лично познакомиться. Справитесь?

— Бесспорно.

— На завтра, часов на пять вечера. А теперь ступайте. Да и мне пора, не хватало, чтобы меня еще тут увидели….

Владимир же, отбившись от публики отправился домой, где его ждала вся семья. Ну, и поджидал Оржевский с самым искренним любопытством. Но Вова быстро от него отмахался, сославшись на то, что соскучился по семье и обещание «заглянуть на огонек» на днях и обстоятельно все рассказать. Впрочем, уже вечером отправился с траурным визитом к Зинаиде Николаевне….

— Я рада вас видеть, — чуть-чуть нервно произнесла княгиня, смотря с какой тоской и страхом в его глаза.

— Зинаида Николаевна, душенька, чем я могу помочь вашему горю?

— Боюсь, ему уже ничем не поможешь, — произнесла она, усаживаясь на мягкий диван и приглашая Ульянова сесть рядом.

— Но отчего же?

— На моем роде лежит семейное проклятье… — тяжело вздохнув, произнесла она. — А гибель моих детей и мужа… стала очередным доказательством.

— Любое проклятье можно преодолеть!

— Владимир Ильич, не все в наших силах.

— Я слышал о той ведьме и ее словах. И, пожалуй, знаю, что нужно делать. Хотя видит Бог, дело не в ней.

— А в чем?

— Вы же знаете, что вашего супруга доводили, чтобы заставить нас прекратить общаться.

— И довели до этого кошмара случайно? — Усмехнулась она.

— Отнюдь. Видя, что ничего не выходит, они решили усугубить обстоятельства, зная, что я буду мстить вашим обидчикам.

— Оставьте, Владимир Ильич. К чему все это? Тем более, что они и так уже мертвы.

— Известные вам люди — всего лишь исполнители, которых отравили, чтобы замести следы.

— Вот как? — Заинтересовано произнесла Зинаида Николаевна. — И кто же те, кто ответственен за тот ужас, что мне пришлось пережить?

— Foreign-office. И направлен он был не против вас или меня непосредственно, а против России. Мы выступали в роли жертвы.

— Невероятно… — покачала она головой. — Впрочем, это не важно. Они слишком сильны…

— А я — достаточно упорен и методичен. Если понадобится тридцать лет, чтобы отомстить — я сделаю это.

— Но зачем вам это? Я прощаю их. Погибло слишком много людей…

— Потому что я вас люблю и никому не позволю обижать.

— Вы серьезно? — После минутной паузы произнесла она, взволновано глядя на Ульянова.

— Да. Вы мой ангел Зинаида Николаевна. И я никому и никогда не прощу обиду, которую они причинили вам. Нам. Они знали о моих чувствах и постарались спекулировать ими. Шантажировать тем, что мне дороже всего на свете….

— Владимир Ильич… я… я не знаю, что на это сказать.

— Ничего не нужно говорить. Я все понимаю. Просто я хочу, чтобы вы знали — никто не посмеет вас безнаказанно обижать…

— Нет! Нет! Вы не понимаете! — Воскликнула она. — На мне, на моем роде лежит проклятье! Жуткое древнее проклятье, которое год за годом, поколение за поколение собирает свои жертвы. Я не хочу потерять еще и вас…. Они ведь все верно рассчитали. Я не могла бы прогнать вас или отвернуться. Это выше моих сил….

— Что мне сделать, чтобы вы поверили в мои силы?

— Причем тут это? — Тяжело вздохнув, произнесла княгиня. — Проклятье силой не побороть….

Владимир посмотрел ей в глаза и задумался. А ведь она верит, воспринимая слишком серьезно весь этот вздор. Поэтому сломать эту мистическую феерию можно было только по схеме Шварца. То есть, чтобы победить дракона нужно завести собственного.

— Ведьма, что наложила на ваш род проклятье, — начал Ульянов после излишне затянувшейся паузы, — принесла в жертву свою душу, которая преследует вашу семью по пятам. Феликсу Феликсовичу на ушко шептали не только эти злодеи из Адмиралтейства, но и она, усиливая их слова и раскачивая его психику, здоровье. Ничего особенно непреодолимого в таком проклятье нет.

— Вы говорите так, словно твердо знаете… — прищурилась Зинаида Николаевна.

— У каждого своя миссия в этом мире. Я пришел, дабы снять проклятье с России. Поверьте, вот там, настоящая проблема из чудовищного переплетения первородного ужаса. А ваша беда решается относительно легко.

— Так решите ее! — Всплеснула руками.

— Всепрощающий наш Иисус Христос не помогает в таких делах. Поэтому обратимся к… хм… Кали.

— Кали?

— Это самая темная, яростная и разрушительная ипостась индийской Богини Дурга, буквально выжигающая всякое зло и порок, которые только встречается ей на пути. Достаточно того, чтобы ее взор заметил ту злодейскую сущность, что вредит вашему роду на протяжении веков. И все. Это будет конец. Для сущности. Кали — это самый безжалостный и бескорыстный инквизитор, стоящий на страже мироздания.

— Вы уверены…

— Уверен, — перебил ее Владимир и, выхватив кортик, вонзил его себе в ладонь, легко пробив насквозь. — Кали не слышит слов. Но она слышит кровь. Если завтра эта рана исчезнет, то мы будем уверены — она благосклонно приняла нашу просьбу.

Зинаида дико расширенными глазами смотрела на то, как с острия кортика медленно капает кровь этого мужчины…. Владимир же знал, что, воспользовавшись порталом и отоспавшись в XXI веке, уже утром будет щеголять абсолютно здоровой рукой. Чего вполне хватит для формирования искомого дракона, уничтожающего дурные мистические убеждения этой женщины.

Пауза затянулась, и Ульянов резким движением извлек кортик из руки. Княгиня вздрогнула и, сорвав шелковый шарф с шеи, бросилась ему перевязывать ладонь.

— Но откуда вы это знаете? — Наконец она спросила, с интересом заглядывая в глаза.

— Оттуда же, откуда и места захоронения древних кладов. Впрочем, кому много дано, с того и много спросится, Зинаида Николаевна, — чуть вздохнув ответил Владимир. — Но мне пора. Я не хочу вас компрометировать своим излишне долгим присутствием. Но знайте, по завершению траура я приду просить вашей руки. Потому как не мыслю свою жизнь без вас. И, даже если вы откажете…

— Владимир Ильич, — перебила его Зинаида Николаевна и, улыбнувшись, произнесла. — Я не сказала, нет. Я буду ждать.