16 июня 1941 года.8.30 утра. Аэродром Монино
Сидя на переднем сидении Жигарев спал. Он заснул сразу как машина, подобрав у гостиницы Красавина и Оганяна, направилась в Монино. Это были единственные минуты сна начальника Штаба ВВС в эти сутки. Красавин и Оганян, понимая это, всю дорогу молчали, разглядывая утреннюю Москву и Подмосковье. Всю ночь Жигарев сидел на телефоне, измотав телефонистку, беспрерывно соединявшую его с начальниками ВВС округов. Только он прекращал говорить с одним округом, как на нее выходила дежурная с другого округа – там торопились доложить о выполнении или пытались до конца уяснить требования начальника Штаба ВВС. И так прошла вся ночь. Кроме Жигарева – работал весь Штаб ВВС, поэтому интенсивность работы узла связи сильно не соответствовала обычной ночной выходного дня.
Жигарев отдал устные приказы, письменные готовил на его подпись штаб – о подготовке к переброске полков из приграничья в глубину округов. Аэродромы, на которые можно было посадить полки, согласовывались немедленно с начальниками ВВС округов. Жигарев в блокноте записывал номера полков и новые аэродромы. Кроме этого, он приказал пока подготовить к эвакуации в тыловые округа самолеты новых серий, для которых не было боеприпасов или которые еще не освоены частями. То же самое касалось частей, на вооружении которых стояли самолеты с пулеметами калибра 7.62. Вот тут начальники ВВС округов заартачились – таких полков было немало – и потребовали письменных приказов.
— Будут приказы! Сегодня будут! — отвечал Жигарев.
Он также требовал при смене аэродромов обязательного рассредоточения полков, немедленной маскировки, подготовке укрытий для личного состава, организации наземной охраны и обороны и ПВО. Большинство этих требований уже издавалось в приказах ранее, но как понял Жигарев из рассказов Красавина и Оганяна, выполнено не было. Сейчас он имел твердое намерение добиться их исполнения. Часть вопросов – переподчинение частей армейских ВВС под единое командование (Жигарев начал готовить почву для создания ВА); обеспечение боеприпасами и ГСМ заранее – он подготовил для решения через Генштаб.
Не спал в эту ночь не только штаб ВВС. Почти до утра горел свет в кабинете вождя. Когда туда приехали Шапошников и Берия, Сталин уже успел пробежаться с карандашом по первым главам «Истории…». Поэтому он вручил Лаврентию первый том «Истории…» и сказал, с какой страницы начинать читать. А Шапошникову дал «Танковые операции» Гота. После чего закурил трубку и стал, молча прохаживаться по кабинету, изредка посматривая на Лаврентия и Бориса Михайловича. Лица их были бледны, особенно у Шапошникова ввиду его большей осведомленности о расположении наших войск в приграничных округах, они периодически промокали лоб платками. Лаврентий еще протирал и пенсне. Тишина продолжалась довольно долго, но наконец, Берия оторвался от книги и спросил Сталина:
— Этому можно верить?
Сталин помолчал и ответил:
— Борис Михайлович! То, что написано о наших войсках – состав, расположение – соответствует действительности?
— Да. Соответствует, — ответил тот.
— Значит вероятность такого развития событий высока. Мы должны принять все меры, чтобы уменьшить последствия немецкого удара. Поэтому я вас попрошу, Борис Михайлович, взять, сколько вам будет нужно командиров Оперативного управления Генштаба и сделать выписки из плана «Барбаросса» с привязкой к нашим приграничным округам. Естественно, без указания источника. С соблюдением секретности.
— Лаврентий, — обратился он к Берии. — Это нужно обеспечить, — тот в ответ кивнул.
— Я сейчас позвоню оперативному дежурному по Генштабу – он выполнит ваше распоряжение по людям.
— Это не все, — продолжил Сталин. — Завтра в двенадцать часов нужно собраться и обсудить возникшее положение. Я подумаю, кто нам будет нужен, но вам обоим нужно присутствовать. И к этому времени нужно сделать карту наших приграничных округов с дислокацией войск, отобразить немецкие группировки и направления ударов их первых операций.
— Успеете сделать? — спросил он Шапошникова.
— Так точно, товарищ Сталин! — ответил маршал.
— А мы с тобой, Лаврентий, завтра утром поедем знакомиться с теми, кто нам передал эти книги. В девять утра быть на аэродроме в Монино. Там и посмотрим – можно им доверять или нет.
— Да! Вот еще что, Борис Михайлович! Вот тут у меня еще есть Боевой Устав пехоты, Боевой Устав танковых войск, Боевой Устав артиллерии. Тоже нужно поработать с этими документами, сравнить с нашими и посмотреть, что можно взять полезного.
Сейчас Сталин, подъезжая к аэродрому, продолжал размышлять о превратностях судьбы и законах философии – чуть более двадцати лет назад он и его товарищи боролись против людей в погонах – врагов. А теперь он едет знакомиться с людьми в погонах, которые только одними своими книгами уже оказали неоценимую помощь стране – а сколько и чем еще смогут помочь – он узнает в ближайшее время. Ленин, рассуждая о развитии мира в работе «К вопросу о диалектике» обозначил диалектическую концепцию развития фразой: «Познание человека не есть прямая линия, а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали».
И вот развитие истории именно сейчас это доказывает на практике. Снова Империя, не царская – нет, но такая, же по масштабам и более мощная, нежели предшествующая и именно он – тот, кто боролся с той Империей, той армией, повторит ее еще раз – на новом историческом отрезке спирали развития. Он прочел в книге у потомков, что он введет погоны, обратится к истокам мужества и стойкости народа, даст шанс Русской Православной церкви. Сталина мучило сожаление о потерянных годах, людях, судьбах на борьбу, в общем-то с «ветряными мельницами» и только понимание неизбежности ошибок развития, неизведанность пути по которому идет страна, немного успокаивали его. Он, как всегда, серьезно относился к знаниям и поэтому был уверен, что сможет переосмыслить всю информацию, попавшую к нему из будущего, чтобы избежать ошибок или уменьшить последствия уже совершенных. Но это была вторая по важности проблема – первая уже стояла перед страной во весь рост – ВОЙНА!
На подъезде к Монино уже стояли машины Лаврентия и его сопровождения. Пропустив их вперед, они пристроились в колонну сзади и в таком порядке въехали на аэродром. Искать на аэродроме, куда им ехать, не было нужды – гигант был виден с любой точки аэродрома. Его размеры подчеркивались особенно сравнением со стоявшими возле него автомобилями Жигарева. Сталин остановил машину, не доезжая метров сто до самолета, и вышел из машины. Прищурившись, он, молча, разглядывал гиганта. Минутой позже к нему присоединился Берия. Разглядывая самолет, Сталин сравнил его с самым большим советским самолетом его времени – АНТ-20. На глаз, по внешним размерам, они были сравнимы. Интересно было узнать его характеристики, и Сталин направился к выстроившимся в шеренгу у самолета людям. Навстречу ему вышел генерал-лейтенант Жигарев. Сталин махнул ему рукой, отменяя доклад, и протянул руку, здороваясь. Подойдя к шеренге, он оглядел стоявших перед ним людей. В общем-то, обычные советские люди, просто непривычно одетые.
— Здравствуйте, товарищи! — негромко поздоровался он с потомками.
— Здрав жла, тащ Сталин! — рявкнула в ответ шеренга.
«Жигарев постарался!» – хмыкнул про себя Сталин, подходя к правофланговому офицеру и протягивая ему руку.
— Командир 44-й учебной воздушно-десантной дивизии Воздушно-десантных войск генерал-майор Оганян! — доложил тот, отдав честь и пожимая протянутую руку.
Оганян чувствовал себя немного не в своей тарелке – он был в повседневном мундире. Выезжал-то на учения. А попал на парад.
Вот полковник Красавин был при полном параде – прямо как с картинки офицер в золотых погонах! После представления его Сталин задержался около полковника, внимательно разглядывая форму. Причем рассматривая ее, он пару раз посмотрел на форму начальника Штаба ВВС – как бы сравнивая. И судя по выражению его лица – вариант с погонами его не разочаровал. Далее ему представились все семь членов экипажа корабля. Поздоровавшись со всеми, Сталин обратился к командиру корабля с просьбой рассказать ему о возможностях самолета. Отдав приказ на разгрузку трейлера, командир повел Сталина и Берию к хвосту самолета, докладывая характеристики и давая пояснения на возникающие вопросы.
Сталин с интересом посмотрел выгрузку трейлера с танком Т-34-85, причем и танк он осмотрел тоже внимательно, а потом вся группа по опущенной рампе поднялась в грузовой отсек. Вот это было самым сильным впечатлением. Он переспросил командира корабля о том, сколько солдат может поднять «Антей». Сталину понравилось имя самолета. Командир доложил штатные цифры, добавив, что в 1972 году во время эвакуации советского персонала из Египта АН-22 взял на борт 700 человек. Цифра впечатлила всех. После осмотра «Антея» Сталин поблагодарил экипаж за интересную, как он назвал – «экскурсию в будущее», и вместе с Берией в сопровождении Жигарева, Оганяна и Красавина подошел к танку.
— Товарищ Оганян! Расскажите все, что знаете об этом танке. И главное – сможем ли мы сегодня наладить производство таких же красавиц?
— Так, товарищ Сталин! Это обычная «тридцатьчетверка», — какие выпускаются и сейчас. Отличие – больший погон под башню, орудие 85 миллиметров, остальное уже все производится. Ну, конечно, технологически и технически он более совершенен, нежели сегодняшние танки – он был радиофицирован, коробка перемены передач пятиступенчатая, двигатель отлажен и имеет значительно больший ресурс по моточасам. Приборы наблюдения значительно улучшены. Но в целом, это та же «тридцатьчетверка». Я думаю, нашим конструкторам и инженерам не составит особого труда разобраться в улучшениях, сделанных в этой модели по сравнению с базовой.
Сталин, слушая генерала, отметил про себя – «нашим».
«Потомки даже в мыслях не отделяют себя от Родины! Сегодняшней Родины», — подумал он.
— И как там? В будущем, — спросил он, обращаясь сразу и к Оганяну и Красавину.
— Неплохо, товарищ Сталин! — ответил за обоих Оганян. — Вторая по мощи страна в мире. Первая в космосе. Мы производим все, что только изобрело человечество. Все эти достижения заложены в ваше время. Мы об этом помним.
— Так не бывает – чтобы действительно все было только «хорошо», — ответил Сталин. — Наверно есть и проблемы?
— Есть, — поддержал беседу полковник Красавин, — но, они в принципе все решаемые. Главное – мирный труд советских граждан гарантирован, а с остальным – разберемся. На сегодня для нас главное – помочь стране победить в этой войне с меньшими потерями.
— Вы члены партии? — задал вопрос Сталин.
— Да. Мы – члены КПСС, — ответил Оганян.
— КПСС, — задумчиво произнес Сталин. — Расшифруйте, пожалуйста.
— Коммунистическая Партия Советского Союза, — такое решение о переименовании принял 19-й съезд ВКП (б) в 1952 году, — произнес Красавин.
— Ну ладно. Я поработаю над вашей «библиотекой», — сказал Сталин, — и фильмы посмотрю. Но это все – позже. Сейчас, товарищ Жигарев прав, нужно дорожить каждой минутой. Наверное, у вас есть какие-то предложения как можно использовать вашу технику? — Сталин пытливо смотрел на потомков.
— Так точно, товарищ Сталин! — переглянувшись с Красавиным и приняв положение «Смирно!» ответил Оганян, — есть задумка, как устроить немцам неприятный сюрприз.
— Хорошо! Подробности вы обсудите с товарищем Жуковым. Думаю, будет правильным направить его для помощи нашему командованию в Белоруссию. К тому же он там долго служил и знает театр. Но, понимая, что ваши возможности велики, но не безграничны, хочу спросить, что вам необходимо в первую очередь, чтобы «сюрприз» состоялся?
— Товарищ Сталин! Части и подразделения имеют некоторый запас боеприпасов и ГСМ. На один «сюрприз», я думаю, хватит. А вот в дальнейшем нам все это понадобится. Думаю, обязательно нужно будет организовать приезд к нам конструкторов, инженеров и ученых по профилю, чтобы наладить производство всего необходимого – хотя бы по минимуму – чтобы мы могли использовать свою технику, — ответил Оганян.
— Лаврентий! — обратился Сталин к Берии. — Думаю этими вопросами, а также организацией безопасности подразделений и…, как называется ваш аэродром?
— «Двоевка», — подсказал Красавин.
— И аэродрома «Двоевка», — продолжил свою мысль Сталин. — Думаю, нужно после совещания в 12 часов слетать тебе в эту «Двоевку» и на месте определиться, что там надо сделать.
— Есть! Товарищ Сталин, — ответил до сих пор молчавший Лаврентий Павлович.
— А сейчас поедем в Кремль. В 12 часов я собираю совещание, на котором мы начнем продумывать и принимать меры, чтобы избежать сценария ваших книг. На совещание я вас не приглашу – думаю, пока рано всем знать о вас. Лаврентий! — он повернулся к Берии. — Вопрос соблюдения секретности – это твой вопрос. И еще – танк переправь в Кубинку – пусть там специалисты его подробно рассмотрят. А вот после совещания я вас познакомлю с Жуковым. И вы вместе подумаете над своим «сюрпризом».
После этих слов Сталин сел в свою машину.
Красавин и Оганян направились было к машине Жигарева, но их всех окликнул Берия.
— Одну минуту! Товарищ Жигарев! Я пришлю сюда подразделение НКВД для охраны самолета и оперативников – они возьмут подписку о неразглашении у всех сотрудников аэродрома. Передайте это своим людям. И пусть найдут чехол какой-нибудь или брезент – танк накрыть.
Жигарев кивнул в ответ и тотчас его порученец заспешил к зданию аэродромной комендатуры.
— Давайте, наконец, познакомимся, — обратился к Красавину и Оганяну Берия. — Меня зовут Лаврентий Павлович Берия. В данный момент я – нарком внутренних дел и заместитель председателя Совета Народных Комиссаров СССР. Только что, как вы слышали – назначен также вашим куратором. Вы, я так понял, в Вязьме не контактировали с местными органами НКВД?
— Нет. Не успели, — ответил Красавин.
— Хорошо, я дам команду, они сами прибудут к вам на аэродром. А вечером, надеюсь, я сам там буду. Нужно решить вопрос с охраной и обороной вашей базы. Дивизии НКВД должно хватить на организацию режима.
— Когда улетали, я отдал приказ на организацию охраны аэродрома и городка силами парашютно-десантного батальона, — сказал Оганян. — Но лучше, конечно, чтобы этим занимались профессионалы. Мои солдаты и офицеры имеют противоположную специализацию.
— А давайте не будем откладывать разговор на вечер. Садитесь ко мне в машину и хотя бы вчерне по дороге обсудим вопросы, связанные с обеспечением вашей техники боеприпасами и ГСМ, — сказал Берия, делая приглашающий жест в сторону своей машины.
Тут же Берия подозвал начальника своей охраны и что-то сказал ему. Тот ответил «есть!» и направился к машине сопровождения. Один из сотрудников охраны получил от него указания и пошел к тягачу трейлера.
Берия и Оганян сели на заднее место, Красавин сел на место начальника охраны. Кителя они с генералом снова сняли, накинув летные куртки.
— Итак! Что нужно вам? Давайте посмотрим по степени сложности от простого, — задал вопрос Берия Красавину и Оганяну, когда они устроились на местах и машины тронулись.
Красавин сидел вполоборота на переднем сиденье, чтобы видеть собеседников.
— Давайте начнем с авиации, — предложил он.
— Слушаю, — ответил Берия.
— Нужен керосин ТС-1, это для моих самолетов, транспортников и вертолетов. Не знаю, производится он сейчас или нет. Если воевать экономно и полностью исключить доучивание курсантов – то наших запасов хватит дней на тридцать войны. А дальше наши самолеты станут экспонатами.
— Для сверхзвуковых МиГ-23 нужен керосин Т-6. У них в наличии топлива на две заправки. Они могут конечно немного полетать и на нашем керосине, но это не есть для их двигателей хорошо. А таких двигателей никто в мире еще долго не сможет делать.
— Далее. Снаряды к пушкам – 23 мм и 37 мм, неуправляемые реактивные снаряды 80 мм. Мы уточнили у Павла Федоровича – несмотря на наличие таких калибров и сейчас – они не подходят для наших пушек. Точно так же 23 мм снаряды нужны и для комплексов ПВО «Шилка». Патроны 12,7 мм для МиГ-15, думаю, не проблема. Ракеты класса – «воздух-воздух» и «воздух-земля» – это самое сложное. Но заниматься ими нужно.
— Авиапокрышки. Запас у нас пока есть – в начале учебного года был завоз, исходя из плана учебного года, но конец-то учебного года у нас в сентябре. Так что – дно наших закромов уже видно.
— Далее, в связи с тем, что мы потеряли централизованное энергоснабжение нужны передвижные электростанции. По минимуму – то есть, нужды аэродрома мы обеспечиваем, но для полноценной работы ремонтных служб обеспечения требуется больше электроэнергии.
— В связи с развертыванием Центра в дивизию, нужно срочно увеличить количество авиатехников. С товарищем Жигаревым мы это обсуждали – обещал помочь. Но у нас есть встречное предложение – призвать некоторое количество местных жителей, подходящих по ВУСу или еще не имеющих военной специальности. У нас ведь почти все выпускники школы имеют десятиклассное образование. Мы сможем их обучить обслуживать самолеты.
— Да, еще! К вопросу об охране аэродрома. Павел Федорович обещал посадить к нам на аэродром истребительный полк ПВО Московской зоны. Мы, в принципе и сами – с учетом МиГ-23 и дивизиона ПВО «Оса» способны защитить аэродром, но думаю, этот полк не помешает. К тому же мы с ним договорились в этот полк перевести Покрышкина и Кожедуба. Ну и других знаменитых в будущем летчиков. Есть идея, если со снабжением дело наладится – обучить их воевать на реактивной технике.
Берия записывал в блокнот тезисы проблем, не отрываясь, а тут при упоминании незнакомых ему фамилий вопросительно взглянул на Красавина.
— Это советские асы. Они на поршневых-то были лучшими, а если им дать реактивные МиГи… — разъяснил Красавин Берии значение этих фамилий. — Покрышкин меня учил летать.
Берия пометил их себе в блокнот.
— Ну, тогда прошу и моих героев записать, — вступил в разговор Оганян. — Запишите товарищ Берия: Маргелов Ваcилий Филиппович – основатель воздушно-десантных войск СССР в том виде, в котором они сейчас существуют. То есть, в будущем, — поправился генерал. — Он был командиром дивизии, которой я сейчас командую… командовал, — снова поправился Оганян. — И еще – Старчак. Сейчас он капитан, начальник парашютно-десантной службы ВВС БОВО. Один из лучших диверсантов этой войны. Он целый батальон диверсантов сформирует.
— Товарищ народный комиссар! — неожиданно официально обратился генерал-лейтенант Оганян к Берии. — А нельзя ли его вместе с батальоном нам передать на усиление? У нас людей немного, они будут нелишние. Да и идея одна появилась.
— Ну, у меня, если говорить о том, что проще – все. Остальное – это вопросы сложные и требуют времени. Однако подчеркну – самолет МиГ-15 был сделан в 1947 году, сразу после войны, поэтому думаю если заняться им плотно, то года через полтора-два можно будет его повторить. Это как перспектива.
— Завидую летчикам, — заметил Оганян, — а я и не знаю с чего начать. Ладно, пойдем проторенным путем.
1. Патроны. Нужны патроны 7,62 мм винтовочные и побольше – у нас каждая бронемашина вооружена пулеметом этого калибра. Плюс снайперские винтовки. Ну, с этим я думаю, проблем быть не должно.
А вот патроны 7,62 мм х 39, 5,45 мм х 39 – это проблема. У нас все оружие, кроме перечисленных ранее, включая ручные пулеметы – сделано под эти калибры.
Далее, как Владимир Ваcильевич указал, 12,7 мм – это для зенитных пулеметов танков нужны.
14,5 мм – они тоже уже существуют – это для БТРов.
2. Снаряды 76,2-мм – это для ПТ-76 разведбата – тоже есть.
3. 120-мм мины к минометам.
4. 122 и 152 мм снаряды к САУ.
5. 100-мм снаряды для танков Т-55А – они должны быть.
6. Теперь то, чего сейчас нет и сделать будет сложно – выстрелы к РПГ, выстрелы к пушкам «Гром», выстрелы 125 мм к танковым пушкам, ракеты к системам «Град», ракеты системы «земля – воздух» для ЗРК «Оса».
7. По ГСМ – дизельное топливо, бензин А-95, вместо него подойдет авиационный. Есть у нас такая прожорливая машина – «Урал».
Товарищ народный комиссар! Нужны конструкторы стрелкового оружия, артсистем, танков – мы все предоставим, чтобы быстрее все можно было пустить в серию. По танкам – в разведбате на вооружении стоит танк Т-55А, это модификация первого послевоенного танка Т-54. Можно позволить инженерам и конструкторам разобрать один из них и по факту сделать чертежи. Вот этот танк вполне по силам сделать если не завтра, то через год. А он с его броней и 100-мм пушкой равных здесь иметь не будет. И если у нас ничего не получится со 125-мм боеприпасами к нашим танкам, то они смогут их заменить. В общем, завтра все вам покажем вживую.
