Глава 48

Когда Диана вошла в соседнюю комнату для допросов, она не узнала Эмму. Куда подевалась та нервная девчонка, вечно прикусывающая нижнюю губу? Вместо неё на стуле сидела, выпрямив спину, уверенная в себе молодая женщина.

– Госпожа Бишоф, – поздоровалась Диана, с интересом наблюдая за девушкой.

– Комиссар, – кивнула в ответ Эмма.

– Вы можете рассказать нам, что вы делали в том доме и где вы пропадали последние четыре дня?

– Я не знаю, – произнесла Эмма, глядя Диане прямо в глаза. – Я не помню.

– А что вы помните, госпожа Бишоф?

– Я помню, как поехала после разговора с вами к Штефану и больше ничего не помню до того момента, как пришла в себя в машине скорой помощи. Что случилось со мной? Вы можете мне рассказать? – от её голоса веяло просто ледяным спокойствием.

Диана нахмурила бровь и опустилась на стул напротив.

Да они же вкололи ей лошадиную дозу успокоительного, вдруг дошло до неё.

– Какие отношения вас связывают с господином Фейербахом? – спросил Дамен. В этот раз он остался стоять.

Эмма посмотрела на него снизу вверх и промолчала. Стоило ли говорить правду, если ей всё равно никто не верит?

– Он утверждает, что вы встречаетесь, – не выдержав, произнёс Дамен.

Девушка улыбнулась.

– Да, мы встречаемся, – ответила она, но не стала уточнять, что характер их встреч носит немного иной характер.

– Как давно? – поинтересовался комиссар.

– Две недели.

– А вам не кажется, что он слишком стар для вас? – спросил Дамен.

– Вы мне не отец, чтобы осуждать мой выбор.

Диана склонила голову и едва заметно усмехнулась.

– У меня к вам нет вопросов, госпожа Бишоф, – сказала она, поднимаясь со стула. – И вам, Дамен, советую оставить девушку в покое, пусть немного придёт в себя.

Мужчина постучал пальцами по папке, которую всё это время держал подмышкой, и кивнул:

– Можете идти.

В коридоре, Бишоф-старшая, тут же обхватила Эмму за талию.

– Мы сейчас же едем домой, в Бамберг, папин самолёт уже должен был приземлиться.

– Извините, – вмешалась Диана, – но Эмма не может уехать из города, пока ведётся расследование.

– Но ей нужен… – начала было возражать женщина, но в этот момент из комнаты для допросов вышел Штефан Фейербах.

Увидев его, Эмма потянулась к нему, и он на несколько секунд замер, вглядываясь в её лицо, а потом склонился и слегка коснулся пальцами её щеки.

– Увидимся в среду, – сказал он и, попрощавшись со всеми присутствовавшими, лёгкой походкой направился к лифтам.

– Что это за мужчина? – спросила госпожа Бишоф.

Но Эмма ничего не ответила, а лишь посмотрела ему вслед, и улыбка тут же исчезла с её лица. Навстречу ей шёл Шульц, а за ним Мартин Думкопф, и камера его телефона подозрительно была направлена прямо на неё.

– Эмма, дорогая моя, – Шульц расставил руки, словно хотел обнять её, но Эмма подалась назад и теперь стояла между матерью и Дианой Кройц. – Как я рад, что с тобой всё в порядке.

– Если хоть одна фотография, которую сейчас сделал Мартин, попадёт в… хоть куда-нибудь, я подам на вас в суд, – тихо произнесла Эмма, Шульц остановился и сложил ладони вместе, словно хотел что-то сказать. – Если моя угроза не кажется вам достаточной, то адвокаты господина Фейербаха… – Эмма замолчала, нужные слова никак не хотели складываться в предложения. – Я на вас больше не работаю. Завтра я приду, напишу заявление и заберу свои вещи. Мы можем идти? – повернулась она к Диане.

– Да можете, комиссар Аталик проводит вас, – та кивнула Тезеру.

– До свидания, – попрощалась Эмма.

– До свидания, госпожа Бишоф, – ответила Диана.

Несколько дней спустя телефонный звонок разбудил Диану. В сумраке спальни Лиона, она кое-как нащупала телефон среди шёлковых подушек и нажала «ответить».

– Диана! – раздался из трубки жизнерадостный голос комиссара Вурта.

– Я слушаю, – Диана перевернулась на спину и потянулась. Лион уже успел куда-то уйти.

– Мне нужно, чтобы ты приехала в участок. Здесь Герхард Фольк, он утверждает, что будет говорить только с тобой.

Диана подскочила на месте и, вложив в голос всё безразличие, на которое только была способна, сказала:

– Вы же сами отстранили меня от расследования. Комиссар Дамен там?

– Здесь, – отозвался Вурт, – но Фольк отказывается говорить с кем-то ещё, он просит тебя.

– Оу.

– Я что, должен умолять тебя?

– Нет, – ответила Диана, натягивая джинсы, – я приеду.

Она посмотрела на часы. Половина одиннадцатого утра. И как только Лион узнаёт, когда пора вставать, ведь в его обители нет ни часов, ни окон…

В участке она была уже через полчаса. Фольк дожидался её в комнате для допросов. Он сидел за столом и крутил перед собой сложенную газету. Дамен стоял в углу и всем свои видом напоминал коршуна.

– Добрый день, доктор Фольк, – поздоровалась Диана, игнорируя Дамена. – Могу я называть вас так? Или вы не Фольк? Или даже не доктор?

– Моё настоящее имя – Герхард Каров, и я действительно патологоанатом, – произнёс мужчина, поправив воротничок безупречно отглаженной рубашки, на этот раз салатово-зелёной. – Я пришёл заявить, что работаю… – он взглянул на Дамена, а потом снова на Диану, – на Ангела Краилова.

– Ну что ж, рассказывайте, – Диана села на стул.

– Всё началось в девяносто первом году. Я тогда выпустился из университета и находился в весьма затруднительном финансовом положении, к тому же мне нужно было содержать семью. Краилов предложил мне неплохие деньги.

– За что? – спросила Диана.

– За то, чтобы я писал, что они все умерли от естественных причин или от несчастных случаев.

– Дамен, – не оборачиваясь, сказала Диана, – принесите человеку бумаги и кофе, мне и ему, и, если хотите, себе, мы здесь надолго.

– Я вам мальчик на побегушках, что ли? – фыркнул Дамен из угла.

Диана посмотрела на него и, ничего не ответив, повернулась обратно к патологоанатому.

– Что заставило вас придти сюда сегодня и признаться в этом?

Она услышала, как Дамен издал какой-то непонятный звук, а потом дошел до двери и свистнул кого-то в коридоре. Диана усмехнулась.

– Вот это, – мужчина развернул газету и повернул к ней.

На первой полосе Der Glass размещалась разоблачительная статья о работе берлинской полиции, и, в частности, о Марке Шнайдере, который переметнулся на сторону преступности.

– Побоялись заполнить полосу материалом о Фейербахе, – покачала головой Диана. – Кто же им Марка-то слил? – словно риторически спросила она.

– У каждого свои методы работы, комиссар Кройц, – отозвался откуда-то сзади Дамен.

– Комиссар Шнайдер хороший полицейский, – произнёс Каров, – он предан своей работе, и… в общем-то мне терять уже нечего, но я хочу, чтобы вы защитили меня от Краилова.

– Хотела бы я пообещать, что сделаю всё возможное, но меня отстранили от этого дела.

– Я поговорю с Вуртом, – прошипел сквозь зубы Дамен.

Дверь открылась, и вошёл офицер. Он принёс стопку бумаги и три пластиковых стаканчика с кофе в картонной подставке.

– Вот и замечательно, – Диана придвинула Карову бумагу, а Дамен передал ручку. – Начнём по порядку…

Только поздним вечером, освободившись после допроса Фолька-Карова, Диана приехала к Марку в больницу и застала его за необычным занятием. Поставив посреди палаты мольберт, он рисовал на нём оранжевые и фиолетовые круги и полосы.

– О, Ди, – обрадовался он. – Посмотри, я художник.

Диана посмотрела на рисунок и улыбнулась.

– Знаю-знаю, ты скажешь, что я хреновый художник, – рассмеялся он, вырисовывая всё новые и новые линии, – но это сильнее меня. Я проснулся сегодня с непреодолимым желанием рисовать. Тезер привёз мои краски и кисти, – он мотнул головой в сторону кровати, где они были свалены в кучу. – Ты знала, что бывают кисточки как ручки? В них вода наливается и можно хоть в дороге рисовать, а? Что? – спросил он, заметив, что Диана слегка отошла назад. – Я тоже себя немного пугаю. Иногда в голове возникают странные желания или мысли, вроде того, чтобы позвонить какой-то Ульрике, а потом вдруг понимаю, что Ульрика – это мой агент, и мы организовываем выставку. Представляешь, целую выставку вот такой вот мазни, – широким жестом он добавил длинную зелёную полосу.

– Может быть, тебе обратиться к доктору? – осторожно спросила Диана.

– Я жил с этим столько лет, я справлюсь, просто мне нужно время. Господи, теперь я понимаю, почему некоторые люди считали меня странным. Особенно забавно с Виолеттой получилось. Я думал, что она изменяет мне с Акселем, – он протяжно вздохнул. – Я идиот, да?

– Ты один из самых удивительных людей, с которыми мне приходилось встречаться, – улыбнулась Диана. – Кстати, я пришла сказать, что Фольк признался.

– Признался, что работает на вампиров? – посмеялся Марк.

– Нет, конечно, но Бернхард Ульман и господин Краилов объявлены в розыск по подозрению в серии убийств. С тебя сняты все обвинения, и когда будешь готов, ты можешь приступать к работе.

– Пожалуй, я не буду с этим спешить, – произнёс он, – у меня осталось кое-какое незаконченное дело…