Глава вторая

Тихо шел дождь. По стеклу беззвучно текли капли, образуя причудливые водяные формы. У большого окна стоял мужчина в строгом деловом костюме черного цвета и обозревал открывающуюся панораму. Шпили небоскребов, более низкие здания и строения, автомобильные трассы, которые со своими нескончаемыми пробками напоминали отсюда русла рек, по которым текли разноцветные потоки машин. С высоты птичьего полета просматривалась большая часть мегаполиса. Остальное надежно скрывал смог и водяные испарения, обычные здесь явления после дождя.

Мужчина выглядел от силы лет на сорок. Он задумчиво смотрел в окно. Создавалось впечатление, что некая сверхъестественная сила, наделила этого человека всеобъемлющей властью и теперь он постоянно думает о благе для всего мира, и просто не способен отвлекаться по мелочам. Раздавшийся легкий стук в дверь, позади него как раз и являлся такой мелочью. На его суровом, словно вырубленном из камня лице не дрогнул ни один мускул.

Стук повторился, на этот раз настойчивее. Только это заставило его оторваться от своих дум и обернуться. Внимательному взору предстал роскошный кабинет, оформленный по последнему слову моды в стиле хайтек. Прямо перед ним раскинулся большой письменный стол из стекла и пластика, рядом с которым стояло завлекающее выдвинутое кожаное кресло. По другую сторону стола находился простой деревянный стул с прямой спинкой.

– Да, – наконец ответил мужчина.

В кабинет вошел высокий худощавый парень лет двадцати пяти, также в строгом костюме, но в отличие от хозяина кабинета, серого цвета. Он удачно гармонировал с его наружностью. Сам молодой человек подходил под термин «серая масса». Коротко стриженные белесые волосы, светло-серенький цвет кожи в сочетании с серыми глазами и незапоминающимся лицом давали возможность таким людям, как он быстро растворяться в толпе, не привлекая лишнего внимания.

– Здравствуйте Игорь Петрович, – сказал вошедший. Его голос совсем не сочетался с внешностью, оказавшись сильным и уверенным, говорящим о силе духа своего обладателя.

– Заходи Фрэнк, я ждал тебя, – сухо сказал хозяин кабинета, уютно устроившись на кожаном кресле. Оно при этом поднялось на несколько сантиметров, чтобы сидевший в нем казался выше своего собеседника.

Молодой человек послушно сел на жесткий стул со спинкой.

– Как идут дела? – спросил Игорь Петрович.

– Все идет по плану. Объект благополучно доставлен на базу. Проблем не возникло.

– Рад это слышать. Надеюсь, секретность надлежащая?

– Да, сэр.

– Очень на это надеюсь, – сказал Игорь Петрович. – Хочется верить в твое понимание, что успех всей этой затеи построен на ее полной секретности. Если информация попадет в руки журналистам или агентам ассамблеи, тогда все пойдет прахом. Ты это осознаешь?

Молодой человек занервничал. Это усиливалось еще и особенностью стула, который специально спроектирован так, чтобы расположившиеся в нем граждане чувствовали себя не комфортно. Это усиливало психологическое давление Игоря Петровича на своих собеседников, который нависал над ними, словно дракон над жертвой.

– Я могу вас заверить, Игорь Петрович, что проблем не возникло, никаких.

Голос Фрэнка едва заметно дрогнул. Игорь Петрович оставшись этим довольным, вальяжно откинулся на кресле.

– В таком случае я доволен, – сказал хозяин кабинета. – Но это еще не все. Успешное начало лишь повод для новых беспокойств. С этого момента назначаю тебя руководителем службы безопасности проекта. Ты должен использовать все свои ресурсы, чтобы поддерживать секретность проекта и пресекать любые попытки утечки информации. Вопросы есть?

– Нет, сэр.

– Тогда приступай к выполнению обязанностей. Свободен.

Фрэнк торопливо поднялся со стула и направился к выходу. У самой двери Игорь Петрович окликнул его. Молодой человек обернулся.

– Держи меня в курсе дела.

– Да сэр.

С чувством явного облегчения молодой человек закрыл за собой дверь и отправился исполнять новые обязанности.

Почти четыре дня прошло с тех пор, как я вылетел на Каратак. Мой корабль беззвучно плыл в желтом океане гиперпространства, единственно возможной среде, позволяющей выдержать такую скорость. Все это время я тихо предавался своим размышлениям. Они, конечно, были посвящены моему брату. Нельзя сказать, что я сиднем просидел почти четыре дня на капитанском кресле, мой кораблик хоть имел малые размеры, однако его помещения не ограничивались рубкой управления. В моем распоряжении не только одна комната, но еще и места для пассажиров – двух существ гуманоидного типа, отсек для гигиенических нужд и служебные помещения – шлюз и небольшой грузовой отсек. Для одного меня места хоть отбавляй, и я в свободное от контроля за полетом корабля время, прогуливался по отсекам, разминая затекшие конечности. Но, так или иначе, мои мысли сводились на Сендоре, его послании и моих дальнейших действиях. Я раз за разом вспоминал его сообщение. Оно меня озадачило. Уж слишком много в нем странностей.

Во-первых, почему брат оказался в не имеющей ничего общего с нашей расой одежде? Во-вторых, он явно казался чем-то обеспокоенным. Я вспомнил, как он хотел рассказать мне что-то очень важное, но прервался на полуслове, оглянулся назад. Вероятно, опасался кого-то, или чего-то. И, наконец, его третий глаз оказался приоткрыт, что говорило о недавнем использовании. Это беспокоило меня больше всего.

Сакральный орган, исходя из догматов нашей официальной религии, дан Создателем для защиты от сил тьмы. Он не применялся в повседневной жизни лирийцев, по своей сути он и глазом-то не являлся, но был незаменим в экстремальных, представляющих угрозу для жизни ситуациях. Граждане нашего общества и мужчины и женщины имеют очень большой запас психической энергии, которая концентрируется в области третьего глаза. В случае угрозы жизни, мы можем использовать эту энергию для самообороны. Это проявляется обычно очень эффектным для инопланетян способом. Третий глаз открывается, излучая яркий ослепительный свет чистой психической энергии, а физические силы лирийца, его применившего, утраиваются. Таким образом, у каждого представителя нашей расы есть один хороший шанс даже в самой безвыходной ситуации, спасти свою жизнь и своих близких. Правда все эти способности действуют не более десяти минут, потом запасы психической энергии истощаются и третий глаз закрывается. Использовать его еще раз можно не менее, чем через неделю, и то, при самых благоприятных для жизни условиях. Поэтому каждый представитель нашей расы бережет эту способность на самый крайний случай.

Если мой брат оказался вынужден воспользоваться своим третьим глазом, значит ситуация хуже, чем я предполагал с самого начала. Из всего того немногого, что я сейчас знал, понятно лишь одно – Сендор во время своих странствий раскопал что-то невероятно ценное и его исчезновение связано с этим напрямую. И у меня сейчас на руках всего одна зацепка – некий Рксу. Удивительно, но я до сих пор не представлял себе, как выглядят местные жители Каратака, поскольку, ни разу не бывал там раньше. А раз Сендор не снабдил меня описанием Рксу, его поиски станут для меня очень трудной задачей.

За всеми этими тяжкими размышлениями о предстоящих мне трудных временах, у меня разыгралось острое чувство голода. Я вдруг вспомнил, что последний раз принимал пищу целых десять часов назад. Поскольку запасы моей сферы ограничены, и их едва хватало, чтобы сходу добраться до Каратака, я старался экономить. Поднявшись с кресла, я подошел к стенке с правой стороны от него и дотронулся обеими ладонями до ее гладкой прохладной металлической поверхности. Стенка под моими руками сразу просела, словно живая. И прямо на меня выдвинулась широкая панель, вслед за которой потянулась вереница небольших плотно запечатанных ячеек, прикрепленных к панели. Это мой холодильник. Выдвинувшись примерно на полметра, вереница остановилась, достигнув механического предела.

Вообще, на Лирии серьезно относились к процессу приготовления пищи. Это своего рода особый ритуал, со своими, уходящими вглубь веков традициями. Обед среднестатистической лирийской семьи состоял из четырех перемен блюд, между которыми полагался традиционный десятиминутный перерыв. Все члены семьи собирались за один стол, символизирующий единство поколений лирийского общества, после чего следовало начало трапезы. Первая перемена блюд состояла из больших чашек особого чая, укрепляющего организм, и служила своеобразной предтечей основным блюдам. После чая все члены семьи в течение десяти минут придавались медитации. Это являлось традицией, а их в нашем обществе привыкли уважать. Второй переменой блюд был суп. Здесь каждая семья решала сама, какой суп готовить, обязательным оставался лишь факт наличия оного. После супа следовал еще один перерыв. На этот раз каждый мог заниматься чем угодно, важным являлось присутствие членов семьи за общим столом. На третье обычно подавалось жаркое, но вполне годилась и рыба, а также ларн, деликатес нашей планеты – очень ценное в пищевой промышленности ракообразное. Последний десятиминутный перерыв посвящен воздаянию молитв Создателю, за прекрасную пищу и здоровье всех членов семьи, ее принимавших. Напоследок оставался десерт. Здесь фантазия домашних кулинаров приобретала безграничные масштабы. На этом церемония обеда завершалась, и все члены семьи могли расходиться по своим делам. Средняя продолжительность церемонии обычно составляла не более часа. А в элитных слоях нашего общества, она могла длиться гораздо дольше. Все дело в большем числе блюд.

Многие расы галактической ассамблеи критиковали нас за такие, по их мнению, расточительные обряды, но некоторые и хвалили. В частности земные врачи поддерживали десятиминутные перерывы за их благоприятное влияние на пищеварение и здоровье в целом. У людей даже существовала похожая система – раздельное питание. В моем случае, я не мог позволить себе такой роскоши. Во всяком случае, на большие порции чая мне рассчитывать точно не приходилось. Сейчас я мог довольствоваться только минимальным рационом, которого, кстати, и без того оставалось мало.

Оставив без внимания большую часть ячеек (они давно опустели), я открыл предпоследнюю из них. От крышки из пластика веяло холодом, но это меня только взбодрило. Внутри ячейки меня ожидал мой обед. Герметично запечатанные прозрачные брикеты с супом, синтетическим мясом и ларном. Они заполнены на четверть и все поблескивали небольшими голографическими наклейками. Осмотрев их и с сожалением отметив, полное отсутствие десерта, я приступил к трапезе.

Достав брикетик с супом, я легонько нажал указательным пальцем на голографическую наклейку. Тут же послышалось характерное шипение. Содержимое прозрачного контейнера начало подогреваться. Всего пару секунд потребовалось на то, чтобы суп перешел из твердого замороженного состояния в жидкое, а затем начал подходить к рубежу газообразности. Содержимое прозрачного брикета, ранее составлявшее четверть, теперь заполнило его доверху. Прозрачные стенки все запотели изнутри, но снаружи все оставалось абсолютно нормально. Теплоизоляция была полной, я не почувствовал никакого, даже легкого изменения температуры емкости. Наша техника, как всегда работала безотказно.

Открыв прозрачную крышку, я окунулся в море незабываемого аромата. В этот раз мне достался овощной суп, запах от него исходил такой, словно его только, что приготовили. Чувствовалось в нем немного от специй и больше от свежих овощей. Эта какофония запахов помогала вспомнить одну популярную в мирах ассамблеи поговорку: «Аппетит приходит во время еды».

В виду спартанских условий моей спасательной экспедиции за братом, мне приходилось обходиться минимумом столовых приборов. Я даже ложки не захватил. Только палочки для жаркого. Отхлебнув немного из брикета, я ощутил, как приятно растекается по организму горячая волна насыщения. С тоской вспомнил нормальные завтраки, обеды и ужины у себя дома. В жизни, увы, не всегда бывает так, как хочется.

Расправившись с порцией супа, я бережно поставил опустевший брикетик назад в холодильную камеру. Доставать второе блюдо я не спешил, решил отдать хоть какую-то дань традициям. Выдержав ровно десятиминутную паузу, я достал вторую, прозрачную упаковку, заполненную на четверть, и включил разогрев. Мясо было уложено аккуратными, дымящимися дольками, сочными, вымоченными в клубничном соусе. Не став терять время на ностальгические мысли, я аккуратно захватил двумя длинными палочками один кусочек и отправил его себе в рот. Все оставалось таким же безупречным и вкусным, как и всегда в нашей кулинарии.

Завершив свою трапезу, я сложил пустую тару назад в холодильную камеру и задвинул ее обратно в стену корабля. По всему телу разлилась приятная теплая волна сытости. Что ж, теперь можно продолжать поиски, на сытый желудок и думается лучше. Мысленно посетовав на небольшие размеры моего корабля, я стал медленно прохаживаться вокруг кресла. На моей родине говорили, что движение способствует мыслительной деятельности, я с этим полностью соглашался, когда я двигался, мне думалось гораздо легче, чем сидя в кресле.

Я снова принялся размышлять о том, с чем мне придется столкнуться на Каратаке. Мне предстояло найти одного жителя из миллионов на целой планете. Мой брат лишь сказал, чтобы я искал в столице планеты и упомянул о том, что некий Рксу известная там личность, но известность бывает разного рода. Что-то подсказывало мне, что нужный мне субъект не политик, не герой и не публичный человек, иначе все оказалось бы слишком просто. Впрочем, я, как и все существа во вселенной, мог ошибаться.

Ход моих мыслей остановил легкое сотрясение, прошедшее по корпусу моего корабля. Я тут же уселся в кресло и положил руки на хрустальный шар. Корпус корабля снова стал прозрачным, и я увидел перед собой обычный космос. Корабль вышел из гипера, вынырнув у орбитального маяка планеты Каратак. Мои приключения начинались.