«Как это мне удалось так нажраться? — недоумевал Роман Георгиевич Козлов. — Прям чудеса! — В огромной четырехкомнатной квартире в престижном Крылатском восьмой зам «Исполина» пребывал в полном одиночестве — жену Жанну и дочек Козлов отправил на время каникул на дачу. — И выпили-то вроде немного…»

Все верно, причины задаваться подобными вопросами у председателя общества «Зеленая лампа» безусловно наличествовали и выпил не больше бутылки. Компанию составляли надоеда Шарп и Крымов, присутствовала также Лена, последнюю, правда, вскоре увез Шаркунов, Зинку… Зинаиду Козлов еще раньше сам отправил к Богданову.

Роман поморщился, не совсем ловко чувствовал он себя — следить за другом нехорошо это, ох как нехорошо. С другой стороны, куда денешься — в долгах как в шелках, кредитор приказал, вот и все. Процент поморщился и подумал о Шаркунове:

«Если бы ты, морда жидовская, не был таким скупердяем! Всего две сотни просил-то! Абала-босс!»

Президент «Исполина» не только не дал заместителю взаймы двусти тысяч долларов, но запретил также и остальным замам под страхом отстранения от должности ссужать Козлова деньгами.

Роман чуть не выл от обиды:

«Чужим столько отваливаем, а своим!»

Никто не дал ему денег (боялись, что ищейка Крымов пронюхает), пришлось искать кредитора на стороне. Мысль о Крымове также вызывала неприятные ощущения:

«Чего этот шпик от меня хотел? Никогда приятелями не были… А тут давай, Рома, вмажем…»

Вчера Процент искренне хотел послать водителя встретить Валентина, но так наклюкался, что пришлось Мишане вести шефа домой. Козлов посмотрел на часы и присвистнул:

«Это сколько же я проспал?»

Он не поверил циферблату и принялся загибать пальцы. Восемнадцать часов! Ого-го! Еще чуднее было то, что спал Козлов в одежде, чего страшно не любил, и обычно, если случалось заснуть не раздеваясь, быстро просыпался.

«Надо браться за дела!»

Радиотелефон «Панасоник» валялся на кровати, что называется, под ухом. Получалось, что Роман спал так крепко, что не слышал даже и звонков (чтобы за такое время никто не позвонил, и представить было невозможно). Приходилось смотреть на вещи трезво — кто-то приказал начальнику «маленького гестапо» подсыпать в водку Роману снотворное. Но зачем?!

«Неужели Шаркунов? — со страхом подумал Козлов. — Пронюхал про мои дела с кредитором?»

Процент раскрыл аппарат, тот молчал. Это удивило Романа и насторожило еще больше, чем собственная столь необычная сонливость. Причина молчания телефона объяснялась просто — его выдернули из розетки. Козлов вставил штекер на место и, к громадному облегчению, услышал вожделенный гудок.

— Фу ты… — вздохнул Роман, однако не успел он обрадоваться, как открылась входная дверь.

— Мишаня, — позвал Роман, полагая, что пришел шофер, у которого имелся запасной ключ, на случай, если шеф в результате распития спиртных напитков придет (что случалось не редко) в плачевное состояние. — Ты?

В комнату вошли два, как принято выражаться, решительного вида амбала.

— Вы кто? Что?.. Что тако…

— Собирайся, — проговорили хором «сиротки», но прозвучавшее предложение, как тут же убедился Процент, носило чисто риторический характер.

Романа Георгиевича бесцеремонно подхватили под белыя рученьки и, не обращая внимания на вопли: «Мы так не догова…», «Что происхо…», «Куда вы меня та…», поволокли вон из квартиры, не удосужившись даже запереть дверь. Единственный ответ, которым удостоили Козлова амбалы, звучал просто и доходчиво: «Заткнись, сука!»