Глава двадцать восьмая

При коптящем свете всё той же масляной лампы, которой они воспользовались, когда освещали себе дорогу из императорского дворца, Катон с Макроном вылезли из тайного тоннеля, выходящего к Большому цирку. Макрон недовольно мотал головой, теряясь в догадках по поводу полученных сведений:

– Ничего не понимаю! Зачем Нарциссу потребовалось убивать Агриппину и Нерона?

Катон осторожно попробовал нажать на дверь, которую Нарцисс показал им два часа назад. Она была по-прежнему не заперта, так что он тихонько отворил её и заглянул в чулан, где хранилось топливо для главной дворцовой бани. Вдоль стен тянулись аккуратные штабеля дров. Катон подождал минутку, но впереди не было слышно ни звука и не видно никакого движения. Он сделал Макрону знак следовать за собой.

– Ты сам подумай, Макрон. Ответ-то лежит на поверхности, ты его уже знаешь.

– Кончай умничать, – буркнул Макрон. – Лучше просто объясни.

– Ты же сам видел Агриппину с Палласом, помнишь?

– Да разве такое забудешь?! Жена императора в лапах какого-то гнусного и жалкого грека-вольноотпущенника… Едва ли это можно назвать поучительным зрелищем…

– Вот именно. – Катон улыбнулся. – И тем не менее такова суть дела: Агриппина взяла Палласа себе в любовники. И теперь его судьба накрепко связана с её будущим. И с будущим её сына. Паллас готовится к тому дню, когда Клавдий будет причислен к лику божественных. Если – а это мне представляется весьма вероятным – новым императором станет Нерон, тогда Паллас как любовник Агриппины окажется в очень выгодном положении, при всей полноте власти.

– Ага, понятно.

– Ну и как ты полагаешь, где при таком раскладе окажется Нарцисс?

Макрон даже сбился с шага.

– Погоди, ты что же, считаешь, что он может осмелиться устроить покушение на сына императрицы?!

– А почему бы и нет? Это самое разумное решение. Если он просто организует убийство Палласа, тогда Агриппина наверняка найдёт себе нового любовника, причём достаточно быстро, и тогда Нарцисс снова окажется в прежнем положении. А вот если он убьёт Нерона, тогда у Британика не будет соперников на пути к трону, а Агриппина потеряет своё влияние, а вместе с нею и Паллас. Конечно, самая хитрая штука – устранить Нерона таким образом, чтобы не возникло никаких подозрений, что за этим убийством стоит Нарцисс. Вот он и использовал Септимия и этих бандитов. Именно поэтому Цестий и не напал на Британика. Ему было приказано убить только Нерона и, возможно, его мамашу. Нарцисс был тогда с нами, так что всё выглядело очень естественно, он вроде как подвергался такой же опасности, как и все остальные.

Макрон минуту молчал, пока они устало тащились через чулан с дровами к узкой двери, выводящей в служебные помещения дворца.

– Клянусь богами, Нарцисс и его друзья играют друг с другом в очень опасные игры, – наконец сказал он.

Катон пожал плечами:

– Добро пожаловать в реальность. Такова уж она, повседневная жизнь императорского окружения. Заговоры, предательства, убийства – всё это ежедневная пища тех, кто правит во дворце. – Он повернулся к Макрону и печально улыбнулся. – Теперь сам видишь, как мне повезло, что меня послали служить в легионы. Сомневаюсь, что мне удалось бы выжить, если бы я поступил на императорскую службу, как мой отец. В армии, по крайней мере, знаешь, кто твой враг… Ну, по большей части.

Макрон злобно засопел:

– По большей части! Но только не в преторианской гвардии. Они тут просто банда марионеток, играющих в солдатики и в политику. Примерно поровну того и другого.

Катон кивнул:

– И именно поэтому они столь опасны для императоров. Тиберий из-за преторианцев чуть не потерял трон, а Калигула и жизни лишился. И все шансы за то, что Клавдия и его преемников ожидает точно такая же судьба.

– Если Освободителям не удастся то, чего они добиваются.

Катон бросил на друга быстрый взгляд:

– Да уж, надо полагать. Однако теперь нам лучше помолчать.

Он сдвинул запор двери и приоткрыл её. Служебный коридор был пуст и освещался единственным факелом, коптившим у подножия лестницы, ведущей в центральные помещения дворца. Катон задул лампу и поставил её у порога, после чего они с Макроном пошли по коридору мимо дверей, ведущих в другие служебные помещения. Лестница вывела их наверх, во дворцовую кухню. Здесь было пусто, даже полки, на которых обычно хранились богатые запасы роскошных продуктов, были по большей части пусты.

– Тихо тут, – заметил Макрон. – Ни души нам не встретилось.

Они вышли из кухни в один из главных сквозных коридоров дворца и направились к личным покоям императорской семьи.

– Не нравится мне это, – тихо сказал Катон. – Хоть кто-то уже должен был нам попасться! Преторианцы или, по крайней мере, кто-то из рабов…

Только подойдя к покоям императора и его семьи, они увидели нескольких солдат. Восемь преторианцев стояли на страже, освещаемые пламенем жаровни. Когда Катон и Макрон появились из темноты, им навстречу тут же выступила чья-то фигура. Это был Фусций.

– Стоять! – рявкнул опцион. – Кто такие?

– Самое время избавиться от нашей легенды прикрытия, – тихонько сказал Катон другу.

– Точно, самое время, будь я проклят! – с чувством буркнул Макрон.

Как только они вышли в круг света, отбрасываемого жаровней, Фусций тихо выругался.

– Так! Калид и Капитон! Чем это вы занимались? Вы ж с ног до головы какой-то дрянью перемазались! – У него даже глаза расширились, когда его осенила ещё одна мысль: – Да вы же должны были стоять на балконе, на страже! Вы, стало быть, покинули свой пост! Дезертировали!

– Спокойно! – рявкнул Катон. – Что тут происходит, опцион? Где остальные преторианцы?

У Фусция аж рот раскрылся от изумления при таком резком обращении со стороны рядового. Он выпятил грудь и набрал в лёгкие воздуху, готовый обрушиться на обоих гвардейцев.

– У нас нет времени на долгие объяснения, – резким тоном продолжал Катон. – Всё, что тебе надо знать, это то, что моё имя вовсе не Капитон. Я префект Катон, а это – центурион Макрон. Почему во дворце так мало наших людей?

– Погоди! – Фусций непонимающим взглядом уставился на него. – Что происходит?!

– Мы раскрыли заговор с целью убийства императора. Мы его расследовали и выяснили, что в нём замешаны несколько командиров преторианской гвардии.

– Вздор! Не верю! Вы оба арестованы!

– Заткни пасть! – резко бросил Макрон. – Или это ты окажешься под арестом – и это самое меньшее, что тебе грозит, если с императором что-то случится. А теперь отвечай префекту! Что происходит во дворце? И где остальные преторианцы?

Фусций нервно сглотнул, потом всё же ответил:

– Ну, хорошо, ладно… им было приказано выйти наружу и охранять ограду по всему периметру дворца. В самом дворце остаются лишь трибун Бурр и две центурии.

– Кто отдал такой приказ? – спросил Катон.

– Префект Гета. Меньше получаса назад, так кажется. Одновременно он приказал германцам-телохранителям не выходить за пределы дворца.

У Катона кровь застыла в жилах.

– А Тигеллин где?

Фусций бросил взгляд в одну сторону, потом в другую, бессмысленно шлёпая губами. Потом помотал головой:

– Центуриона здесь нет.

– Так где он?! – рявкнул Катон.

– Он ушёл с префектом Гетой и ещё одним командиром, Синием. Они взяли с собой одну центурию.

Катон ткнул пальцем в кольчугу на груди опциона:

– Куда они пошли?

– Я не знаю. Они направились в сторону садов. Наверное, обходить часовых. Кажется, так префект сказал.

Катон обменялся с Макроном обеспокоенными взглядами, потом снова обратился к Фусцию:

– А где трибун?

– Он сидит на своём командном посту, это в холле при входе, мой господин.

– Тогда сейчас же отправляйся туда. Скажи ему, чтоб собрал всех людей, что имеются, и немедленно привёл их к покоям императора. Скажи Бурру, что от этого зависит жизнь императора. Этих людей мы заберём с собой. – Катон видел, что опцион колеблется, никак не может прийти ни к какому решению. Он шагнул к нему и ухватил его за плечи: – Возьми себя в руки, Фусций! Получил приказ? Исполняй! – Катон резко и сильно встряхнул опциона и подтолкнул его в сторону выхода. И Фусций торопливо засеменил к главному входу во дворец, и стук его подкованных гвоздями калиг эхом отразился от стен.

Обернувшись назад, Катон осмотрел оставшихся на месте преторианцев. У них на лицах застыло такое же поражённое и изумлённое выражение, как у опциона. Ему было необходимо, чтобы они тут же признали его власть и подчинялись его приказам без всяких вопросов.

– Я сказал именно то, что сказал: жизнь императора в опасности. В наших рядах появились предатели. Люди, готовые нарушить данную ими священную присягу. Единственная надежда остановить их, это если вы будете повиноваться моим приказаниям и приказам центуриона Макрона. Никаких вопросов, ясно? – Он по очереди заглянул в лицо каждому гвардейцу, принуждая их повиноваться. Никаких возражений не последовало, и Катон удовлетворённо кивнул. – Очень хорошо. Мечи наголо и все за мной.

Он дал знак Макрону и сам вытащил меч из ножен. И направился ко входу в императорские покои. Макрон шёл рядом с ним. Звеня и скребя мечами по ножнам, преторианцы обнажили клинки и двинулись следом за двумя командирами.

Они быстро прошли по длинному коридору, соединяющему основную часть дворца с более закрытыми и комфортабельными покоями, занятыми императором и его семейством. Катон пытался на ходу припомнить план этой части дворцового комплекса, всю сложную систему помещений и коридоров. Там должны стоять в карауле на своих постах несколько человек из шестой центурии и, вероятно, немногочисленные германцы-телохранители, оставшиеся при императоре, когда их товарищей потихоньку вывели и убрали со сцены. Поэтому логичным было предположить, что убийцы выберут дорогу через террасные сады, а потом рванут сквозь колоннаду, что окружает дворец со стороны садов. Это займёт у них больше времени, чем прямой путь от главного входа, но поможет им избежать необходимости кого-то обманывать, блефовать или даже драться со стражами на всех постах. При всём при этом у них был реальный шанс добраться до императора первыми.

Два лестничных пролёта вели на самый верхний этаж дворца, где размещались спальни и сады, смотрящие сверху на центр города. Задыхаясь от спешки, они добрались до последних ступеней, и тут Катон услышал звон клинков. Этот звук ни с чем не спутаешь.

– За мной! – крикнул он, одним прыжком преодолевая последние три ступеньки. Коридор был освещён масляными лампами, он был футов десяти шириной, и по обе стороны от него виднелись многочисленные двери. Он тянулся во всю длину верхнего этажа дворца, а спальня и личный кабинет императора располагались как раз в его середине и слева. Звон мечей и выкрики теперь были хорошо слышны. Катон, Макрон и преторианцы бегом бросились дальше, грохоча калигами по мраморному полу. Тут впереди открылась одна из дверей и оттуда высунулся Британик. Глаза у него были совершенно заспанные, но он мгновенно освободился от остатков сна, как только увидел бегущих к нему солдат гвардии с обнажёнными мечами.

– Назад! – крикнул ему Катон, замедляя бег и останавливаясь. – Сиди там и не высовывайся! – Он повернулся к ближайшему преторианцу: – Ты! Оставайся с сыном императора! Запри дверь и охраняй его!

Не дожидаясь ответа, Катон рванул дальше по коридору. Звуки боя эхом отдавались от стен, а затем, когда до покоев императора оставалось не более двадцати шагов, справа с грохотом распахнулась дверь и оттуда вывалился германец, рухнув на пол. Следом за ним выскочил преторианец и вонзил в упавшего свой меч, навалившись на него всем телом. Клинок насквозь проткнул германцу живот, его кончик вышел из спины наружу и с громким стуком уткнулся в мраморный пол. Германец завопил и забился в агонии, его лицо исказилось, он оскалился и тут вдруг обеими руками ухватил противника за голову, пригнул его к себе и вцепился зубами ему в нос. И откусил его.

Катон, подскочив к двери, вонзил меч в спину преторианцу, тот охнул, выронил меч и упал на тело германца. Ворвавшись внутрь, Катон понял, как он был прав. Ставни, прикрывавшие двери, что вели наружу, под портик с колоннадой и дальше в сады, были сбиты и сброшены на пол, их обломки свисали с петель. Подставка для лампы, стоявшая возле письменного стола императора, валялась на полу, так что помещение освещала одна, оставшаяся целой, лампа, висевшая в держалке на стене, и её слабое пламя бросало отсвет на маленький столик в углу.

Сама комната, казалось, была вся заполнена прыгающими и мечущимися тенями. Кипел яростный бой, все дрались как злобные фурии. Катон поднял меч и оглянулся по сторонам. И увидел императора – тот стоял за столом, прижавшись спиной к стене. Перед ним стоял Нарцисс, выставив вперёд кинжал, и прикрывал Клавдия собственным телом. Огромный германец держал оборону сбоку и чуть впереди, рассекая воздух своим длинным мечом и выкрикивая боевые кличи. В комнате были ещё двое германцев, они тоже бились, а с ними ещё какой-то дворцовый раб. На них наступали восемь преторианцев, двое из них были в командирских кирасах. Один германец, двое рабов и двое преторианцев уже лежали на полу, убитые и раненые.

Макрон первым оценил ситуацию и отреагировал:

– Прикрывайте императора, ребята! – скомандовал он.

И сам подал пример, бросившись вперёд к Клавдию и Нарциссу, притиснутым к стене позади стола за спиной своего защитника-германца. Катон сразу оценил правильность команды Макрона и присоединился к остальным.

– Отгоните их! – раздался чей-то голос. – Убейте императора! Убейте тирана!

Катон узнал голос. Это был Синий.

Оставив двоих своих товарищей, связанных схваткой с телохранителями в центре кабинета, изменники стремительно бросились к императору, огибая стол, а один даже перепрыгнул через него. Германец успел ещё раз взмахнуть своим мечом, зарубив одного из нападавших, но на него тут же навалились все остальные, нанося рубящие и колющие удары своими короткими мечами. Он зашатался под их напором, упал на колени, широко раскинув руки, даже в смерти продолжая прикрывать императора. Его самопожертвование замедлило атаку убийц лишь на мгновение, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы Макрон добрался до дальней стены кабинета. Взревев, он бросился прямо на гвардейцев, что уложили германца, вонзив меч в лицо ближайшего. Череп этого бедолаги раскололся с мокрым треском, а Макрон уже навалился на двоих следующих, ударом плеча отбросив их назад. Один из них упал под ноги Нарциссу, который быстро пырнул его кинжалом в спину, а второй врезался спиной в своих сотоварищей.

Катон следовал по пятам за своим другом, он старался успеть протиснуться между императором и убийцами. Один из них, в командирском нагруднике, вырвался из свалки солдат, сбившихся в кучу после могучего удара Макрона. В неверном свете лампы Катон успел распознать решительное выражение на лице префекта Геты, который уже занёс меч, намереваясь обрушить его на Клавдия. Катон поднял свой клинок, чтобы отбить этот удар, и со столкнувшихся в воздухе искусно выкованных клинков во все стороны посыпались искры. Он почувствовал, как по руке прошла волна боли от этого дикого удара, пальцы на мгновение онемели. Меч префекта отлетел вбок и со звоном ударился о стену, выбив кусок из орнамента на штукатурке. Клавдий вздрогнул и дёрнулся, когда осколок штукатурки попал ему в щёку. Прежде чем Гета успел поднять меч и снова кинуться в атаку, Катон бросился вперёд и врезал префекту левым локтем в грудь, сбив его с ног. Преторианцы, хлынувшие в кабинет следом за Катоном и Макроном, пробились вперёд и выстроились стеной между императором и изменниками. Комната наполнилась отчаянными криками и угрозами с обеих сторон, да ещё и звоном скрестившихся мечей.

– Оттесняй их! – проорал Макрон, занимая место в образовавшейся цепи рядом с Катоном.

Схватка продолжалась ещё минуту, а потом один из изменников отступил назад, левой рукой зажимая рану на правой. Не имея теперь возможности прорваться к императору, остальные тоже, один за другим, подались назад. Гета в ярости обернулся к ним:

– Идиоты! Если мы его сейчас не убьём, вы все – мертвецы! Поздно отступать! Вперёд! Во имя свободы, бейте их, пока есть силы!

И сам бросился в атаку, нанося яростные рубящие удары. Катон, как мог, парировал их, но тут его выручил Макрон – он бросился вперёд, рубнув мечом по клинку префекта и заставив того отступить.

Один из преторианцев двинулся на помощь Макрону, но Катон ухватил его за плечо:

– Стой там, где стоишь! Всем держать позицию! Прикрываем императора! Помощь скоро придёт!

Обе группы отпрянули друг от друга, и вместо звона и грохота боя в кабинете теперь было слышно лишь тяжёлое дыхание. Преторианцы и изменники подозрительно и с опаской посматривали друг на друга. Гета, оскалясь, уставился на Клавдия, потом нервно сглотнул и сделал шаг к нему и к тем, кто его прикрывал. Но прежде чем он успел подать своим людям сигнал к новому нападению, в коридоре за стеной кабинета послышались крики и топот шагов.

– Это трибун Бурр, – сказал Катон, обращаясь к мятежникам. – Бросайте оружие и сдавайтесь.

– Если мы сдадимся, нас всех перебьют! – громко крикнул в ответ Гета. – Если мы проиграем, пощады нам не будет!

Его сотоварищи секунду так и стояли на месте, но потом один из них развернулся и побежал назад, наружу, проскочив через разбитые ставни. Ещё один двинулся следом за первым, потом бросились бежать и остальные, оставив Гету и Синия одних. Позади них стоял ещё один командир, Катон видел его силуэт, скрытый в тени от разбитых ставней.

– Трусы! – горько сетовал Гета. – Все сплошные трусы!

Синий схватил его за руку и потащил своего командира назад:

– Здесь мы уже ничего не добьёмся, господин. Надо бежать.

– Бежать? Куда? – спросил Гета.

– У нас, может быть, ещё есть шансы… Пошли! – Синий грубо дёрнул префекта претория за руку и потащил его вон из кабинета, в сады. Катон опустил меч и осмотрелся. Двое раненых стонали на полу. Ещё двое лежали неподвижно. Те, что остались на ногах, тяжело дышали после отчаянной пробежки через помещения дворца и последовавшей за нею короткой схватки в кабинете императора. Сам император был цел и невредим, но в его глазах так и застыло выражение ужаса.

– Вы, ребята, оставайтесь здесь, – приказал Катон преторианцам. – Макрон, идём со мной.

Он покрепче вцепился в рукоять меча, и они быстрым шагом двинулись через комнату к разбитым ставням. Осторожно выбрались наружу, настороже на случай, если кто-то из изменников ждёт их в колоннаде. Сад купался в свете месяца, бросавшего кругом тёмные тени, так что фигуры убегавших мятежников были отчётливо видны – они бежали вниз по усыпанным гравием дорожкам, минуя аккуратно подстриженные кусты и цветочные клумбы. Макрон хотел было устремиться следом за ними, но Катон удержал его, схватив за руку:

– Нет. Оставь их. Нам другие нужны. – И он указал мечом на трёх командиров, которые бежали к лестнице, ведущей вниз, на нижнюю террасу сада, откуда имелся доступ в помещения слуг под императорскими покоями. Если Гете и прочим удастся добраться до них, они вполне могут оторваться от преследователей в лабиринте служебных коридоров и кладовок, а потом выбраться на улицы города. Катон с Макроном пустились следом за командирами. И тут же потеряли их из виду – те исчезли между двумя рядами тщательно подстриженных живых изгородей, но потом снова появились немного впереди. Гета и его товарищи добежали до лестницы и бросились через мощёный дворик к тёмному входу в служебные помещения. Секунду спустя там мелькнул неясный отблеск света, выделивший из мрака каменную арку входа, потом сверкнуло пламя факела и раздались чьи-то голоса.

Трое командиров резко остановились, увидев, что здесь пути отступления нет. Тогда они развернулись и побежали в противоположную сторону, к балкону, который выходил прямо на Форум. В конце его находился закрытый со всех сторон розарий, окружённый высокой живой изгородью. Катон с Макроном продолжали их преследовать, а тем временем из служебного входа появились первые солдаты. На верхнем этаже раздавались крики – туда тоже прибыли солдаты и начали поиск скрывшихся мятежников на верхних террасах сада. Из темноты доносились команды трибуна Бурра. Трое командиров-изменников торопливо завернули за угол розария и исчезли из виду. Катон остановился и поднёс сложенные рупором ладони ко рту:

– Все сюда! Они вон там! Быстрее!

Они с Макроном продолжили эту гонку преследования, стремительно достигли розария, быстро завернули за его угол, но увидели перед собой лишь пустую дорожку, обсаженную с обеих сторон пиниями, от которых исходил мощный характерный запах. Катон вытянул руку, останавливая друга, и они замерли на месте, тяжело дыша, с сильно бьющимися сердцами, и, напрягая зрение, принялись высматривать убегающих.

– И куда это только они подевались? – прошипел Макрон. – Должны быть где-то недалеко… Ты смотри, поосторожнее, приятель!

Они осторожно двинулись вперёд, напрягая все органы чувств, чтобы вовремя заметить малейшее движение и уловить едва слышимый звук за деревьями по обе стороны от дорожки. Голоса Бурра и его людей разносились по всему саду, а потом Катон заметил группу солдат в дальнем конце дорожки. Он набрал в грудь воздуху и громко крикнул:

– Гета! Вы попали в ловушку! Бежать вам некуда. Выходите и сдавайтесь!

Никакого ответа не последовало. Солдаты с противоположного конца дорожки уже приближались к Катону с Макроном. Внезапно шагах в двадцати впереди в кустах раздался громкий стон, и из темноты вывалилось чьё-то тело и упало поперёк дорожки. Рядом с телом на землю с тупым звуком упал меч.

– Что ты делаешь?! – раздался в темноте встревоженный голос Геты, тут же смолкнувший. В кустах что-то зашуршало, потом донёсся приглушённый вскрик.

– Вот дерьмо! – Макрон бросился вперёд. – Эти ублюдки убивают друг друга!

Катон метнулся следом за ним. Но прежде чем они добежали до упавшего тела, из кустов появилась едва видимая фигура и повернулась лицом к Макрону с Катоном, сжимая в руке меч. Когда фигура отделилась от дерева, Катон рассмотрел, кто это.

– Тигеллин!

Они остановились на безопасном расстоянии, дальше, чем можно было дотянуться мечом, и подняли свои клинки, готовые драться, если центурион вздумает сопротивляться. А сзади к нему уже приближались солдаты.

– Эй, ты! – раздался чей-то голос. – Бросай оружие!

Тигеллин быстро оглянулся через плечо, потом швырнул меч на землю. Преторианцы замедлили бег и остановились, их командир осторожно нагнулся и подобрал меч Тигеллина. Потом махнул рукой в сторону Катона с Макроном:

– Вы тоже!

– Чего-о? – проворчал Макрон. – Мы ж на вашей стороне, парень! Это мы послали за Бурром!

– Сейчас разберёмся, – ответил преторианец. – А пока что бросайте оружие, а не то мои ребята вас заставят это сделать!

Макрон шагнул к ним.

– Делай, что он велит, – вмешался Катон, бросив меч к ногам солдат.

Макрон секунду колебался, потом пожал плечами и последовал примеру друга.

Когда брошенное оружие собрали и преторианцы окружили Катона, Макрона и Тигеллина, командир этой группы потыкал ногой лежащий на дорожке труп, потом прошёл в кусты, где валялось ещё одно мёртвое тело.

– Ну и что тут происходит? – спросил он.

Тигеллин прокашлялся.

– Обращаясь ко мне, следует называть меня «господин». Я центурион Тигеллин, командир шестой центурии третьей когорты.

– Чушь собачья! – сплюнул Макрон. – Ты не кто иной, как проклятый изменник, как и эти двое твоих приятелей!

– Приятелей? – удивлённо воскликнул Тигеллин. – Да ничего подобного! Ты ошибаешься! Я увидел людей, бегущих из кабинета императора. И погнался за ними и нагнал вот здесь. Была схватка, и я уложил их обоих собственной рукой.

Макрон был так поражён, что прошла целая минута, прежде чем он заговорил:

– Ты лжёшь, будь ты проклят! Это мы с Катоном их преследовали! И тебя вместе с ними, клятый изменник!

– Не имею ни малейшего представления, о чём ты толкуешь, – спокойно ответил Тигеллин.

– Ну ладно, хватит! – резко бросил командир преторианцев. – Заткнитесь, все трое! Трибун Бурр очень скоро выбьет из вас всю правду, можете не сомневаться!

Он выделил четверых своих солдат и приказал им заняться телами убитых. Потом снова обернулся к пленникам:

– Пошли!