Глава десятая

Было видно, как вдалеке, над Форумом поднимается столб дыма, уходя в послеполуденное небо. Процессия, состоящая из носилок и сопровождающих их солдат, спускалась по склону Виминальского холма, направляясь к центру города. Хотя новость о бунте уже распространилась повсюду, многие горожане продолжали заниматься своими обычными делами. Они лишь поспешно уступали дорогу центуриону Луркону и двум секциям его солдат, возглавлявшим процессию. Германцы тесно сплотили ряды вокруг носилок, в которых несли императора, императрицу и их сыновей. Остальная часть шестой когорты заполняла пространство между остальными носилками и прикрывала тыл.

Катон, Макрон и четырнадцать остальных преторианцев под командой Тигеллина шли позади носилок, в которых сидели Нарцисс и ещё двое советников, включая того самого мужчину, которого Макрон видел вместе с Агриппиной. Они шли колонной по четыре, Фусций шагал справа от Макрона, а ещё правее топал угрюмый молодой гвардеец. Быстро оглядев ряды и убедившись, что опцион всё время смотрит только вперёд, Макрон тихо спросил у Фусция:

– Видишь этих мужиков в носилках, что прямо напротив нас сидят?

– Да.

– Нарцисса я узнал, а кто остальные?

– Тот, что напротив Нарцисса, такой красавчик, это Паллас. Один из этих проклятых вольноотпущенников, которых так приблизил к себе император. А второй – Сенека, наставник и советник Нерона.

– Понятно. – Макрон бросил взгляд влево, на Катона, и чуть поднял бровь, правда, тут же понял, что это бессмысленно – ведь он был в шлеме. – Паллас, да? Интересно, интересно, что это он задумал?

– Задумал? – Фусций обернулся лицом к Макрону. – Что ты имеешь в виду?

– Ладно, ничего.

Прежде чем они успели обменяться ещё хоть одним словом, Тигеллин недовольно глянул на них, обернувшись через плечо:

– Разговорчики в строю! Держите свои грязные пасти на замке, лучше смотрите в оба!

Дальше они шагали в молчании и когда приблизились к Форуму, улица впереди начала пустеть. Несколько групп явно обеспокоенных гражданских лиц поспешно пробежали мимо них, протискиваясь между солдатами и едва успевая обменяться с ними на ходу несколькими словами или выразить удивление по поводу встреченных носилок императора и его варварского эскорта. Они уже явственно слышали рёв толпы, и вскоре уже могли различить отдельные злобные выкрики и даже режущий ухо вопль ужаса. Над Форумом поднимался густой едкий дым. Первые его клочья донесло ветром до их процессии, когда она вышла на площадь, на которой Катон и Макрон несколько дней назад оказались втянутыми в драку. Катон поглядел в сторону той таверны и увидел, что её хозяин уже закрывает ставнями окна, которые выходят на площадь и фонтан. Потом он поспешно бросился внутрь и закрыл за собой дверь. На краю фонтана сидела худая, болезненная на вид женщина, качая на руках плачущего младенца. Глаза у неё были навыкате, а руки похожи на кости скелета. Она с минуту глядела на солдат и носилки, проносимые мимо неё, потом с трудом поднялась и, прихрамывая, приблизилась к процессии, вытянув вперёд свободную руку.

– Подайте хоть сестерций, а? Для ребёнка. – Голос звучал слабо, напряжённо, едва слышно. – Во имя Юпитера, подайте хоть монетку! Мы уже много дней ничего не ели, мой господин. – Она попыталась перехватить Тигеллина, но опцион грубо рявкнул на неё:

– Прочь с дороги, шлюха! Убери отсюда своё отродье! А не то я тебя!.. – Он замахнулся на женщину своим командирским жезлом, и та отскочила назад, вскрикнув от страха.

Макрон скрипнул зубами вне себя от негодования и пробормотал:

– Как отрадно наблюдать, что у нашего опциона хватает смелости нападать на женщину, подыхающую от голода.

– Ш-ш-ш-ш! – зашипел на него Катон.

Они прошли через площадь и двинулись дальше по улице. Через короткое время колонна наткнулась на первое мёртвое тело. Очень толстый мужчина лежал в сточной канаве. Он был раздет догола, исключая только набедренную повязку. Изуродованные руки с обрубками вместо пальцев указывали, что с него таким образом содрали кольца и перстни. Череп ему раздробили мощными яростными ударами. Невдалеке располагалась пекарня – она была разгромлена и разграблена. Колонна шла сейчас через окраину Субуры, городского района, известного своей бедностью и преступностью. Переполненные жильцами высокие многоквартирные дома закрывали почти весь свет, а мощные запахи гниения забивали обоняние, так что горло сжималось от спазмов. Топот солдат эхом отдавался от грязных, закопчённых стен.

Когда они спустились к подножию холма, в передних рядах колонны раздался взрыв воплей и выкриков, и Катон вытянул шею, стараясь рассмотреть, в чём дело. Он увидел, как центурион Луркон остановился перед небольшой толпой людей, которые высыпали с боковой улочки и перегородили дорогу императору и его свите.

– Очистить улицу! – крикнул Луркон, возвышая голос над рёвом толпы. – Дорогу императору!

– Это Клавдий! – раздался чей-то голос. – Держитесь вместе, ребята. Надо изложить императору все наши горести!

Луркон поднял руку:

– Колонна, стой!

Между преторианцами, германцами-телохранителями и рабами, несущими носилки, не было никакой координации действий, так что колонна смешалась и остановилась в беспорядке. Глядя через головы стоящих перед ним, Катон с трудом разглядел, что многие в толпе вооружены палками, топорами и дубинами. Луркон осторожно вышел вперёд, к толпе, к которой присоединялось всё больше людей. Они кричали и злобно жестикулировали.

– Немедленно очистите улицу, дайте дорогу императору! Это последнее предупреждение!

– Клавдий! – закричал предводитель толпы. – Твой народ голодает! Накорми нас!

– Прочь с дороги! – проорал Луркон и оглянулся через плечо назад. – Мечи наголо! – приказал он.

Раздался звон и скрежет металла, солдаты вынули мечи из ножен и уже держали их наготове. Предводитель выступил вперёд, и Катон тут же его узнал.

– Цестий!

Макрон посмотрел на Катона:

– Тот самый здоровый ублюдок из таверны?

– Ага.

– Вот дерьмо! Ну мы и вляпались!

Цестий приблизился к голове императорской колонны и громко закричал, чтобы его было слышно всем в толпе:

– Что это такое? Да это ж наши аристократы собрались на банкет, клянусь богами! – Он обернулся к толпе: – Мы тут голодаем, наши дети с голодухи подыхают, а эти жирные уроды набивают себе брюхо разными деликатесами, чтобы потом их выблевать, чтобы снова нажраться!

Кто-то в толпе яростно завопил, многие замахали кулаками. Цестий повернулся к солдатам:

– Мы отсюда не уйдём. Мы желаем передать свои требования императору. Нам нужен хлеб и зерно по ценам, которые нам по карману. А ты, центурион, уходи с дороги. Мы желаем сами говорить с Клавдием!

Толпа заорала в поддержку этих требований, и Луркон убрался назад, за первый ряд своих солдат. И обнажил меч.

– Прикрывать носилки! – рявкнул он. – По моей команде – вперёд, медленно! Опцион, задавай темп! Щиты поднять!

Декурион во главе германской охраны расставил своих телохранителей вплотную к носилкам императора, а преторианцы окружили всю колонну. Все подняли щиты чуть под углом, чтобы прикрывать тех, что скрючились в носилках, и выставили вперёд, параллельно земле, свои короткие мечи, более предназначенные для колющего удара, прижав локти к телу, готовые колоть и резать. Катон почувствовал, как сильно у него бьётся сердце и как похолодело в животе и в ногах – это ощущение возникало у него всегда перед схваткой. Потом боковым зрением заметил какое-то движение сбоку и посмотрел туда – как раз вовремя, чтобы заметить смутные тени людей, просачивающихся из переулка справа. Он быстро посмотрел в противоположную сторону и увидел ещё больше людей, подходящих с другой стороны, а за ними – ещё более значительную толпу, торопливо продвигавшуюся к перекрёстку, стараясь окружить зажатую императорскую процессию со всех сторон.

– Посмотри-ка! – он указал мечом Макрону на толпу. – Это ловушка!

Прежде чем Макрон успел ответить, впереди раздалась команда:

– Вперёд!

– Раз, два, левой! – Тигеллин задал темп продвижения, и передние преторианцы двинулись вперёд, плотно сдвинув щиты. За первыми их секциями следовали германцы и носилки императора, затем носилки с Нарциссом и прочими советниками, следом за ними Тигеллин и его люди. Толпа на минуту смолкла, но потом Цестий заорал:

– Бей! Бей их!

В солдат полетел первый булыжник, он просвистел через пространство, ещё отделявшее толпу от солдат, ударил в чей-то щит и отскочил, попав в плотную ткань тента, закрывавшего носилки императора. Изнутри донёсся крик ужаса. В воздухе замелькали ещё камни – кирпичи, булыжники с мостовой, комья грязи, собранные из сточных канав. С боков тоже сыпались камни, они летели из переулков, вливающихся в улицу с обеих сторон от колонны, зажатой в узком и тесном проходе. Но они всё-таки продвигались вперёд, шаг за шагом. Впереди толпа держалась на месте до последнего, потом начала пятиться, но те, кто стоял позади, не видели наступающих преторианцев и не двигались с места, перекрывая путь к отступлению. Люди в панике бросались вбок, к стенам домов, пытались спрятаться под аркадами и в дверных проёмах. Некоторым удалось вырваться из этого месива, и они кинулись разбегаться по переулкам, но какое-то количество оказалось зажато прямо на пути преторианской гвардии.

– Не останавливаться! – орал Луркон. – Продолжать движение!

Тигеллин чётко командовал, задавая темп движения. Преторианцы достигли передних рядов толпы и ударили по передним людям щитами, сбив с ног тех, кто оказался ближе к ним. Потом мелькнул в выпаде первый меч, вонзившись в бок пытающемуся удержать равновесие человеку. Тот вскрикнул от боли и упал на мостовую. Тут в тылу толпы наконец сообразили, какая им грозит опасность, и начали сдавать назад. Но было уже поздно, особенно для тех, кто оказался перед самой колонной. Преторианцы продолжали наступать, давя толпу своими щитами и пронзая мечами тех, кто оказался поближе. Некоторые раненые падали на землю, и солдаты топтали их, другие были зажаты в удушающей тесноте, получали удары мечами один за другим и орали от боли и ужаса.

Катон, глядя поверх щита, успел заметить, что Цестий с группой своих людей успел исчезнуть в одном из переулков. А толпа впереди наконец начала распадаться, рассасываться, оставив на мостовой нескольких раненых и убитых. Те, кто уже был сыт по горло этой неразберихой, успели смыться с места происшествия в поисках убежища или более доступных жертв. Но около сотни людей ещё оставалось на улице, они держались подальше, где их не могли достать мечи, и продолжали швыряться в процессию всем, что попадало под руку. Камни и комки грязи с громким стуком ударялись в щиты и шлемы, но рабы, тащившие носилки, не были защищены ничем, так что четверо из них уже рухнули на дорогу. Один получил камнем по голове и свалился замертво. Из здоровенной раны так и хлестала кровь. Ещё двое тоже получили раны в голову. Они выпустили из рук ручки носилок и, пошатываясь, отступили вбок, прежде чем упасть. Последний зажимал раздробленный локоть и стонал сквозь стиснутые зубы. Остальные рабы продолжали с трудом тащить увеличившуюся ношу, им мешали лежащие на дороге тела. Потом один из рабов, нёсших носилки с советниками императора, споткнулся, носилки грохнулись на мостовую, и Нарцисс едва не вылетел из них прямо в сточную канаву. Катон понял, что рабы уже не в состоянии двигаться дальше.

– Вылезайте из носилок! – крикнул он Нарциссу. – И ты, и все остальные! Носилки придётся бросить. Головы опустите пониже и держитесь позади преторианцев!

Нарцисс кивнул, и императорские советники высыпали из мягких и удобных носилок, и их дорогие сапожки тотчас с хлюпаньем погрузились в мерзкую жижу на мостовой.

– Кто это тут приказы отдаёт? – раздался крик Тигеллина с другой стороны носилок.

– Я, господин. Капитон.

– Ты что, уже клятым центурионом заделался?! А, Капитон? Не твоё дело приказывать, твоё дело выполнять приказы! – Тигеллин пригнулся и сквозь носилки посмотрел на вылезших наружу вольноотпущенников. – Залезайте-ка лучше обратно. Я сейчас своих солдат вместо рабов поставлю.

Нарцисс замотал головой:

– С ними будет то же самое, что и с рабами. Твой солдат прав, носилки придётся бросить. Я сейчас скажу императору.

Тигеллин бросил на Катона разъярённый взгляд, но потом кивнул:

– Как тебе угодно, мой господин.

– Вот ты, Капитон, и ещё вон тот, поменьше ростом, ко мне, – поманил их Нарцисс. – Мне нужна личная защита. Прикройте меня щитами. Ну, пошли.

Прикрываемый с обеих сторон Катоном и Макроном, поднявшими повыше свои щиты и загораживавшими ими императорского советника, Нарцисс выбрался из группы окружавших его преторианцев, и они втроём направились к германцам, окружавшим императорские носилки. Катон скривился – в его щит ударил очередной обломок кирпича. При их приближении германцы раздвинулись в стороны, освобождая им дорогу. Катон увидел, что пятеро из двенадцати рабов, нёсших изукрашенные носилки, уже выбыли из строя, а остальные едва удерживают свою ношу от падения на мостовую. Он повернулся к Нарциссу:

– Тебе придётся сказать императору и остальным, чтоб они тоже вылезли. Иначе нам отсюда не уйти.

– Понятно. – Нарцисс нервно кивнул и пригнулся, когда над его головой просвистел комок навоза. Он сдвинул в сторону занавеску, и все увидели императора, прикрывшего собой Британика, обняв его и прижав к себе. Рядом с ним сидела императрица, положив голову Нерона себе на колени. Клавдий испуганно поднял взгляд, голова его тряслась.

– Государь, преторианцы говорят, что дальше придётся идти пешком.

– Пеш-ш-ш-ком?

– Да, император. Носилки дальше нести невозможно. Опасно даже пытаться.

– Но там же эти безумцы! – запротестовала Агриппина. – Опусти занавеску, и пусть нас отнесут назад во дворец. Я приказываю!

– Мне очень жаль, но другого выхода у нас нет, твоё императорское величество. Только пешком. Надо идти немедленно, иначе мы тут застрянем, полностью в их власти.

– А где же городская караульная стража? Где их когорты? – требовательно осведомилась Агриппина. – Это они должны были разогнать этот сброд! И они непременно найдут нас, если мы останемся здесь.

Нарцисс покачал головой:

– Они, вероятно, даже не знают, что происходит. – Он повернулся к императору: – Придётся вылезти и идти пешком, государь. И немедленно.

Клавдий обернулся к жене:

– Солдаты л-л-лучше знают, м-м-моя д-д-дорогая. Идём же, н-н-не нужно выказывать страха перед т-т-толпой.

Нарцисс помог императору выбраться из носилок, потом Агриппине и обоим подросткам. Клавдий оберегающим жестом приобнял жену и посмотрел на Катона и Макрона:

– Вы двое, охраняйте детей.

– Есть, мой господин. – Катон поклонился и поманил к себе Нерона. – Калид, младший парень на тебе.

Макрон кивнул:

– Давай сюда, молодой человек.

Британик нахмурился.

– Ты неправильно ко мне обращаешься, солдат.

– Сейчас и так сойдёт. – Макрон мягко взял его за плечо и притянул поближе к себе, под прикрытие щита.

Декурион германцев-телохранителей приказал своим людям образовать защитный кордон вокруг императора и его семьи, затем Нарцисс, сложив ладони рупором, прокричал в сторону передних секций:

– Центурион! Центурион!

Луркон, услышав призыв, оглянулся и приказал своим солдатам стоять на месте и держать строй, после чего, прикрываясь щитом, продвинулся назад, к императору и группе вокруг него.

– Мы оставляем носилки здесь, – объяснил ему Нарцисс. – Собери своих людей вместе, и мы пойдём вперёд, через Форум, ко дворцу. До него уже недалеко.

Луркон отчаянно замотал головой:

– Безопаснее будет вернуться в лагерь. Иначе отсюда не выбраться. Идти вперёд слишком опасно. Надо возвращаться, пока не поздно.

– Нет, мой господин, – перебил его Катон и указал мечом на небольшую толпу, успевшую собраться позади них.

Да, в сотне шагов позади, в тени между жилыми зданиями, собралась толпа, и она уже начала продвигаться по направлению к ним.

– Дрянь дело… – пробормотал Луркон. У него уже дрожали губы.

Катон хотел было что-то сказать, но Макрон опередил его. Он шагнул к центуриону, сунул меч в ножны и ухватил командира за плечо.

– Возьми себя в руки, господин! – резко сказал он. – Жизнь императора в твоих руках. Да и жизнь нас всех тоже. Прикажи всем собраться тесной группой, щит к щиту, и пошли вперёд, иначе нам конец. – Он заметил растерянный взгляд центуриона и сильно его тряхнул. – Ну же!

Луркон заморгал, потом глянул в сторону императорской семьи и сглотнул.

– Да, конечно. Верно. – Он поднял голову и позвал Тигеллина: – Опцион!

– Да, господин?

– Остальную часть центурии продвинь вперёд, сюда. Пусть следуют сразу за германцами.

Пока охрана императора рысью перемещалась к ним, Луркон повернулся к Макрону и Катону:

– За жизнь этих ребят вы отвечаете головой. Понятно?

– Да, господин. – Макрон кивнул. – Им с нами будет вполне безопасно.

Как только Паллас и Сенека присоединились к Клавдию и его семейству, солдаты сплотились вокруг них и прикрыли колонну с тыла, ощетинившись щитами, прикрывая также и рабов, после чего Луркон отдал этой наспех собранной колонне приказ двигаться вперёд. Передние секции отряда дождались, когда остальные присоединятся к ним, после чего все единой колонной двинулись вперёд. А толпа позади них тем временем достаточно осмелела, чтобы приблизиться и начать выкрикивать оскорбления и угрозы, а затем присовокупила к ним камни и обломки кровельных плиток, которые они вытаскивали из груды мусора на углу одного из переулков. Катон с Макроном подняли щиты повыше и пригнулись, собственными телами прикрывая своих подзащитных. Катон убрал свой меч в ножны и обнял правой рукой Нерона за плечо, чтобы они могли шагать в ногу. Он почувствовал, как дрожит подросток под складками своей тоги.

– Ничего, ничего, всё обойдётся, – уверенным тоном повторял Катон. – Скоро уже доберёмся и до дворца.

Нерон сразу не ответил, а потом Катон едва расслышал его слова:

– Я боюсь!

– Мы с моим другом не раз попадали и не в такие неприятности, а похуже.

Нерон нервно глянул на него:

– Но я-то не попадал…

– Тогда рассматривай это как шанс проявить храбрость. Этому хорошо учиться, пока ещё молод.

Нерон неуверенно кивнул и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Они продолжали продвигаться вперёд. Сплотившиеся вокруг императора германцы затянули боевую песнь на своём грубом варварском языке, постукивая гардами своих мечей по внутренней стороне щитов. Катон на секунду выпрямился и увидел, что осталось не более пятидесяти шагов до того, как улица перейдёт в широкое открытое пространство перед храмом Минервы, который стоит на краю Форума.

– Скоро выйдем на открытое место, ребята, – радостно возвестил Макрон.

Тут откуда-то сверху донёсся злобный выкрик, и секунду спустя о мостовую перед Макроном разлетелась вдребезги кровельная изразцовая плитка. Британик испуганно вскрикнул – отлетевший осколок оцарапал ему руку. Макрон притянул мальчика поближе к себе и выкрикнул:

– Кто-то из этих ублюдков забрался в дом! Прикрывайте головы!

Сверху полетели новые обломки изразцовых плиток. Катон рискнул высунуть голову из-под щита и заметил человека, высунувшегося в окно – тот прицелился и швырнул плитку в голову одного из германцев. Она попала в шлем, от удара голова телохранителя дёрнулась вбок, и сам он зашатался. Двое его товарищей тут же убрали мечи в ножны и подхватили его под руки и потащили дальше, стараясь не отстать от колонны. Солдаты инстинктивно ускорили шаг, подгоняемые грохотом падающих на них со всех сторон снарядов, а передние секции даже начали отрываться от остальных, стараясь поскорее уйти от опасности.

– Эй, впереди, не так быстро! – прокричал Тигеллин. – Проклятье! Держаться всем вместе! – Он протолкался в передние ряды, отпихнув в сторону центуриона Луркона, и начал бить мечом плашмя по щитам тех, кто шёл слишком быстро. – Вперёд никому не выходить! Я задаю темп, остальные следуют за мной!

К тому времени, когда они достигли конца улицы, ещё двое из ничем не защищённых рабов, толпившихся в задних рядах колонны, были сбиты с ног. Один уже был мёртв, он неподвижно растянулся на мостовой. У второго была раздроблена нога, и он, хромая, тащился сзади, всё больше отставая от колонны и отчаянно стараясь её догнать. Потом его настигла толпа, и бунтовщики не проявили по отношению к нему никакой милости, хотя это был просто раб, ни в чём не повинный. Его жалобные вопли были слышны сквозь весь остальной шум, и у Катона кровь заледенела в жилах; вопли внезапно заглохли, и безжалостная толпа снова бросилась вперёд.

Только когда вся группа достигла дворика перед храмом, они увидели, какого размаха достиг бунт. На Форуме горело несколько лотков и палаток, совсем рядом со зданием сената, и поднявшийся ветер раздувал пламя и гнал дым, так что пламя плясало, как дикое животное, привязанное цепью к столбу. Улица, ведущая к Форуму, была усеяна телами; некоторые были ещё живы, и их жалобные крики и стоны наполняли всё вокруг. Катон заметил, что некоторые были в форме городской караульной стражи. Множество других торговых палаток были разгромлены, и только по разбросанным вокруг остаткам товаров можно было догадаться о специализации торговцев. Группки оборванных попрошаек и уличных мальчишек занимались открытым грабежом, обирая мёртвые тела, прихватывая всё ценное, что попадалось им в руки. При виде разрозненной толпы, отступавшей перед императорской колонной, большая часть этих мародёров бросилась под защиту тёмных переулков Субуры.

Как только они выбрались на площадь, опцион прибавил шагу, и бунтовщики убрались с их дороги, держась на безопасном расстоянии от солдат с обнажёнными мечами. Впереди, в центре Форума, шум и рёв восставших был гораздо громче, его увеличивало и усиливало эхо, отдававшееся от стен храмов и дворцов, что окружали Форум. Катон заметил, что Нерон пребывает в ужасе и панике от того, что видит и слышит вокруг, а им ещё предстояло пересечь весь Форум и добраться до входа в императорский дворец, если, конечно, толпы бунтовщиков уже не ворвались в ворота и не разграбили дворцовый комплекс. Если повезёт, у входа им встретятся какие-нибудь подразделения из когорт караульной стражи, которые выступят навстречу императору и его телохранителям и проведут их в безопасное место.

Улица сузилась, проходя между рынком Цезаря и храмом Януса, потом показалась короткая колоннада и проход перед Форумом.

– Уже совсем немного осталось! – сообщил опцион остальным. – Держаться вместе и смотреть в оба!

Стены домов с обеих сторон подступали всё ближе, и последние бунтовщики, что так донимали императорскую колонну, вынуждены были убраться, и вслед солдатам полетело ещё лишь несколько снарядов. После грохота камней по щитам и лязганья мечей топот подкованных гвоздями солдатских калиг по мостовой внезапно показался очень громким. Катон слышал, как тяжело дышат германцы-телохранители, как император бормочет что-то невразумительное, хромая рядом с женой. Ноги у него совсем ослабли, так что он выглядел прямо как мокрый паук, старающийся выбраться из лужи.

Новая атака бунтовщиков началась сразу, как только они достигли конца колоннады.

Толпа, громко крича, вывалилась из-за мощных колонн и набросилась на солдат. В отличие от прежних бунтовщиков, эти люди были вооружены – у них были пики, мечи, топоры, дубинки и кинжалы, и они были хорошо подготовлены к схватке. Они налетели на ощетинившуюся щитами охрану с двух сторон, стараясь вырвать у солдат щиты и свалить их носителей. Катон подтащил Нерона ещё ближе к себе.

– Держись рядом со мной! – крикнул он юноше. – Что бы ни произошло!

Он оглянулся по сторонам, отметил, что нападающие сконцентрировались впереди и позади колонны, где шли преторианцы. Германцы же пока что не участвовали в схватке, но уже были готовы к бою, чуть присев, выставив круглые щиты и держа наготове свои более длинные мечи. Потом Катон увидел новую группу бунтовщиков, выскочивших из теней во дворе храма. Эти были вооружены мечами, а во главе их мелькала уже хорошо знакомая физиономия Цестия. Выражение его лица напоминало застывшую маску ненависти и ярости. Он бежал по узкой улице прямо к группе, в которой находился император и его семья. Его люди двигались узким клином, и этот клин врезался прямо в строй германцев. Катон видел, как Цестий ловко ушёл нырком от неудачного удара мечом, ухватил телохранителя за горло и одним быстрым движением свернул тому шею. Отбросил хрипящего воина в сторону и быстро огляделся. И заметил двоих подростков, сыновей императора. Макрон оказался ближе к нему и развернулся на месте, готовый отразить нападение и уберечь Британика.

Цестий с яростным воплем бросился вперёд, отшвырнув в сторону ещё одного германца. Меч Макрона метнулся вверх и вперёд. Цестий в последний момент успел отразить выпад, со звоном отбив клинок в сторону, а сам всем телом налетел, навалился на Макрона и сбил его с ног. Британик остался один – беззащитный и бессильный, но Цестий удостоил парнишку лишь беглого взгляда, отбросил его в сторону и пошёл на Катона, яростно оскалив зубы.

Времени на раздумья не было, и Катон упал на одно колено, держа щит повыше, под углом и чуть наклонно, прикрывая голову. При этом он успел свалить Нерона на землю и прикрыть его. На лице Цестия ещё успело появиться выражение полного изумления, прежде чем он споткнулся и тяжело рухнул прямо на щит, прижав Катона с Нероном к земле. И префект почувствовал на лице горячий поток воздуха, который резко выдохнул предводитель бандитов. Он приподнялся, изо всех сил толкая перед собой щит, и Цестий, завалившись вбок, упал на колени и поднял меч. Свободной рукой он ухватился за край щита, рванул его на себя и в сторону, открывая Нерона, лежащего в полуобмороке, не в силах вздохнуть. Лицо гиганта озарила торжествующая ухмылка, и он чуть опустил острие своего клинка.

– Ну нет! – выкрикнул Катон, бросаясь вперёд и прикрывая собой юношу. Рукав его туники зацепился за уже рванувшийся вперёд меч, раздался треск рвущейся материи, и правый бицепс Катона обожгла режущая боль.

– Ах ты ублюдок! – прорычал Цестий, отводя руку для нового выпада. Но тут же оглянулся и увидел Макрона, который нёсся на него – увидел за мгновение до того, как щит центуриона ударил его прямо в лицо. Цестий со стоном упал на спину и растянулся на земле. Его меч со звоном отлетел в сторону. Он с минуту дёргался, потом застыл неподвижно, хрипло дыша.

– Парень, с тобой всё в порядке? – озабоченно выкрикнул Макрон, наклоняясь над Катоном. Заметил прорезанную в тунике дыру и кроваво-красное пятно, расходящееся по обнажённому плечу и предплечью Катона.

– Как Нерон? – Катон повернулся к подростку и увидел, что тот с трудом поднимается и садится, целый и невредимый. И испытал огромное облегчение, которое, правда, длилось недолго, а потом его захлестнула острая боль в раненой руке.

– Цестия свалили! – заорал чей-то голос. – Цестий убит! Валим отсюда!

Нападавшие рассеялись так же быстро, как перед этим бросились в атаку, отпрянули от солдат, а потом метнулись под колоннаду. Топот их ног гулким эхом отдался от стен храма. Макрон помог Катону подняться на ноги. Эта молниеносная атака была чревата большими неприятностями. Несколько преторианцев и германцев лежали на земле, равно как и некоторое количество нападавших. Император нервно трясся и с трудом глотал, глаза Агриппины были широко раскрыты, и в них застыло выражение ужаса. Но ни императорская чета, ни их дети не пострадали.

– Забрать раненых! – приказал Тигеллин. – Сомкнуть ряды! – Он оглянулся, отыскивая взглядом центуриона, и увидел, как Луркон поднимается с мостовой. На его лице застыло глупое, прямо-таки овечье выражение. – Надо двигаться дальше, мой господин. И побыстрее, эти ублюдки могут вернуться.

– Да-да. – Луркон кивнул. – Конечно. – Центурион прочистил глотку: – Шестая центурия, продолжаем движение вперёд!

Колонна ещё раз перестроилась, снова выставив стену из щитов вокруг раненых, уцелевших рабов и гражданских лиц, и пошла дальше через Форум. Макрон подобрал меч Катона и вложил его тому в ножны, потом приподнял распоротый край его туники и обследовал рану.

– Здорово кровоточит, но, кажется, рана поверхностная. Больно, конечно, но не смертельно.

– С каких это пор ты заделался хирургом? – ворчливо спросил Катон сквозь стиснутые зубы, покрепче хватаясь за ремни щита и снова прикрывая им Нерона. Потом быстро повернулся к Макрону: – А Цестий где?

– Зачем он тебе?

– Надо было его с собой забрать.

Макрон засмеялся.

– Хочешь сказать, надо было его добить.

– Это ж была засада! – Катон понизил голос, чтобы его слышал только Макрон. – За этим что-то стоит. Или кто-то. Надо бы этого Цестия допросить.

Макрон оглянулся по сторонам. Из-под аркады за колоннами уже вылезли несколько человек явно с целью забрать и унести тела погибших и раненых в короткой схватке. Но Цестий уже исчез.

– Всё. Опоздали.

Катон быстро прикинул, какие у них шансы. Можно, конечно, сказать центуриону Луркону, что следует развернуться назад и попытаться отыскать Цестия, прежде чем его унесут. Но Луркон был точно не в том состоянии, чтобы что-то нормально воспринимать, он всё ещё пребывал в жутком шоке и более всего жаждал поскорее убраться куда-нибудь в безопасное место. Для Катона единственный способ его уговорить и убедить заключался в том, чтобы раскрыться, сказать, кто он такой в действительности, надавить на него своим авторитетом старшего по званию. Нарцисс наверняка подтвердит его полномочия. Но пока они договорятся, будет уже совсем поздно посылать людей в погоню за Цестием.

– А что он собой представляет, этот Цестий? – спросил Нерон.

– Ничего особенного.

– Ничего?! – Нерон аж поперхнулся. – Но он же пытался меня убить!

Катон бросил на него быстрый пристальный взгляд, потом отвернулся, стараясь не отставать от других солдат. Весь Форум был засыпан свидетельствами недавнего яростного бунта. На земле валялось множество трупов. Двери некоторых храмов были взломаны, и брошенное краденое имущество рассыпалось по их ступеням. Рядом валялось несколько перевёрнутых ручных тележек, дочиста выпотрошенных. Справа всё ещё пылал пожар, охвативший рынок Цезаря, но бригада пожарных уже пыталась погасить пламя – от ближайшего фонтана протянулась цепочка людей, передававших друг другу вёдра с водой. В некоторых местах солдаты караульных когорт уже почти очистили Форум от бунтовщиков, но мелкие схватки с группами, кидающимися камнями, ещё продолжались, например, возле храма Венеры к востоку от Форума. Напряжение, в котором пребывала императорская колонна, понемногу ослабло – все уже поняли, что самое страшное позади и что они в безопасности.

Вход во дворец охраняла центурия городской стражи; её солдаты, едва завидев императора, торопливо раздвинулись в стороны. Колонна прошла внутрь, миновала небольшой внутренний дворик, где Луркон приказал своим людям разойтись по местам, по постам охраны. И преторианцы, и германцы ещё не отошли после боя. Они стояли, опершись на копья и щиты и переводя дыхание. Теперь, когда они оказались в безопасности, всё вернулось на свои места – прежде всего система отношений. Уцелевшим рабам тут же было приказано вернуться в свои жилища, Клавдий уже пришёл в себя и подозвал к себе сыновей. Британик тут же ухватился за отцовскую руку. Нарцисс торопливо подбежал к императору:

– Твое величество, ты не ранен?

Клавдий помотал головой:

– Н-н-нет. В-в-всё в порядке.

– Хвала Юпитеру! – радостно воскликнул Нарцисс, потом обернулся к императрице: – А ты, твое величество?

– Невредима. – Агриппина холодно улыбнулась.

Нарцисс повернулся к Британику и быстро осмотрел его, желая удостовериться, что мальчик не получил никаких ранений, если не считать царапины на руке. Потом обратил внимание и на Нерона и с озабоченным видом подошёл к нему. А тот по-прежнему стоял рядом с Катоном.

– Я видел, как тот негодяй напал на тебя. Хвала богам, ты цел и невредим!

Нерон кивнул в сторону Катона:

– Это он спас мне жизнь.

Нарцисс повернулся, встретился взглядом с Катоном, ничем не выдав, что узнаёт его.

– Очень хорошо. Я позабочусь, чтобы тебя наградили.

– Непременно так и сделай, – тихо сказал Макрон.

Нерон повернулся к Катону и посмотрел ему прямо в глаза.

– Я твой должник, солдат. Как тебя зовут?

– Тит Овидий Капитон, господин.

Взгляд Нерона переместился на залитую кровью и распоротую на плече тунику Катона.

– Займись своей раной, Капитон. Пусть врач посмотрит. Я этого никогда не забуду. И однажды вознагражу тебя. – Тут он понизил голос, чтобы его слышал только Катон: – В один прекрасный день я стану императором. И если когда-нибудь тебе понадобится какая-нибудь помощь, ты её точно получишь. Клянусь тебе в этом всем самым священным.

Он ухватил Катона за руку и сильно её сжал, потом отпустил и повернулся и направился к матери и императору. Нарцисс посмотрел ему вслед, затем обернулся к Катону, смерил его ледяным взглядом и поспешил за Нероном – успокаивать своего хозяина и господина.