Книга: Кровавые вороны Рима
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18

Глава 17

 

 

Раздался стук в дверь, и на пороге показался Децимус. Поклонившись Катону, он отрапортовал:
– Господин префект, все офицеры прибыли и ждут в прихожей.
– Прекрасно. – Катон встал из-за письменного стола. – Помоги надеть доспехи.
– Слушаюсь. – Децимус направился к деревянной раме, на которой висели доспехи и оружие Катона.
Со времени приезда в Брукциум прошло два часа. Пленного силура отвели в караульное помещение, а Децимус уже успел перенести багаж в помещение штаба, где офицерам выделили жилье, и даже распаковать. Квертусу не пришлось освобождать комнаты, принадлежавшие предшественнику Катона, так как он туда и не заселялся. Вещи прежнего префекта остались на месте, и Децимус позвал двух оставшихся при штабе чиновников, чтобы их убрать. Чиновники оказались седыми ветеранами, слишком немощными, чтобы участвовать в сражениях рядом с более молодыми и сильными товарищами. Они объяснили Катону, что после передачи крепости под начало Квертуса всем штабным служащим приказали покинуть рабочие места за письменными столами и вступить в ряды воинов, сражающихся с местными племенами. Никакой учетной документации по двум когортам в гарнизоне не велось, и помещение штаба пребывало в заброшенном состоянии. Остались всего два чиновника, которые выполняли любые распоряжения временно исполняющего обязанности командующего.
Катон скинул походную одежду и сапоги, сменив их на чистую тунику, короткую кожаную куртку без рукавов с наплечниками и сапоги из телячьей кожи. Такая обувь гораздо более удобна и практична, по сравнению с грубой солдатской, которой Катон отдавал предпочтение в полевых условиях. Катон вытянул вперед руки, и Децимус быстро приладил наспинную и нагрудную пластины кирасы, а затем принялся застегивать пряжки. Закончив с одной стороной, он обошел вокруг префекта и приступил ко второй.
– Сказать по правде, я такого не ожидал, – деликатно кашлянув, начал он разговор.
– Мы тоже не ожидали, – откликнулся Катон. – У центуриона Квертуса свои, весьма своеобразные представления об обязанностях командующего гарнизоном и долге офицера римской армии.
Смущенно крякнув, Децимус занялся следующей пряжкой.
– Знаете, господин префект, в жизни не видывал такого местечка. И надеюсь, больше не увижу. А эти жуткие головы! И трупы, сброшенные в ров. Так не годится! А его воины… их словно околдовали. По дороге в форт никто не захотел со мной и словечком обмолвиться. И я заметил страх в их глазах. Будто боятся разговаривать.
– Возможно, они просто соблюдали дисциплину.
Децимус застегнул последнюю пряжку.
– Вы правда так считаете?
– Я не обязан докладывать слуге о своих соображениях, Децимус. И тебе не подобает обсуждать действия старшего центуриона. Понятно? – Катон не хотел унижать ветерана, но слуга должен знать свое место и не переходить установленные границы без особого разрешения. Однако префект тут же сменил гнев на милость и заговорил уже совсем другим тоном: – Таков порядок, который необходимо соблюдать в обычных условиях. Однако наша ситуация весьма далека от того, что принято считать нормальным. А следовательно, в данный момент надо вести себя в высшей степени осторожно в отношении центуриона Квертуса. Ты, Децимус, мне сейчас нужен как никогда. Стань моими ушами и глазами среди рядовых воинов. Постарайся выяснить, что здесь происходит. Может, кто-нибудь знает подробности о судьбе моего предшественника, префекта Албина. Но прошу тебя, будь осторожен.
– Непременно, господин префект. Поскольку вы не оставили мне выбора и привезли в Брукциум, я намерен выбраться отсюда целым и невредимым, дабы получить от вас обещанные денежки.
– Если я сам доживу до той поры, когда смогу рассчитаться с долгом.
– Вы правда думаете, нам грозит большая опасность? – выпучил глаза Децимус.
– Разумеется. А ты еще не понял? – удивился Катон. – В этих горах и долинах живут самые жестокие и беспощадные воины Британии. Они люто ненавидят римлян и будут сражаться до конца. Однако вполне вероятно, что угроза исходит не только от них. Не стану лукавить, Децимус, я тоже в жизни не встречал места, похожего на Брукциум. А потому мне надо вести себя осмотрительно. Тебе и Макрону тоже. Будь все время настороже, ясно?
– Да, господин префект.
– Вот и славно. Хочется верить, что я преувеличиваю и дело обстоит не так уж и плохо и через пару дней я посмеюсь над своими страхами.
– Сомневаюсь.
– Ладно, посмотрим. Ну а теперь за дело.
Децимус снял со стойки ярко-красную ленту и, обмотав вокруг кирасы, завязал спереди, а свободные концы заправил, чтобы они ниспадали красивыми кольцами.
– Ну, как я выгляжу? – обратился Катон к Децимусу.
– В любом другом месте я сказал бы – великолепно, – поджал губы слуга. – А здесь, уж простите, господин префект, вы похожи на белую ворону.
Катон молча указал на меч, и Децимус накинул ему на плечо ремень и прикрепил справа ножны. Затем поднял ворот туники, чтобы шея префекта не терлась о кирасу. Отступив на шаг, он полюбовался своей работой и вымученно улыбнулся.
– В таком виде можно предстать перед самим императором.
– Да, и вот еще что. – Катон ненавидел хвастовство и показуху, но в данном случае счел, что награды укрепят его положение в гарнизоне. Пусть офицеры поймут: новый командующий не слабовольный неженка, просидевший на роскошной римской вилле. – Вон там, в ящике, моя перевязь с наградами.
Децимус послушно достал перевязь из блестящей кожи, увешанную множеством отполированных дисков. Надев перевязь поверх нагрудной пластины, Катон встретился глазами с восхищенным взглядом ветерана, который бросился застегивать пряжку на спине.
– Похоже, вы, господин префект, успели поучаствовать во многих сражениях. Награды просто так не раздают.
– Верно, – усмехнулся Катон. – А что до сражений… я их повидал более чем достаточно. Однако чувствую, что впереди еще предстоит много битв, если боги не решат иначе.
– Намерения богов мне неизвестны, зато я точно знаю, какие на наш счет планы у Каратака. И не только у него, но и у центуриона Квертуса тоже.
– Теперь решения принимаю я, – твердо заявил Катон.
Глубоко вздохнув, он глянул на дверь и на мгновение задумался, собираясь с тревожными мыслями. Потом взял кожаный футляр с документами, подтверждающими его полномочия принять командование гарнизоном, и направился к выходу. Выйдя в коридор, Катон пошел в главный зал, находящийся в помещении штаба, и стук его сапог отдавался отраженным от стен гулким эхом.
* * *
Зайдя в зал, Катон увидел центурионов и опционов фракийского отряда и пехотной когорты Четырнадцатого легиона, которые сидели на расставленных рядами скамейках. Зал освещался масляными лампами, установленными в железные подставки вдоль стены, и обогревался горящей жаровней.
Макрон стремительно вскочил с места и гаркнул:
– Смирно! Командующий идет!
Остальные офицеры замялись, но вот Квертус не спеша встал, а за ним последовали и другие. Катон, обойдя вокруг зала, занял место перед офицерами и подал знак Макрону.
– Вольно!
Офицеры сели, и Катон дал им время устроиться поудобнее, а сам обвел взглядом людей, которыми ему предстояло командовать. Он ждал, что внешний вид офицеров фракийской кавалерийской когорты составит разительный контраст с легионерами, но увиденная картина повергла его в шок. Почти все офицеры ходили небритыми и носили длинные волосы, завязанные сзади, как у центуриона Квертуса. Только в двух центурионах Четырнадцатого легиона и их опционах можно было распознать римлян, с короткой стрижкой, в туниках установленного в римской армии образца. От этого зрелища у Катона екнуло сердце, и стало ясно: задача, которую придется решать, куда труднее, чем он первоначально предполагал. Он крепко сжал в заложенных за спину руках документы, подтверждающие полномочия.
– Добрый вечер, господа. Если этот форт похож на остальные, до вас уже дошел слух о моем приезде. Однако, во избежание недоразумений, хочу представиться. Я – префект Катон, назначенный командующим гарнизоном в Брукциуме. – Он достал из-за спины футляр и, открыв крышку тубы, извлек документ с императорской печатью и поднял вверх, чтобы все могли видеть, а затем вернул документ на прежнее место. – Со мной также прибыл центурион Макрон, – Катон указал на друга. – Он примет командование Четвертой когортой Четырнадцатого легиона. Прежде чем начать собрание, хотелось бы узнать больше о людях, поступающих под мое командование. Итак, каждый офицер докладывает по очереди.
Катон не успел определить, кто будет первым, так как его опередил Квертус. Встав с места, сложив на груди руки, он заговорил:
– Хорошо, как прикажете. Я – центурион Сикар Квертус из Дакии. Я был принцем среди своего народа, но после убийства отца был вынужден бежать. Воспитывался во Фракии, где и был призван в полк и отправлен служить на Рейн. Там и оставался, пока полк не получил приказ присоединиться к армии, которую набирали для вторжения в Британию. В последующих военных кампаниях меня повысили до звания опциона, а потом и центуриона, а также дважды награждали за храбрость в бою. После смерти префекта Албина я стал командиром когорты и всей крепости, и тогда мы перенесли военные действия вглубь силурских земель, сожгли множество селений и уничтожили тысячи врагов. Благодаря мне слово «Рим» заставляет содрогнуться каждого на территории от Глевума до самого моря. Врагам хорошо известно мое имя, и оно наводит ужас на всех, кто его слышит. – Вытянув вперед руки, Квертус сжал кулаки. – Я – Квертус, истребляющий всех, кто посмеет стать у меня на пути! И никому не под силу меня одолеть!
Присутствующие офицеры затопали ногами в знак одобрения, и Квертус некоторое время упивался своей славой. Но вот он опустил руки, и в помещении мгновенно установилась тишина. Центурион с самодовольной ухмылкой смотрел на Катона.
– Эти офицеры – мои братья. Они командуют моим кавалерийским эскадроном. – Квертус стал называть по очереди офицеров. – Фермат, Кремакс, Стеллан, Пиндар, Митридат и Мирон. Все они – отважные воины. А что до остальных, – он кивнул в сторону центурионов-легионеров, – это пехота, центурионы Публий Север и Гай Петиллий. Их задача – защищать форт, раз уж ни на что другое не годятся.
Названные офицеры вспыхнули от стыда и гнева, однако ответить на оскорбление в свой адрес не осмелились. Квертус наградил обоих полным презрения взглядом, потом, насмешливо наклонив голову набок, обратился к Катону.
– Долгие месяцы мы ведем войну против силуров, и легат из Глевума не вмешивается в наши дела. Я не просил замены префекту Албину и при всем уважении к вам, новоиспеченный господин префект, должен заметить, что вы здесь не нужны. Возвращайтесь в Глевум и скажите легату, что я выполняю все его приказы, и буду так действовать впредь, пока от силуров не останутся одни воспоминания.
Катон, увидев, как побелело от гнева лицо Макрона, возмущенного неслыханной наглостью, испугался, что друг своим вмешательством испортит все дело, и решительно встал между ним и фракийцем.
– Центурион, не в вашей власти решать, кто здесь нужен, а кто нет. Мы оба подчиняемся законам и порядкам, действующим в римской армии, и дали императору клятву беспрекословно выполнять приказы вышестоящих командиров. Мне приказано принять командование в этой крепости, и вы признаете мои полномочия, так как нам обоим известно, какие суровые наказания ждут всех, кто посмел ослушаться приказа. Я признаю ваши заслуги и потому готов закрыть глаза на нарушение субординации с вашей стороны, объясняя это рвением, которое вы проявляете в борьбе с врагом, однако в дальнейшем подобных выходок не потерплю. Надеюсь, я ясно выразился?
Квертус с деланым изумлением уставился на Катона, что еще больше разозлило и насторожило префекта.
– Как прикажете, господин префект, – с издевательской ухмылкой поклонился фракиец.
– Именно так. А теперь садитесь. – К великому облегчению Катона Квертус не стал спорить и занял свое место. Катон выдержал паузу, чтобы улеглись страсти, а затем продолжил: – Признавая достигнутые вами за последние месяцы успехи, не следует забывать о цели, которую преследует губернатор, начиная военную кампанию. Создание фортов, подобных Брукциуму, должно ограничить передвижение противника и вымотать силы воинствующих племен, чтобы впоследствии вынудить Каратака сконцентрировать против нас все свои силы. И тогда римская армия сможет выступить против врага и попытаться навязать решающее сражение.
Если удастся разгромить силуров и ордовисов, Каратак уже не будет представлять опасности. Ни одно из племен больше не доверит ему командование и не позволит привести к очередному поражению. А поскольку других вождей, способных повести за собой людей, среди местного населения нет, с угрозой римским интересам в Британии будет покончено навеки. Моя задача – позаботиться, чтобы гарнизон Брукциума сыграл отведенную ему роль в генеральном плане. И я не потерплю рядом офицеров и солдат, не понимающих или не желающих исполнять свой долг.
Этот гарнизон является частью римской армии, и я сделаю все возможное, чтобы он соответствовал принципам, которым должны следовать римские воины. И первым шагом на этом пути станет смотр строя завтра на рассвете. Мне также нужны сводки численности гарнизона, оружия и снаряжения, продовольственных запасов для людей и кормов для лошадей. Все сведения должны быть дополнены последними данными, а копии посланы в штаб. Отныне в жизни гарнизона произойдут существенные изменения, и надеюсь, вы проявите должное благоразумие и окажете всяческое содействие. – Катон выдержал короткую паузу. – Встретимся завтра утром, господа. А сейчас все свободны.
И снова произошла заминка: офицеры ждали, как поступит Квертус.
– Слышали, что сказал префект? – обратился он к присутствующим, поднимаясь с места. – Все свободны!
Офицеры послушно встали и направились к выходу, а Катон в это время боролся с бушующим в душе гневом от пережитого унижения. Дождавшись, когда в зале останутся только пара офицеров и Квертус, он окликнул центуриона:
– Центурион Квертус, задержитесь.
Квертус, пожав плечами, вернулся и уселся на одну из задних скамей. Последний офицер покинул зал, бросив напоследок любопытный взгляд через плечо. Макрон не сдвинулся с места.
– Прикажете мне тоже остаться, господин префект?
– Нет необходимости, центурион. Можете идти.
– Слушаюсь! – Отдав честь, Макрон вышел из зала строевым шагом.
После ухода друга Катон сосредоточил внимание на фракийце. Без плаща, в одной тунике, Квертус выглядел еще мощнее, чем показалось Катону при первой встрече. Телосложением он не уступал лучшим борцам на арене Рима, а угрюмое лицо и злобный взгляд могли навести страх на любого. И Катон был невольно вынужден вспомнить о своем высоком звании, которое подчиненные должны уважать. Недобро прищурившись, он обратился к фракийцу:
– Объясните, что здесь происходит?
– В каком смысле, господин префект?
– Перестаньте валять дурака, Квертус! Воины гарнизона похожи на дикарей, ходят в лохмотьях, на головах безобразие! Их внешний вид противоречит всем допустимым нормам. Они не похожи на цивилизованных людей.
– Избавьте меня от нотаций, префект. Мы не играем в войну, а по-настоящему воюем. – Он с презрением указал на начищенные до блеска доспехи Катона и медали. – Здесь нет места для ценностей цивилизации. Вот уже шесть лет Рим сражается с горными племенами, а похвастаться пока нечем. В этой борьбе я потерял много друзей, близких мне людей. Местное население – вот настоящие дикари. Подстрекаемые фанатиками-друидами, они люто ненавидят Рим, и пока их не истребят под корень вместе с проклятыми друидами, римский порядок в провинции не установить, и мира тоже не дождаться. Я сражаюсь с ними достаточно долго и знаю, что эти люди будут бороться с Римом до последней капли крови. И каждое поражение лишь укрепляет их решимость. И есть только один способ сломить их дух и положить конец сопротивлению.
– И какой же?
Фракиец наклонился вперед и впился глазами в Катона:
– Никакой жалости. Надо показать дикарям, что мы можем быть еще более жестокими и беспощадными, чем самые кровожадные из их друидов. Я нагнал на них такого страха, что меня боятся даже во сне, и я буду приходить к ним в кошмарах, заполненных огнем и кровью.
– Именно с этой целью вы выставили вокруг форта насаженные на кол головы?
– Конечно. И по этой же причине хочу, чтобы мои люди имели еще более дикий и устрашающий вид, чем враги.
– Что ж, поздравляю, цель достигнута, – язвительно заметил Катон. – Но ведь здесь кроется еще кое-что, верно?
Квертус ответил не сразу, но вот по его губам пробежала едва заметная улыбка.
– А вы догадливы, префект. Тактические приемы и внешность людей – лишь часть задуманного плана. А самое главное, чтобы они, когда придет время, думали и действовали как дикари. Тут одними приказами не обойтись. Воины должны действовать не раздумывая, превзойти дикостью тех, с кем сражаются. Только так можно одержать победу. И мы побеждаем. Каждая разрушенная деревня, каждый убитый мужчина, женщина или ребенок, каждое изуродованное тело, выставленное на обозрение, ослабляет решимость врага. – Немного помолчав, Квертус понизил голос: – Когда форт только построили, силуры нападали на нас каждую ночь. Устраивали засады разъездам, нападали на караваны с продовольствием и убивали сопровождающих, а потом издевались, присылая отрубленные головы наших товарищей. А когда командование перешло в мои руки, мы стали жечь фермы, разрушать селения и вытеснять дикарей из долины, всех до последнего. Кого не успели прикончить. Потом двинулись в соседние долины, чтобы варвары поняли, кто повинен в их страданиях. Слухи о наших делах распространились быстро, и скоро на пути стали встречаться целые покинутые деревни. Страх, как любая зараза, передается от человека к человеку, ослабляя решимость и способность сопротивляться. Еще немного, и мы сломим дух горцев. Уж я-то знаю. Потребуется не больше месяца, и дикари приползут к нам на коленях, умоляя о мире на любых условиях.
Катон молча слушал, вникая в смысл сказанных центурионом слов. Все это он видел собственными глазами, однако Квертус явно что-то недоговаривал. И кроме того, подвиги центуриона никоим образом не оправдывали неуважение к старшему по званию. Да и обстоятельства смерти прежнего префекта наводили на тревожные мысли.
– Полагаю, ваши… достижения стоили недешево. Сколько человек вы потеряли с тех пор, как приняли командование крепостью?
– Не больше, чем Рим может себе позволить.
– Сколько?
– Я не веду учет численности.
– И все же приблизительную цифру назвать можно, – настаивал Катон.
– За победы на войне надо платить. – Квертус сложил руки на груди. – А цена – человеческие жизни. Я потерял половину когорты, но их место заняли легионеры-добровольцы, а таких нашлось немало. Есть и другие, вроде Петиллия и Севера, у которых для такой работы кишка тонка. Они обороняют форт, когда я веду остальных в бой с врагом. Однако сейчас легионеров не хватает, так что подкрепление придется весьма кстати. Чтобы хватило людей закончить задуманное мной. – Глаза центуриона радостно блеснули.
– Квертус, теперь фортом командую я, и мне решать, как действовать дальше.
– Проявите благоразумие и позвольте мне продолжить начатое дело… господин префект, – дерзко заявил фракиец.
– Это угроза? – Катон с трудом сдерживал желание схватиться за меч.
Квертус на мгновение будто окаменел, но тут же сменил тон.
– Мы с вами соратники и сражаемся за одно дело, разница лишь в способах ведения войны. Мой метод приносит желаемые плоды, можете сами убедиться, если примете участие в следующем набеге. Вот тогда и увидите, что я прав. Кажется, вы недавно стали свидетелем нападения банды силуров на заставу, что находится в долине?
– Верно, но как вы узнали об этом?
– Один из разведчиков наблюдал из засады, а потом доложил мне. Мы немедленно снарядили погоню за силурами, но вместо них наткнулись на вас. Вам даже пленника удалось захватить. Вот допрошу его и выясню, где находится деревня, а уж потом накажем негодяев в назидание другим.
– Я хочу, чтобы пленного допросил центурион Макрон.
– А он обучался искусству ведения допросов?
– Макрон? – с легкой улыбкой переспросил Катон. – Он освоил это дело в процессе повседневной работы. Кто-кто, а Макрон умеет развязать язык любому. Впрочем, с допросом можно подождать до завтра.
– Как прикажете, господин префект, – согласно кивнул Квертус.
– Не стану лукавить, центурион, ваша деятельность в последние месяцы привела меня в замешательство, и теперь нужно как следует обдумать сложившееся положение. Поговорим завтра после смотра строя.
– В смотре нет необходимости.
– Мне лучше знать, – устало зевнул Катон.
Фракиец встал с места.
– Других распоряжений не будет?
– Будет. К завтрашнему утру уберите отрубленные головы с крепостной стены.
Квертус с легким поклоном покинул зал. Оставшись в одиночестве, Катон без сил рухнул на стул и, обхватив руками голову, закрыл глаза. Он испытывал антипатию и недоверие к фракийцу, однако центурион убедительно доказал действенность своих методов, и возможно, они на самом деле заслуживают одобрения. Изнуряющее путешествие из Глевума начинало сказываться на способности соображать, и мысли путались в голове. Катон чувствовал, что нуждается в отдыхе. К завтрашнему дню нужно выспаться, так как он наверняка принесет очередную порцию тяжких испытаний.
Он сдержал зевок, поднялся с места и, расправив плечи, почувствовал, как хрустнули суставы. Выйдя из зала, Катон не обнаружил в коридоре Макрона и немного встревожился. Разве удастся спокойно заснуть, если другу в этот момент может грозить опасность в чужом форте, где весь гарнизон заразился от Квертуса жаждой крови? В конце концов Катон решил, что Макрон парень крепкий и в состоянии позаботиться о своей персоне. Медленным шагом он направился в выделенное для сна помещение, плотно закрыл за собой дверь и после недолгого колебания запер на задвижку. Потом на всякий случай придвинул к двери шкаф с документами и только тогда решился лечь спать.
Катон снял с пояса меч и доспехи и сложил их на полу рядом с походной койкой. Упав без сил на тонкий матрац, набитый конским волосом, он с чувством облегчения закрыл воспаленные глаза. Он попытался воспроизвести в памяти разговор с центурионом Квертусом, но усталый мозг отказывался работать. Последним видением среди спутанных мыслей стал молодой силур, насаженный на кол у входа на перевал, ведущий в долину смерти. Катон невольно нахмурился, смутно осознавая, что это предвестник куда более жутких зрелищ, с которыми придется столкнуться в недалеком будущем. Наконец он погрузился в тяжелый, тревожный сон.
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18