Глава 17

Префект почувствовал, как кровь холодеет у него в жилах. Сел. Шум повторился, силуэт дернулся в сторону, оказавшись между двух матрацев.

— Вот зараза, — прошептал Катон.

Стараясь не шевелиться, он глядел на змею.

Позади нее был центральный шест палатки, где на штырях висели мечи в ножнах, его и Макрона. Сердце заколотилось как бешеное. Префект лихорадочно размышлял, ища выход. Если он пошевелится, змея наверняка атакует. Нервно облизнув губы, он громко зашептал:

— Макрон… Макрон… просыпайся!

Храп прекратился, сменившись бессвязным бормотанием, донесшимся с другой стороны палатки.

— Макрон!..

— Бр-р-р… какого Аида? — простонал Макрон, просыпаясь и глядя на друга.

— Не шевелись! — предостерег его Катон.

— Что? — переспросил Макрон, поднимая голову. — Что еще случилось?

Змея снова зашипела, громче, и верх ее тела, у самой головы, начал раздуваться. Хвост начал извиваться, и она поползла вперед.

— Проклятье, — прошептал Макрон. — Мы в беде, парень. Что делать?

Катон поглядел на змею. Она уже была так близко, что он мог разглядеть отдельные чешуйки и глаз, поблескивающий, как бусина. Проблеск белого, видимо, был ее открытой пастью. Кобра стояла, раздув капюшон, ее голова была выше голов лежащих людей.

— Просто… не… шевелись, — прошептал Катон.

— Хорошо.

Катон несколько раз видел на рынках Александрии заклинателей змей и знал, как быстр бросок змеи. Отпрыгнуть и обогнуть ее, чтобы схватить меч, не получится. Если кто-то из них попытается это сделать, то оба они умрут. Катон медленно протянул левую руку к тунике, комком лежащей рядом с матрацем. Пальцами нащупал ткань и взялся за нее.

— Макрон, я попытаюсь ее отвлечь. Когда начну, постарайся схватить меч. Понял?

— Как отвлечь?

— Неважно. Просто будь наготове. На счет три.

Змее не понравились звуки речи, и она зашипела еще громче, отводя голову назад, чтобы сделать бросок.

Катон облизнул губы.

— Раз… два… три!

Он вскочил на ноги, взмахнув туникой перед собой, на уровне пояса, в сторону змеи. Кобра тут же атаковала, укусив ткань, когда туника уже полетела в другую сторону. Макрон вскочил на ноги и сделал шаг в сторону шеста, но змея тут же развернулась и сделала бросок в его сторону. Он отпрыгнул назад, на матрац.

— Вот зараза, еле увернулся.

— Попробую еще раз, — сказал Катон.

Он намотал край туники на кулак и осторожно махнул другим концом в сторону змеи. Та тут же повернула голову к нему. Ее глаза горели, как два маленьких рубина. Катон повел туникой вправо и тряхнул. Змея снова укусила ткань, но на этот раз Катон дернул тунику на себя. Змея, впившаяся в толстое шерстяное сукно, оказалась совсем рядом с ним, и он испуганно вскрикнул. Бросил тунику кобре на голову и тут же схватил ее свободной рукой чуть ниже капюшона. Шкура змеи была сухой и шероховатой, рептилия начала бешено извиваться. Катон крепко держал ее, стараясь свободной рукой обмотать ей голову туникой.

Макрон бросился вперед и, оказавшись у шеста, выдернул из ножен свой меч. Попытался рубануть по извивающемуся телу змеи, но попал по земле.

— Просто убей ее! — крикнул Катон. Змея билась в складках туники.

Центурион рубанул снова, на этот раз попав по кобре. Еще раз. Со второго раза ему удалось перерубить ее. Хвост отвалился, продолжая извиваться, и Макрон поспешно отбросил его ногой. Другая половина гибкого тела крутилась еще неистовее, и Катон изо всех сил бросил тунику в угол палатки. Змея ударилась в козью шкуру с глухим стуком и упала на землю, продолжая извиваться. Но она уже не могла ползти и оставалась на месте, истекая кровью.

Сердце Катона колотилось как бешеное, тело покрыл холодный пот, он дрожал. Поглядев на Макрона, понял, что его друг потрясен не меньше. Ветеран облизнул губы.

— Теперь я начинаю ненавидеть эту провинцию по-настоящему, — тихо и твердо проговорил он.

— Ты возглавлял караул, так? — спросил Макрон, яростно глядя на оптиона, поспешно вставшего на ноги из толпы людей, сидевших вокруг костра.

— Да, командир, — ответил молодой легионер.

— Тогда за то, что произошло в сраной палатке, отвечаешь ты, — сказал Макрон, встряхивая тунику, из которой вывалились две половинки кобры. Оптион инстинктивно сделал шаг назад, сморщившись в отвращении. Другие солдаты повернули головы и, увидев мертвую змею, начали удивленно перешептываться.

Повернувшись, Макрон показал на палатку.

— Там префект. Вокруг его палатки должны ходить часовые, чтобы с ним ничего не произошло, так ведь? Чтобы ему не угрожали ни враги, ни что-либо еще. Думаю, это обычное правило, даже здесь, в Египте.

— Да, командир.

— Так где же часовые? — спросил Макрон, поднимая руки и демонстративно оглядываясь по сторонам. — А?

— Простите, командир, — нервно сглотнув, ответил оптион. — Часовые стоят по обе стороны лагеря. Я решил, что нет необходимости ставить дополнительные посты.

— Два человека? — переспросил Макрон, качая головой. — В провинции идет война. Можешь не говорить мне, как далеко отсюда нубийцы, мне плевать. Для такого плохого несения службы нет оправданий. Давай-ка угадаю. Ты из Двадцать второго?

Оптион кивнул.

— Здорово…

Сделав шаг вперед, Макрон выставил палец перед самым лицом оптиона.

— Я хочу, чтобы отныне ночной караул выставлялся по уставу. Твоя обязанность, сынок, чтобы лагерь хорошо охранялся, и офицеры — тоже. Ты прокололся. Если бы префект, или я, или мы оба погибли, то это была бы исключительно твоя вина.

— Но, командир, даже если часовой стоял бы у палатки, змея все равно могла бы туда заползти.

— Заткнись! Ты знаешь свои обязанности. Рекомендую их исполнять, иначе я буду беспокоить по ночам тебя, пиная по заднице так, что у тебя зубы посыплются. — Макрон сделал шаг назад и пнул носком калиги останки змеи. — Я пошел, а вы уберите это.

Он уже хотел вернуться в палатку, когда рядом с мертвой змеей присел капитан судна. Покачал головой:

— Обычно они нас не беспокоят, когда мы разбиваем лагерь. Наверное, ваша палатка рядом с ее гнездом.

— Хочешь сказать, что тут еще есть? — вспылил Макрон.

— Нет, они живут поодиночке. Когда не выводят потомство.

— Благодарю за информацию. Как теперь прикажете мне спать спокойно, а? — Он снова повернулся к оптиону. — Двоих часовых у палатки.

— Да, командир.

Развернувшись, Макрон решительно пошел к палатке и задернул ее край, зайдя внутрь. Кинул тунику Катону и плюхнулся на матрац.

— Сраный оптион из Двадцать второго. Похоже, что ты был прав, тут есть о чем беспокоиться.

Катон сидел на матраце, скрестив ноги, погруженный в мысли.

— Прости? — помотав головой, переспросил он.

— Я сказал, что ты был прав насчет того, что в Двадцать втором дисциплина хромает.

— Да уж…

— Эй, Катон, ты здесь? — спросил Макрон, помахав рукой.

— Просто задумался, — ответил префект, проведя пальцами сквозь волосы. — Насчет змеи. Если есть что-то, чего я совсем не переношу, так это змеи.

— Почему именно они? Обычное дело для этой провинции — крокодилы, москиты и змеи. Не успокоятся, пока в кого-нибудь не вцепятся. Аид с ними. Попытаюсь снова уснуть… — Глянув на Катона, он заговорил мягче: — И тебе того желаю. Лучше отдохнуть как следует, пока мы не прибыли в Диосполис.

— Да, ты прав, — ответил Катон, ложась на матрац и глядя в потолок палатки. Через некоторое время он закрыл глаза, но продолжал внимательно прислушиваться к каждому звуку. Хотя Макрон тоже лежал неподвижно, повернувшись на бок, он не храпел, и Катон понял, что друг встревожен не меньше, чем он сам.

Макрон открыл глаза, моргнул и нахмурился. Последнее, что он помнил, — как не мог уснуть и просто лежал; казалось, это продолжалось часами. Ну, значит, в конце концов ему все-таки удалось уснуть, подумал он. Снаружи светало, через приоткрытый край палатки внутрь лился свет. Повернувшись, Макрон увидел, что матрац Катона пуст.

Сев, он потянулся, широко зевнул и облизнул губы. Встав на ноги, увидел высохшее темное пятно в углу палатки и сразу вспомнил, как этой ночью разрубил пополам кобру. Сжал губы. Выйдя из палатки, увидел своего друга неподалеку, сидящим на пальмовом бревне. Тот глядел на окутанную туманом реку, держа в руке затычку от амфоры. Неподалеку лежали осколки разбитой посудины.

— Рано встал или не смог уснуть? — спросил Макрон, подходя к Катону.

— Мало кто сможет спать, когда ты рядом храпишь, — ответил Катон, кидая пробку в траву. — По крайней мере, больше нас никто и ничто не побеспокоило. Хорошо хоть так.

Вокруг пассажиры судов и моряки вставали и скатывали матрацы, готовясь к дальнейшему путешествию вверх по реке. К римлянам подошел Хамед, неся на плече свой мешок.

— Доброе утро, господа. Слышал, этой ночью было неспокойно.

— Можно и так сказать, — ответил Макрон.

Хамед кинул мешок на землю и присел рядом с ними.

— Оптион только что рассказал мне про змею. Похоже, вы едва спаслись. От яда нильской кобры человек умирает за час. Вам очень повезло, господа.

— Смешно. А я-то думал, что нам не повезло в том, что это вообще случилось.

Жрец наклонил голову набок.

— Возможно, это предзнаменование. Послание от богов. Может, предупреждение.

— А может, просто эта проклятая змея не туда заползла, — ответил Макрон, вставая и показывая на двух легионеров, сидящих у костра. — Ты и ты. Разберите и сверните палатку. Проследите, чтобы матрацы убрали на то же судно.

Катон повернулся к Хамеду и молча поглядел на него.

— Послание, говоришь? — спросил он после паузы. — Может, ты и прав.

— Что? — с удивлением переспросил жрец.

— Послание, — повторил Катон. — С тех пор как мы начали погоню за Аяксом в Египте, нас преследуют неудачи. Я уже задумываюсь, не оскорбили ли мы чем-то местных богов. В этом ты лучше разбираешься, Хамед. Как нам умилостивить ваших богов? Кому вознести молитвы? Или какое жертвоприношение совершить?

— С каких это пор ты стал таким верующим? — спросил Макрон, глядя на друга.

— За последние пару месяцев Фортуна не раз поворачивалась к нам спиной, Макрон. Это может быть простым совпадением, но я в этом сомневаюсь. Один, два раза — ладно, но так часто, как в последнее время?.. Это любого заставит задуматься о божественном или еще чьем-то вмешательстве.

Макрон надул щеки, думая, как ответить правильнее.

— Вы действительно думаете, командир, что необходимо совершить жертвоприношение?

— Мне так будет спокойнее, — признался Катон. — Сделаешь это от нашего имени, Хамед?

— Безусловно, господин.

— И как можно быстрее.

— Сделаю, что могу. Ритуалы на удачу и снятие проклятия за пределами моих посвящений, мне доверяли более простые. Но когда мы прибудем в Диосполис, я спрошу у тамошних жрецов, что следует делать.

Катон поглядел на него и кивнул:

— Очень хорошо, так и сделай. — Глубоко вдохнув, он встал. — Пора отправляться. Чем быстрее мы будем на месте, тем лучше.

Конвой поднялся вверх по реке и вышел из дельты в главное русло Нила, несущего свои воды посреди огромной пустыни, протянувшейся от Эритрейского моря на запад через всю Африку. Это была южная граница Империи. С реки Катон видел скалы и горы, поднимающиеся за узенькой полоской поймы Нила, орошаемой и обрабатываемой. За камышом и пальмами виднелись огромные поля, которые селяне вспахивали тяжелыми плугами, запряженными волами. Плуги переворачивали пласты темной плодородной почвы, главного богатства провинции. До того как Рим возжелал обрести плодородные поля Египта, они были основой процветания династии Птолемеев, а до них здесь с незапамятных времен правили фараоны.

Пусть о них и почти забыли, но то была эпоха чудес, подумал Катон, глядя на гигантского сфинкса, возлежащего в песках чуть ниже Мемфиса по течению. Он видел все это несколько дней назад, когда возвращался к Петронию с докладом, но снова не мог не восхититься впечатляющим видом, открывающимся с палубы. Сфинкс и пирамиды размерами соперничали с горами, но имели геометрическое совершенство, недоступное природе. Бока пирамид блестели, как стеклянные, а полосы на них, похожие на листья, сверкали, словно золото, отражая солнечные лучи. Катон подумал, что в свое время на них было вообще невозможно смотреть из-за этого блеска.

— Вот это вид, — сказал Макрон, подходя к Катону. Поглядел еще немного и покачал головой: — Трудно поверить, что все это египтяшки сделали, а?

— Вряд ли правильно так говорить, — ответил Катон, показав на деревню на берегу. — Эти люди живут в тени своих предков, и они уже иные. — Он на мгновение замолчал, размышляя. — Возможно, когда-нибудь то же самое скажут про нас, увидев наших потомков, когда Рим станет всего лишь достопримечательностью. Когда все наши великие памятники рассыплются на куски.

— Бр-р-р! Иногда ты такую чушь несешь, Катон, — ответил Макрон, ткнув его локтем. — Сам знаешь… — Прокашлявшись, он заговорил почтительно и тихо, подражая другу: — Рим — любимое дитя богов, данное миру, чтобы стать светочем величия и великолепия. В далеком будущем люди будут стоять у врат Рима, взирая на наши великие творения в восхищении и отчаянии…

— Тебе не надоело? — едко спросил Катон.

Макрон шмыгнул носом.

— Подожди, я, кажется, не сказал чего-то еще, важного и возвышенного.

— Отвали.

— Вот теперь ты говоришь, как настоящий солдат. Коротко и по делу. Давай забудем обо всех этих кучах камней, покрытых пылью, и уйдем под навес, пока у тебя от жары совсем крыша не поехала.

Вернувшись под навес, Макрон сел. Катон еще некоторое время смотрел на пирамиды, но слова товарища отчасти лишили их волшебного очарования, и он со вздохом ушел под навес, к Макрону и Хамеду.

Через десять дней после отплытия из Александрии суда обогнули последнюю излучину реки и подошли к Диосполису, как раз тогда, когда солнце зашло за выжженные горы на западе. На противоположном берегу показались пилоны храмового комплекса, самого большого, какой когда-либо доводилось видеть Катону. Из углублений в плитах на резных каменных стенах возвышались деревянные столбы, на которых висели выцветшие красные знамена, развеваясь на вечернем ветру. Храм окружала высокая глинобитная стена, отчего он походил на огромную крепость. У берега виднелся огромный каменный причал, у воды же был сооружен современный, из дерева.

— Карнак, — с почтением произнес Хамед, а затем показал вдаль, на другой храм, куда меньше. — А это храм Амона. Город за ним.

Капитан сам встал за рулевое весло и аккуратно повел судно к причалу. На причале стоял караул из нескольких легионеров, другие стояли на башнях, позади стены. Конвой приближался к причалу. От резной каменной пристани отошла группа легионеров, которые сошли на деревянный причал, чтобы швартовать баржи. Моряки начали кидать им канаты, и суда быстро ошвартовали к потертым деревянным кнехтам.

Двое римлян и жрец подхватили мешки с вещами и сошли на берег. Катон подозвал оптиона, командующего причальной командой.

— Где штаб армии?

— А кто спрашивает?

Макрон уже шагнул было вперед, чтобы устроить оптиону выволочку за нарушение субординации, но Катон поднял руку, останавливая его. На них были лишь форменные туники, без знаков различия. Все остальное было в мешках.

— Префект Квинт Лициний Катон и центурион Макрон, прикомандированы к Двадцать второму легиону, — сказал Катон. — А это наш разведчик, — добавил он, кивнув в сторону Хамеда.

— О, прошу прощения, командир, — ответил оптион, сразу становясь по стойке «смирно». — Вам в резиденцию жрецов, господа. — Повернувшись, показал на восточную часть храмового комплекса. — Вон там. Я отправлю с вами одного из легионеров, чтобы он вас проводил.

Катон кивнул, оглядывая оптиона и его легионеров. Большинство — темнокожие, как и все местные. У некоторых кожа посветлее, как у римлян и греков.

— Отлично, — ответил он.

Вскоре они взошли по пандусу к церемониальной площади, откуда открывался вид на весь храмовый комплекс. В стенах комплекса стояли лагерем тысячи легионеров, палатки были поставлены стройными рядами по всей площади. Вдалеке, у задней стены, располагались конюшни, где держали лошадей конных когорт ауксилариев и четырех турм кавалерии легиона, под навесами из пальмовых листьев. Сразу за стенами, между храмовым комплексом и городом, стояли палатки прочих сопровождающих армию. Там солдаты могли найти питье, мелочи и развлечься с женщинами, поскольку алчные греческие купцы отправили вслед армии множество проституток.

— Впечатляюще, — кивнув, сказал Хамед. — Я никогда еще не видел такой могучей армии. Нубийцы вздрогнут, только завидев ее. О количестве воинов я даже догадаться не могу.

— Количество не столь впечатляющее, как ты думаешь, — ответил Макрон. — В укомплектованном легионе более пяти тысяч легионеров, но этот легион никогда не был полностью укомплектован. Во вспомогательных войсках, наверное, около трех тысяч, так что в лучшем случае Кандид может противопоставить нубийцам восемь тысяч человек.

— Но ведь, господин, римские солдаты — лучшие в мире, так ведь? Иначе как бы Рим смог создать такую Империю?

— Солдаты бывают разные, — тихо сказал Катон.

Легионер, которому поручили проводить их, повел их через небольшую улицу, украшенную сфинксами, в ворота между пилонами, потом через площадь и в зал с высокими колоннами, у входа в который стояла пара статуй. Дойдя до конца, они свернули вправо и двинулись на юг, между другими пилонами. Здесь площади были заполнены тележками и тысячами мешков зерна — провизия для армии, когда она двинется на юг, на бой с нубийцами. Для Хамеда все эти приготовления к войне были в новинку, и он с любопытством глядел по сторонам.

— Эй! — окликнул легионера Макрон. — Что известно о врагах?

Тот покачал головой.

— За последние дни никаких известий, командир. Последнее, что я слышал, что их конных воинов видели в районе Омбоса.

— Это где?

— Миль сто вверх по реке.

Макрон повернулся к Катону:

— Не слишком-то быстро они пробираются по провинции, не так ли? А Кандид тоже явно не рвется им навстречу.

— Думаю, у легата есть на то причины, — пожав плечами, ответил Катон.

— Хотелось бы их услышать.

Они прошли через последние пилоны и увидели следующую улицу, обрамленную сфинксами и ведущую к храму Амона, до которого было еще около мили. Неподалеку стояло большое невысокое здание, обнесенное глинобитной стеной. Ворота в стене охранял отряд легионеров.

— Сюда, командир, — сказал Катону легионер. Командующий караулом оптион вскинул руку.

— Стоять! Доложите, по какому делу.

— Офицеры, прикомандированные к легиону, — ответил сопровождающий легионер и отошел в сторону. Катон достал из-под туники свиток с приказом и отдал оптиону. Тот проглядел свиток папируса и отсалютовал.

— Добро пожаловать к «Шакалам», командир.

— «Шакалам»?

Оптион обернулся и показал на штандарт, развевающийся над воротами. Над номером легиона красовалось золотое изображение собачьей головы на красном фоне. Поглядев на штандарт, Катон и Макрон понимающе переглянулись. Там не было ни одной награды за доблесть в бою.

— Думаю, вы хотите, чтобы вас внесли в списки, командир.

Катон кивнул:

— Да, но сначала я бы хотел повидаться с легатом.

— Его здесь нет, командир. Вас встретит префект лагеря, Гай Аврелий.

— А где легат?

— Он покинул расположение легиона несколько дней назад, командир. Я слышал, что он решил объехать крепости на Ниле, чтобы проверить, готовы ли они обороняться от нубийцев.

— А когда он должен вернуться?

— Не могу знать, командир. Лучше спросите префекта лагеря.

— Где мне найти его?

— В ворота и прямо, командир. Штабные помещения прямо за бассейном.

— Бассейном? — переспросил Макрон, улыбаясь, когда они вошли в ворота. — Непыльная у них здесь служба.

В противоположность примитивному внешнему убранству стены, окружающей дом жрецов, комфорт внутри был виден с первого взгляда. Мощеные дороги между домами затеняли пальмы, везде были расставлены кадки с цветами, в которые по трубам, идущим по всему саду, поступала вода. Однако в огороде мало что росло, зелень была запущенной, с листьями, покрытыми тонким слоем пыли. Дорога от входа вела через колоннаду и выходила на мощеный двор, по краям которого стояли небольшие кельи, открытые со всех сторон. Над двором был сооружен большой навес, и в его тени стояли столы на козлах. Писцы уже чистили стилусы, отложив работу и готовясь к вечерней трапезе. На дальней стороне двора виднелась еще одна колоннада, за которой поблескивало зеркало воды. Кельи вокруг второго двора были отведены старшим офицерам, в передней части каждой из них стоял рабочий стол, в задней — ложе для сна. Несколько офицеров все еще без устали работали, и Катон спросил проходившего мимо ординарца, где ему найти префекта лагеря.

— Вон он, командир. У того конца бассейна, — ответил легионер, показав на худощавого мужчину с темными вьющимися волосами, склонившегося над документом. Катон обошел кругом неглубокий бассейн. Когда он подошел к келье, префект поднял взгляд, усталый и тревожный.

— Да?

— Префект Катон, командир. Меня послали из Александрии на вакантное место старшего трибуна. Вот приказ.

Катон передал префекту документ.

— А это центурион Макрон, также прикомандированный к легиону.

— А он? — спросил префект, кивнув в сторону Хамеда.

— Наш разведчик и переводчик, командир.

Префект Аврелий быстро проглядел документы и сдвинул их в сторону.

— Хорошо, что вас к нам прислали. Хотя вчера к нам и прибыл младший трибун, у нас все равно недокомплект офицеров, особенно в первой когорте. Лучших офицеров пришлось отправить на должности магистратов в приграничные города. Двое центурионов служили южнее Омбоса, и мы ничего не знаем об их судьбе. То же самое и с главным центурионом. Он следил за постройкой новой крепости в Пселхисе. Честно говоря, я опасаюсь худшего.

— Печально слышать об этом, командир, — сказал Макрон.

— Ну, возможно, отсутствие новостей — уже хорошая новость, — неуверенно ответил Аврелий. — Хорошо, значит, префект Катон, вы — исполняющий обязанности главного трибуна. А центурион Макрон будет командовать первой центурией.

Он постучал по свиткам.

— Вас прислали с отменной рекомендацией, а нам нужны опытные офицеры. Наверняка вы знаете, что легион давно не участвовал в боевых действиях. Большую часть времени мы исполняли полицейские функции. Тем не менее враги — всего лишь большая толпа разбойников на конях и верблюдах. По крайней мере, так нам сообщают.

Пока префект говорил своим высоким певучим голосом, Катон понял, что его опасения насчет боеготовности легиона оправдались. Аврелий явно больше привык держать в руке стилус, нежели меч. Оставалось лишь надеяться, что легат имеет побольше боевого опыта.

— Командир, я хотел бы быть представлен легату Кандиду при первой возможности, как только он вернется. Мне надо поговорить с ним о еще одной опасности, угрожающей нам в этом районе.

— Уверен, вам не терпится поговорить с Кандидом, — ответил префект лагеря. — Мне тоже. На самом деле он должен был вернуться уже три дня назад. Я послал патрули на поиски, но нигде на пути в Омбос его не нашли. Где он сейчас, знают лишь боги.