Книга: Борьба за свободу
Назад: V
Дальше: VII

VI

Прошло еще четыре долгих дня, прежде чем фургон достиг места назначения. И наконец вечером последнего дня они въехали в Страт.
Расположенный на главном торговом пути, проходящем через горные области Греции, город уже давно не вмещался в стены, воздвигнутые в те дни, когда возникали небольшие города-государства, почти постоянно воевавшие друг с другом. Теперь стены города окружали лабиринт узких улиц, где жили и вели свои дела более зажиточные семьи. За стенами простирались ветхие строения бедных.
Во время путешествия Марк и Ливия почти не общались с соседями по клетке, которые знали только несколько слов по-гречески и не понимали латыни. Они говорили на неизвестных варварских языках.
Повозка громыхала по главной дороге в центр города, направляясь на рынок рабов. Марк, который всю жизнь прожил на ферме и знал лишь, что существует рыбацкая деревня в Нидри, чувствовал себя в городе неуютно. Резкие крики уличных торговцев и попрошаек оглушали его, воздух был наполнен вонью мусора и отходов. Мальчик сморщил нос:
— Фу! Неужели все города так воняют?
— Насколько я знаю, — ответила Ливия с тем же выражением брезгливости на лице.
Повозка въехала на большую рыночную площадь в центре Страта и свернула через ворота в узкий двор. Во дворе стояли два дородных охранника, вооруженные дубинками. Когда-то здесь была конюшня, но теперь каждое стойло было загорожено железной решеткой. Марк увидел одетых в лохмотья мужчин, женщин и детей всех возрастов, толпившихся за решетками. Под ногами у них был тонкий слой грязной соломы.
— Тпру! — крикнул возница и резко натянул поводья.
Мулы мгновенно остановились. Большой человек в простой коричневой тунике вразвалку подошел к повозке. Кивком поздоровался с возницей, когда тот с трудом слез со скамьи и разогнул затекшую спину.
— Кто это там? — Человек ткнул большим пальцем на пленников в клетке.
— Рабы, — зевая, ответил возница. — Собственность Децима. Хочет выставить их на следующий аукцион.
Марк схватился за прутья решетки и подтянулся:
— Мы не рабы!
— Заткнись!
Возница метнулся к мальчику и ударил кнутом по пальцам. Марк с криком отпрянул.
— Еще одно слово, и я исполосую тебя.
Возница со смехом повернулся к человеку:
— Мальчишка — прирожденный лгун. Как и все рабы. Не обращай на него и на его мать внимания. Как я и сказал, их надо выставить на аукцион. Ясно?
Аукционист кивнул и указал на единственное свободное стойло:
— Загони их туда. Я внесу их в список на завтра.
— Хорошо.
Аукционист, не торопясь, направился в свою контору, а возница подошел к повозке, расправил кнут. Нащупав ключ, висевший у него на шее, он открыл дверь и, отступив на шаг, распахнул ее.
— Выходите! — И ткнул пальцем в землю, чтобы стало ясно, что он имеет в виду.
Один за другим все спустились на землю. Марк и Ливия вышли последними. Возница показал на стойло и подтолкнул к нему первого из пленников. Все они были голодны, тела их одеревенели от долгого пребывания в ограниченном пространстве, если не считать коротких перерывов во время ежедневной смены грязной соломы. А кормили их два раза в день черствым хлебом и водой. Все медленно направились в стойло. Возница втолкнул Марка внутрь с такой силой, что он налетел на мать. Потом захлопнул дверь, повернул ключ в замке и направился к аукционисту.
В стойле Марк и Ливия сели на солому, прислонившись к грязной оштукатуренной стене. Ливия пустыми глазами уставилась на противоположную стену, а в голове Марка теснились пугающие мысли о грядущем аукционе. Что, если их купит владелец рудника? Мальчик слышал об ужасных условиях, в которых рабы трудятся на рудниках. Это было похоже на живую смерть. Потом он вдруг подумал о худшей из всех возможностей и в ужасе повернулся к матери:
— А что будет, если завтра нас продадут разным хозяевам?
Ливия вздрогнула, словно проснулась от тревожного сна.
— Прости, Марк, что ты сказал?
— Что будет, если на аукционе нас разделят?
Она посмотрела на него и заставила себя улыбнуться:
— Не думаю, что это случится. Аукционисты обычно не разделяют семьи. Это снижает цену.
— А если разделят? — Марку стало очень страшно. — Я не хочу, чтобы нас разделили.
Она сжала его руку:
— Мы будем вместе. Вот увидишь. А теперь постарайся уснуть. Положи голову мне на колени.
Он свернулся калачиком и положил голову на длинную тунику матери. Ливия стала нежно гладить его по темным кудрям. Таким образом она успокаивала его с тех пор, как он помнил себя. Однажды она заметила, что у Марка такие же волосы, как у отца. Марк вспомнил, что тогда он засмеялся, потому что к тому времени на голове у отца осталась лишь редкая поросль жестких волос. И сейчас, когда она гладила его волосы, он стал постепенно расслабляться, и еще некоторое время, как во сне, перед ним возникала ферма с Аристидом и Цербером, словно те были еще живы. Но больше всего он думал об отце, сильном и гордом. Как хотел бы Марк, чтобы сейчас Тит оказался рядом и защитил их! Образ отца, лежавшего мертвым под дождем, возник перед ним, и прошло еще немало времени, прежде чем он забылся тревожным сном.
Ночью его разбудили громкие крики из соседнего стойла. Там была драка. Аукционист и охранники вбежали с факелами и дубинками. Марк слышал, как они били дерущихся, пока те не затихли. Он попытался снова уснуть, но был слишком потрясен этим насилием, и его мысли снова вернулись к ужасной ситуации, в которой они с матерью оказались. Что с ними будет?

 

Послышался оглушительный лязг — это охранники били дубинками по железным решеткам, и Марк проснулся в испуге.
— Вставайте, рабы! — орали охранники, переходя от стойла к стойлу. — Просыпайтесь, просыпайтесь!
Начали со стойл, ближайших к главным воротам. На пленников надевали ножные оковы и вели на рынок. По оценке Марка, на продажу готовили не меньше ста человек, и пока медленно тянулись утренние часы, на аукцион то и дело выводили небольшие группы людей. И все это время Марка мучила тревожная перспектива быть оторванным от матери.
Наконец охранник пришел в их стойло с дубинкой в одной руке и тяжелой цепью с оковами в другой. Он выпускал их по одному, надевая на ногу каждому оковы и закрепляя их с помощью особого штыря. Это была последняя группа из шести человек.
На рыночной площади собралось множество народу. Сквозь толпу они шли к возвышению, где их ждал аукционист. Чьи-то руки из толпы схватили Марка, и какой-то человек с силой открыл ему рот, чтобы посмотреть на зубы. Охранник оттолкнул любопытного:
— Ты получишь возможность проверить товар, как только купишь его.
Они поднялись по ступеням на возвышение, и их поставили в линию, подальше от края помоста. Потом охранник взял небольшой молоток и выбил штырь из кандалов первого пленного, одного из чернокожих. Охранник выдвинул его вперед, к аукционисту. С утра аукционист уже достаточно поработал, солнце стояло высоко. Пот катил по его жирным щекам, волосы прилипли к скальпу. Глубоко вдохнув, он поднял руки, чтобы привлечь внимание толпы, и крикнул:
— Имею честь предложить шесть рабов от имени Децима, старейшины города Страта, известного во всей провинции. Первые два — нубийцы. Оба молодые, здоровые и сильные. — Он схватил нубийца за руку и поднял вверх. — Посмотрите на эти мускулы. Немного потренировать — и они будут экзотическими домашними рабами. Или, если захотите, можно использовать этих силачей для работы в поле либо в качестве борцов. Может быть, даже гладиаторов. В любом случае это будет хорошим вложением денег. А теперь — с какой суммы начнем?
— Двести сестерциев! — послышался голос.
— Двести? — Аукционист повернулся на голос. — А, это ты там, господин? Хорошо. Итак, двести!
— Двести пятьдесят! — выкрикнул другой голос.
— Триста! — раздалось с другой стороны.
Цены росли с молниеносной быстротой. Аукционист едва успевал их фиксировать. Наконец предложения иссякли. Последнее предложение было тысяча двести сестерциев.
— Тысяча двести… Это окончательная цена? Тысяча двести? Уважаемые дамы и господа, такие образцы редко попадают на рынок. Может быть, тот, кто чувствует выгодную сделку, предложит больше? — Он с надеждой огляделся вокруг, но ответа не последовало. Аукционист подождал немного и хлопнул в ладоши: — Продано!
Нубийца провели с помоста в небольшое помещение, где писарь записал на восковой табличке все детали продажи и получил деньги от покупателя. Второй нубиец ушел за такую же цену. Еще двух мальчиков за гораздо меньшую цену купил худощавый мужчина с тщательно умащенными волосами и накрашенными глазами. Аукционист вытер лоб куском материи и показал на Марка и его мать:
— Последний лот на этой утренней продаже, досточтимые дамы и господа. Мать и сын. Женщине еще нет и тридцати. Она может готовить, вязать и еще несколько лет может рожать. Мальчику десять лет. Он здоров. Умеет читать, писать и считать. Немного подучить — и его можно использовать в торговле.
Марк опустил голову. Ему было стыдно слышать, как о нем и о его матери говорят словно о животных.
— Я уверен, вы согласитесь, что вместе они составят очень выгодную сделку, — продолжал аукционист. — Конечно, любой опытный покупатель сможет продать мальчика, когда он подрастет. И если женщина окажется плодовитой, кто знает, какую выгоду она может принести?
— Нет! — громко крикнул Марк. — Ты не можешь продать нас! Нас похитили!
Аукционист кивнул охраннику, и тот сильно ударил Марка по лицу, сбив его с ног. Толпа захохотала. Охранник схватил Марка за волосы и поднял на ноги, шипя ему в ухо:
— Еще одно слово — и я сделаю очень больно не тебе, а твоей матери. Понял?
Марк кивнул, стараясь не заплакать от боли. Охранник еще некоторое время подержал его за волосы, потом отпустил.
— Мальчик нуждается в твердой руке, как видите, — пояснил аукционист, выдавив усмешку. — Итак, кто первый предложит цену?
Последовала пауза, и наконец поднял руку крупный мужчина со злым лицом. Но прежде чем он заговорил, позади толпы раздался крик:
— Остановитесь! Они не продаются!
Аукционист и толпа повернулись на голос. Марк тоже попытался рассмотреть, кто это кричит. Мелькнула слабая надежда. Вот, наверное, тот момент, о котором он молился. Наверное, они спасены…
Человек пробирался сквозь толпу. Когда он приблизился к помосту, у Марка упало сердце.
Термон.
Он поднялся на помост. Аукционист, положив руки на толстые бедра, строго посмотрел на него.
— Что все это значит? Ты хочешь сказать, что они не продаются?
— Я говорю от имени Децима. Я — его управляющий, — надменно ответил Термон. — Мой хозяин говорит, что эти двое не будут проданы.
— Не будут проданы? — удивился аукционист. — Почему?
— Я не обязан объяснять тебе почему. Такова воля моего хозяина. Понял?
Аукционист кивнул:
— Как хочешь. — Он повернулся к охраннику: — Уведи их обратно в стойло.
Толпа глухо переговаривалась, удивленная таким поворотом событий. Термон подошел к Марку и Ливии.
— Децим передумал. — Он холодно улыбнулся, и у Марка волосы зашевелились на затылке, когда Термон добавил: — Он придумал для вас кое-что другое.
Назад: V
Дальше: VII