IV
Утром опять было жарко, но появился туман, скрывающий горы на материке, отделенном узкой полоской моря от Левкадии. Ветра не было, и, кроме слабого ритмичного стрекотания цикад, все было тихо. Сотни ворон перелетали с дерева на дерево, словно кружащиеся куски черной материи.
— Дождь будет, — заметил Аристид, щурясь на небо. — Я чувствую.
Марк кивнул. Он помогал Аристиду отобрать десять молодых коз на продажу в Нидри. Сделать это было нелегко: животные почему-то вели себя беспокойно и приходилось быть очень осторожным, чтобы не спугнуть ягнят. Как только удавалось накинуть аркан на шею, животное отводили в загон рядом с фермой. Они как раз поймали последнюю козу и теперь отдыхали в тени оливковой рощи.
— С Цербером надо погулять, — продолжил Аристид. — Он все утро сидит в кладовой.
Марк согласился. Он закрыл собаку, чтобы она не мешала отбирать коз.
— Сейчас я его выведу.
Он взглянул на склон холма. В миле от них виднелись красные крыши и белые стены домов Нидри. Легкий бриз рябил поверхность моря, придавая ему металлический блеск. Марк вытер пот со лба.
— Правда, красиво здесь?
Аристид посмотрел на него с удивлением:
— Ну да, наверное.
— Иногда я думаю, что хотел бы жить здесь всегда. На ферме со своей семьей. И с тобой тоже, Аристид.
Старик улыбнулся.
— Ты добрый мальчик. Но через несколько лет ты станешь взрослым, тебе захочется покинуть родной дом и посмотреть мир. Ты думал о том, чем будешь заниматься в жизни?
Марк кивнул:
— Я бы хотел стать дрессировщиком. Как ты.
Аристид тихо засмеялся:
— Я просто раб, Марк. Я родился рабом. Всю свою жизнь я был собственностью других людей, и никогда у меня не было шанса сделать то, что я хотел бы, или пойти туда, куда хотел. Я был собственностью других, и со мной обращались так, как они хотели. Не все хозяева так добры и справедливы, как твой отец. Поверь мне. Ты бы не захотел быть рабом.
— Да, не захотел бы. — Марк снова посмотрел на море. — Отец хочет, чтобы я стал солдатом. Он говорит, у него сохранились добрые отношения с генералом Помпеем и меня могут зачислить в легион. А если я буду хорошим солдатом и докажу свою храбрость, то смогу стать центурионом, как он.
— Понимаю, — кивнул Аристид. — А ты этого хочешь?
— Наверное. Он рассказывал мне разные истории о службе в легионе. Я был бы горд, если бы смог походить на него. И он гордился бы мной.
— Наверняка гордился бы. А что думает твоя мать?
Марк нахмурился:
— Не знаю. Всякий раз, как я заговариваю об этом, она становится очень тихой. Не понимаю почему. Мне казалось, она хотела бы, чтобы я был таким же, как отец.
Он почувствовал, как что-то легонько стукнуло его по плечам, и взглянул на небо:
— Дождь пошел.
Упало еще несколько капель, небо над горами за фермой затянулось темными облаками. Со склона к ним приближалась стена дождя.
— Иди в дом, — сказал Аристид. — Я останусь здесь, присмотрю за козами. Еще не хватало, чтобы они запаниковали и выбежали из загона.
Марк быстро поднялся. Дождь усилился. Кроны деревьев уже не защищали их. Марк поспешил к кладовой, откинул засов и нырнул внутрь. Сразу послышался стук когтей по мощеному полу. Цербер кинулся к нему, подпрыгнул, стараясь лизнуть мальчика в лицо.
— Хватит, дружок! — засмеялся Марк, но, вспомнив, что Аристид советовал ему быть строгим с собакой, сменил тон: — Сидеть!
Цербер мгновенно сел, разок махнул пушистым хвостом и затих, глядя вверх на Марка в ожидании следующей команды.
— Молодец.
Марк погладил пса по голове, и Цербер опять завилял хвостом.
На улице дождь лил как из ведра, барабаня по черепице и стекая из всех щелей. Сквозь просветы в двери вдруг сверкнул яркий свет. Марк выглянул наружу. Дождь был похож на тысячи серебряных нитей, на расстоянии сотни шагов ничего не было видно. Ужасный треск грома потряс воздух, и Цербер попятился, испуганно взвизгнув.
Марк опустился на колени и положил руку на спину собаки. Пес дрожал.
— Успокойся, дружок, это скоро пройдет.
Но время шло, а дождь не прекращался. Марк стоял в кладовой и смотрел, как вода заливает ферму. Время от времени сверкали молнии, и гром разрывал небеса. Марк не мог укрыться от капель, просачивающихся сквозь старую крышу, а Цербер все больше пугался. Наконец Марк решил, что лучше перебраться в дом. В кухне теплее, и там найдется что-нибудь из еды, чтобы успокоить Цербера. Он похлопал пса по боку:
— Пошли, дружок.
Открыв дверь, Марк собрался с духом и побежал вдоль стены кладовой к воротам. Цербер следовал за ним. Пока они бежали через двор к дому, туника Марка вся промокла, а шерсть Цербера повисла с боков мокрыми прядями. Марк сразу понял, что сейчас произойдет.
— Цербер, нет!
Но было поздно. Собака стала отряхиваться, разбрызгивая воду по атрию, и в этот момент из комнаты появилась Ливия, чтобы посмотреть, кто вошел в дом.
— О боги! — Она подняла руки, защищая лицо.
Цербер перестал отряхиваться и уставился на хозяина, высунув язык. Ливия опустила руки и, сверкнув глазами на сына, прошипела:
— Что делает в моем доме эта мокрая собака?
В дальнем конце коридора появилась другая фигура. Увидев сцену, представшую перед его глазами, Тит засмеялся:
— Похоже, от дождя не укрыться ни на улице, ни в доме!
Жена повернулась к нему:
— Я рада, что это кажется тебе смешным.
— Конечно смешным. — Тит почесал в затылке. — И даже очень смешным.
Он подмигнул сыну, и оба захохотали. Ливия сердито посмотрела на них:
— Взрослый и ребенок. Не знаю, кто хуже. Была бы моя воля…
Вдруг от ворот раздался панический крик. Марк и отец сразу замолчали.
— Хозяин! — дико закричал Аристид.
Ливия схватилась за щеку и ахнула.
Тит побежал по коридору во двор, Марк последовал за ним. Козопас медленно оседал вниз, прислонившись к воротам, из его груди торчала стрела. Кровь заливала тунику. Он запрокинул голову и стонал. Дождь хлестал его по лицу и лохматой бороде. Когда Марк и Тит подбежали и склонились над ним, он открыл глаза и схватил Тита за рукав:
— Хозяин, они вернулись!
Он закашлялся, и на губах выступила кровавая пена. Аристид снова застонал, отпустил рукав Тита, и по его телу пробежала дрожь. Марк кинул взгляд вдоль дороги, по которой текли ручейки дождя, и заметил под оливами какое-то движение. При вспышке ослепительно-белой молнии он разглядел нескольких человек с пиками и мечами, замерших словно статуи. У одного был лук, и он целился в сторону дома. Даже в темноте, наступившей после вспышки, Марк видел, как летит стрела, и услышал глухой стук еще до того, как раздался гром. Он опустил взгляд — Аристид широко открытыми глазами смотрел на него. Стрела ударила его в шею навылет, окровавленный наконечник вышел наружу на ширину ладони. Козопас открыл рот, но не произнес ни слова, только кровь хлынула — и он повалился на бок.
Тит немедленно начал действовать:
— Принеси мой меч!
Марк метнулся в атрий, где на деревянном колышке висело оружие. Оглянувшись через плечо, он увидел, что отец пытается закрыть тяжелые ворота. Сквозь узкое отверстие Марк смутно видел, как люди из укрытия под кронами деревьев бегут к воротам по узкой полоске не залитой водой земли. Он вбежал в атрий, скользя по камням. Мать схватила его за руку.
— Что случилось? — Она заметила козопаса, лежащего на земле. — Аристид?
— Он мертв, — коротко ответил Марк, вырвался из рук матери и выхватил меч отца из ножен.
— Что ты делаешь? — испуганно спросила Ливия.
Марк не ответил. Он хлопнул себя по бедру, глядя на Цербера:
— За мной!
Они выбежали во двор под дождь. Отцу Марка почти удалось закрыть ворота. К тому времени, как мальчик подбежал к нему, первый из атакующих пробовал протиснуться через щель.
— Отец! Твой меч! — Марк протянул оружие рукоятью вперед.
Тит схватил меч, левым плечом навалился на ворота и ударил клинком прямо в щель. Кто-то закричал от боли, и натиск на ворота мгновенно ослаб, позволив Титу задвинуть ворота еще чуть-чуть. Марк собрал все свои силы и тоже навалился на ворота.
— Марк, уйди! — сквозь стиснутые зубы прошептал отец. — Беги. Возьми мать, и бегите. Нигде не останавливайтесь.
— Нет! — Марк тряхнул головой. — Я не оставлю тебя.
— Ради всех богов! Делай, как я говорю! — Гнев Тита сменился страхом. — Умоляю, бегите, спасайтесь!
Марк упрямо покачал головой. Ноги его скользили по мокрой земле, но он упорно старался помочь отцу. С другой стороны ворот нападавшие прикладывали все усилия, чтобы войти во двор. Цербер стоял за своим хозяином и яростно лаял. Марк и отец постепенно сдавали позиции. Тит попытался повторить маневр с мечом, но на этот раз противник подготовился, и удар его был отбит со звоном металла о металл. Тит быстро отдернул руку и посмотрел на Марка:
— Нам их не остановить. Мы должны отступить. Возьми посох Аристида и будь готов драться, когда я отойду от ворот.
— Да, отец.
Марк чувствовал, как сердце бешено колотится в груди. Несмотря на струи дождя, стекавшие по лицу, во рту у него пересохло. «Неужели солдаты чувствуют то же самое в сражении?» — мелькнула у него мысль. Мальчик пригнулся, быстро обошел отца и схватил посох, валявшийся рядом с телом Аристида. Он поймал взгляд ближайшего к нему солдата за воротами. Солдат злобно усмехнулся и протянул руку к Марку.
— Цербер! Взять его!
Собака мгновенно отреагировала на команду, кинулась в щель и впилась в руку солдата мощными челюстями. Хрустнула кость, человек вскрикнул и попытался отдернуть руку, но не смог освободиться. Марк снова скомандовал:
— Цербер! Отпусти!
Собака ослабила хватку и с рычанием разжала зубы. Оставив последнюю попытку закрыть ворота, Тит отступил, встал рядом с сыном и приготовился отразить нападение.
— Держи посох, как копье, — торопливо наставлял он. — Бей их в лицо.
Марк кивнул и крепче сжал посох. Не встречая больше сопротивления изнутри, створки ворот внезапно разошлись. Двое солдат плашмя рухнули на землю во дворе. Тит подскочил и нанес одному из них рубящий удар в плечо. Кость хрустнула. Высвободив клинок, Тит с силой ударил второго в лицо. Солдат схватился за голову, завывая от боли. Но через щель в воротах во двор уже протискивались другие люди, и один из них направил меч в сторону Тита. Старый воин вовремя парировал вражеский выпад, но потерял равновесие и отступил на шаг.
Марк подбежал и ударил посохом в лицо солдата, который пытался нанести удар. Отдача была сильной, он почувствовал толчок до самого плеча. У солдата запрокинулась голова, и он свалился на землю без сознания, с разбитым носом.
— Хорошая работа! — похвалил Тит, оскалив рот в страшной усмешке.
На миг нападавшие остановились в нерешительности, но тут позади них раздался голос Термона:
— Чего вы ждете, трусы? Возьмите их!
Солдаты бросились вперед, и Марк крикнул:
— Цербер! Взять их!
Пес подскочил и стал хватать солдат за ноги и за руки. Но их было слишком много для него. Они шли сплошной массой. Титу удалось нанести еще один удар, ранив солдата в живот, но потом его ударили копьем в плечо. Он отшатнулся, и другой солдат разрубил до кости его руку, в которой он держал оружие. Меч выпал из непослушных пальцев. Другой удар пришелся в колено, и Тит со стоном упал.
— Отец!
Марк быстро оглянулся, чуть опустив посох, и в замешательстве уставился на отца.
— Подними оружие! — взревел Тит. — Смотри вперед!
Его громовой голос остановил нападавших, они отступили, образовав перед ним полукруг и направив на него оружие. Марк встал рядом с отцом, он снова крепко держал посох, бросая им вызов. Цербер вонзил клыки в другого солдата и сжимал его руку до тех пор, пока солдат, у которого была длинная дубинка, не размахнулся и не ударил собаку по голове со всей силой. Цербер рухнул на землю и остался лежать на боку, головой в луже, поливаемый дождем.
— Цербер! — в ужасе крикнул Марк.
Но собака не шевельнулась. Марк хотел подойти к ней, но в этот момент Термон растолкал своих людей и подошел к Титу.
Он противно улыбался, похлопывая клинком по ладони.
— Ну что, центурион, кажется, ситуация поменялась? Каково чувствовать себя побежденным? Испытать поражение в решающей битве?
Тит поднял голову и сморгнул капли дождя:
— Ты поплатишься за это. Когда губернатор услышит о твоих злодеяниях, он прикажет тебя распять. Тебя, твоих людей и Децима.
Термон покачал головой:
— Только если кто-то останется, чтобы рассказать губернатору о том, что случилось.
Тит несколько секунд молча смотрел на него, затем пробормотал:
— Ты не посмеешь.
— Правда? — с притворным удивлением произнес Термон.
Внезапно он сделал резкий выпад и со всей силой нанес колющий удар. Острие меча вошло в грудь Тита, пронзило сердце и натолкнулось на ребра на спине. Тит ахнул, потом издал глубокий вздох. Термон уперся ботинком в плечо Тита и вытащил клинок.
— Отец!
Марк не верил своим глазам. Тело старого центуриона лежало у его ног лицом вниз.
— Отец! — пронзительно закричал Марк. — Не умирай! Не оставляй меня! Пожалуйста… Пожалуйста, не умирай.
Кто-то вырвал у него посох, грубо схватил его за руки и прижал их к бокам.
Послышался крик. Марк повернулся и увидел мать. Она держалась за голову, словно защищая уши от громкого звука.
— Тит! О боги! Тит…
— Схватите ее! — приказал Термон. — Посадите их на цепь. После обыщите дом. Найдите какие-нибудь ценности. Децим хочет забрать все, что можно продать.
Марк смотрел на тело отца, онемев от этого зрелища. Но когда один из солдат Термона направился к Ливии, у мальчика в груди словно что-то щелкнуло. Он укусил солдата за руку, тот вскрикнул и ослабил хватку, а Марк зарычал, пытаясь еще раз укусить его и лягнуть ногами.
Термон повернулся к нему:
— Кто-нибудь, уймите это маленькое отродье.
Солдат с дубинкой, тот, что убил Цербера, кивнул и повернулся к Марку. Не раздумывая, он ударил мальчика по голове. Марк даже не почувствовал удара. Просто мир вокруг внезапно взорвался ярким белым светом — и все исчезло.
