XVI
В молодежной группе, кроме Марка, было еще двадцать три мальчика под началом морщинистого старого тренера Амата. Худощавый и гибкий, Амат пятнадцать лет дрался как ретиарий. Большую часть боев он выиграл, и толпа простила ему те немногие бои, в которых он проиграл. Но ему не удалось достаточно показать себя, чтобы завоевать благосклонность и награды, каких достигли его сверстники. Поэтому он был вынужден оставаться рабом до конца жизни, тренируя новых рекрутов в школе гладиаторов Порцинона.
Марк был одним из самых молодых в группе. Однако, проведя все детство на ферме и регулярно занимаясь с отцом, он был силен и физически развит для своего возраста. Другие мальчики были собраны со всей империи, кожа их была разного цвета, черты лица тоже разные. Марк понимал лишь некоторых из них, кто говорил на латыни или на греческом. Все они прибыли в школу за последний месяц, и неофициальная иерархия была уже установлена.
Вожаком группы сам себя назначил Феракс, крупный мальчик-кельт из тех племен, что жили поблизости от Альп. Он был старше Марка на три-четыре года, намного выше и шире в плечах. На латыни он говорил с грубым акцентом и очень важничал, по утрам выводя ребят на построение. С самого начала, с самого первого разговора он продемонстрировал неприязнь к Марку. Марк как раз покинул отхожее место и направлялся к своему отсеку, когда Феракс и его четверо дружков встали у него на пути.
— Сын римского центуриона, да? — фыркнул Феракс. — По-моему, ты больше похож на сына сточной крысы.
Его товарищи засмеялись. Марк молча сжал кулаки. Он не хотел драться с мальчиком крупнее себя, но и не желал мириться с оскорблениями.
— На всякий случай, если ты не знаешь, меня зовут Феракс. — Кельт ударил себя в грудь. — Это моя группа. Эти двое тоже кельты, как и я. — Он показал на высоких блондинов, стоявших по одну сторону от него. Затем Феракс кивнул на двух других, смуглых и худых: — А этих двоих вытащили из трущоб Субуры в Риме. С ними шутки плохи.
Он шагнул вперед и приблизил свое лицо к лицу Марка.
— Давай я расскажу тебе о моих правилах, сточная крыса. Мои товарищи и я первые берем рацион. А если я захочу, ты и другие будете исполнять за нас наши обязанности после дневных занятий, например приносить воду или чистить наше снаряжение.
— Ты можешь сам принести себе воды, — ответил Марк.
— О! — хихикнул Феракс. — Ребята, у нас тут появился крепкий орешек! Лучше предупредить тебя, что последнего парня, который отказался выполнять мои распоряжения, хорошо поколотили. Как только всем стало известно, что с ним случилось, все другие мальчики стали послушными. Итак, ты делаешь то, что говорю я, и у тебя не будет неприятностей. Иначе… — Феракс отступил на шаг и сжал кулак перед лицом Марка. — Вот этим я разобью тебе нос. Понял?
Марк не шелохнулся. Феракс кивнул и повернулся к своим дружкам:
— Так, приветствие закончено. Оставим его.
Они ушли, а Марк сжал губы. Феракс — задира.
За ним надо внимательно следить и держаться от него как можно дальше. Но Марк все равно чувствовал огромное желание дать ему отпор.
Впрочем, еще рано. Попозже, когда его научат драться и он будет знать, как справиться с противником. Тогда он и увидит, насколько силен этот кельт на самом деле.
Взрослые проводили на занятиях весь день, а подростки до и после своих тренировок выполняли другие задания — работали на кухне и следили за чистотой. Марк был приписан к кухне. Это была тяжелая и унизительная работа, но он не жаловался, и его постоянно не отпускала мысль убежать из школы и добраться до Рима. Он думал о матери, приговоренной трудиться на плантациях Децима. Он знал, что она тоже беспокоится о нем.
Ей, конечно, будет нелегко узнать его, печально думал он. Как и всем остальным, кого вывели из казармы в то первое утро, Марку выдали две серые туники и две пары ботинок. На каблуке каждого ботинка был поставлен номер. Всю прежнюю одежду у них забрали. Лучшую продали местному купцу, остальную сожгли. Волосы Марку обрили. Теперь все ученики выглядели одинаково отвратительно. Их трудно было отличить друг от друга. Они были похожи на скованных одной цепью осужденных преступников, отправленных на рудники.
Марка приводил в ярость вид собственной обритой головы. Раб, который сделал это, обращался со своим инструментом небрежно, то и дело царапая кожу. Но даже эта пытка была ничто по сравнению с тем, что последовало потом.
Когда ошеломленные мальчики с кровоточащими царапинами и порезами на голых головах вышли из клетки, в которой их брили, Амат повел их в кузницу, находившуюся в углу территории. Их ждала дюжина охранников школы, а за ними стоял раб. С его лица стекал пот. Раб возился с небольшой печкой, из которой торчала длинная железная ручка.
— Первый мальчик, выйди вперед, — велел Амат, показав на одного из нубийцев.
Мальчик вздрогнул и попытался вжаться обратно в ряды своих товарищей, но двое охранников схватили его за руки с обеих сторон и потащили в кузницу, хотя он изо всех сил сопротивлялся. Амат взял мокрую тряпку, схватил железный стержень, на конце которого было клеймо — большая буква «П» над двумя скрещенными мечами. Клеймо светило оранжевым светом, а вокруг него колебался горячий воздух. Амат подошел к нубийцу, отчаянно извивавшемуся в руках охранников, и приказал:
— Держите его прямо.
Охранники напряглись, заставляя своего пленника стоять неподвижно. Амат оттянул ворот туники мальчика и прижал клеймо к его груди прямо над сердцем. Мальчик закричал, послышалось шипение горящего мяса, в воздухе запахло кислым. Секунда — и все было кончено. Амат отступил, а мальчик безвольно упал. Охранники оттащили его от кузницы и бросили на землю.
— Следующий! — крикнул Амат.
Одного за другим их вытаскивали вперед и ставили клеймо школы гладиаторов Порцинона. Пока мальчики ждали своей очереди, они нервно переглядывались, некоторые старались спрятаться за спинами впереди стоящих в надежде отсрочить пытку. Но другие охранники возвращали их на место. Ужас Марка при мысли быть заклейменным усиливался при каждом крике, раздававшемся из кузницы. Но он молчал и не пытался спрятаться за другими. Он огляделся и встретился глазами с Фераксом.
Кельт смотрел на него, и Марк понял, что он тоже боится. Феракс весь дрожал, но, заметив, что Марк смотрит на него, принял сердитый вид. Глубоко вдохнув, он вышел вперед и вытянулся во весь рост, скрестив руки на груди и ожидая вызова. Когда унесли очередную жертву, Амат снова сунул клеймо в печь. Потом он повернулся к оставшимся мальчикам:
— Следующий!
Феракс сделал шаг вперед, но тут Марк выкрикнул:
— Я! Я следующий!
Амат кивнул, и охранники подхватили Марка под руки. Сердце его бешено забилось, когда он подходил к кузнице. Марк не понимал, почему он это делает, разве только чтобы доказать что-то Фераксу и другим, не говоря уже об Амате и охранниках. Подойдя к кузнице, он сам оттянул ворот туники, обнажая грудь. Амат кивнул охранникам:
— Держите его.
Марк разрешил им взять себя за руки, но стоял спокойно. Он весь напрягся и так стиснул зубы, что челюсть заболела. Амат удивился и помедлил секунду, прежде чем вынуть клеймо из печки.
— Что ж, похоже, по крайней мере у одного из вас есть характер. — Он слегка улыбнулся Марку. — Соберись, парень. Будет так больно, как никогда раньше.
Он поднял клеймо. У Марка расширились глаза при виде этого ярко-оранжевого свечения. Амат положил левую руку на грудь Марка, чтобы тот стоял прямо, и поднес клеймо. В последний миг Марк плотно зажмурился. Была вспышка жара, а потом его мир взорвался потоком обжигающей боли и ужаса. Он чувствовал, словно его ударили тараном, затем его тело пронзила горячая стрела боли. Он ощущал запах своей горящей плоти, резкий и кислый, вызывающий тошноту и головокружение. Несколько секунд длилось шипение. Потом давление прекратилось — Амат отнял клеймо. Но боль только возросла. В уголках глаз Марка блеснули слезы, сквозь сжатые зубы вырвался мучительный стон.
— Полегче с этим мальчиком, — услышал он слова Амата. — У парня есть мужество, это говорю вам я.
Когда они вышли на воздух, охранники опустили Марка на землю и осторожно прислонили к стене. Он открыл глаза и огляделся. Сердце его продолжало сильно биться, и боль не покидала. Он сидел прямо, стиснув зубы. Крики мальчиков, которых клеймили до него, все еще звучали у него в ушах. Марк посмотрел в сторону и поймал взгляд Феракса. Кельт был в ярости, губы его кривились от ненависти. Охранники схватили его и потащили к кузнице, а он вырывался. Марк не смотрел на него, но слышал звериный стон ярости и муки, когда Амат клеймил Феракса. Внезапно боль стала такой невыносимой, что Марк успел только отвернуться в сторону, и его вырвало. Потом еще и еще раз, пока в желудке ничего не осталось. Он откинулся к стене и потерял сознание.
Придя в себя, он обнаружил, что лежит на соломе и смотрит на потолочные балки. Марк попробовал приподняться на локтях — и застонал от острой боли.
— Не спеши, — услышал он, и над ним склонился Пелленей. Он протянул Марку мокрую тряпку. — Попробуй это. Помогает уменьшить боль… немного.
Марк взял тряпку и посмотрел на грудь. Ожог был красный и покрыт бледными пузырями, которые лопались. Мальчик осторожно приложил тряпку к ожогу, и его захлестнула новая волна боли.
— Ахх…
Казалось, мокрая тряпка только усилила боль, и снова подступила тошнота. Марк отдал тряпку Пелленею и кивнул в знак благодарности.
— Больно, как в аду, да? — сказал Пелленей и резко вздохнул.
— Тебе тоже? — спросил Марк, показав на грудь афинянина.
— Всем нам. Хотя некоторые пытались драться. — Он кивнул в сторону Пира.
Тот сидел, прислонившись к противоположной стене отсека, и сердито глядел на них. Лицо его было все в синяках, а один глаз совсем заплыл.
— Потребовались шестеро из нас, чтобы унять его, — улыбнулся Пелленей. — Парень не знает своей силы.
Марк нахмурился:
— Вы держали его? Вы помогали им клеймить Пира?
— Нам пришлось. Если бы это делали охранники и тренеры, наш парень уложил бы их всех. Ты слышал, что они делают с учениками, которые нападают на кого-то из штата Порцинона? Пусть лучше Пир вырубит меня, чем одного из них, за что будет распят.
— Наверное, — пожал плечами Марк. — Хотя мне кажется, это неправильно.
— Или сделать так, как сделали мы, или смотреть, как он умирает, — отрезал Пелленей. — А как бы ты поступил?
Марк хотел сказать, что он отказался бы помогать усмирять Пира, что он дрался бы на стороне гиганта, против мучений и стыда быть заклейменным как собственность Порцинона. Но каково бы ни было его желание дать отпор, он понимал, что Пелленей прав. Он ничего не смог бы сделать. И никто из них ничего не смог бы сделать. Мальчик в отчаянии опустил голову.
Пелленею стало жаль его.
— Марк, ты теперь раб. Лучше поскорее привыкай к этому. Если ты будешь сидеть, мечтая о сопротивлении и побеге, ты только сделаешь свою жизнь еще несчастнее. И сойдешь с ума. — Он немного помолчал. — Вот так случилось и со мной. Я отказался принять рабство. Не подчинился своим хозяевам и даже пытался сбежать. Меня поймали через несколько дней и избили чуть ли не до смерти. Вот что ожидает тебя, если ты будешь противиться хозяину: боль и еще большее страдание. Поверь мне, самое лучшее, что ты можешь сделать, — это смириться с тем, что прошлое умерло для тебя. Смотри в будущее. Оставайся живым и однажды завоюй себе свободу. Это все, что сейчас имеет для тебя значение, — заключил Пелленей и ушел, чтобы принести еще воды.
Марк медленно кивнул, словно принимая совет. Но в глубине души он не мог поступать так, как предлагал ему Пелленей. Всем своим существом он восставал против этого. Это означало предать память отца и долг перед матерью. Марк молча поклялся, что никогда не забудет своего прошлого. Помимо прочего, это была память обо всем, что он потерял и за что должен будет отомстить. И это давало ему силы вынести то ужасное положение, в котором он оказался.
— Ага, сынок центуриона наконец зашевелился!
Марк поднял голову — у входа в отсек появился Феракс. За ним маячили его дружки. Все они были голые до пояса, демонстрируя пузырчатую эмблему клейма школы на груди. Кельт усмехнулся Марку в лицо:
— Последнее, что я увидел, — это как ты падаешь в обморок, выйдя из кузницы.
Марк нервно сглотнул и встал:
— По крайней мере, им не нужно было тащить меня туда.
— Что? — нахмурился Феракс. — Ты называешь меня трусом? Я принял клеймо как мужчина. — Он выпятил грудь и подбоченился. — Я вынес это как воин.
— Да, — улыбнулся Марк. Феракс был намного крупнее его, и сердце Марка часто забилось, но он вспомнил, какой страх отразился на лице кельта перед клеймением, и это придало ему некоторую смелость. — Я слышал твой, э-э-э, боевой клич. Думаю, что и все остальные так кричали. Это действительно было очень больно.
— По крайней мере, я не упал в обморок, как девчонка.
— Да, ты не упал, — согласился Марк. — Ты просто кричал, как девчонка.
У Феракса раздулись ноздри.
— Ты заплатишь за это, римский коротышка.
Он сжал кулаки и вошел в отсек.
Марк не отступил. Он поднял руки, готовый схватить своего противника или нанести ответный удар. Лицо его исказилось в грозной гримасе. Феракс засмеялся:
— Клянусь богами, посмотрите на него. Наверное, он думает, что он — Марс, бог войны!
Друзья его засмеялись вместе с ним. Феракс оборвал смех и повернулся к Марку. Было видно, что он полон решимости причинить своему противнику как можно больше боли и унижения. Марк почувствовал, как внутри у него все заледенело, но не шелохнулся. Он был готов к тому, что его побьют, и не собирался просить пощады.
— Я доставлю себе удовольствие, — прорычал Феракс. — Я разорву тебя на части.
— Ну уж нет, ты этого не сделаешь, — прогремел низкий голос.
Марк удивленно повернулся и увидел Пира. Гигант встал между мальчиками и сверкнул глазами на Феракса.
— Если ты ударишь его, я ударю тебя. Я сильно тебя ударю. Тебя и тех, других. — Пир поднял свой огромный кулак и с силой вдавил его в ладонь другой руки. — Понял?
При этом звуке Феракс вздрогнул. Он уставился на Пира с ужасом и разочарованием и попятился к выходу из отсека. А там снова повернулся к Марку:
— На этот раз ты спасен, коротышка. Но со временем тебе придется вести собственные бои. И когда настанет это время, тут-то я и появлюсь. Слышишь? Пошли, парни.
Он махнул им рукой и двинулся в другой конец казармы.
Глядя им вслед, Марк расслабился. Он кивнул Пиру:
— Спасибо.
Пир пожал плечами и почесал подбородок:
— Не люблю забияк. Они ничтожества. Дай мне знать, если этот парень снова будет к тебе приставать.
Он вернулся в свой угол. Марк был ему благодарен, но он знал, что Феракс прав. Ему достаточно просто подождать. Марк не может убежать отсюда, и настанет время, когда он должен будет сам противостоять кельту.