Глава 3

К середине второго урока меня все-таки сморило — бессонная ночь и призыв «светлой» половины вытянули из меня все силы. Так что, явившись на лекцию по традиционным немагическим воздействиям, я забралась на дальнюю парту и благополучно задремала под размеренно вещающий голос преподавательницы.

И снилось мне, что я, сгибаясь под невидимой тяжестью, стою посреди той багряной комнаты: задрапированные алыми тканями стены… черный потолок, черный пол и кроваво — красный ковер…

Бред, конечно, не спорю. Потому что брачные браслеты как упали тогда, так ко мне и не вернулись. Однако рукам все равно было неприятно. Свежие ожоги саднило, словно их все еще касался расплавленный металл. И было жутковато видеть, как разгораются на чудом уцелевшей коже багровые письмена.

От ощущения реальности сна меня даже передернуло.

В комнате было холодно, несмотря на разожженный в камине огонь, но при этом достаточно светло, чтобы я смогла увидеть каждую мелочь. Но, что больше всего поразило, я оказалась здесь не одна — повернувшийся ко мне спиной, Князь молча стоял у неразобранной постели и задумчиво вертел в руках оставленные мною браслеты.

Признаться, я в первый раз видела вторую ипостась у высшего «темного», поэтому меня терзало любопытство. Маменька не любила демонстрировать себя детям, да я и сама не рвалась к откровениям — в своем истинном облике демоны свирепы, неудержимы и, как правило, не контролируют себя. А я в то время частенько ее раздражала, потому и не показывалась лишний раз на глаза.

Но сейчас передо мной стоял Князь Тьмы, повелитель истинных демонов. Жуткий. И, кажется, рассвирепевший настолько, что отказаться от этого ужасающе — красивого зрелища оказалось выше моих суккубских сил.

А посмотреть там было на что. Князь оказался весьма… привлекательным существом, несмотря даже на выпроставшиеся на свободу белесоватые, словно у старого дракона, кожистые крылья и мелькнувший у ног длинный, раздвоенный на конце хвост.

Муженек стал гораздо крупнее, чем в человеческом облике, однако пропорции тела у него сохранились почти прежними. Дышащая силой фигура внушала безотчетный страх. При этом мускулистый торс сиял какой-то неестественной и откровенно нездоровой белизной. Неровная, почти целиком покрытая чешуйками кожа словно выцвела от времени и обжигающе холодных прикосновений Тьмы. Казалось, передо мной стоит древняя статуя, выполненная с невероятным искусством. Неподвижная, запечатленная в неоконченном, навечно остановленном движении. Лишь черные волосы струились по его спине живыми змеями, крупными кольцами спускаясь до самых икр. Их кончики постоянно шевелились, словно пробуя на вкус окружающий воздух, временами расползались в стороны, будто имели собственный разум, а затем снова собирались на спине, скрывая от моего нескромного взгляда молочную белизну подтянутых ягодиц.

Моя «темная» сущность обмерла от восхищения, жадно пожирая глазами понравившееся ей тело. А «светлая», напротив, забилась в конвульсиях, не в силах перенести его нечеловеческой красоты.

Раздираемая противоречиями, я стояла, как парализованная, наслаждаясь открывшимся видом и одновременно ужасаясь стоящему напротив мужчине. А потом неосторожно шевельнулась и… поняла, что сделала это зря.

Преобразившийся Князь, сменивший ипостась отнюдь не из желания покрасоваться, выронил на пол доселе сжатые в когтях брачные браслеты. Мгновенно развернулся, каким-то невероятно грациозным движением пригнувшись. Напружинился и приготовился к бою. Но при виде меня его лицо неуловимо изменилось. Хищно раздувшиеся ноздри дрогнули. В вертикальных зрачках мелькнуло мрачное торжество. Совсем уж истончившиеся губы чуть раздвинулись, обнажая кончики острых зубов. А затем клубящаяся вокруг него Тьма победно взвыла.

Я вздрогнула, когда он одним гигантским прыжком преодолел разделявшее нас расстояние. Испуганно распахнула глаза, поняв, что несколько перестаралась с местью. Шарахнулась прочь, когда он утробно зарычал, впиваясь в меня бешеным взглядом, и снова обмерла, когда когтистая, но все еще не утратившая изящной формы лапа одним движением полоснула снизу вверх, намереваясь вспороть меня от паха до груди…

ГРОХ!

Меня аж подбросило с лавки, когда по парте кто-то мстительно шарахнул деревянной указкой. Не успев вырваться из оков недавнего кошмара, я суматошно подхватилась на ноги, непонимающе озираясь и пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Нижнюю губу саднило, а во рту стало солоно, будто я прокусила ее насквозь. Тем не менее, ударивший по глазам свет был реальным, живым, настоящим… хотя еще мгновение назад я едва не поверила, что умерла.

— Хельриана Арей Нор Валлара, — раздельно произнесла стоящая возле меня невысокая, но ОЧЕНЬ худая женщина, похожая на скелет пустынной кобры. И шипеть умеющая не хуже, кстати. — Что вы можете рас — с-сказать мне о проклятиях?

Нервно оглянувшись и перехватив удивленные взгляды одногруппников, я сглотнула. Вот же нарвалась. Не надо было спать. Не надо было надеяться, что эта змеюка не увидит!

С некоторым трудом собрав мысли в кучку, я пробормотала:

— Эм… видите ли, мадам Чушуа… отвечая на ваш крайне неожиданный вопрос, должна сказать, что… кхм… проклятия бывают… разными.

Необычайно крупные, желтые, с вертикальными зрачками глаза преподавательницы сузились, а между зубов мелькнул раздвоенный язык.

— Мне кажетс — ся, это не очень с — содержательный ответ на мой вопрос — с, — прошипела она, наглядно доказав, что среди ее ближайших родственников имелся хотя бы один наг. — Что ещ — ще вам извес — стно по теме наш — шего с — сегодняшнего занятия?

Я покопалась в памяти и с сожалением вспомнила, что вчера у меня так и не дошли руки до учебника. Как это ни прискорбно, но я мало стремлюсь к новым знаниям, и УННУН действительно — самое подходящее для меня место. Хотя бы по той причине, что из дюжины других заведений меня банально вышибли за неуспеваемость, а из этого, как ни крути, уже никуда не деться.

Стоя посреди благоговейного молчания, которое всегда охватывало учеников на уроках Кобры, я порылась в памяти потщательнее и, наконец, выудила оттуда кое — какие сведения.

— Проклятия, как и благословения, подразделяются на несколько уровней… или ступеней. Но и в том, и в другом случае разделение довольно условно.

Под неподвижным, ничего не выражающим взглядом преподавательницы я невольно поежилась и с трудом разродилась продолжением:

— Проклятия с первого по четвертый уровень включительно относятся к малым, с пятого по седьмой — к средним, с седьмого по девятый — к высоким, с десятого — к высшим… но, насколько я знаю, их избегают даже чистокровные демоны.

— Почему? — бесстрастно осведомилась мадам Чушуа.

— Потому что у них слишком сильный откат, — своевременно всплыла в памяти очередная подсказка. — Если не рассчитать сил, оно высушит душу до дна, и тогда даже Темному Князю будет трудно сохранить свою личность от распада.

— К чему приведет проклятие, наложенное на «темную» сущность?

— Оно ослабит ее обратно пропорционально исходному уровню самой сущности, — несколько приободрилась я. Надо же, что-то еще помню. Не зря меня маменькины змеюки по теории гоняли.

— А если сущность будет «светлой»?

— Ну… — ненадолго задумалась я, испытывая сильное желание поскрести затылок, чтобы простимулировать умственную деятельность. Обычно помогало, кстати, но тут я почему-то не решилась. — Смотря что за сущность и что за проклятие. Если проклятие слабое, а жертвой окажется полукровка, то, скорее всего, ничего страшного не случится. Если при этом проклятие не будет иметь конкретной цели, то это может оказаться просто… скажем, неудачный билет на экзамене… на ровном месте сломанная нога… даже среднее ненаправленное проклятие не станет для него смертельным. А вот с направленными все гораздо хуже — они более точные и имеют большую силу. Как правило. Но с чистокровными такой номер все равно не пройдет.

Вопросительно взглянув на Кобру и не увидев на ее невыразительном лице ни одобрения, ни порицания, я на всякий случай пояснила:

— Проклясть чистую «светлую» сущность довольно сложно — Свет выжигает любое негативное воздействие. Поэтому, чем выше уровень жертвы и чем больше в ней Света, тем сильнее должно быть воздействие. Архангелов, к примеру, сможет проклясть только сильный Князь. Или… гм… — я на мгновение запнулась. — Или Темная Герцогиня. Но это будет стоить ей сильной головной боли и заметно ослабленных способностей. Годика эдак на два. Если проклинать серафима, то с этим справится и обычный демон, если, конечно, он пожелает рискнуть нарваться на такой же силы благословение. Ну а с мелочью вроде обычных ангелов и полукровок даже бесу легко совладать. Правда, без сильного покровителя этого лучше не делать — «светлые» сильны взаимовыручкой, поэтому жертву не только быстро исцелят, но и обидчику рога поотшибают. Так что любое проклятие надо накладывать с умом и, главное, так, чтобы никто не понял, что оно твое. Мадам, я ответила на ваш вопрос?

Преподавательница, ничего не сказав, отвернулась и бесшумно направилась к доске.

— Ну ты даешь! — с восхищением прошептал Василек, когда я устало опустилась на свое место. — Откуда информация? В учебнике не так написано!

— Меня неплохо учили в свое время, — отмахнулась я, покосившись на пересевшего к Ульке Зыряна. Молодец, запомнил, что я слова на ветер не бросаю. — Вернее, пытались учить, и кое-что из этого даже осталось. Но, вообще-то, в учебниках много чего нет. Вот если бы нам дали возможность взглянуть на «Полное собрание существующих проклятий»…

— Хочешь, я достану? — неожиданно предложил сидящий сбоку Шмуль, заставив меня изумленно повернуться. — У нас в библиотеке есть один экземпляр. Древний, как Мир. И такой же ветхий. В закрытой секции его видел, за одной хитрой дверкой, причем не так давно.

— Когда ты успел?! — зашипела недалеко от него баньши. — Хватит лазать по чужим полкам в одиночку! Ты ж нас спалишь!

Я тоже нахмурилась. И правда — пока Старая Жаба не могла доказать, что пропадающие время от времени зелья из кабинетов, неизвестно куда испаряющиеся книги и некоторые другие инциденты связаны с нами. Хотя ей, безусловно, известно, что рано или поздно пропавшие вещи всплывают у какого-нибудь коллекционера в Городе. Но если Шмуль не прекратит лазать во всякие интересные места без спроса, однажды мы крупно вляпаемся. Потому что он, в отличие от ангела, не чует беды и, в отличие от Зыряна, не способен предугадать появление ловушек.

— Шмуль! — зашептала разъярившаяся баньши, для которой мы время от времени доставали редкие книги по лекарскому делу. — Если ты еще раз… без Зыряна или Васьки куда-нибудь сунешься…

— Разговорчики! — зычно рявкнула мадам Чушуа от доски, и мы тут же заткнулись, послушно уставившись в свои конспекты. А когда она взялась за мел и начала излагать новую главу учебника, со вздохом приготовились записывать.

После обеда меня снова неумолимо потянуло в сон, но досматривать утренний кошмар до ужаса не хотелось. Поэтому, коротая долгий перерыв в столовой, я забралась в самый темный уголок, где, отчаянно зевая, прилагала все усилия, чтобы не заснуть.

Кто бы мог подумать, что небольшое приключение настолько сильно отразится на моем спокойствии? Всего-то делов, что замуж выскочила. Да, ТАК я этого не планировала. Да и информация по Князьям у меня оказалась неполной. Но все ж обошлось? Я жива, все в порядке… тогда почему же у меня холодок бежит по спине о мысли, что мне опять придется пережить тот сон?

— Хелька, не спи, — толкнул меня в бок Василек, когда я склонила голову ему на плечо и на секундочку все же прикрыла глаза. — У Ульки еще сегодня зачет по обитателям кладбища.

— Да пусть отдохнет, — неожиданно вмешался Мартин, участливо погладив меня по голове. — У нее была трудная ночь. И вечер тоже. И утро… а на мертвологию нам к полуночи, поэтому время еще есть.

— Мы все устали, — согласилась добросердечная баньши, ради которой вся группа согласилась сегодня отказаться от законного сна. Из всех нас мертвология была доступна только ей, но мы уже давно привыкли не разделяться. Да и она, растяпа, меньше ошибок с перепугу наделает, если будет знать, что мы прикроем. — Я бы тоже передохнула до вечера.

Оборотень посмотрел на нее и фальшиво вздохнул.

— И правда, чего это я… давай, я передам господину Эсси, что ты не придешь на левитацию?

Улька посмотрела на него, как на врага, и даже отсела за соседний столик, чтобы выразить всю глубину своего возмущения. Василек с готовностью оскалился, демонстрируя, как быстро у него испортился характер, а сидящий на краю обеденного стола и болтающий в воздухе копытцами Шмуль негромко сказал:

— Хель, так что насчет книги? Если нужно, я добуду.

Его разбойничья физиономия на этот раз была непривычно серьезна, а сиреневые крылья беспокойно подрагивали, словно фей очень хотел, но не мог взлететь.

«Совесть, что ли, замучила?» — подумала я, уже прикидывая про себя, как это можно использовать.

— Без меня ты не пойдешь, — как всегда неожиданно встрепенулся ангел и пристально посмотрел на фея. — Один не справишься. Гарантирую.

Мы также внимательно посмотрели на Мартина и одинаково посмурнели. У нашего ангела был еще один полезный дар — он очень точно предчувствовал беду. И если наш золотоволосый мальчик сказал, что в одиночку Шмуль попадется, значит, так оно и будет.

— Марти, ты уверен? — беспокойно заерзал оборотень, хмуро зыркнув на пробежавших мимо двух смешливых нимф. Те хихикнули при виде него, испуганно зажали ладошками рты при виде меня и тут же умчались, что-то тревожно щебеча на своем птичьем языке.

Нашу группу в УННУН хорошо знали. И старались обходить стороной. Вернее, обходили в основном меня и иногда — Шмуля, когда тот был не в настроении. Но сегодня оборотень закрыл меня широкой спиной, сама я умышленно не высовывалась, поэтому мимо нашего столика народ перемещался гораздо свободнее, чем обычно, и менее расторопно.

— Что делать будем, Хель? — выжидательно посмотрел на меня оракул, когда поблизости не осталось ни одной живой души. — Если ты говоришь, что книга хорошая — надо брать. Она наверняка денег стоит.

Я задумалась.

Вообще-то сборник было бы неплохо прибрать для себя — толковая вещь. И крайне редкая. У маменьки когда-то был один экземпляр, но неполный. А потом его и вовсе спалили, по неосторожности обработав каким-то очищающим заклинанием… хм. Ну, как спалили… я же и сожгла по малолетству, когда без спросу вскрыла ее тайник. Зато еще тогда, в детстве, потирая ноющую задницу, я твердо усвоила, что проклятия всегда в цене. И вообще, у них и благословений сходная основа, так что, если я смогу понять одно, то, может, и мой дар, наконец, начнет срабатывать как положено?

— Хель? — нетерпеливо подпрыгнул на столе фей. — Так что ты скажешь? Брать книгу-то или нет?

— Без меня ты никуда не пойдешь, — так же уверенно заявил Мартин, в кои-то веки решив настаивать. Молодец. Поначалу его на каждое «дело» надо было волоком тащить — привитые с детства догмы: не убий, не укради… испортили его безвозвратно. Но за три года плотного соседства с нами он начал потихоньку оттаивать. И сообразил, что ради друзей можно иногда поступиться принципами, прекратив призывать нас покаяться после каждого мелкого грешка.

— Пока рисковать не будем, — приняла решение я, когда вопросительные взгляды обратились в мою сторону. — Одного Шмуля отпускать нельзя. Мартин ему в случае чего не помощник. Да и Улька, пока не сдаст все зачеты, в качестве прикрытия бесполезна. Но, Зырян, на всякий случай обрати внимание на свои сны и запоминай, будь добр, что увидишь. Закрытые секции — плохо изученные помещения, там даже чутье Васьки способно дать сбой, да и ловушек может быть понатыкано столько, что спалимся, не успев зайти. С этим нельзя торопиться. Надо думать, смотреть и планировать…

На левитации, как всегда, оказалось скучно — новая дисциплина началась всего две недели назад, так что пока нас только пичкали зубодробительными формулами и напрочь не подпускали к практике.

Меня, как и Шмуля, левитация вообще не интересовала — летать мы могли и без нее. Мартину с Васькой она тоже была без надобности — к магии и ее аналогам наши ангел с оборотнем приспособлены не были. Улька и вовсе побаивалась высоты, а тяжеловесному оракулу, проходящему в некоторые двери только боком, летать было просто не суждено.

Тем не менее, какая-то добрая душа включила эти занятия в расписание для нашей группы, и вот мы уже две недели отчаянно скучали, тщетно пытаясь понять, как управлять воздушными потоками, не имея крыльев, и, главное, как сдавать зачет, если в УННУНе и его окрестностях магия не работала. Господин Эсси, правда, утверждал, обратное. И уверял нас, что левитация — совершенно особый вид магии, который, хоть и с оговорками, действовал даже здесь. Но мне было скучно на его занятиях… а сегодня я, к тому же, зверски хотела спать, поэтому даже не пыталась во что-то вникнуть.

— Хель, хватит дрыхнуть, — толкнул меня под локоть Василек, когда я под монотонный голос стоящего у доски гоблина снова начала клевать носом. — А то на реферат нарвешься.

Это да: гоблины — создания злопамятные.

Я торопливо протерла глаза и сделала вид, что не лежу на столе, а просто внимательно вчитываюсь в конспекты. Ну их, эти рефераты… вместе с зачетами и сессиями. Экзамены для меня — как эшафот для бессмертного. Убить не убьет, но по шее бьет больно. Третий год я с ними мучаюсь и всякий раз сдаю лишь с десятой попытки. А иногда получаю отметку в личном деле только после того, как испытаю на преподавателе врожденные способности суккуба.

Жаль, что на гоблинов они практически не действуют. И еще больше жаль, что директриса раздала остальным мужчинам — преподавателям защитные амулеты. Конечно, порой хватало даже простенькой симпатии, чтобы слегка подтянуть оценку до тройки. Но даже тут мне чаще всего не везло: большинство учителей в универе, как назло, были женского пола.

— Хель, да не спи же ты! — снова шикнул оборотень, когда увидел, что я опять сижу с безразличным взглядом и пялюсь в никуда. — У нас три часа еще будет на отсыпание! Потерпи, а?!

Я виновато кивнула. Но через пару минут снова прикрыла чугунные веки, которые все тяжелее становилось не смыкать, и все-таки задремала.

Спать хотелось настолько сильно, что вскоре я даже про мстительного гоблина забыла, способного «обрадовать» меня сразу несколькими зубодробительными темами для рефератов. А ближе к концу занятия была готова лечь прямо на парту и, обняв учебник, сладко засопеть. От этого желания не спасали ни щипки, ни тычки, ни ботинок Васьки, чувствительно придавивший мне ногу. А просыпалась я лишь оттого, что всякий раз, закрывая глаза, снова и снова видела знакомую до боли комнату. И содрогалась от мысли, что этой ночью могла остаться там навсегда.

Коварный сон набегал и уходил волнами. Я то возвращалась в кошмар, то снова приходила в себя, едва успевая убедиться, что в спальне ничего не изменилось. Правда, больше, чем на пару секунд, я в ней не задерживалась, но все равно — это происходило так часто, что вскоре я перестала различать, где сон, а где реальность.

Единственное, что меня успокаивало — там больше не было Князя, и никто не порывался снова меня убить. Потому что, если бы мне довелось всякий раз смотреть, как он безжалостно вскрывает мое нутро, словно раковину у ракушки, я бы, наверное, вовсе отказалась засыпать. Или набралась до предела мухоморовкой, чтобы вообще ничего не бояться.

Наконец, урок закончился, и парни почти на руках оттащили меня в комнату, сгрузив бесчувственной колодой на постель. Улька, которую я попросила поискать что-нибудь для здорового и крепкого сна, тут же отправилась рыться в своих запасах. А когда я не сумела проснуться даже после холодного душа, с сочувственным видом протянула какой-то фиал.

— Два часа здорового сна он тебе обеспечит, — бледно улыбнулась она, словно подозревала, зачем мне лекарство. — Без всяких сновидений. А потом у него откат почти десять часов, во время которых ты при всем желании не уснешь.

— Давай, — со вздохом согласилась я, откупоривая фиал, и залпом выпила его безвкусное содержимое. — Двух часов мне будет достаточно… но, если что… пихни меня в бок, ладно?

Она печально кивнула, с тревогой глядя на мое изможденное лицо, но промолчала. А я торопливо переоделась и, юркнув под одеяло, с облегчением закрыла глаза.