24

Машина двигалась поперек поля к нам; из средней трубы валили хлопья плотного черного дыма, отливавшего на солнце угольным глянцем. Над остальными трубами курился легкий белый дымок.

Интересно, на кой гномам понадобилось ползти к холму с повешенным Траучем? Может, думают стибрить у покойничка сапоги? С этих прощелыг, ускользнувших из-под ока Жриц Рассудка, станется…

Гм, успеют ли доползти до атаки?

И — даже перед лицом смерти — я подумал: что за дивный механизм двигает эту загадочную машину?

Впрочем, не все ли равно? Я прикрыл глаза, отсчитывая мгновения оставшейся жизни.

Кто-то настырно загудел над самым ухом. Шмель… Или Имоен?

— Ы-ы-ы! — гугнила лесная нимфа.

— Ы-ы? — недопонял я.

— Ы-ы-ы-ы! — И она пребольно стукнула меня затылком.

Тут я додумался оглянуться.

Та часть поля, где выстраивалась армия Престола Истинной Веры — отсюда войска казались просто широкой черной лентой на темно-зеленом фоне склона — затенила клубящаяся туча. Она росла, медленно наливалась страшным фиолетом. Маги Тавматург-Академии Талестры, нанятые арконийцами, исправно делали свою грязную работу.

Как вы уже знаете, магия в моем мире — штука слабая, и требует от мага огромных затрат энергии. Рождать огненные шары-пиробласты, метать молнии и совершать другие внешне эффектные, но крайне затратные с точки зрения энергии глупости не слишком просто. Дав жизнь даже полудохлому огненному шару, чудодей тут же заснет от усталости, а сам шар рассеется, не пролетев и трех шагов. Можно, конечно, растолкать мага, влить в глотку вина, и заставить сплести еще одно подобное заклятье, но тут уж кудесник точно загнется. Одно толковое чародейство в пять-шесть часов (скажем, избавление человека от вшей, или удаление бородавки с носа), не больше, да и то многие чародеи к шестидесяти годам наживают кучу болячек, включая геморрой и чахотку и в дальнейшем, хотя срок их жизни продлевают эликсиры, живут, страдая от многочисленных недугов. Фрей, последовательно убивший двух главарей преступного мира Харашты с помощью заклятий, был исключением — ну так на то он и полудемон-смертоносец. А у Дул-Меркарин он попросту умертвил оставшихся преступников, использовал людей как артефакты, дав магам Харашты и себе энергетическую накачку. К счастью, никто кроме полудемонов Вортигена и самого императора не владел больше этой пугающей способностью — извлекать энергию из смерти.

Итак, обычная боевая магия малоэффективна. Другое дело, раскачать природные силы, используя навыки шаманизма дикихнародов — гоблинов и орков. Когда общий круг магов, известный как конвергентное склонение,обращается к шаманизму, сливая свое камлание в общий поток, что взывает к естественным силам природы, получается обычно неплохо. Феномен камлания до сих пор плохо изучен, и не мне, обычному варвару, пускаться в дебри пояснений. Камлание работает — и ладно. Да, с его помощью нельзя метать молнии, но накликать грозовые облака — вполне. Сейчас часть магов Талестры вызывали грозу со шквалами, молниями. Направляющий ветер, что погонит тучу к армии Фрайтора, включен в комплект поставки. Арконийцы надвинутся, под завесой ливня не спеша окружат армии Фрайтора, отрежут от города, возможно, прижмут к реке, и примутся за дело, уничтожая всех, медленно, методично. А все — те самые предатели, которые будут видеть не более чем на десяток шагов, нескоро поймут, что их попросту режут как свиней, а когда поймут — будет поздно.

Очевидно, что у Рондины есть контраргумент: свои маги. Камлая, они сотворят ветер, который отгонит тучу с боевых позиций. Но вот к чему фундаменталисты Арконии выложили немало звонкой монеты за магов-бестиаторов Талестры? Элефанты растопчут кроутеров и не заметят…

Так, минутку, очевидно, план Престола еще более запутан, чем я думал. Гритт, да что же замыслили эти уроды? Они как будто знают,что ни одна из армий Фрайтора не двинется сегодня в атаку!

— Ы-ы-ы! Ыыыыы… Ы! — сказала Крессинда.

— Заткнулась бы уже, — проыыкал я.

Кроутер — это ящер, обитающий в болотах Северного и Южного континентов. Тварь резво бегает на четырех лапах, покрыта синевато-бронзовой чешуей, а вдоль хребта у нее костяные иглы с прозрачными багряными перепонками. Вырастает она… В разных областях кроутеры вырастают по-разному, в болотах Южного континента — они крупнее всего, но даже кроутер величиной с годовалого теленка не причинит вреда разогнавшемуся элефанту. Вот мне — другое дело. Как-то раз юркий детеныш кроутера тяпнул меня за… Забудем.

А вот, кстати, и кроутеры: перед войсками Престола появились яркие точки — кибитки талестрианских магов. Перед ними семенили, смешно размахивая хвостами, твари, отсюда похожие на ящериц длиной с мою ладонь.

Я оглянулся.

Дымовальная машина ползла к нам медленно, величаво, точно сухопутный кит. Вороненые бока лоснятся от солнца. Гномов на палубе не видать.

Успеют доползти до атаки? Или кроутеры и элефанты столкнуться раньше (превратив нас попутно в алое желе)?

Кроутеры, кроутеры…

Я представил себе чешуйчатую тварь в подробностях. Вытянутая зубастая пасть с широкими ноздрями, голова с покатым костяным выступом-тараном… Тугая короткая шея окружена костяным перепончатым воротником — во время атакующего бега кроутер раскрывает воротник на манер зонта, ядовито-красного широкого зонта, что в сочетании с распахнутой карминовой пастью производит, гм, да… производит.

Я живо вспомнил, что сказал об элефантах, когда озвучивал для Альбо предсказания его гороскопа: «Мышей они не боятся, огня и рева труб — тоже».

А что, толкнул меня в бок мой личный бес, а что, если маги Талестры знают, что вид раскрывшего перепончатый воротник кроутера устрашит элефантов и… обратит их вспять! Проклятье, а ведь я оказался прав, когда наскоро придумывал отговорки Багдбору! Кроутеры обратят элефантов вспять! Погонят их вспять!Зверюг охватит паника, они ринутся на позиции Фрайтора, топча, ломая, круша, сминая в том числе войска Рондины и дружественных ей храмовников Фаерано. Элефант в панике — это страшнее, чем гном, забывший, куда он спрятал от жены бутылку самогона. И даже если в бок Арконии ударит мармарийская конница, хватит ли у нее сил не разгромить даже, но потеснить Арконию без фронтального удара войск Рондины? И уцелеет ли она сама, если элефанты изрядно потопчутся по ставке сатрапа? В войсках Фрайтора воцарится хаос…

Ловушка на ловушке и ловушкой погоняет… Арконийцы составили многоходовой план, страхуя себя от ошибок и возможного предательства предателей… Вы только представьте: предательства предателей, яханный фонарь!

Проклятый, замешанный на тотальной лжи мир!

Тут машина доползла до холма, спугнув ворону, которая что-то забыла в шевелюре Трауча, и, двигаясь все тише, закрыла нас от стана Фрайтора. Померкло солнце, железный лоснящийся бок с круглыми застекленными отдушинами… да нет, настоящими окнами на высоте трех ярдов вознесся над нами.

В носовой части откинулся широкий пандус — бу-бух! — и по нему сбежал дьявольски бородатый волосатоногий гном в клетчатом, заляпанном какими-то пятнами килте. Я не поверил глазам: Олник! Когда же он успел так обрасти, по пояс? Сегодня утром еще была щетина… И синяка под заплывшим глазом не было!

Ущипните меня, я сошел с ума.

Гном подбежал, изрядно кренясь в стороны, упал ряхой в пастушью сумку, но сумел подняться, и, не отряхивая коленок, обернулся к своим и зычно крикнул:

— Гхорнад мордо уер браеддин нна!

Замечу, что я отлично понимаю гномский диалект Зеренги.

На пандус выбежал второй Олник — в штанах. Этот был тоже с синяком под глазом, но зато, как и полагается, со щетиной. Правда, шатало его точно так же.

— Драмарг дрокг мордо йо-йо! — крикнул он.

Я решил, что сошел с ума.

Со стороны кормы открылось окно, в которое высунулся третий Олник. Я обмер. Этот Олник успел изрядно состариться, обзавестись полуседой лохматой бородой и огромным фонарем на левой скуле.

— Аррагх шторгн мордо уоррегх на! — заявил он, жизнерадостно помахав нам рукой, на которой не хватало двух пальцев.

Тут я подумал, что Олников папаша — начальник артели «Огнем и мечем», и что у Олника есть старший брат-близнец, Олник Гагабурк-первый. А синяки они наставили друг другу, очевидно, во время братско-отцовской встречи.

Из машины высыпали еще гномы в грязнючих килтах. Всех шатало, одного скрутило прямо возле сходней. Олник-второй (мой товарищ и бывший напарник по бизнесу, если вы забыли) бросился к… Вот же гад, а! Он кинулся к Крессинде, упал на колени и суетливо начал перерезать ее путы чем-то типа ножовки. Тем временем его братец освобождал Монго и Скареди. Наши с Имоен веревки перерезали в последнюю очередь.

А то, что я увидел, поднявшись с земли, повергло меня в шок: Олник, сграбастав Крессинду в объятия, залепил ей смачный пьяный поцелуй!

Я думал, тут-то ему и конец, но у Крессинды, этой грозной Жрицы Рассудка, управительницы мужчин Шляйфергарда, внезапно пошли багровыми пятнами щеки, она отвернулась.

— Мой папочка! — крикнул Олник, кажется, представляя своего отца исключительно гномше.

—  Йо-йо! — крикнул папочка и икнул.

— Мой брат!

— Ик! — сказал Олник Гагабурк-первый.

Олника-второго распирало от счастья.

— Моя… невеста!

Занавес.