Неизвестно где, пустота снаружи и внутри
Когда я появился неизвестно и непонятно где, то кашель, рвущийся наружу, наконец, прорвался, что я и сделал некоторым наслаждением.
— Тебе не кажется, что бесплотный дух не может кашлять? — услышал я несколько удивленный голос.
Покрутившись, я обнаружил говорившего. В мягком на вид кресле сидел самый настоящий жираф.
— А почему жираф? — настала моя очередь удивляться. Кашель, как ни странно прошел.
— Почему жираф? — настала очередь удивляться жирафу. Он достал прямо из воздуха какой-то прибор и, бормоча что-то про сбитые настройки, повозился с ними и превратился в старого… крокодила?
— А сейчас ты кто? — озадаченно спросил я.
— Я последний из Творцов. Мой род начинали те рептилии, которых вы называете динозаврами.
— А? — протянул я, продолжая с интересом разглядывать собеседника. — Чего надо?
— Грубо, молодой человек. Очень грубо. Однако краткость сестра таланта, не так ли? Я слежу за вашей цивилизацией, надо сказать, она очень интересна.
— Короче Склифосовский.
— Этот фильм я смотрел, но ты прав. Я поясню, почему решил взглянуть на тебя так сказать в естественной среде. Ты знаешь, что ты уникум?
— Чего?
— Ты Посредник. Вернее я предполагаю, что ты им являешься, однако нить Судьбы, которая переплелась с твоей жизнью, дает неожиданные результаты. Я не буду все тебе разжевывать, потому что на это требуется даже не месяцы, я поясню кратко. Среди людей раз в тысячу лет рождаются Посредники. Они живут и умирают, переносясь согласно заложенным в них алгоритмах в следующий из множества отраженных миров и так до бесконечности. Они помнят обо всех своих прошлых жизнях и пользуются этим. То есть они занимаются подъемом государств, разработками технологий и ведут за собой народ. В лучшем случае конечно, бывает и наоборот.
— Хотите сказать, что колесо придумали не мы? — ехидно спросил я.
— Почему? Вы. Только это была женщина-посредник, американка из тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Ей в момент первой смерти семь лет, но что такое колесо она знала. Цезарь, Гитлер, Наполеон, Суворов, все это Посредники.
— Не очень приятное сравнение.
— Посредники бывают разные, для них нет разницы между добром и злом.
— Ну я об этом уже догадался. Со мной что не так?
— С тобой все не так, этим я и заинтересовался. Во-первых, твое первое воскрешение произошло не по заложенному заранее алгоритму в Древнем Риме в четырнадцатилетнем возрасте, а почему-то в собственном же теле, да еще шести лет. Потом второе преображение. В этот раз сработало нормально, четырнадцать лет, но опять не там где надо, Крымский полуостров Древней Руси. Произошло третье перерождение, вернее оно в процессе. Однако я тебе перехватил, чтобы пообщаться. В этот раз ты должен попасть в Индию во времена династии Раштракуты и помочь и отбить нападение властителей, однако я честно скажу, даже не знаю, куда ты можешь попасть.
— И это правильно, какие-то там рум… ремуш… Короче индийцы мне на хрен не сдались, пусть их режут они мне никто, — отмахнулся я, продолжая размышлять. — По перерождению, это получается умереть я не смогу, и постоянно буду возрождаться?
— Не спеши ты так. Нет, у Посредников тоже есть ограничения, от восьми до двенадцати возрождений. Сколько у тебя, покажет только время и практика.
— Ясно, а Рай, в котором я как мне кажется, дважды побывал? Там как?
— В раю ты действительно был. После первого твоего визита его долго отстраивали. Это кстати архангелы напустили на тебя заклятие стирания памяти. Поэтому ты об этом эпизоде ничего и не помнишь. Во второй раз ты ушел от них с подарком, который как я понял, тебе пригодился.
— Это да, а?..
— Все, тестирование закончено. Я понял, в чем дело. Ты бракованный Посредник и смысла держать тебя в штате нет, поэтому я тебя вычеркиваю…
Не успел рептилоид произнести последние слова, как меня потащило наверх, и я снова оказался в очереди у ворот Рая. Быстро осмотревшись, я спрятался за широкой спиной мужика-утопленника в боку которого торчала рогатина, и осмотрел себя. Снова я был в собственном теле четырнадцатилетнего парнишки и снова нагим. Определившись где я оказался, то сразу решился действовать.
— В сторону! — рявкнул я крестьянину-утопленнику. — У меня пожизненный абонемент.
Обойдя очередь, я спокойно дошел до конторки, за которой стоял опешивший апостол Петр и отодвинув большую красную кнопку в сторону, сказав завлекающим голосом:
— Может, как постоянного клиента пропустите без очереди? А?
— Тревога! Проникновение за периметр! — заорал тот громче, чем корабельная сирена на моей яхте.
Тут же появившиеся херувимы и ангелы, снова начали сталкивать меня с облака, только в это раз дрался я от всей души, поэтому они разлетались во все стороны.
— Мне-то за что?! — возмущенно взвыл Петр, прячась за конторкой и прикрывая лицо на котором начал расплываться синяк. Пару раз ему от меня прилетело.
Наконец, меня дотолкали до края облака, внизу кроме густого туман ничего не было видно.
— Это наше, — со злорадством сказал Петр, и проделал рукам какие-то манипуляции после которых из меня вылетело небольшое облачко и впиталось в то, что было под ногами.
— Это еще не все! — заорал я, и броском через плечо отправив очередного херувима вниз, вырвал их рук архангела огненный меч, сломав ему заодно руку и пару пальцев и под его тонкий визг боли, срубив от облака приличный кусок схватив его в охапку, прыгнул вниз.
— Держите эту сволочь, не отпускайте! — успел крикнуть Петр, но я уже падал вниз.
Чувствуя, как в меня втянулись меч и облако, я успел подумать:
"Куда в этот раз?"
Очнулся я сам, без посторонней помощи. Где-то рядом звучали голоса, но я не обращал на них внимания, так как меня буквально выворачивало речной водой. Между паузами очередных спазмов, я сквозь слезы умудрился осмотреться. Я полулежал на песчаной косе с ногами в воде, а за спиной довольно быстрая река несла свои воды вниз по течению. В общем, я только и успел понять, что сейчас лето, я нахожусь где-то на средней полосе Руси, на берегах реки растет вековой лес, отражаясь в воде, и что рядом есть люди.
В это время раздался радостный вопль, и кто-то воскликнул грубым басом:
— Вон он лежит на косе, барин!
"Умник, меня за двести метров видно", - отхаркиваясь, подумал я.
Сил не было вообще, слыша как ко мне приближаются, хрустя песком несколько человек, я только и смог перевернуться на спину, как тут же последовал мощный удар ногой под ребра, от которого я, наверное, отлетел метра на полтора и снова закашлялся.
— Это тебе пес шелудивый за то, что на барина напали, — рыкнул тот же знакомый бас. Видимо пнул меня именно он.
— А почему он обнаженный? — прозвучал другой голос, молодой тенорок с некоторыми интеллигентными нотками. — Тот, который в реку прыгнул, одет был, да и посветлее вроде был.
— Это у него просто волосы намокли и потемнели. Он это, с вашей Касимовки, барин. Решили побить вас на лесной дороге.
— Не больно он похож на крестьянина, — продолжал пребывать в неуверенности помещик. — Авдей, посмотри на его руки? Да и бледный он.
— Это со страху. А то что руки не натружены, так вы не видите, вот у него на пальцах мозоли. От кнута это, пастух он. Али может в банду молодым взяли вот и не знает крестьянского труда.
— Хотя да, кто еще тут может быть на моих землях? Значит так, двадцать плетей и не снимать его с перекладины. Есть не давать, только поить. Там посмотрим.
— Сделаем, барин.
Приоткрыв глаза, я успел заметить как здоровый косматый мужик с длинной и кустистой нечесаной бородой опускает мне на голову приклад древнего ружья, кажется даже еще кремневого. У меня только и мелькнула мысль, что время скорее всего на данный момент колеблется от времен Суворова, до Николая Второго. То есть большевики-отморозки еще к власти не пришли.
Очнулся я, похоже, довольно быстро, еще бы, голова у меня крепкая. Вот только болит зараза, да еще этот урод похоже, когда бил порвал кожу над бровью и та склеила глаз. Лес вокруг покачивался в такт движению телеги, на которой меня везли. Приподняв голову, я быстро осмотрелся и снова сделал вид, что нахожусь без сознания.
Судя по состоянию тела меня явно еще и отпинали пока я был без сознания. Хорошо так наставив синяков. Но, похоже, серьезно я не пострадал, били со злости, но не калеча. Далее, в телеге я находился не один, трое нас было. Рядом валялся спутанный, как и я по рукам и ногам, мужичок затрапезного вида с такой же косматой бородой, как и у Авдея и возница что правил смирной коняшкой по лесной дороге. Колеса телеги постоянно попадали то в ямы, то наезжали на корни деревьев, от чего качало как при сильной волне.
Руки были связаны за спиной, быстро самому развязаться не получиться, однако рядом валялся мужичок, который за мной наблюдал с интересом. Враг моего врага мой друг. Покосившись на возничего, который на нас особо и не смотрел, я повернулся к мужичку спиной и, дотянувшись пальцами до его рта, вырвал кляп, после чего сунул под нос связанные руки, чтобы он смог зубами попробовать развязать мне веревки.
Тот возился на удивление долго, слюнявя мне руки и веревку. Один раз возничий обернулся, мельком посмотрев на нас, мы замерли, успев отодвинуться друг от друга, поэтому он вернулся к управлению лошадью. Мы же продолжили благое дело.
Почувствовав, что веревки начали ослабевать, я зашевелил руками и освободил одну руку. Но тут внезапно обернулся возница, и зло оскалившись схватив лежавшую рядом узловатую дубинку, успел ударить меня по голове, прежде чем я откатился в сторону. В очередной раз я потерял сознание. В этот раз похоже надолго, первый удар тоже не прошел бесследно.
Мерзко и зло свистел кнут, и раздвоенный кончик с хлюпаньем врезался в мою спину, где уже не было живого места. Я не орал, трудно это делать с вставленной в рот деревяшкой, только с ненавистью мычал, шумно дыша. А еще то-то удивляется, что Посредники становятся злодеями. Я после этого стану Сверхзлодеем.
Мой счет к местному владетелю вырос многократно. Пока не вырежу всех кто живет в его поместье, всех кто наблюдал за экзекуцией невиновного, все они умрут. Умрут без сомнения, но тут главное выжить. Я сделаю все, чтобы выжить, при возможности бежать и вернуться.
Наконец кнут опустился на мою многострадальную спину в последний, двадцатый раз, и Авдей сматывающий кнут, удивленно смотрел на меня. Я до сих пор был в сознании, это его и удивляло.
Дальше меня оставили под испепеляющим солнцем, только одна дорожная женщина с брезгливо поджатыми губами, поила меня. Эта тварь, прежде чем вливать мне воду в рот демонстративно в него плевала.
Ночь принесла некоторую радость, прохлада остудила раскаленную спину, которая буквально горела. Никто не лечил мою спину, даже не прикрыл от солнца, я так и висел привязанный веревками к столбу.
Когда меня стегали кнутом, я дергался туда-сюда, пытаясь вырваться и веревки до боли врезались в кожу повреждая ее. Теперь у меня на кистях были кровоточащие ссадины. Я не скажу, что веревки сильно ослабли, но вот та, что была на левой руке, позволяла. Посмотрев на постройки и сам каменный дом уснувшего поместья, я продолжил шевелить руками, стараясь не издавать ни звука. Наконец на левой руки, веревки стали скользкими от крови, вытянув пальцы, отчего кисть стала чуть тоньше я потянул руку. Та застряла, но я продолжал попытки, мне казалось, это длилось целую вечность, но наконец, я смог вырвать руку из капкана веревки и тихо проскулил от боли. Болело все, сознание плавало, но я крепился. Левая рука плохо меня слушалась, однако я без промедления стал развязывать узлы на правой руке непослушными пальцами, пятная землю под ногами каплями крови из ран.
Неожиданно громко зазвенел цепью дворовый пес, заставив меня замереть, но прислушавшись к оглушающей тишине, я продолжил свою работу. Наконец и правая была освобождена, я застонал от боли, когда кровь хлынула по венам, разрабатывая обе руки. После этого я занялся веревками на ногах. Освободившись, я прислушался, пес забурчал у себя в будке, но быстро стих.
О мести в данный момент я даже не думал, мне бы сил хватило отползти подальше от поместья, а не совершать на данный момент вендетту.
Пошатываясь, я отошел от своих столбов, мельком посмотрев на такие же, вкопанные рядом. Мужичок, которого били до меня, конец экзекуции не пережил, помер, так что от него остались только обрезанные веревки. Я смотрел, как его бьют, пока меня привязывали к соседним столбам, но ничего сделать не мог. Все время у меня был вставлен кляп. Я даже не мог сказать что не того поймали, это было самое обидное. Да и когда кляп меняли не дощечку, тоже не успел ничего сказать, но зато с удовольствием помочился на Авдея, обрызгав его под смех толпы. Тот с бранью тогда отскочил от меня и пнул между ног. Так что у меня еще гематома внизу и яйца опухли. Так что ноги я переставлял с трудом.
Как уйти от помещика, для которого охота развлечение и охота на людей в удовольствие, тем более у него были и собаки и следопыты? Правильно, может помочь только река. Конечно, с ранами лезть в нее не очень умная затея. Но рана весь день была не прикрыта, ветер и пыль загрязнили ее, так что река поможет уйти от людишек помещика, заодно я промою раны. Мне еще заражения не хватало.
Пошатываясь, я направился к деревянному дощатому забору, что окружал территорию поместья. К воротам я решил не идти. Там собака спит, да еще и сторож в своей будке. Лучше так перелезу… как-нибудь.
Чтобы перелезть через забор мне пришлось приложить немало усилий. Упав с другой стороны, как мешок с картошкой я тяжело дыша, лег на бок и протер левой рукой мокрый от пота лоб. За забором забрехала собака услышавшая шум и видимо почуявшая свежую кровь, поэтому собрав остаток сил, я побрел от поместья дальше. Метрах в двухстах от него, буквально в пятидесяти метрах от опушки леса, я расслышал крики и, обернувшись, заметил, как там забегали с факелами. Похоже, была обнаружена моя пропажа. Поэтому я заторопился.
Честно говоря, я не знаю где находиться река и шел на удачу, вблизи ее не было видно. Пруд мелькнул серебристой гладью сбоку, но и только. Мне он ничем помочь не мог. Мелькнула мысль залезть в него и помыться, смывая хотя бы запах, но сил почти не было, и так шел на одной злости, чувствуя, как озноб сотрясает мое тело.
Войдя в лес я продолжил машинально переставлять ноги, плохо их чувствуя, как и все тело. Все время пока шел от поместья, я пытался вызвать свечение в руках. То, что заполучил меч от архангела и большой кусок облака, я помнил, но пока это все никак не проявлялось. Особо я не паниковал, в прошлый раз у меня это тоже не сразу проявились, но вот ждать год как в прошлый раз не особо хотелось. Нужно пытаться и дальше, теперь то я знаю, что можно вызвать свечение и залечивать раны. Смущало только то, что отрезал тогда большой кусок облака. А что? Халява она и есть халява. В общем, размер был большой и я не знал, что за этим последует. Да и меч себя никак не проявлял. Попытки вызвать его, тоже оказались обречены на провал.
Крики от поместья стали громче, был слышен лай нескольких собак. Обернувшись, я разглядел в просвете между стволами деревьев как из ворот поместья выходит факельное шествие. Причем сволочи, они шли по моим следам.
— Уроды, — выдохнул я и заковылял дальше. Пытаясь увеличить скорость.
Адреналин вспрыснулся в кровь, и скорость действительно удалось немого увеличить. Заметив, как впереди в просвете между деревьев серебристо мелькнула вода, я прибавил скорость движения, тяжело дыша. Левая нога потеряла чувствительность, она горела огнем. Но я все равно шел, старательно передвигая ноги и отмахиваясь руками от веток.
— Вон он! — заорал кто-то позади. Однако было уже поздно, с шумом я обрушился в воду, которая заметно принесла мне облегчение, и старательно работая руками и ногами, поплыл подальше от берега. Когда на берегу появились преследователи, освещая берег и часть реки, огнем факелов, набрав воздуха в легкие, я ушел под воду.
Преследователи искали меня внизу по течению, знаю о моем состоянии, однако я уходил под противоположным берегом вверх по течению. Вода смыла грязь из ран, однако они намокли и стали кровить. Поэтому поднявшись вверх по течению примерно на триста метров, я нашел густой кустарник, и с трудом выбравшись на берег, забравшись в него, почти сразу свалился в забытье.
Очнулся я утром, от того что припекало солнышко, прорываясь сквозь листья кустарника. Судя по тому что меня не нашли, поиски скорее всего продолжаются. Чувствовал я себя все еще хреново, но гораздо лучше, чем вчера. Хотелось есть и пить, а это уже показатель. Все также горела огнем спина и тянула при движениях, да еще раны на руках давали о себе знать, но я стойко не обращал на них внимание.
То, что я все так же голый, я совершенно не обращал внимания, как-то не до того. Я только и сделал, что отряхнулся от налипших веточек и принял сидячее положение. Осторожно высунувшись из кустарника, я внимательно осмотрел реку в обе стороны и противоположный берег. На реке было людно, две лодки и пятеро рыбаков, что ставили сети.
— Не меня ли вы ищите? — пробормотал я.
На противоположной стороне загавкала собака, и я понял, что в мое утопление особо не поверили и продолжают искать. Ну или пытаются труп найти, что было вполне возможно предположить, зная мое состояние. Выбравшись из кустарника, я углубился в лес и направился вдоль реки вверх по течению. Через километр я наткнулся на малинник, где в течение часа набивал желудок. После чего напившись в реке, переплыл на другой берег и продолжил движение дальше вверх по течению. Мне нужно было уйти километров на десять, выйти из зоны поисков. То, что меня унюхают собаки я не верил, специально намазывал стопы ног, и части тела, где не было ран одной очень хитрой и вонючей травкой, что отбивала все запахи.
Уйти далеко я не смог, сил хватило всего на пять километров. Поэтому снова перебравшись на другой берег, я нашел спокойное место для отдыха и упал на прошлогоднюю листву, мгновенно уснув.
В это раз я также очнулся без посторонней помощи. Сходив в туалет, меня пронесло, видимо все тут давало знать, и малина, и сырая вода и раны, я направился вниз по течению к малиннику. Следы я сбил, запутал, но вот далеко уходить от средств выживания, то есть от еды, не хотелось. До того малинника где подкрепился вчера, я не дошел, попался другой, более обширный. Старясь не оцарапаться о колючий кустарник, я забрался в середину малинника, найдя там крохотную полянку, и свалился на ней. Все, убежище на ближайшее время у меня есть, осталось подлечить раны и вернуться в поместье за вендеттой.
Следующие дни были как один, я питался малиной и мякотью из раковин. А где мне еще было найти мяса, без средств выживания и даже самого банального ножа? А тут когда ходишь к реке чтобы попить, то можно ныряя набрать раковины и камнем раздробив их есть сочную мякоть. Пару раз меня пронесло, но постепенно желудок адаптировался к этой еде, и больше проблем с ним не было.
Так прошло порядка десяти дней. Два дня назад я начал делать легкие тренировки, старясь не потревожить заживающие раны. Молодой организм, жизнь на свежей природе, и калорийное питание сделали свое дело, я стал поправляться, а раны рубцеваться. Спину я свою не видел, но подозревая, что она превратилась в страшное зрелище.
Местных я за это время видел дважды. Один раз двое мужиков и женщина в платке пропыли на лодке вниз по течению, но не вернулись, потом по лесу заметил трех мужиков, что вышли к реке, по трапезничали там, потом снова ушли вглубь леса. В одном я сразу опознал Авдея. Он, как и другие мужики был в длиннополом зеленом сюртуке, с ножами на поясах и ружьями. Судя по форменной однотипной одежде и ружьям, они у неизвестного помещика, которого как я слышал, звали Сергеем Игоревичем, были лесничими. Да-а, такой лес требует присмотра, это точно.
Заметил я их четыре дня назад и, будучи тогда не в форме решил не трогать пока. Время есть, я не торопился вынашивая планы ответного удара. Подлечусь, приду в норму и выйду на тропу войны. Индейцы Княжества меня мно-о-огому научили. Десятки тысяч воинов-индейцев прошли через воинскую службу армии и флота. Они по первом же призыву приходили на помощь, добровольцами участвуя в войнах в Англии, Испании и Франции. Португалия с нами не воевал, ей хватило одного самого первого нашего рейда.
Форму я немного восстановил, поэтому решил оснаститься. Мне была нужна одежда, кремень с трутом и хотя бы нож. Вон вчера поймал руками рыбину. Так пришлось острой кромкой камня ее чистить и есть полусырой сырой. Огонь я добывал трением, это я тоже умел делать.
Одним словом на завтра я решил выйти на большую дорогу. Крестьян трогать не хотелось, они разве виноваты, что у них такой ублюдок-хозяин, а вот людишек самого помещика я решил хорошенько так пограбить, со смертельным исходом. Их естественно, не моим. Свидетелей я оставлять не собирался, а людишек помещика было не жалко. Я помнил, как они стояли толпой и с улыбками наблюдали за моей экзекуцией. Звучал смех и сверкали улыбки. Ничего я вам зубы-то повыбиваю, перестанете улыбаться.
Вернувшись на свою лежку в малинник, где был сделан небольшой шалаш и на земле лежал наломанный лапник, я сел рядом и изредка бросая в рот крупную спелую недавно собранную малину, она уже начала перерастать, стал размышлять о свой судьбе.
Честно скажу, я до жути был рад, что сменил опостылевшие века средневековья, на более современное время.
Да, Империя Черного Властелина, как называла мое Княжество просвещенная Европа, вышла на уровень железа и пара. У нас вон уже железная дорога действовала… Ну небольшая, двести километров длиной между Князьградом и другим крупным промышленным и торговым городом. Действовали пассажирские и транспортные перевозки. На линии работало четыре паровоза и шестьдесят два вагона общим числом. Из них восемь платформ, двенадцать пассажирских вагонов, пять цистерн, остальные товарные. Конечно это капля в море, но главное начать, отработать процесс. Через двадцать лет Алекс, если не передаст Княжество наследнику, должен начать постройку магистрали железной дороги через весь континент к Тихому океану. Это конечно проект на десятилетия, но после постройки, дорога облегчит сообщения с теми областями. С индейцами и уже были договоренности о постройке дороги по их землям, наши дипломаты постарались.
Но это так, мелочевка, одно из достижений Княжество и образования министерства железных дорог. У нас было много свершений, медицина вышла на вполне приличный уровень, не на тот к которому я привык, но очень неплохо, проводились операции на аппендицит и другие. Я в них не лез, так как лечил свою семью собственноручно, в прямом смысле этого слова, так что у меня в семье никто не болел. Раз в неделю в Храме я участвовал в обрядах очищения. То есть бесплатно лечил калечных и больных. В первое время были толпы народа, но поле излечения большей части, они превратились в тонкий ручеек. Об этих обрядах очищения, которые проводились только в главном храме, знали все граждане Княжества и индейских территорий, так что этот поток не ослабевал. Я лечил всех, были ли они прихожанами храмов или нет.
Княжество стремительно поднималось за счет вливания в бюджет и казну награбленными сокровищами и данью. Все описывать мне было лень, но уровень жизни и техническая оснащенность предприятий можно было сравнить с началом тысяча девятисотым годом. Мы брали под свою руку острова и архипелаги. Даже начали вести торговлю с Японией. Ох и дремучая в своих устоях страна, но рис они нам поставляли исправно, получая за это сталь и наши зерна.
Сделано было много, всего и не опишешь, два года назад я передал Княжество в руки своего наследника Александра. До этого он был моим постоянным замом, впитывая знания как губка. Могу сказать, что он стал очень хорошим правителем. Я был при нем что-то вроде советника, тем к кому он мог обратиться за советом. Ему не понравилось, что я решил сходить с раздевательной партией в Индию и установить там пару факторий для торговли с аборигенами.
Наш разговор тогда был грубо прерван, как это неприятно осознавать, но меня отравил собственный сын. Один из. Скорее всего, целью был Алекс, а я просто попал под случайность, но мне от этого не легче. Вырастил-таки волчат. Моя кровь.
Предположу, что это был Николай, как мне докладывала Охранка, именно он затевал какую-то бучу. Но это может быть и ширмой, тот же Виктор был хитрой сволочью, отравление как раз в его стиле, в отличие от прямолинейного Николая. Думаю, Алекс разберется. Не зря же он после окончания вуза впускавшего чиновников отслужил в Охранке три года, пока не перешел в мои замы. Разберется, он опытный сыскарь. Да и парни из Охранки тоже не зря хлеб едят и зарплату получают. Покушение не вышло, теперь осталось только поиск виновных и суд. Покушение на правителя это без сомнений смертная князь. У нас в законе нет такого пункта, что членов семей князя это не касается. Будут бултыхаться в петле виновные, это без сомнения.
— М-да, реки крови прольются, если это смена власти, — вздохнул я.
Доев малину, я забрался в шалаш и уснул на мягком свежем лапнике. То, что он колется я, уже не обращал внимания, привык, как привык спать только на животе. Завтра идти на дело, нужно отдохнуть.
Рано утром, как рассвело я вылез из шалаша и, сделав легкую разминку-зарядку снова оцарапался о торчащую ветвь малины.
— Блин, — потер я царапины на животе. — Каждое утро… Ладно и в этот раз живи.
Вернувшись к шалашу, я сел у входа и взяв лежавшие у входа лопухи и развернув их, сразу же приступив к завтраку. Вчера я крупного леща поймал и пожарил его на углях, специально на сегодня, чтобы не терять время на завтрак. Рыба была сочной, жир тек по пальцам, вот только соли немного не хватало, но я как-то за последнее время привык к пресной пище.
Вытерев руки о лопухи, я покинул лагерь и, выйдя из малинника, побежал к реке. Тут всего метров двести. Убедившись, что на реке никого нет, я нырнул в прохладную воду и проплыв под водой половину реки, насколько хватило воздуха, дальше уже пошел брасом. На другом берегу, не вытираясь, все равно нечем, я сразу же рванул в сторону поместья.
Пробежав не останавливаясь четыре километра, я понял, что поспешил с определением своего состояния. Не восстановился еще до нормальной физической формы. Я не говорю что до хорошей, но мне требовалась хотя бы нормальная. Ничего, для короткой сшибки я еще сгожусь, а дальше видно будет.
Неспешным шагом, восстанавливая дыхание, сблизившись с опушкой, я присел у пенька и стал рассматривать поместье. Там царила суета, слишком большая суета для обычного дня на мой взгляд. Видимо хозяин ждал в гости кого-то важного.
— Интересно, — пробормотал я и, уйдя немного в сторону, стал искать дорогу к поместью. Если кто и поедет к поместью, то только там.
Дорога нашлась, она уходила вглубь леса. Было еще две, но они были малоезженые и скорее всего, вели к деревням помещика, а вот та, что убегала вглубь леса была ухоженной, деревья на обочине подрублены, кустарник вычищен.
— И не спрячешься, — пробормотал я и, посмотрев на вершину ближайшего дерева подпрыгнув, ухватившись за нижнюю ветку, стал взбираться наверх.
То, что я был совершенно голый, меня нисколько не смущало. Еще когда восстанавливался, нарвал высушенной травы и пытался сделать передник, но потом плюнул на это дело. Я своего срама не стыжусь, тем более все равно синяки почти сошли, да и честно говоря, собирался воспользоваться гардеробом помещика. У нас была, конечно, разная комплекция, но я надеялся найти его юношеские вещи.
Гости появились через два часа. Это была подрессоренная лакированная коляска, на которой кроме кучера восседал тучный мужчина с бритым подбородком и роскошными гусарскими усами, а так же миловидная девушка в красивом бежевом платье, что ей так шло. Сопровождали коляску двое лесничих местного помещика, который как раз выходил на крыльцо своего поместья, встречая гостей. Всадниками были, мой знакомый Авдей и второй, которого я тоже уже видел. Это он привязывал меня к столбам перед экзекуцией.
— А время и не такое дремучее, как я думал, — задумчиво пробормотал я. — Готов поклясться, что видел на коленях у усача патронный револьвер. Это значит время от тысяча восемьсот пятидесятого, скорее даже шестидесятого, до тысяча девятисотого года. Где-то так.
Быстро спустившись, я воспользовался ситуацией пока дворня, и хозяин встречают гостей и броском добрался до забора окружающего поместье. Собак я не боялся, так как снова вымазался соком одного хитрого растения.
Гости после встречи прошли следом за хозяином в дом, причем тот вел девушку под ручку, что-то шепча ей на ушко, а дворня разбежалась по своим делам. У скотного сарая рубили головы двум курам, поросенок уже был прирезан, таз с нарубленным мясом как раз понесли на кухню.
— Да тут смотрины никак. Похоже, помещик жениться надумал, — хмыкнул я и, оббежав вокруг поместья убедившись, что рядом никого нет, одним броском перемахнул через забор, укрывшись за скотным сараем. Никто не заметил моего появления, только ошалелая курица, на которую я чуть не наступил, испуганно квохча, побежала к петуху, да удивленно обернулась на шум баба, что разделывала курицу. Опознав плевательницу, что поила меня избитого, я зло усмехнулся.
Народу во дворе хватало, поэтому я пока укрывался за сараем, поглядывая на двор, чтобы найти возможность действовать. Такая возможность появилась, когда вернулся паренек с тазиком что носил нарубленное свиное мясо на кухню, возвращался обратно за следующей порцией. Одна из лошадей, что распрягли из повозки гостей, взбесилась, встав на задние копыта и размахивая передними. Это привлекло всеобщее внимание, поэтому моего броска никто не увидел, как и то, что после удара в виски оседают баба, щипавшая кур и паренек с тазиком.
Схватив в охапку бабу, я утащил сперва ее, а потом и паренька за сарай, не забыв выдернуть из пенька разделочный топорик. Дальнейшее у меня заняло секунд пятнадцать, после чего вернув тазик с новым мясом на разделочный пенек, я перемахнул через забор и снова стал оббегать поместье, чтобы с другой стороны можно было попасть в дом.
Шум с лошадью стих, развлечение закончилось, и дворня продолжила свою деятельность. Мне пришлось просидеть у забора целую минуту, пока не раздался оглушающий женский визг, кто-то обнаружил отрубленные головы бабы и паренька в тазике.
Уверен, что сейчас все смотрят в ту сторону, поэтому я без колебаний перелетел через забор и рванул к черному входу в дом, тут всего метров двадцать и неожиданно в дверях столкнулся с выходившим Авдеем. Тот выпучил глаза, но убивать мне его было еще рано, поэтому удар в солнечное сплетение заставил его согнуться, а второй по подставленному затылку вырубил. Быстро отстегнув с его пояса ремень, где находился охотничий нож в ножнах, а так же чехлы под боеприпасы и личные вещи, я повесил его на плечо и проверил карманы. Попалась мелочь, которую я предварительно осмотрев, самая новая монета была дотирована 1867 г годом, убрал в один из чехольчиков. Ружья не было, поэтому я рванул дальше в дом.
Пропустив слева кухни, повара столпились у окон, разглядывая двор, а я прошел большую залу и лестницу, что вела на второй этаж в поисках гостей и хозяина. Гости оказались в обеденной зале, они тоже стояли у окон, а вот хозяина не было, видимо отправился узнавать, что за переполох во дворе.
Я разглядывал гостей через щелку в двери. Заметив, что на комоде в трех метрах от двери лежит тот самый револьвер, что я разглядел в руках усача то, приоткрыв дверь, та даже не скрипнула, стремительно подскочив к комоду и забрал "Кольт", как я успел убедиться, обнаружив оттиск, после чего также незаметно вышел обратно в холл, прикрыв дверь. Там я столкнулся со слугой, что нес поднос с тарелками. Тот выпучил глаза, увидев меня но, получив ножом по горлу выронив поднос который загрохотал по деревянному полу, упал и захрипел захлебываясь кровью. А я бегом, вцепившись зубами в жареную курицу, которую успел подхватить с подноса, рванул к черному входу. Что нужно я сделал, должен помещик разозлиться. Именно это мне и было нужно.
Переметнувшись через забор, я припустил к лесу, на ходу с удовольствием лакомясь курицей. А она была хороша-а, прожаренная, с корочкой, с чесночком под майонезным соусом. Вкуснятина.
Пробежав до реки, я доел курицу по пути разбрасывая кости и вытерев пальцы о траву, обновил маскировку и убирание источника запахов. То есть снова искупался и измазался соком нужной травки, опять превратившись в зеленого человечка.
После этого я вернулся к поместью, только со стороны дороги, снова взметнулся на дерево и затих там, разглядывая подворье, и с улыбкой следя за паникой и суетой. Вот над забором появились в разных местах мужики с ружьями в руках, внимательно разглядывая подходы к поместью. А внутри был слышен многоголосый плач. Еще бы, трое из дворни дождались моей вендетты. Причем, они теперь знают, кто вышел на тропу войны. Ничего, там еще человек под двадцать, поработаю и сними.
Чтобы разубраться в происшедшем, помещику понадобилось почти полчаса. Видимо Авдей пришел в себя и пояснил кто тут побезобразничал. Было далековато, но я разглядел удивленную холеную рожу молодого барина.
Через десять минут с подворья выехала целая процессия, шестеро конников, среди них были помещик, усатый гость и Авдей со своими лесничими, остальные мужики были пешими, трое держали на поводке собак. Пошли они по моим следам к реке.
— Ну-ну, — хмыкнул я и стал спускаться.
Пока было время, я осмотрел свои трофеи. Тяжелый "Кольт" был шестизарядным охренительного калибра, как бы не сорок пятого. Нож был отличный, клинок из оружейной стали, в чехольчиках была всяка дребедень, включая пули, порох, мелочь и даже кресало с трутом. Хорошие трофеи. Поэтому я сразу препоясался на голое тело, и сунул револьвер за пояс.
Как только охотники скрылись среди деревьев, я снова метнулся к поместью. Ага, они думают, будут меня загонять, но мне нужно было выманить их из поместья и заняться дворней, а так же разграблением дома. Потом уж нормально вооружившись и одевшись, можно заняться и охотничьей партией. Уверен, они сейчас у реки, осматривают берега.
Около пятнадцати человек, находилось во дворе, там выли женщины и царила суета, покойники все три были сложены рядком. Снова нырнув через черный вход в дом, я прошел мимо кухни, повара снова меня не заметили и, открывая двери на первом этаже, нашел то, что надо. Кабинет помещика.
— О да, — усмехнулся я, разглядывая висевшие на стене сабли, и даже один меч. Снимая по очереди оружие я осматривал клинки, пока не нашел две отличных парных из дамасской стали сабли. В этом я был эксперт. Стряхнув с них ножны, я зло усмехнулся и вышел в холл, громко крикнув:
— Ну что ублюдки, я иду! Бойся меня, бойся!
Через пятнадцать минут, живых в поместье не осталось, никто не успел убежать и вызвать охотников.
Обмываясь у колодца от крови, выливая на себя уже второе ведро с ледяной водой, я даже вздрогнул, вспомнив о гостье:
— Как же я о ней мог забыть?
Оббегав весь дом, я нашел девушку, спрятавшуюся в комнате прислуги закрывшись бельем. Схвати ее за плечи и, подняв, я поглядел в ее полубезумные глаза, они не стояли на месте, перебегая с места на место, брезгливо скривился и пробормотал:
— Шарики за ролики съехали, даже трахнуть такую неохота, — и, покосившись на свой пах добавил. — Да и не могу пока.
Выдернув из ножен клинок, я нежно ввел его девушке в шею, достав аорту, после чего выдернул, глядя как вместе с кровью из ее прекрасных глаз уходит жизнь.
— Жаль, красивая была цыпа, — тут я почувствовал некоторое неудобство в паху и, посмотрев вниз счастливо улыбнулся, с некоторым облегчением добавив. — ЗАРАБОТАЛ.
После этого я почти сорок минут трофеился в спальнях и кабинете помещика, пока тот с недобрыми намереньями искал меня у реки. Изредка я поглядывал в окна. Вдруг кто вернется, или все скопом двинут обратно. Мало ли надоело им охотиться на меня. Но пока было тихо. Потрогав космы на голове, я в ванной помещик набрал шампуней и мыло, после чего пошел в баньку. Та оказалась натоплена к приезду гостей.
Сначала с помощью зеркальца я обкорнал свои космы, сделав приличную на вид короткую прическу. Сам я себя давненько не постригал, но навык не растерял, вроде ровно получилось. После баньки я немного остыл, надел свежее белье, шелковое, и дорожный костюм цвета хаки, что был найден мной в шкафу спальни хозяина. Сапоги тоже подошли как влитые. Поправив широкополую шляпу на голове, я в предбаннике посмотрелся в зеркальце, с помощью которого постригался, его я тоже тиснул из спальни помещика, и удовлетворенно кивнув, поправил кобуру на боку. Местный хозяин тоже не был чужд современному оружию. У него нашелся русский Смит-Вессен сорок четвертого калибра и достаточный запас патронов. Так что этот револьвер в данный момент находился в закрытой кобуре у меня на поясе. "Кольт" был заткнут за пояс. Нож на ремне и чехлы тоже пришлись к месту.
Подхватив большую дорожную и тяжелую сумку, к которой был приторочен однозарядный охотничий карабин, патронов к нему было всего два десятка, я побежал к лесу, навсегда покидая это подворье. Что нужно я взял для адаптации к этому времени и жизни тут, остальное будет по мере поступления времени.
Кстати, когда я взломал в кабинете ящики стола и нашел ко всему прочему достаточное количество наличных средств, что сейчас благополучно устроились у меня за спиной в сумке, то нашел еще стопку газет, не забыв прихватить часть для подтирки. Последняя была свежей. Сейчас шел 1871 год и видимо был июнь. Находился я в Сибири, где-то под Екатеринбургом, но точно узнаю от местного хозяина, когда проведу с ним личную беседу.
Я конечно и так знал, этот Творец долбанный сказал, но газеты подтвердили. Никаких изменений истории. Я оказался в мире, точном копией моего родного, только с разницей на пару веков. Америка присутствовала, остальные страны тоже. Гражданская война в Штатах была. Да и президента я этого помнил. Вот такие дела.
Охотников я обнаружил на этом берегу, подсчет показал, что они разделились, небольшой группы и Авдея не было.
— Как бы они к поместью не смотались, — пробормотал я.
Отойдя подальше, я спрятал сумку с вещами под кустарником и, взяв нож наизготовку, направился на поиски второй группы. Она оказалась на противоположном берегу. Пришлось раздеться до нага, отнести одежду к остальным вещам и, вернувшись к берегу показаться на глаза Авдею. Сразу же поднялся гвалт, встрепенувшиеся охотнички на моем берегу во главе с помещиком радостно включились в погоню. Авдей со своими тоже начал переправляться на эту сторону. Причем как оказалось не вплавь, у них была лодка.
Бежал я легко, легкие работали спокойно, давая мне возможность уйти от погни. Сделав полукруг, я вышел преследователям в тыл. Те перекликались, потеряв меня, собаки никак не брали след.
В это время переправившийся Авдей со своими людьми тоже побежал следом за хозяином. Этой группой-то я решил заняться. Бежали они небольшой цепью, не всегда видя друг друга, поэтому не сразу засекли пропажу двух загонщиков с правого фланга.
— А где Иван и Гнат? — спросил обернувшийся Авдей. До других охотников они не добрались всего метров двести.
— Иван, Гнат? — закричали оставшиеся двое охотников, но тут же упали с ножом и кинжалом в горле, которые я снял с поясов прирезанных охотников.
Авдей испугано отшатнувшись побежал к основному отряду. Держа "Кольт" в руках, а я тихо подкрался к двум убитым, выдернул из их тел клинки и скользнул следом.
В этот раз охотники не вели себя так нагло, до них начало доходить, что охотники как раз не они. Помещик, Авдей и усатый гость стояли в окружении оставшихся семи мужиков, которые выставили оружие в сторону леса и испуганно шарили глазами, ища меня, и общались на высоких тонах.
Усатый, бывший гвардейский офицер, предлагал закончить охоту до победного конца, а хозяин предлагал вернуться в поместье и кликнуть соседей, чтобы устроить всеобщую охоту. Мне это не понравилось, поэтому дождавшись, когда двое мужиков с моей стороны слегка отведут взгляд, продолжая шарить по деревьям кустарникам и траве в поисках меня, на мгновение высунулся и с двух рук метнул нож и кинжал. Тут было всего метров тридцать, попал точно в яблочки. Адамовые.
Под испуганно-изумленными взглядами друзей и хозяина они осели на траву.
— Бесы, вокруг бесы! — бросив ружье, закричал один из мужиков и бросился бежать.
Ловить мне его не хотелось, поэтому я, высунувшись, метнул свой охотничий нож, бывший Авдеевский. Тот вошел ему точно в висок и мужик свалился в траву.
— Вон он! — закричал усач, и почти сразу загрохотали выстрелы, и от дерева за которым я укрывался, начали отлетать щепки, и оно затряслось от попадания мощных пуль
Мысленно подсчитав произведенные выстрелы, я спокойно вышел с "Кольтом" в опущенной руке и направился к охотникам, которые судорожно перезаряжались. На ходу вскинув револьвер, я от бедра четырежды выстрелил, и последние мужики упали с пробитыми головами.
— Не советую господа, — холодно произнес я, держа трех мужчин на прицеле "Кольта". — Забавная ситуация, вас трое, оружие разряжено, а у меня в барабане всего два патрона. Кто рискнет свой жизнью, чтобы спасти остальных?
— Подонок, — вышел вперед усач.
— Я нисколько не сомневался, что это будете вы, — сказал я и спустил курок. Дернув головой, усач упал на траву с дыркой во лбу.
— Всего один патрон, — усмехнулся я и, играясь, поднял ствол револьвера в небо, спустив курок. — Но это оружие мне не нужно, я вас тварей голыми руками порву.
Отбросив разряженное оружие в сторону, я направился к двум оставшимся подонкам. Вендетта приближалась к своему логичному завершению.
— Барин, я справлюсь, — уверенно сказал Авдей. Он достал из-за пояса устрашающего вида кинжал, вышел в перед и тут же заорал от боли в сломанной руке и, перекувыркнувшись в воздухе остался лежать на земле хрипя от боли, а я уверено направился к помещику. Тот был бледен и испуган, но бежать не пытался, только достал свой нож, выставив его вперед.
Кое-какие фехтовальные навыки у него были, но они ему не помогли. Удар босой ногой между ног фактически свел тот бой на нет. Вырвав из его руки нож, отбросив его в сторону, схватил местного хозяина за волосы и, задрав голову посмотрев в побелевшие от боли глаза, сказал:
— Пора платить по счетам, тварь.
Вырубив его ударом кулака, проделал туже процедуру с Авдеем, после чего сняв с пояса одного из убитых мужиков моток веревки за десять минут привязал обоих пленных к деревьям. Натянутые веревки не давали им сесть, только стоять, вот и они стояли в десяти метрах друг напротив друга. Когда они очнуться, то смогут смотреть друг на друга, но пока они были без сознания.
Воспользовавшись этим, я сбегал к реке, проверил как там лодка, окунулся, и побежал в поместье. Лошадей охотников на месте не оказалось. Значит, кто-то выжил и ведет их сейчас на подворье. Так и казалось, паренек лет двенадцати на вид ехал в седле хозяйского коня, двигаясь с остальными лошадьми к воротам. Судя по его спокойному виду, о слоившемся как в лесу, так и в поместье он еще не знал.
Вскинув трофейное ружье, я опустил его. Далековато для выстрела. Поэтому пришлось бежать со всей возможной скоростью вслед за всадником, который как раз заводил лошадей на подворье.
Почти сразу послышался испуганный крик, который быстро прервался. Я пронесся мимо небольшого стада коров голов так в дюжину и вбежал на подворье, почти сразу остановившись и усмехнулся, найдя глазами мальчишку. Он, похоже, увидел обрубки тел, раскиданные по всему подворью, от ужаса потерял сознание. Подойдя приставил к его уху стол ружья и спустил курок. Мне не нужным были свидетели, которые расскажут о случившемся тут. Жестко? Может быть, но жизнь такая. Никто не просил их притаскивать меня сюда и изводить плеткой, радуясь экзекуции.
Мысленно пробежавшись, подсчитывая, точно ли я уничтожил всех. По всем прикидкам всех.
Кстати о кнуте, найдя его в конюшне, я побежал обратно в лес. Там снова проделал туже процедуру, помылся в реке, отнес личные вещи в лодку и, одевшись в дорожную одежду, белье, сапоги, брюки и нижнюю рубаху, оставив куртку в лодке, после чего направился к пленным.
Те к этому времени пришли в сознание и, судя по ссадинам на руках, пытались вырваться. Хрен им, уж я-то вязать умею.
— Не скучали? — весело спросил я, выходя на открытую местность.
Те встретили меня ненавидящими взглядами, Авдей так и сверлил взглядом, а вот помещик не сводил взгляда с кнута, что я держал в руках. Тут местный хозяин перевел взгляд на мою одежду и, нахмурившись, спросил:
— Это не моя одежда?
— Да. Кстати, у вас неплохой гардероб, не уважаемый мной Сергей Игоревич.
— Я вижу, что вы дворянин, поведение и говор это выдают…
— О, только сейчас заметили что я дворянин. А когда меня были кнутом, ни за что, между прочим, это как, по-вашему? Где были ваши глаза?
— Произошла трагическая ошибка, — залепетал тот.
— Что было то прошло, — рассеянно усмехнулся я. — Время не воротишь назад. У моей семьи характеру свойственна крайняя мстительность, я тоже повержен этому. Поэтому прощать я вас не собираюсь. Я лично совершаю вендетту. Пытали меня в поместье, поэтому я поклялся уничтожить всех, кто там присутствовал. К этому моменту остались в живых только вы.
— Нет, — еще больше побледнел помещик. — Всех?
— Да, и девушку тоже, если вы о этом… Но хватит, пора завершить это дело.
Подойдя к Авдею, я одним движением расправил кнут, выдавая неплохое умение владеть им. Наклонившись к уху лесничего, я сказал:
— Ты был прав тогда на реке, я действительно владею кнутом, только боевым, меня учили лучше воины Империи. Черной Империи.
— Мне бы перед смертью хотелось узнать, кто вы? — спросил за спиной помещик. Обернувшись, я усмехнулся.
— Великий князь Княжества Российского Артур Александров, — аристократично щелкнул я, каблуками сапог, слегка склонив голову. После этого я прошел за спину Авдею.
Взмахну кнутом, я нанес первый удар. Вторым рубаха на спине Авдея лопнула и он заорал от боли. Деревяшку вставлять ему в рот я даже не подумал.
Помещик все шесть минут смотрел, как умирал Авдей. К моему удивлению тот прожил до того момента когда очередной удар в брызгах крови достал до позвонков, обнажив их. Только потом он двинул кони.
— Помер, — проверив пульс, сказал я.
Взмахнув кнутом, я направился к помещику.
— Нет, только не так, не хочу так, — зарыдал он.
— Авдей умер как мужчина, будь и ты мужиком, — встал я перед ним — От меня вы пощады слышали? Вот и сам не скули. Заметь, на мне нет ни капли крови, хотя от Авдея она разлетелась во все стороны. Я профессионал, опыт работы с боевым кнутом у меня огромный. Если бы я хотел, убил бы вас одним ударом. Но мне этого не нужно. Я хочу чтобы вы прошли через все то что и я. Только до конца… Кстати, я тут немного потерялся, не объяснишь мне где я нахожусь?..
Оттолкнув лодку от берега, я запрыгнул в нее, не замочив сапог, и сев на скамейку взялся за весла. Как сообщил местный хозяин, нужно спуститься по реке на двадцать верст, повернуть в один из рукавов и сойти у рыбачьей деревушки, через которую проходил Сибирский тракт. Там сесть на попутный транспорт, например почтовую карту и через шестьдесят верст будет Екатеринбург. Про железную дорогу тут и не слышали, путешествуют в основном по судоходным рекам и в каретах. С годом я не ошибся 1871, только не июнь, а июль. В общем, я оказался на землях Сибири в Российской Империи.
Как только лодка неторопливо поплыла вниз по течению, я развалился на корме и, достав из сумки сверток с бутербродами, откусил кусок, прочавкав:
— А жизнь-то налаживается.
Настроение у меня было просто замечательное. Вендетта закончена, у меня снова целая жизнь впереди.
Вниз по реке я плыл чуть больше суток, пока действительно не обнаружил характерный рукав бокового притока и не свернул в него. Этот речной рукав по берегам зарос камышом, на берегах рос густой лес. Да и шириной речка была всего метров двадцать, но плыл я спокойно, монотонно работая веслами. Пару раз мне попадались встречные лодки, а один раз так вообще была беспалубная небольшая ладья с мешками на дне.
Трижды попадались рыбаки, один раз это был мальчонка, что сидел с удочками на берегу, дважды крепкие мужики с сетями.
Когда впереди появилась деревушка, хат так на десять, я отработал веслами назад. Прежде чем сближаться с населенным пунктом, нужно было осмотреться, однако все было в порядке, глухо забрехала собака, было слышно мычание и крик петуха. Сонная какая-то деревушка. На возвышенности я рассмотрел двухэтажное строение похожее на харчевню.
Продолжив движение, я обнаружил, что речной рукав тут расширяется, создавая небольшое озеро. У берега было шесть мостиков и довольно крепкая пристань. К некоторым мостикам были привязаны лодки, да и на берегу они были, подтверждая, что деревушка большей части кормиться за счет рыбаков, а так же на одном из мостиков две женщины полоскали белье.
Лодка у меня была обычная, без ярких примет, поэтому я решил ее продать. Деньги лишними не бывают.
Подойдя к одному из мостиков, на котором сидел и полоскал ноги в речной воде мальчишка лет двенадцати на вид, при этом яростно ковыряясь в носу, спросил у него:
— Кто лодку у вас сможет купить?
— Дядька Богдан, — ответил тот и запрокинул голову, из носа у него пошла кровь.
— Крикни его… Попутный транспорт до Екатеринбурга тут ходит?
— Вчера почтовая телега была, завтра в обед другая будет.
— Давай, дядьку своего зови.
Мальчишка убежал, правда, дважды останавливаясь и запрокидывая голову, чтобы остановить кровь. Через пять минут он вернулся в сопровождении парня лет двадцати на вид, это и оказался "дядька Богдан".
Осмотрев сперва меня, особенно кобуру на боку и ружье лежавшее на сумке, которую я вынес на берег и мельком осмотрев лодку, вынес вердикт:
— Емелина работа. Он эти лодки делает. Новая… три пятака.
Задумчиво посмотрев на лодку, цена, конечно, была немного занижена, но торговаться я не стал, кивком соглашаясь с ценой. Тот отсчитал мне три монеты, после чего велел мальцу перегнать лодку к его мосткам. Богдан тоже подтвердил, что почтовая карета, которая в основном и занимается перевозками состоятельных пассажиров, будет только завтра, но так же добавил, что некоторые дворяне путешествуют на своих транспортных средствах и есть возможность, что они могут взять попутчика.
Кивком, поблагодарив его за информацию, я повесил ружья за спину и, взяв сумку в руки, направился к дороге. Там стояла харчевня, дольно приличная на вид, вот в нее я и зашел. Кроме хозяина за стойкой, который тоже с интересом осмотрел меня, в помещении находилось всего двое посетителей. Крестьяне из местных, что заливались пивом.
— Что изволите, барин? — спросил хозяин.
— Барин на ваших землях сидит, а я князь, к вашему сведенью. Мне нужен комплексный ужин, пирогов с собой и узнать будет ли ближайший транспорт на Екатеринбург.
— Сейчас все сделаем, ваше сиятельство, — слегка поклонился тот и стал помогать мне усаживаться за отдельный покрытый скатертью столик.
Отдав на кухне необходимые распоряжения, он так же подтвердил, что почтовая карета будет только завтра и посетовал, что я поздно пришел, буквально два часа назад проезжал помещик, и в его повозке было свободное место. Так же он сказал, что по тракту ездят наемные кареты. Там тоже могут оказаться места.
Понятие "комплексный ужин" хозяин понял по своему, то есть он решил, что я велел нести все, что есть. Когда я заканчивал ужинать, время было вечернее, снаружи послышались стук копыт скрип повозки и ржание лошадей. Стихло все рядом с харчевней, поэтому я решил подождать, что будет дальше, занимаясь жареной курочкой. Курочка была хороша, но та которую я пробовал у убиенного мною помещика, она была вкуснее.
Снаружи звучали громкие голоса с повелительными нотками, хозяин выскочил наружу встречать гостей, а я, взяв со стола кубок с квасом пригубил его, с интересом посмотрев как в помещение харчевни вваливаются двое офицеров, за ними проследовала степенная пожилая пара. Все четверо, несомненно были дворянами, но не думаю что высокого ранга.
— Господа, — встал я и слегка склонил голову. — Почту за честь, если вы присоединитесь ко мне. К сожалению, я не смогу осилить то, что мне принесли, тут и на десять человек хватит.
Офицеры были людьми военными, поэтому довольно пригладив усы, они согласно кивнули.
— Поручик Яруш, военный инженер, — кивнул один, щелкнув сапогами.
На улице уже почти стемнело, свет в харчевне давали свечи, горевшие на стенах, поэтому был некоторый полумрак, но дворян я хорошо рассмотрел.
— Ротмистр Сумский, уланский полк, — представился второй.
Пожилая пара были помещиками, Сергей Владимирович Уральский и Евгения Андреевна Уланская. Направлялись они в Екатеринбург навестить сына, который служил там у губернатора.
— Князь Александров, — представился я в ответ.
Никто он моего приглашения не отказался, все успели проголодаться в пути и ждать пока принесут заказ, не захотели, только попросили принести горячего. Сам я уже поел, поэтому пил квас, заедая его куском пирога с начинкой из капусты.
После плотного обеда, промокнувший губы платком ротмистр, пребывавший до этого в задумчивости, спросил:
— Простите Артур, а какой княжеской вы ветви? Честно говоря, я в училище изучал все княжеские ветви, когда писал реферат на эту тему, но об Александровых не слышал.
— Так я и не являюсь подданным Российской империи. Наши земли располагаются на территориях Северной и Южной Америки. В данный момент я путешествую по родине наших предков. Мой прапрапрадед покинул эти земли еще в тысяча шестисотом году. После последнего бунта. Женился на княгине, тоже из рода бунтовщиков и совместил рода. Вот после этого смешения браков и получился существующий на данный момент род Александрова. Я не говорю, что мы известны, но такой род действительно существует.
— Вполне может быть, — согласно кивнул ротмистр. — Нравиться вам на наших землях?
— Да, красивая у вас природа. Мне нравиться тут путешествовать и охотиться, — и чуть улыбнувшись, добавил. — Да и люди тут добрые и отзывчивые. Мухи не обидят.
— Вы закончили путешествовать или еще будете продолжать? — спросил Сергей Владимирович.
— О, нет, мне вполне хватило того гостеприимства что я получил у вас. Пора возвращаться на родину. Но вот хочу напоследок посетить Москву и Санкт-Петербург.
— Вы в них еще не были? — удивился ротмистр.
— Прежде чем посетить Россию я путешествовал по Индии, был в Японии и Китае.
— И все один. Не боязно путешествовать в столь юном возрасте? — сбросила Евгения Андреевна.
— Мне нет. К тому же мне почти пятнадцать, а не десять лет.
— Но все же…
— Не волнуйтесь Евгения Андреевна, я уже привык и мне доставляет все это немалого удовольствия.
Когда совсем стемнело, мы разошлись по комнатам, которые были на втором этаже харчевни. Мне хозяин, получивший щедрые чаевые за ужин, выделил единственный люкс в харчевне. Выспался я просмотр замечательно, дрых до самого обеда. Вчерашние мои собеседники уже укатили, в их наемной карте не было места для меня, а я ждал почтовую карету.
Обедая в зале, я размышлял о своем будущем. С князем я поспешил, это не прошлый мир, тут такое не прокатит, поэтому придется спуститься с небес, (ха, средний палец в небо) и в следующий раз представляться мелким дворянином. Вчерашняя проба подтвердила это решение. Маской простого гражданина прикрываться тоже не получиться, властность и аристократичность после стольких лет правления государством из меня так и прет, но мелким дворянином еще можно представляться. Я еще не решил, останусь ли я на этих землях, или отправляюсь в другое государство.
Когда я заканчивал обедать, то услышал снаружи шум подъехавшего дилижанса, хозяин харчевни подтвердил, что прибыла почтовая карета и там как раз есть одно свободное место.
Особо я не торопился и спокойно допивал свой морковный чай, пока пассажиры, кучер и охранник почтовой кареты по трапезничают. Хозяин харчевни сообщил обо мне, о том, что я хотел бы с ними добраться до Екатеринбурга. Но что странно обратился не к кучеру, а к охраннику.
Тот о чем-то поспрашивал, косясь в мою сторону, я не показывал своего интереса и сидя у большого панорамного окна, наблюдал за жизнью деревни и видом речки, однако отслеживал через отображение на стекле все, что происходит в зале. Поэтому я сразу засек, что после разговора с хозяином харчевни охранник встал из-за стола и направился ко мне.
— Ваше сиятельство? Добрый день, я Валерий Антонович Добронравов. Петр Архипович, местный хозяин сообщил мне о вашем желании продолжить путь на почтовой карете.
Повернув голову, я с интересом посмотрел на молодого мужчину в довольно потертом костюме государственного служащего, но с кобурой пистолета неизвестной мне модели на боку.
— Да, — лениво кивнул я. — Есть такое желание.
— Мне требуется, прежде чем взять с вас плату, посмотреть на ваши подорожные документы и записать их в книгу учета.
— Конечно, — потянулся я к нагрудному карману, но вспомнив, как тщательно почтовый служащий опрашивал местного хозяина, сменил направление движения и достал из внутреннего кармана подорожную на имя великого князя Аргентинского. Сто процентов хозяин сказал, что я представлялся князем, другого и быть не могло.
Для меня это было немного неудобно, однако у меня было два подорожного документа. Основной и сделанный в шутку, со скуки. А что мне еще было делать за все время скучного плаванья, тем более, если быстрые воды речки неси лодку довольно резво? Как образец я взял подорожную помещика умершего от руки мщения. У него их было две, местная, для путешествий по Российской Империи, Польше и Финляндии, а также заграничный паспорт. Судя по нему, помещик дважды бывал во Франции и один раз в Великобритании.
Что нужно для создания подделок? Честно скажу не так много. Те же бумаги мелкопоместного дворянчика Пермской губернии, которые я подделал. Самой гербовой бумаги у меня не было, поэтому пришлось повозиться с обеими документами Сергея Игоревича. Нет, на подделку местных документов пошла настоящая подорожная, что не нужно я затер, что нужно дописал, а заграничный паспорт написал на простом хоть и дорогом листе.
С местным документом, после переделки, используя спирт, лезвие бритвы, заостренную деревяшку и часто разбавляемые чернила, чтобы был разные цвета, с добавлением сока ягод, у меня на руках появились документы шестнадцатилетнего дворянина направляющегося в Санкт-Петербург, чтобы поступить в один из местных вузов. Для подтверждения этого при мне было письмо от "отца", где было его согласие. Такое письмо я также нашел в документах Сергея Игоревича писаное рукой его отца. Так что и этот образец у меня был. Я только уезд сменил, чтобы не спалится.
Эту подорожную я состряпал за два часа, чернила быстро высохли и даже при тщательной проверке эта подорожная должна была пройти осмотр государственных служащих. Именно он и являлся моим основным временным документом, чтобы спокойно двигаться по местным дорогам, а Княжескую подорожную по образцу Сергея Игоревича я состряпал больше для смеху. Там герб на печати был мной перерисован с пятака и с местной подорожной.
Перед тем как показаться у рыбачьей деревушки, я выкинул за борт все компрометирующее меня, то есть средства подделки, включая заграничный паспорт Сергея Игоревича, бывший мне образцом, как я уже говорил, свой я написал на чистом листе, взятом мной в столе кабинета в поместье. Ну а личная подорожная с небольшими изменениями, стала моими документами на ближайшее время. Доберусь до Москвы или Птера и избавлюсь от них, сделав местные.
Беспокоил только жирный княжеский след, но ничего, после Екатеринбурга Великий князь исчезнет и появится мелкий дворянин Александр Демидов, шестнадцати годков от роду, а там дальше еще раз можно сменить документы.
Да, между прочим, эта княжеская подорожная была написана мной на английском языке, сообщавшая, что я великий князь Аргентинский, что побывал в одиннадцати странах, о чем были метки таможенных служб этих стран, кстати, японские и китайские иероглифы я нарисовал от балды. Последняя в самом низу была писана на-русском, сообщавшая, что такой-то иностранный дворянин пересек границу с Китаем и имеет право находиться на территории Российской Империи как гость. Кстати, тот уезд, который граничил с Китаем и который я якобы пересек, мной был взят с потолка, я вообще не знаю, существует такой край или нет.
К моему удивлению, испросивший разрешения присесть за стол, Добронравов достал из наплечной сумки небольшую тетрадь и спокойно переписал данные из подорожной в нее. Он только немного удивился количеству стран, что я посетил, больше ничего его удивления не вызвало он вернул мне мой заграничный паспорт.
— Через полчаса отправляемся, ваше сиятельство, — вернув мои документы и взяв плату за проезд, вставая, известил он. — Я распоряжусь, чтобы ваши вещи были доставлены из номера в карету.
— Хорошо, сударь, — благосклонно кивнул я, продолжая делать вид, что все еще любуюсь пейзажем за окном.
— Разрешите вопрос, ваше сиятельство.
— Я слушаю, — посмотрел я на мнущегося рядом сотрудника почты.
— Дело в том, что почтовая карета является предметом интереса некоторых дорожных разбойников…
— Я вас понял, в случае нужды мое оружие в вашем распоряжении. Мне уже приходилось отбивать нападения пиратов, дорожных бандитов, и даже гальдиерос. Это городские банды в Бразилии.
Говоря, я внутренне ухохатывался, давно столько лапши на уши не вешал.
— О-о-о, — потянул парень, и еще раз извинившись за представленные неудобства, хотел было вернуться за стол к кучеру и продолжить обед, но я спросил у него:
— Ваша речь слишком правильная для простого сотрудника.
— Я студент, ваше сиятельство, сейчас у меня каникулы перед практикой. А почтовая служба довольно неплохо платит за эту работу. К тому же я уже трижды проезжал мимо земель моего батюшки и навещал семью.
— Наверное, ваша семья не очень рада вашим подработкам?
— Моя семья трагически погибла и похоронена на семейном кладбище. А земли и поместье проданы за долги земельным банком, ваше сиятельство.
— Понятно, можете идти, — спокойно сказал я и вернулся к наблюдению за пейзажем.
Через полчаса я вышел из харчевни, щедро оплатив ночь и обед, поэтому хозяин суетился рядом, держа в руках корзину с пирогами и бутылкой козьего молока. Он поставил эту корзину на пол в карете и, раскланявшись, отошел в сторону, наблюдая, как я подошел к карете, куда как раз подходили другие пассажиры. При первой встрече, когда они проходили в зал, мы просто раскланялись, но сейчас, в виду того что ехать вместе нам довольно продолжительное время, требовалось познакомится более тщательно. Это на себя взял Добронравов, быстро нас познакомив и пригласив проходить в салон кареты, наступило время отбытия.
Покачиваясь на неровной дороге Большого Сибирского тракта, я с интересом поглядывал на спутников. Их было пятеро. Молодой подпоручик, Андрей Евсеев, окончивший офицерское артиллерийское училище в Питере, год отслуживший и в данный момент, направляющийся на побывку домой, проведать семью. В Питер, он был из столицы.
Остальные дворянами не были, это была купеческая семья Ипатьевых. Глава семейства, Анатолий Григорьевич, статный мужчина в дорогом костюме, его жена, Ольга Марковна, властная матрона в теле, а так же двое их детей. Олеся, довольно красивая девушка лет пятнадцати на вид, и Егорка, не умеющий сидеть на месте мальчишка лет десяти на вид. Его постоянно одергивала мать.
Поручик, имевший кроме сабли на боку, которую он гордо поглаживал еще, кобуру с пистолетам, а так же гитару интересовал меня куда больше чем купеческая семья, хотя девушка, конечно, была хороша. Распускавшийся бутон молодости и красоты.
По настоянию родителей часто краснеющая девушка была посажена между мной и поручиком, напротив своей семьи. Аргументы были приведены убивающие своим смыслом. Молодежи будет интереснее общаться друг с другом, чем со стариками. Как будто их не было рядом.
Так вот на счет поручика. Заинтересовала, конечно же меня гитара, а никак не сам прапорщик, поэтому через пятнадцать минут я нарушил некоторое молчание, которое до этого только прерывали возгласы Егора и пытавшейся унять его мамаши, попросил посмотреть гитару.
— Вы умеете музицировать, ваше сиятельство? — подавая гитару, на грифе которой был голубой бант, спросил военный.
— Есть такой грех, — согласил я.
Пару минут я настраивал гитару под себя, после чего сделав гитарный перебор, затянул песню бременских музыкантов. Она прошла с восторгом всех пассажиров, даже Олеся наклонилась чуть вперед и, развернувшись в мою сторону, что вызвало даже некоторую ревность со стороны поручика, впитывала каждое слово и звук струн.
"Очи черные" и "Увезу тебя я в тундру" прошли с еще более крупным успехом. Под конец, когда дорога стала хуже я спел про маркизу, на ходу переделав песню. Общалась маркиза, узнавшая о трагедии в доме не через телефон, а на пляже, куда прибыли ее слуги. Ольга Маркована тряся своими телесами пыталась отсмеяться, вытирала глазами слезы.
— Хорошие песни, никогда о них не слышал, — с восторгом признался поручик, принимая гитару, что я ему возвращал. — Ваши?
— Аргентинские, я их немного переделал, когда переводил.
После меня пел уже поручик, но заметно бледнее, хотя одна баллада, что растянулась на сорок минут, поразила даже меня. Нет, не смыслом, а тем, что поручик смог запомнить ее. Год учил наверное, не меньше.
Также я травил анекдоты, они тоже с успехом шли у попутчиков. Когда ехали в карете я рассказывал обычные, даже детям слушать можно, а когда мы у харчевни или таверны где ночевали, выходили покурить с поручиком и Анатолием Григорьевичем, я уже рассказывал неприличные, вызывая громовые раскаты дружного мужского гогота.
Так и ехали, весь наш путь занял почти сутки, переночевали мы в одной гостинице в небольшом городке, пока не прибыли под вечер в Екатеринбург.
Отказавшись от приглашения Ипатьевых переночевать у них, мы с Андреем взяли багаж и направились к главной гостинице города, где в основном и останавливались дворяне.
Во время регистрации, слуга только-только взял наши вещи, как в фойе вошли трое мужчин в форме, как я понял жандармов. Причем самое интересное они направились к нам с самым решительным видом.
— Извините господа. Кто из вас человек, выдающий себя за некоего князя Аргентинского? — вопрос, что задал ротмистр, обращался к нам с Андреем, но смотрели жандармы только на меня.
— Как я понимаю вас, интересует моя персона? — усмехнулся я, слегка склонив голову.
Один из жандармов унтер, как я понял, сместился к моему правому боку и контролировал мою кобуру и нож, внимательно следя и контролируя все мои движения.
— Ваши документы, — протянул руку ротмистр и, получив их, увлекся их изучением.
— Господа, в чем дело? — спросил удивленный Андрей.
— Дело в том, поручик, — повернулся к нему ротмистр. — Что этот самозваный князь пользуется грубо сделанными документами. Фальшивками, более того… Марзин!
Стоявший рядом унтер схватил меня, с любопытством наблюдавшего за сем этим представлением за руку и задрал рукав.
— Каторжник, — с удовольствием констатировал ротмистр глядя на след веревок на моих запястьях.
— Повеселились? — поинтересовался я, и тут же жестко сказал глядя в глаза ротмистра. — Не во всем ты прав, служба.
Переметнув через бедро унтера, стопой ноги в грудь отправил в полет второго жандарма, я и, увернувшись от попытки захвата которое пытался произвести ротмистр, закрутив его вокруг своей оси, как это делает танцор со своей партнершей, отправил его в полет. Тот его не закончил, встретился с не успевшим увернуться Андреем и оба офицера свалились на пол.
Все присутствующие были шокированы. В фойе кроме портье и прислуги присутствовали некоторые дворяне-постояльцы числом трое. Благо военных не было, а то наверняка бы попытались принять участия в потасовке.
— Стоять! — рявкнул я тем поставленным командным голосом, который нарабатывал многие года. — Встать по стойке смирно!
Ротмистр, который уже распутался с Андреем, где у кого чья рука или нога, вставал с пола доставая саблю, замер по стойке смирно, удивленно вытаращившись на меня, как и другие жандармы, придя в себя.
Неспешно отстегнув пояс, я положил его на стойку, после чего расстегнув пуговицы на рукавах, снял крутку, бросил ее к поясу.
— Кое в чем вы правы, но только в том, что у меня есть поддельные документы. Кстати, не поясните, как вы об этом узнали? То, что Добронравов сообщил, это понятно, но где я попался?
— Орфографические ошибки в тексте, которая якобы сделана служащим таможни.
— Да, ваш язык я плохо знаю, — согласился я. — Но это еще не все, того уезда что указан в документе не существует. Я его вообще со смеху написал, заметите или нет. Смеюсь… не заметили.
Ротмистр с недоверием посмотрел на меня и, подняв с пола лист, стал изучать его, после чего нехотя кивнул, признавая свою ошибку.
— Однако должен добавить, что я действительно являюсь князем. Великим князем. Я это титул вполне заслужил своими делами и ношу его по праву и ваше мнение мне, честно говоря, глубоко безразлично, признаете вы его или нет. Я иностранец и не являюсь поданным короны. Волею судьбы я оказался в Пермской губернии, причем, вышло так, что моя лодка перевернулась, я получил бортом по голове и потерял сознание. Очнулся я на песчаной косе, ко мне приближались неизвестные люди. Так представьте себе, вместо того чтобы помочь попавшему в беду дворянину эти неизвестные, вместе с которыми был также хозяин тех земель, избили меня ногами, потерявшего все силы. Потом связали и повезли в поместье некоего Сергея Игоревича Луцкого. Там не спрашивая и не давая возможности сказать кем, я являюсь, был признан как местный крестьянин, который входил в какую-то неизвестную мне банду и был приговорен к двадцати ударом плетью. Я не мог сообщить кто я, так как у меня был кляп и я постоянно бы связан, а когда у меня вытащили кляп и вставили деревяшку перед экзекуцией я не успел ничего сказать, — говоря я расстегнул рубаху и скинув ее повернулся спиной к слушателям. Одна дама от вида моей спины охнули рухнула в обморок, ее спутник не успел поддержать свою даму. — Я был в сознании, когда меня были. Именно от этих веревок у меня остались грубые шрамы на руках и на ногах, последние вы не видите. Что сделали с моей спиной, вы уже лицезрели. Я князь, я дворянин. Моя кровь бурлила от той ненависти, что я испытывал к местному помещику и его людям. Когда вытащили деревяшку, я не стал ничего говорить. Просто не имело смысла, так как я решил, что все кто присутствовал при казни, умрут от моих рук. В жилах моих вен течет кровь многих предков, которые прославились как жестокие воители, все они всегда раздавали долги. Для нас это священно. От наших рук даже умирали короли и цари, когда он были нашими врагами. Моя кровь тоже бурлила, требуя мщения. Я смог освободить одну руку, кровь из ран ослабили веревку, позволяя мне это сделать…
Накинув рубаху и облокотившись локтем о стойку, я спокойно рассказывал, как пережидал в лесу, пока заживут глубокие раны на моем теле и как вернулся в поместье. Дама, которую подняли с пола, опять хлопнулась в обморок, да и двум мужчинам поплохело от моих подробных рассказов как поместье превратилось в одну общую могилу, как я расправился с охотниками и как воздал должное Авдею и помещику.
— … а помещик слабаком оказался. Три удара и умер от разрыва сердца. В штаны наложил и умер со страху. Авдей и то покрепче был. После того как месть свершилась и подонки получили свое, я забрал лодку, трофеи и отплыл вниз по реке пока не сел на почтовую карету и не встретил вас. Там уже мелочь, не требующая уточнения. Фальшивки я сделал во время плаванья. Не думал, что они мне особо понадобятся. Мои планы были добраться до Питера и отплыть ближайшим рейсом во Францию или Англию. Ваша страна мне не понравилась. Негостеприимная, знаете ли.
Молча слушавший до этого ротмистр разлепил плотно сжатые губы и спросил:
— То есть вы признаете, что убили дворянина Российской Империи и его людей?
— Да, — просто сказал я.
— Вы задержаны по обвинению в производстве фальшивок. По убийству дворянина Луцкого и его людей будет произведено расследование.
Тут я натурально заржал, по моим щекам покатились слезы. Отсмеявшись, я платком вытер слезы и, всхлипывая, сказал:
— Право батенька, насмешили, так насмешили. Вы бы человек двадцать привели, я бы тогда еще поверил, что вы меня действительно задержать хотите. Но втроем, на меня. Поверьте, это очень смешно. За подобную шутку, я вас даже убивать не буду, да и смысла в это не вижу, вы при исполнении и претензий к вам у меня нет, так побью слегка.
— Взять, — жестко скомандовал ротмистр и сам двинулся вперед.
Оба жандарма приемами рукопашного боя не владели и быстро разлеглись у меня под ногами. А ротмистр молниеносно извлек саблю. Почему-то ни у кого из жандармов не было при себе пистолетов. Вон у поручика и то был… Двуствольный.
Наклонившись, я достал из ножен поверженных жандармов сабли, и с двух рук прокрутил "Дуновение ветра", отчего нахмурившись, ротмистр, сделал пар шагов назад, а Андрей, который продолжал стоять рядом с портье истуканом открыл от восхищения рот.
Спокойно дойдя до ротмистра, то упрямо склонив голову, ждал меня, я отбил выпад, хиленькая работа надо сказать и плашмя второй саблей вырубил его. Как только старший жандарм рухнул на пол, я отбросил сабли, которые зазвенели по полу клинками п подойдя к стойке надел куртку и препоясался, поправив шляпу. Подхватив сумку, я посмотрел на поручика и окликнул его:
— Андрей… Андрей!
— Да? — посмотрел он на меня.
— Я понимаю, что вопрос мой несколько не ко времени, но ты не продать мне свою гитару, сейчас искать мне ее некогда?
— Думаю, будет лучшим, если я вам ее просто подарю, князь, — слегка поклонился офицер.
Отвязав от своего багажа гитару, он протянул ее мне обеими руками.
— Благодарю, поручик, позвольте отблагодарить в ответ, — достав из сумки "Кольт", я протянул его ему. — Извините, патронов нет, но оружие хорошее, точное.
— Благодарю, князь, — кинул тот и стрельнул глазами туда-сюда. Слегка порозовев, он принял подарок.
— Извините, — вышел вперед один из постояльцев в служебном, но не военном костюме госслужащего. — В не опасаетесь преследования?
— Опасаться только те, кто является дичью. Люди подразделяются на две категории, дичь и охотники. Я никогда не был дичью… А теперь позвольте откланяться. Думаю мне пора, — склонив голову и громко щелкнув сапогами, я подхватил свою сумку и быстрым шагом покинул здание гостиницы.
У входа стояла повозка, за которой скучал еще один жандарм, который, похоже, и не подозревал, что произошло внутри. А к задку повозки был привязан статный верховой вороной конь. Судя по всему, он принадлежал ротмистру.
— Эй! — возмущенно воскликнул возница-жандарм, когда я спокойно подойдя к верховому, стал привязывать к нему поклажу.
Соскочив на землю, он согнулся, получив удар в солнечное сплетение и добивающий по затылку. Оставив его глотать уличную пыль, я одним прыжком влетел в седло и поскакал к выходу из города.
На одной из боковых улочек, куда я свернул, мной обнаружился магазин охотника и путешественника, где продавали всякую всячину от удочек до винтовок. Правда современных мне патронных было на удивление мало, но зато я нашел патроны к своему "Смит-Вессену" и для ружья. Патронов накупил почти все, сколько было в магазине, пятнадцать пачек по сто патронов к револьверу, а полторы сотни патронов для ружья. Так же я взял два одеяла, трехлитровый котелок с крышкой, чайник и другие мелкие предметы, необходимые путешественнику, не забыв взять кожаный кофр для покупок, которые заменяли для местных рюкзаки.
Через десять минут я спокойно покинул город через одну из боковых улочек и углубился в засеянное пшеницей поле, уходя от города все дальше и дальше.
Конь, которого я назвал Чернышом, нес меня легко, нисколько не напрягаясь. Проскакав порядка десяти километров, он даже не запыхался когда я, натянув поводья, остановил его. Погладив коня по гриве, я достал из кармана купленную в магазине карту и, развернув ее, осмотрелся, после чего попытался определить свое местоположение. Рядом было характерное озеро, по нему я и определил, что выехал в противоположную сторону. Дальше были только Уральские горы. Мне туда было не нужно.
Убрав карту на место, я ударил коня по бокам и крикнул:
— Пошел, нам до темноты нужно уйти от города километров на двадцать!
Честно скажу, через час, когда стемнело, удалились мы всего на пятнадцать километров, да и то из-за того огромного крюка что пришлось делать обходя город. Разбив лагерь на опушке леса, я стал готовить кашу, запасы крупы я купил в том же магазине. Лежа на одеялах, я предавался размышлениям.