Глава 1. Попаданцы
Снег, особенно чистый в тот день, раскинулся белым ковром, простираясь вдаль, за горизонт, и сверкая тысячами разноцветных искр. Белое, переливающееся на солнце море.
Неподалеку чернела опушка леса, сильно контрастирующая с белым полем. Голые стволы деревьев, корявые угловатые ветки…Пожалуй, если бы я был поэтом, я бы назвал эту картину злобной, пугающей. Дубы-колдуны, ага.
А ведь где-то там лагерь, там тепло, там еда… Тяжело вздохнув, я поудобнее перехватил оружие и пошел вперед, проваливаясь в небольшие снежные сугробы.
Ветер, на открытой местности особенно пронзительный, пытался залезть под воротник и добраться до шеи холодными пальцами. Побыстрее бы добраться под защиту деревьев, где не будет так продувать. До спасительной опушки оставалось совсем немного.
Батя говорил, что где-то здесь есть заброшенная сторожка лесника. Деревянная, потемневшая от времени избушка, скрипящие половицы, старинная русская печка… И наверняка даже стены сторожки помнят суровые зимние морозы, когда на улицу даже нос не высунешь — через секунду замерзнет, и отвалится, а в печке так уютно потрескивают поленья, поглощаемые языками пламени. Греется ароматный чай, настоянный на заготовленных с лета травах, развешанных сушеными пучками по стенам. Эх, романтика!
Надо было сторожку идти искать, были бы опасности и пр-риключения! Может даже самовар бы какой-нибудь нашел. А Макс все: дуэль, дуэль, не будь трусом! И зачем, спрашивается, согласился? Теперь броди тут, ищи его по сугробам. Хорошо хоть, что сессию сдал, и теперь свободен от института до поры, до времени.
Рефлексируя, я не забывал контролировать обстановку. Руки в толстых кожаных перчатках, не дубеющих на морозе, водили стволом из стороны в сторону, следуя за взглядом. Взгляд перепрыгивал с одного дерева на другое, отыскивая затаившегося "врага".
Снег тихо похрустывал под ногами, отметая возможность подкрасться бесшумно. Все чувства обострились. Он где-то здесь.
Добравшись до опушки, я затаился за толстым стволом старого дуба, и принялся методично прочесывать взглядом местность. Предчувствие меня редко обманывает.
На грани восприятия мелькнула смазанная тень. Вон! За тем деревом! Я замер недвижимой статуей, тщательно высматривая противника. Показалось?
Совершенно некстати вспомнился похабный анекдот, рассказанный Батей перед выходом из лагеря. Потянуло на смех. Черт, как не вовремя!
Тень еще раз мелькнула вдали за деревьями. Не показалось, он здесь. Ищет меня. Перебежав за соседнее дерево, я поморщился — снег предательски хрустел под ногами. "Враг" еще раз мелькнул за деревьями, на этот раз левее. Не заметил меня. Легкая добыча.
Поправив на лице маску, я приготовился к рывку. Меня ждет победа и горячий чай!
Резко рванув с места, я выдал себя с головой. Однако, в скрытности не было больше смысла — теперь все решала скорость. Поднимая на бегу ствол и прицеливаясь в грудь противника, я спотыкнулся об замаскированный снегом корень, и чуть не покатился кубарем. По инерции я прыгнул и, резко пригнувшись, неуклюже повалился на бок, прячась за заснеженными кустами.
По стволам деревьев невдалеке застучали снаряды. Пристреливается, не успел заметить, куда я делся. Наивный, лишь выдает свое местоположение. Фактор внезапности на моей стороне.
Присев, я приготовился завершить все одним быстрым ударом. Глубокий вздох… Я рванул вперед, петляя, как заяц, между деревьев и выцеливая врага. Вон там, за разлапистой елью. Выстрел, второй, третий. Над ухом что-то просвистело. Заметил. Еще выстрел. Еще.
Есть! Пошатнувшись, он отступил на шаг. На груди противника расцвел кровавый цветок. Победа.
* * *
Максимиллиан.
В ярости сорвав с головы маску, я злобно сплюнул на снег. Этот недомерок опять выиграл! От злости хотелось зарычать. Теперь снова придется слушать его нравоучения по поводу пути истинного воина! Повесив маркер1 на перевязь, я двинулся к высокой фигуре, молча наблюдающей за мной. Как пить дать, сейчас стоит и ехидно ухмыляется. Ничего, придет мое время…
1(Пейнтбольное ружье, маркер, пейнтбольный маркер — оружие, похожее на автомат, работающее на сжатом воздухе/газе и предназначенное для стрельбы шарами с краской во время игры в пейнтбол)
* * *
Димитрий
— Усмири гнев свой, сын мой! — попытался воззвать я к разуму большого злого существа, двигающегося ко мне и злобно сопящего. Существо скривилось, как будто ело целиковый лимон, посыпанный жгучим перцем чили.
— Ты опять это сделал. В другой раз я тебя убью. — голосу Макса мог бы позавидовать любой киношный злодей.
— А ты уверен, что будет другой раз? Иди сюда за своей наградой, мой герой! — из-под маски мой голос звучал глухо и скомканно.
Лицо Макса перекосилось и угрюмое выражение лица перетекло в злобный оскал. Хе-хе, таким взглядом можно прожигать насквозь.
— Ну же, ну же, мальчик мой, уговор есть уговор! — сказал я, снимая перчатки и протягивая вперед руку.
— Клянусь, я убью тебя. Только дождись. — сквозь зубы злобно пропыхтел Макс, нагибаясь и подставляя мне голову.
Шлепок, второй, третий. Десять звучных щелбанов райской музыкой для меня раздались в тишине леса.
— Меня ждет вкусный горячий чай, а тебя — лекция про путь воина, который не должен тратить свои силы впустую, как ты. — произнес я, разворачиваясь, и начиная шагать по направлению к лагерю. — Лучше бы сторожку лесника поискали, ей-богу, и то интереснее было бы.
Ответом была очередная порция пыхтения. Под ногами заскрипел снег. И как ему без маски то не холодно? Я поежился, поправляя воротник. Вроде бы и деревья защищают, а ветер продувает все равно.
Ветер, словно увидев мою слабость, начал нарастать, бросаясь пригоршнями снега. Оглянувшись через плечо, я увидел, как Макс надевает маску. Правильно, в такую погодку…
— Не нравится мне это. Надо побыстрее добраться до лагеря, а то как бы в такой снегопад не заблудиться тут, в трех елках.
— В трех соснах. — попытался поправить меня Макс.
— Покажи мне пальцем хотя бы одну. А елки — вот они. — не согласился я.
Погода становилась все хуже и хуже. Спустя пару минут ветер разыгрался настолько, что сквозь поднятую метель было практически ничего не видно уже в пяти метрах от себя.
— Ускорились! — бросил я через плечо, плавно переходя на бег. Раздавшееся сзади бряцанье подтвердило, что Макс меня услышал. — Бережем дыхание.
Спустя пять минут бодрого марша я начал беспокоиться. А туда ли мы бежим? Уже давно должны были достичь лагеря.
Словно успокаивая меня, из снежной пелены проступили очертания лагеря: забор, пара бесформенных зданий. Батя рассказывал, что раньше, в СССР, здесь хотели поставить научную базу, но, видимо не получив финансирования или одобрения руководства, отказались от этой затеи.
Несмотря на то, что проект свернули, что-то все таки успело остаться: два жилых барака, командный центр, склад и здание непонятного назначения, возможно бывшая лаборатория. Небольшое пространство вокруг было огорожено железным сетчатым забором, вокруг которого простиралась полоса отчуждения, шириною метров в десять. Выделялась вышка для дозорных посреди лагеря, построенная уже после, невесть кем.
Из-за удобного расположения, бывшее мини-поселение получило славу неплохого перевалочного пункта. Его облюбовали бомжи, туристы и искатели приключений, игроки в пейнтбол, ролевики… Для веселых походов на природу и пьянок на свежем воздухе лагерь подходил как нельзя лучше.
Затем, в какой-то момент, место оприходовали бандиты, в качестве то ли загородного домика, то ли конспиративной квартиры. Однако, что-то у них не заладилось, и, в итоге, за какие-то долги, права владения лагерем достались Бате. Недолго думая, он оформил в собственность землю с постройками и прилегающую территорию, обновив забор и заделав в нем все дыры, а также отремонтировав здания, сменив замки на дверях и поставив железные решетки на оконные проемы. Сами окна были заменены на противовандальные, пуленепробиваемые. Двери же менять нужды не было — массивные, железные, чуть ли не на случай атомной войны. Умели же делать!
Впрочем, не будучи жадным, один из бараков, у самого края лагеря, Батя чинить не стал — наоборот, он вынес здание за огражденную территорию. Я шутливо называл его "домиком для бомжей", а Батя, отмахиваясь — "Привалом нежданных путников".
Пройдя сквозь открытую калитку, мы зашли на территорию лагеря и направились в командный центр, где находились остальные. Свет в окнах едва виднелся сквозь метель, служа маяком. Наконец-то тепло и чай!
У самого крыльца в снегу, выделяясь черным пятном на общем фоне, лежал какой-то предмет. Подняв, я отряхнул его, и, повернув на свет, осмотрел. Красивый, правильной овальной формы камень, иссиня-черного цвета. Небольшие ложбинки и миниатюрные углубления на поверхности, казалось, были созданы искусственно — так удобно они ложились в руку. Отдаленно напоминают лунные кратеры, да каналы на Марсе. Не метеорит ли это, часом?
Зайдя в дом и включив свет, я осмотрел находку повнимательнее. Пронизывавшие камень багрово-красные линии смотрелись завораживающе, мерцая, словно внутри было сердце, пульсирующее и гнавшее кровь по его каменным венам. Зрелище завораживало.
Интересно, откуда он взялся? Когда мы уходили, его точно не было. Впрочем, эту загадку можно решить потом. Положив находку на тумбочку, я принялся раздеваться. Дела не ждут.
* * *
Не волнуется ли Батя, что в такую погоду мы заблудимся?
Собственно, своих родителей я не знал, а проживал у приемных. Точнее, приемного. Как именно меня усыновил Батя, я не помню, но по его словам я был еще совсем маленьким.
Помню лишь яркий белый свет, такой яркий, что проникал даже сквозь крепко зажмуренные веки. И голос. Тихий, добрый, обволакивающий. Мамин. И ощущение волшебства, чуждого этому миру. Наверное, из-за него я увлекаюсь фантастикой. Хотя, возможно, ничего такого и не было. Подсознание вещь хитрая, любит выдумывать то, чего не было.
Батя был бизнесменом, выбравшимся из бандитской среды. Весь его путь к вершине пришелся как раз на мое взросление, когда я по-детски наивно воспринимал все эти распальцовки, стрелки, походы в сауну и прочее. Возможно, поэтому я так спокойно к этому отношусь, а с многими знакомыми отчима, которые заходят в гости, не против пообщаться.
Денег у Бати было не то чтобы много, но на жизнь хватало с достатком. На здоровье он тоже не жаловался, особенно в интимной сфере. Одна беда была — тяжелый путь к достатку возымел последствие на детородную функцию — получая удовольствие от "общения" с прекрасным полом, Батя не мог завести своих детей.
Плюнув на поиски второй половинки, отчим пустился во все тяжкие. Новая горничная, новый тренер по плаванию… Текучесть пассий у Бати была поразительная. А вот наследника не было.
Собственно, так и появился я. Как Батя дошел до усыновления, и почему выбрал именно меня — тайна за семью печатями, про которую он ни разу не распространялся. Но, надо отдать ему должное, за мое обучение и воспитание он взялся крепко, и за довольно короткое время сделал из меня нормального человека.
Нормального, разумеется, по его меркам.
Владение оружием, рукопашным боем, акробатикой, фехтованием…Всего не перечислишь. Укрепив мое тело и разум, Батя принялся укреплять мою культурную сторону, видимо пытаясь привить мне то, чего он был лишен. Впрочем, нельзя отрицать, что преподавательница этикета была очень симпатичной…
Одной из составляющих моего обучения были активные игры на свежем воздухе. В последнее время Батя подсел на пейнтбол, вследствие чего я каждые несколько недель выезжал в лагерь, чтобы схватиться со стр-рашными врагами. Каждый раз он находил мне новых противников, которые обычно были на одно лицо: косая сажень в плечах и это самое лицо — квадратное и непробиваемое.
Поначалу расстреливание таких личностей представляло сплошное удовольствие, затем, постепенно начало надоедать. Это было слишком легко.
Последние три игры мы сражались с Максом, давним другом отца, и, соответственно, моим хорошим знакомым. Несмотря на габариты и обширную мускулатуру, он разительно отличался от неповоротливых шкафов, с которыми я играл раньше. Гибкий и быстрый, достойная и опасная добыча.
Впрочем, ему не хватало спокойствия, поэтому когда ситуация требовала сосредоточения — я выигрывал. Может быть, потому, что проигравший получал десять щелбанов, а получать их, по его меркам, от "сопливого юнца", было ниже его достоинства? А получал он их сегодня уже в четвертый раз…
Раздевшись, и, не обнаружив никого в прихожей, мы направились на кухню, по пути выискивая Батю и прочих, приехавших с нами. Было подозрительно тихо.
Найдя на кухне теплый, свежеподогретый ужин, я насторожился. Чтобы Батя упустил шанс расправиться с сочным мясным стейком? В туалет ему, что-ли, приспичило? Макс многозначительно хмыкнул, взглядом указывая на тлеющую в пепельнице сигарету.
Что-то здесь не так. Неужели Батя опять хочет меня подкараулить? В последний раз, когда он застал меня врасплох, я неслабо огреб в живот выстрелом из теннисной пушки1, а затем еще и прослушал мораль про то, что "не следует терять бдительности, если чувствуешь, что что-то не так", и с тех пор стараюсь эту бдительность не терять. А то кто знает, что ему опять в голову взбредет.
1(Теннисная машина, теннисная пушка — аппарат для тренировки теннисистов, выстреливающий мячи со скоростью от 10 до 150 км/ч и имеющий "боезапас" до ~300 мячей. На максимальной скорости подачи выстрел опасен для жизни человека)
Решив, что кричать бесполезно, я не стал звать Батю, а направился его искать. Скорее всего, он спрятался у гаража, на улице — есть там один укромный уголок. Макс, схватив голыми руками кусок мяса со сковородки, чавкая, потопал за мной. Животное.
— Если Батя готовит очередную подлянку, лучше быть к ней готовым. Давай на всякий случай по-боевому оденемся, может придется отстреливаться. — сказал я, потянувшись к ботинкам. Помнится, отдал за них немалые деньги, но с тех пор ни разу не пожалел: легкие и удобные износостойкие всесезонки, аналог военных берцев.
Выйдя на улицу, мы направились к гаражу. До цели оставалось всего пара десятков шагов, когда стоявший на пути ком снега будто взорвался изнутри. Инстинктивно дернувшись, я попытался закрыть лицо руками, уходя из-под удара.
Град снежных комьев забарабанил по груди и голове. Отпрыгнув назад, я наткнулся на Макса. Не ожидая этого, он споткнулся и сел на пятую точку, выронив драгоценный стейк.
— Машуж вать, что это было?! — судорожно выдохнул Макс. — Я чуть не подавился.
Пронзительно засвистел ветер, сочетаясь симфонией со свистом в ушах. Окружающий пейзаж подергивался легкой рябью. Мысли сумбурно скакали, не позволяя сосредоточиться.
Встав и отряхнувшись от снежной крошки, я подошел к месту взрыва, и молча уставился на него. Потом закрыл глаза. Открыл. Не помогло. Пусто.
Внутренний голос услужливо захихикал. Раз при моем появлении снег начинает взрываться сам по себе, то где санитары? Китайский новый год еще нескоро! Что же это было?
Сзади раздался матерок Макса, безуспешно пытавшегося отряхнуть стейк от снега.
Под снегом, сквозь метель, что-то ярко вспыхнуло, притягивая взгляд и выжигая глаза красным светом. В голове загудело, а мир поплыл перед глазами, подергиваясь черной пеленой.
Упрямо мотнув головой, я попытался побороть давление, но никак не мог сфокусировать взгляд. Меня накренило влево, и, с удивлением почувствовав, что не контролирую свое тело, я начал падать. Внезапно стало пронзительно холодно, словно меня с головы до ног облили ледяной водой.
Ужасно сдавило виски. Шлепнувшись на занесенный снегом куст, я увидел закатившего глаза Макса, ткнувшегося головой в сугроб, и, видимо, отключившегося.
— Так дело не пойдет. Врешь, не возьмешь! — едва слышно прошипел я, выталкивая слова сквозь сжатые зубы. — Сопротивляйся, слабак, не выключайся!
С трудом, словно сквозь желе, я вскинул руку, пытаясь добраться до того, что вспыхнуло под снегом. Еще немного, еще чуть-чуть…
Мир плыл, смазываясь невзрачными красками. Цвета уходили, оставляя картинку черно белой. Поднатужившись, я попытался побороть слабость.
В голове щелкнуло, и бесполый голос произнес: — Хранитель активирован.
Слегка полегчало, давление стало заметно слабее.
Вслепую нашарив какой-то предмет, я схватился за него, и попытался дернуть на себя.
Сквозь плывущую, смазанную картинку я уловил еще одну красную вспышку, единственную цветную на черно-белом фоне, и, не в силах больше сопротивляться давлению, отключился.
