Как странно, я убил двух человек, но ничего не чувствую по этому поводу. Если отсутствие чувств, когда я убил бандита, можно было списать на мое состояние после ранений, то почему же вчера, убив этого пирата, я опять ничего не почувствовал. Говорят, когда убиваешь, тебя мучает совесть, а некоторым даже становится плохо физически. Но у меня в душе нет никакого раскаяния, как будто убитые не были людьми, как будто я уничтожил простые манекены. Копаясь в себе, я нашел только злость, неутихающую и постоянно горящую злость, которая как будто спит где-то в глубине и ждет своего часа, чтобы разгореться в неукротимую ярость. Злость на этот мир, на рабовладельцев, на клетку, на ошейник, который сжимает мою шею, и наконец на тех, кто продал меня в рабство! Что же со мной происходит? Ответа на этот вопрос я так и не смог найти, но зато понял, что я должен во что бы то ни стало выжить и отомстить всем, кому обязан своим рабством.

Вчера, когда меня перевели в этот фургон и приковали к стенке, я чуть не набросился на охранника. Я еле сдержался, когда понял, что меня уже второй раз продали, как какой-нибудь товар, как бездушную вещь. А купил меня тот самый пузатый, которого, как впоследствии оказалось, зовут Лоскер. Вместе со мною в этом фургоне еще трое рабов, также купленных у Зерафа. Вот только я с ними не общался раньше, так как они сидели в дальних от меня клетках.

Зато теперь они периодически беседовали, а я слушал и пытался запомнить все новое. Иногда с помощью жестов пытался расспрашивать о значении некоторых слов, которые не понимал. Но все равно большая часть их разговоров для меня осталась непонятной.

Сейчас уже день и нас везут куда-то, а куда — никто не знает. Но судя по всему, мне предстоит продолжение путешествия в этом грязном фургоне, с этими грязными рабами, которые все время болтают на своем непонятном языке. Хотя я тоже не благоухаю, так как душа не вижу уже третью неделю. Интересно, тут вообще принято мыться? Или я так и зарасту грязью, пока она не начнет отваливаться кусками?

К обеду я получил ответ на свой вопрос. Наш небольшой караван, состоящий из двух фургонов и семерых всадников, включая Лоскера (не буду я этого засранца называть хозяином, обойдется), остановился на обеденный привал. Когда нас начали по одному выводить из фургона, снимая замки и освобождая от цепей, я обрадовался, что смогу размять ноги. Но еще больше я обрадовался, когда увидел, где мы остановились — прямо на берегу реки. Река была узенькой, метров тридцать в самом широком месте, и довольно мелкой, но это была река, в которой можно было помыться.

Лоскер сразу же предупредил всех, что любые попытки побега бесполезны, а в доказательство шибанул меня через ошейник. Других рабов он наказывать почему-то не стал. Взгляд мой что ли ему не понравился? Ну так я и не собираюсь лизать ему пятки, жаль только, что добраться до него нереально, чтобы пару костей и суставов сломать. Вон, стоит позади своих охранников и перстень наготове держит. Я даже знаю, какой перстень, так как именно этот перстень носил Зераф, когда наказал меня в первый раз.

Купался я не меньше сорока минут. Мыло, которое нам дали, сильно смахивало по запаху и виду на хозяйственное, но я даже такому был рад. Выйдя на берег и почувствовав запах вымытого тела, который я уже начал забывать, растянулся на нагретой гальке. К сожалению, полотенец нам не дали, зато Лоскер расщедрился на какие-то тряпки, которые хоть и выглядели не очень, но зато были чистыми. Кстати, мои невольные попутчики тоже вылезать из воды не хотели и купались вдоволь. Это стало для меня приятным сюрпризом, так как я боялся, что придется провести остаток пути в компании немытых гигантов. Вот только взгляды, которые они на меня бросали, мне совсем не понравились. Видимо, за отсутствием девушек тут пользуют и мальчиков, так что придется все время быть настороже.

Последующие дни слились в длинную череду дневных переходов и ночевок. Ночевали мы обычно на постоялых дворах, где нам выделяли одну из подсобных комнат и оставляли у дверей охранника. Естественно, что Лоскер с охранниками ночевали в лучших условиях. По истечении шести дней мы наконец-то достигли места назначения, которым оказался довольно большой городок с названием Эренсия. Вот только въезжать мы в него не стали, а обогнув по дуге, направились прямо в поместье Лоскера. Хоть из фургона невозможно было увидеть наш путь, но остановка на обед недалеко от города и разговоры охранников, из которых я смог вычленить несколько знакомых слов, позволили сложить картину нашего пути.

В итоге к вечеру мы добрались до довольно большого поместья, окруженного трехметровой стеной, которое располагалось на одном из холмов, в изобилии окружавших Эренсию. Не могу судить, насколько большое поместье было у Лоскера, но двор, в который мы въехали в темноте, был метров сто площадью. Меня вместе с остальными рабами сразу же определили в бараки, которые оказались сразу же за калиткой в одной из внутренних стен двора. Одноместная камера с железной решеткой заместо двери и крохотным окошком, которое было похоже на узкую бойницу, была на целых три квадратных метра больше клетки, в которой я проделал первую часть своего путешествия. Комнатка два с половиной на два метра была оборудована подобием нар с матрасом, набитым соломой, и тонким одеяльцем, которым даже мое малорослое тельце невозможно было укрыть полностью. Благо погода стояла одуряюще жаркой, и простудиться мне не грозило.

Выглянув через решетку в коридор, я увидел два ряда камер, в которых также были рабы. В конце коридора на часах бдел охранник. Завалившись на лежак, я приготовился спать, не надеясь на поздний ужин, но буквально через десять минут прибежал какой-то затюканный пожилой раб и дал мне миску с кашей и кусок хлеба, так что уснул я сытым.

Утро выдалось довольно шумным, так как меня разбудил страшный звук, более всего походящий на звук волынки. Подскочив на лежаке, я начал озираться в поисках источника жалобных звуков, чтобы избавить его от мучений путем переламывания шеи. Сначала я не понял, где я нахожусь, но рожа охранника, который открыл решетку и приказал мне двигать ногами в сторону выхода, сразу же прояснила мою память. Выйдя на улицу, я понял, что это не тот двор, через который нас вчера провели в бараки, так как посреди огромного прямоугольного пространства, площадью метров четыреста, больше похожего на плац, были раскиданы различные приспособления для тренировок. Несколько рядов выщербленных столбов с перекладинами, изображающих людей, небольшая полоса препятствий, навес, под которым были стеллажи с деревянным оружием, и куча бревен различного размера были расположены на этом плацу. Весь двор был посыпан серым песком, точно таким же, как и на той арене, где я убил пирата.

Всех рабов в количестве пятнадцати человек, выходивших из здания по одному, выстроили в ряд напротив широкого балкона, который нависал над двором со стороны трехэтажного здания. Видимо, это и был дом Лоскера, так как он восседал в огромном кресле на этом балконе, а рядом с ним переминался какой-то щуплый мужичок.

Лоскер встал с кресла и начал о чем-то вещать, а в конце его речи среди старожилов раздались смешки и перешептывания. Из речи Лоскера я понял только одну вещь — сейчас новичков будут испытывать в бою со старожилами. Видимо, Лоскер специально дает возможность рабам так поразвлечься. Ну да, известная тактика — дай сильным погнобить слабых, чтобы они почувствовали свою значимость. Неужели здесь держат одних идиотов? Неужели они не видят, что их дурят? Ведь на каждом из них магический ошейник, который ясно показывает статус здешних бойцов! Ведь они все рабы!

Пока я размышлял над уровнем умственного развития здешних гладиаторов, на дворе бесшумно появился новый персонаж. Когда его голос разнесся над двором, я подскочил от неожиданности и даже не понял, что он прокричал. Взглянув в сторону орущего, я застыл истуканом. Огромный коричневокожий гигант в два с половиной метра ростом больше всего смахивал на фэнтезийного орка. Такая же страшная морда с огромным ртом, из которого выпирают нижние клыки, большой сплющенный нос и маленькие, но очень цепкие и внимательные глаза с желтыми зрачками. Шикарная черная шевелюра орка была сплетена в толстую косу, свисающую до пояса. Бугрящиеся мускулы, как у перекачанного и готового взорваться культуриста, буквально облепляют все тело, а на предплечьях есть несколько разноцветных узоров из татуировок. Облачен орк был в кожаные шорты до колен и безрукавку. Большой черный ятаган, висящий на широкой перевязи, и большая палка, если не сказать, дубина, в правой руке.

Пока я разглядывал новоявленное чудо природы, один из новеньких подтолкнул меня вперед и мы благополучно переместились к противоположной стене двора. Все это время коричневый громила неотрывно следил за нами, а я с любопытством рассматривал его.

Лоскер опять с довольным видом начал вещать с балкона — видимо, представлял орка, который, судя по всему, будет у нас новым смотрителем или тренером. Орк что-то проорал, глядя на старожилов, и сразу же весь их строй, за исключением двух человек, шагнул вперед. Орк медленно обвел строй взглядом и выбрал четверых. Выбранные бойцы сразу же выстроились напротив нас. Мне, как назло, достался самый огромный из всех четверых. Мужик был где-то с два метра двадцать сантиметров, накачанный, но при этом с немного выступающим животом. Интересно, когда это он успел наесть мозоль? Или их здесь так плохо тренируют, что они успевают отъесться?

Лоскер с орком перекинулись парой фраз, при этом орк был очень уважителен к Лоскеру, а тот называл его Шуфаром — видимо, это имя орка. Во время разговора Лоскер потыкал в моего противника и назвал его Толстяком. Жаль, я не знаю всех слов, которые сегодня услышал, но кое-что все-таки понял.

Значит, моего противника кличут Толстяком, а орка зовут Шуфар. Интересно, а Толстяк давно получил свое прозвище? Если давно, то сейчас он уже похудел, а вот если недавно, то значит, он не так усердно занимается. Хотя, учитывая такого наставника, вряд ли можно заниматься спустя рукава.

Шуфар сказал несколько фраз, видимо объяснял правила поединка, и ткнул в сторону стеллажей с оружием. После чего рабы начали по одному подходить и брать деревянное оружие. Мне пришлось выбирать оружие последним, так как от стеллажей я стоял дальше всех. Зато я знал, что выбрал мой противник, и мог в полной мере воспользоваться этим знанием. Так что, подойдя к стеллажам, я выбрал небольшой полутораметровый шест, похожий на стандартный Дзе. Толстяк же стоял напротив меня с деревянным двуручником. Это он, конечно, зря, ведь даже несмотря на здешнюю гравитацию, уводить его будет после каждого удара довольно сильно. Никто не отменял силу инерции, и она сыграет мне на руку. Ведь меч хоть и деревянный, но выглядит он довольно тяжелым.

Шуфар осмотрел всех и прокричал пару фраз, а затем махнул рукой.

В этот раз я не зевал и сразу же ушел с траектории удара. Толстяк не стал заморачиваться и с разгону ударил сверху вниз, пытаясь заколотить меня в землю. Я же, сделав полшага в сторону, подставил палку прямо под ноги противника, который споткнулся и растянулся на песке. Издав яростный крик, толстяк подскочил и с перекошенной рожей стал аккуратно подходить ко мне. В этот раз он уже не стал необдуманно бросаться вперед, а отставил меч горизонтально вправо и медленно пошел на меня. Сделав три шага, он неожиданно махнул мечом, пытаясь попасть мне по ногам. Резко подпрыгнув и пропустив деревяшку под ногами, я ткнул его концом шеста в живот и отскочил на безопасное расстояние.

Да уж, мой тычок явно не нанес ему ощутимого ущерба, так как мой противник, широко улыбнувшись, стал приближаться на расстояние удара.

И вдруг Толстяк заговорил. Что он сказал, я полностью не понял, но его глаза, оценивающе пробежавшиеся по моему телу, и улыбка мне совершенно не понравились. Это он на что сейчас намекал? Меня в качестве подстилки попользовать? Такое нельзя прощать, а то потом не отстанут.

Шаг вперед, вот его меч резко пошел вверх и начал опускаться, шаг вправо, резкий разворот вокруг правой ноги и удар вытянутыми руками с шестом со всего размаха. Кончик шеста сделал огромную дугу и прилетел прямо по левой почке толстяка. Попробуй выдержи такой удар, если сможешь. Толстяк и не выдержал, сразу же выронил деревяшку, схватившись за бок. Я отошел на пять шагов и демонстративно оперся на шест, наблюдая за оседающим противником.

Поединки остальных новичков окончились почти с предсказуемым результатом. Двое из них проиграли практически сразу же, но вот третий, тот самый, который толкал меня к стене, оказался довольно умелым бойцом и с трудом, но смог продержаться довольно долго. Правда, и его в конце концов побили.

— Шуфар, пусть Гретус сразится с Недомерком.

— Да, мой эльсир. Гретус, иди к стеллажам. Всем, кроме Недомерка, встать в строй, — прокричал орк и недоуменно уставился на мелкого, который вместе со всеми двинул в сторону остальных рабов. — Эй, Недомерок, я сказал стоять! Ты что же ничего не понимаешь?

— Похоже, он не знает наш язык. Объясни ему на пальцах, — раздался голос Лоскера.

— Вот ведь еще проблема на мою голову, — проворчал орк и подошел к замершему в недоумении парню. — Недомерок, ты сейчас сразишься с Гретусом, — Шуфар сопроводил слова несколькими жестами и указал парню на противника.

Недомерок явно был не в восторге от перспективы нового боя, но не посмел ослушаться и вернулся в центр двора. Подошедший Гретус несколько раз прокрутил в руках короткий метровый меч и расслабленно замер.

— Гретус, покажи новичку, как надо сражаться. Но не бей его сильно. — Лоскер явно не желал потерять нового раба сразу по приобретении.

— Слушаюсь, хозяин, — покладисто ответил боец.

— Начали! — Шуфар дал отмашку, и Гретус сразу же кинулся в атаку.

Сначала Гретус прощупал оборону противника, которая оказалась на диво умелой. К тому же у Недомерка было преимущество, так как в руках он держал полутораметровый шест, в то время как Гретус сражался коротким по здешним меркам метровым мечом. Но спустя пару минут ситуация изменилась. Гретус начал яростную атаку и ускорился. Чередуя удары и финты, Гретус быстро выбил палку из рук парня и наставил ему кучу синяков. Недомерок же, даже потеряв шест, не перестал уворачиваться, но просто не успевал за ударами опытного гладиатора, который предугадывал все атаки парня. Гретус усмехнулся и отошел, но на этом бой не окончился. Шест был возвращен Недомерку, и веселье началось сызнова. Через минуту парень опять остался без оружия и полетел на песок, утирая кровавую юшку из разбитого носа. Встав, мальчишка снова получил свой шест, и все повторилось заново. Так продолжалось пятнадцать минут, пока Недомерок в очередной раз не получил деревяшкой в голову и больше не встал.

— Охрана, отнесите его к лекарю. Всем остальным взять по бревну и пятьдесят кругов по двору, — орк быстро подошел к калитке в стене и исчез за ней. Через две минуты он появился на балконе рядом с хозяином дома.

— Ну что ж, неплохой результат для новичка. Не помню, чтобы кто-нибудь продержался столько против Гретуса. Обычно новенькие уже на втором заходе просят пощады, — проговорил явно довольный Лоскер.

— Да, у парня явно есть способности, но их требуется развивать. Где вы его откопали, эльсир?

— Купил у старого знакомого, который в свою очередь купил его у эльфов. Во всяком случае, так он утверждал.

— Странный парень. Мелкий, тощий, языка не знает, но явно обучался боевым искусствам. К тому же я никогда не слышал, чтобы ушастые торговали живым товаром.

— Зераф говорил, что парень не местный. Якобы эльфы привезли его издалека. Но мне без разницы, откуда он, главное, что у него неплохой потенциал. А ты как думаешь?

— Ваша правда, парень талантливый. Возможно, что он будет вашим следующим чемпионом.

— Я тоже так подумал. Так что присмотри за ним и организуй ему индивидуальные тренировки. Да что я тебя учу, ты лучше меня знаешь, как надо действовать. Только смотри не угробь его, — Лоскер встал с кресла и проследовал в дом, а Шуфар спустился во двор и продолжил тренировать бойцов.

Вот только никто из них не увидел злобу, которая вспыхнула в глазах Гретуса, когда, пробегая под балконом, он услышал слова о будущем чемпионе.

Глаза открывать не хотелось. Все тело болело, а голова просто раскалывалась, как будто в нее забили сваю. Да уж, хорошо меня приложил этот засранец. До сих пор не понимаю, как можно двигаться так быстро и ловко. Вроде бы этот Гретус каланча и должен быть неуклюжим и медленным, но я не смог избежать его ударов. Делал все по науке, как учил сенсей, но Гретус как будто предугадывал все мои действия. Да и скорость реакции у него оказалась намного лучше моей, так что я просто не успевал реализовать все свои приемы и умения. Видимо, даже сенсей здесь оказался бы бессилен.

Кстати, а где это я? Вроде бы я должен валяться на песке, но почему-то чувствую под спиной жесткую поверхность. К тому же пахнет как-то не так, травами и еще какой-то гадостью, которую никак не могу определить. Слышно только шорох одиночных шагов. Все-таки придется открывать глаза, чтобы узнать, где я.

Открыв глаза, я увидел закопченный потолок, вдоль стен завешанный пучками сухих трав. В комнатке, освещенной парой свечей, оказалось довольно темно. Вдоль одной из стен стояли стеллажи, заставленные всякими склянками с жидкостями и коробками. Повернув голову в сторону шума, я увидел невысокую скрюченную фигуру, которая стояла у стола ко мне спиной и была занята смешиванием непонятной жидкости из различных колб. Сначала я не понял, что же в этой фигуре мне показалось странным, но стоило ей повернуться ко мне лицом, как я осознал, что это не человек.

Тощее тело, одетое в старый засаленный халат серого цвета в разводах различных оттенков, было покрыто зеленой сморщенной кожей. Лицо все в морщинах и с татуировками на щеках и лбу и выделяющийся большой горбатый нос. Широкий рот, обрамленный тонкими синюшными губами, скрывал два ряда острых мелких зубов, как у пираний. И наконец большие глаза с темно-зеленой, почти черной радужкой и вертикальными зрачками, явно видящие в темноте не хуже, чем днем.

Когда существо подошло к моему жесткому ложу, которое находилось посередине комнаты, я невольно отшатнулся и хотел вскочить, но тощие крепкие руки, с силой прижавшие мои плечи, не позволили мне этого сделать. Несколько непонятных слов, произнесенных довольно дружелюбным тоном, и широкая улыбка, похожая на голодный оскал, не помогли мне успокоиться, но еще раз оглядев существо, я обрадовался. Наконец-то в этом мире я нашел кого-то, кто сравним со мною в росте. Этот индивид даже на пару сантиметров ниже меня.

Судя по всему, я попал к местному лекарю, так как все мои раны уже были обработаны и даже на синяки намазали какую-то гадость, которая сильно воняла, но зато они уже не болят. Вот только кем является этот необычный доктор? Я бы сказал, что он похож на гоблина, но кто знает, какие они на самом деле, эти гоблины. Правда, Шуфара я сразу же определил в орки, хотя в глаза их никогда не видел.

Додумать я не успел, так как гоблин заговорил. Я напрягся, пытаясь вычленить знакомые слова и хотя бы приблизительно понять, что он мне хочет сказать. Через несколько минут разговора и уточнений с помощью жестов, я понял, что меня сюда принесла охрана. Гоблин пытался еще что-то втолковать мне, корча страшные рожи, но я почти ничего не понял, кроме того, что мне грозит опасность. Видя, что я ничего не понимаю, и даже жесты не помогают, гоблин отошел к стеллажу и долго рылся в разных коробках. Через пяток минут он нашел, что искал, и, улыбнувшись, вернулся к моему ложу с иглой в руках. Не успел я ничего сказать, как он ловко схватил мочку моего левого уха и проткнул его.

— Эй, ты чего это делаешь?! — моему возмущению не было предела.

Потрогав ухо, я почувствовал в нем кольцо.

— Это что такое?! А ну быстро сними! Я тебе что, девчонка, что ли?!

Гоблин отрицательно качнул головой и быстро залопотал, постоянно сбиваясь и пытаясь мне объяснить что-то важное. Я же все время ощупывал ухо, которое уже перестало кровить. Кольцо оказалось без застежки, и было такое впечатление, как будто оно цельное. Но он же надел как-то его мне на ухо! Что же здесь происходит? Или это тоже своего рода магия, как с ошейником?

Неожиданно раздался лязг запора и в комнату ворвался луч света, за которым вошли двое охранников. И вот тут я разглядел, что на гоблине тоже ошейник, скрытый воротом халата. Значит, и лекарь здесь раб.

Пока я в недоумении рассматривал гоблина при ярком свете из дверного проема, охранники подхватили меня под руки и подняли на ноги. Один из них задал лекарю вопрос и, получив на него ответ, кивнул второму, после чего меня быстро вытащили из комнаты и отвели в мою камеру.

До обеда меня никто не беспокоил. Когда настало время обеда, меня вывели во двор, где были все остальные рабы, взмыленные после тренировки. Оказалось, что кормят здесь на свежем воздухе, если можно было назвать свежим воздух, пропахший потом полутора десятка людей, которые выглядели выжатыми, как лимоны. За пятью квадратными столами вразнобой сидели все рабы. Гретус с парой самых опасно выглядящих мужиков сидели за крайним столом, который стоял под навесом. Новички сидели отдельно ото всех на самом солнцепеке.

Получив свою порцию каши с мясом и подумав об однообразии здешней кухни, я прямиком направился к столу, за которым сидело всего двое. Когда я поставил свою миску и уселся за стол, толстяк, которого я отделал палкой по почкам, сидящий здесь же, злобно зыркнул в мою сторону, но ничего не сказал. Второй раб наоборот улыбнулся и проговорил что-то ободряющим тоном.

Пока ели кашу, никто не разговаривал. Но стоило только появиться рабу с кувшином, как все дружно загомонили, требуя налить им первым. Раб быстро пробежался и разлил по кружкам содержимое кувшина, которое оказалось местным пивом. Пить такую гадость я не смог и попросил воды. Объяснять пришлось долго, но когда смысл дошел до остальных обедающих, с разных сторон раздались веселые голоса и смех. Видимо, рабы принялись обсуждать мои питейные пристрастия и шутить на этот счет. Ну, мне не привыкать, так как даже по самым большим праздникам я не пил ничего крепче шампанского или вина. Да и то не более двух бокалов. Во-первых, мне не очень-то и нравится пить, а во-вторых, спиртное оказывает на меня слишком сильное воздействие и уже с трех бокалов вина меня может развести. Поэтому шуточек на этот счет я в свое время наслушался уйму.

Сначала мне показалось странным, что обедающие пьют пиво медленно, смакуя каждый глоток и разговаривая. Но минут через десять я понял, что после обеда рабам позволяют отдохнуть, поэтому-то они и пытаются растянуть положенные две кружки пива на как можно больший срок. Через полчаса, когда все пиво было выпито, а разговоры были в самом разгаре, раздался рык орка. Все сразу вскочили и быстро выстроились на плацу — так теперь я стал называть про себя этот двор. Я тоже хотел присоединиться к рабам, но неожиданно меня позвал один из охранников и отвел в мою комнату.

Видимо, мне сегодня предписано отдыхать после получения травм. Ну что же, не буду отказываться. Я лег на лежак и попытался заснуть.