— Сессия завершена, идет сохранение параметров.

Волшебный мир иллюзии отдалился, рассыпался примитивным изображением на семи экранах виртуального шлема. Пришлось даже глаза закрыть: не столько от яркости, сколько из-за нежелания осквернять Сеть вот такой вот слабопиксельной картинкой.

Все еще с закрытыми глазами я стащил с головы эту хайтековскую кастрюлю, отложил на подставку. В черепе была звенящая тишина.

— Перезагрузка, — прошептал я. — После подготовь новую сессию на сервер «Москва-2».

— Принято.

— Отключи все загрузки, обновления и максимально оптимизируй трафик. Мне нужно три свободных канала.

Компьютер понятливо промолчал, бросился исполнять указания.

Я встал, на часах уже глубокая ночь, а за окном привычная тьма и проклятый жестяной стук дождя по подоконнику.

Когда же закончится эта вечная осень? Слякоть, запахи мертвой листвы, будто атмосфера склепа, ранняя ночь, нудные дожди… устал я от этого…

Макс вскочил, когда дверь кабинета распахнулась. Не обращая внимания на пса, я зашел в ванную и открыл аптечку. Сегодня мне понадобятся все ресурсы, нельзя допустить провала. В конце концов, я — Сетевой Дьявол. Любые сложности для меня — пустой звук!

Двойная доза стимулятора фантазии действовала, ростки депрессии сгнили на корню, но теперь в теле приятная расслабленность, словно под руками умелого массажиста. Это настраивает на легкость, что значит — будут ошибки. Думаю, излишне повторять, что любая ошибка мне может стоить жизни. Я их и так натворил уже столько…

Так, нужно вспомнить, что из препаратов сочетается с уже принятыми капсулами?

Пальцы сорвали целлофан с одноразового шприца, тонко хрустнуло горлышко ампулы. В уме я старался держать список того, что принимаю: инъекция ипидакрина, нейровосстановителя; капсула гидроксиката, увеличивающего выносливость и скорость реакции; кортексин для улучшенного кровообращения в мозгу; и…

— Нет, это уже лишнее. — Бумажный конвертик с синтезированным кокаином вернулся на место.

Я ухмыльнулся в ответ на осуждение в карих глазах пса, зарылся пальцами в рыжую шерсть на его макушке.

— Потерпи, — прошептал я ласково. — Скоро я закончу дела, и тогда мы выберемся из этой дыры. Купим дом где-нибудь на природе, под охраной фермеров. Будем только ты и я… и свобода… никакой виртуальности.

Макс доверчиво ткнулся носом мне в коленку, будто говоря, что ждать меня будет столько, сколько понадобится. Собаки никогда не бросают Друзей.

Чувствуя, будто я сейчас как раз бросаю друга, я прошел в кабинет. Заметил, закрывая дверь, что Макс прижал уши и его пышный хвост в печали опустился.

— Перезагрузка завершена, — сообщили динамики. — Идет регистрация дополнительных каналов.

Немного походив по комнате, разминая затекшие мышцы, я снова уселся в виртуальное кресло.

— На почтовом ящике «Сид Вишес» вас ожидает непрочитанное сообщение.

«Ага, это Дикарь», — подумал я обрадованно.

— Открыть.

Хакер в свойственной ему ироничной манере высказался о пользователях, непонятно как загребающих вирусы, с которыми ему потом расхлебываться. О перестрелке не сказал ни слова. Зато в приложении письма я обнаружил с десяток вычищенных архивов ID-матрицы «Сида». Хоть в чем-то мне повезло, сохранил-таки личность.

Я вздохнул с облегчением.

— Скачать архивы, воссоединить и вернуть в регистр ID-матрицу личности номер три.

— Принято.

Почтовый сервис переместился на правый монитор, а на центральном всплыло окно с рекламой, модной новинкой последнего года: порнография с генномодифицированными людьми. Секунду я наблюдал за оральным сексом мужчины с двумя фаллосами и сиамскими близняшками с двумя головами. Девушки явно старались угодить режиссеру, старательно выполняя работу. Однако мешала хрупкая шея, удерживающая пару черепов, из-за чего движения были несогласованными и дергаными, карикатурными. Неумелое чмоканье сильно контрастировало с гипертрофированным стоном мужчины.

— Компьютер, — рявкнул я, — запретить всплывающие окна!

— Принято…

Сдавленный рык изувеченного мужчины и чавканье девушек пропали, оставив гадкое чувство, будто босой ногой вступил в дерьмо. Я водрузил шлем на голову, сказал резко:

— Запустить виртуальность.

Семь экранов вспыхнули, и белый свет поглотил мою осеннюю реальность…

После трагической — для меня — потери «дока Брауна», «надевать» свои стандартные личности я не стал. К чему рисковать полюбившимися «Сидом» и «Адвокатом Дьявола», ведь у меня есть три ID-матрицы людей Вуду-Z.

В официальную Сеть «Москва-2» я вошел с Душой человека Вуду-Z. Почему-то я выбрал самого неприятного из них, того самого клерка в дурацких футболке и шортах. Оказалось, что своего входного порта у клерка нет, пришлось, впервые за долгое время, пользоваться общественным.

Фальшиво радужный тоннель полыхает рекламами и счастливыми лозунгами: «Виртуальный город поможет вам найти работу и стать полноценным членом общества», «Покупайте программное обеспечение только у официального дилера», «Психотропные стимуляторы — ваши муки исчезнут за три дня!» и «Если ты смертельно болен — соверши благородное самоубийство, пожертвуй органы государственной клинике трансплантологии!».

Я ускорил шаг, стараясь быстрее покинуть навязчивый тоннель, но он все не кончался. Свободная точка доступа для бедняков и новичков, что не имеют персональной, вроде квартиры «дока Брауна», она всегда перегружена. Регистрация в Сети, рандомный выброс на наиболее свободный сервер, проверка на вирусы — все это напрямую влияет на длительность тоннеля. Хотя злые языки на форумах утверждают, что его протяженность создана лишь для того, чтобы вместить большее количество рекламы.

Наконец впереди показался выход, в лицо мягко толкнула волна теплого воздуха, запахло зеленью.

«Точка выхода — парк имени Евгения Калугина, — произнес в ушах женский голос. — Приятного времяпровождения в Сети. Если возникнут сложности, обращайтесь в службу поддержки…»

Я ступил на зеленый ковер нарисованного газона, оглянулся — точка входа исчезла.

Вокруг цветущий парк из цветной пластмассы, кажущийся кошмаром «зеленого». Не знаю, чем руководствовались дизайнеры, когда создавали этот природный ад, может быть, увлекались психотропами?

Я двинул ногой, будто вытирал подошвы кроссовок, пластиковая трава газона зашуршала.

— Запустить поиск объекта, — приказал я, усаживаясь на пластиковую лавочку и доставая сигареты.

Гектар виртуального пространства, парк имени Евгения Калугина — мертвая зона. Созданный будто из неуклюжего конструктора «Лего», здесь все пластмассовое: трава, деревья, цветы, лавочки и «каменная» дорожка. Даже белка, хитро выглядывающая из дупла, и та из пластика. Причем все создано по образцу первых компьютерных игр: угловато, низкополигонно, абсурдно. Например, вон ромашка с восьмиугольными лепестками, а там гудит жирный шмель, больше напоминающий уменьшенную копию спичечного коробка.

«Визуальный поиск завершен, — прошептал компьютер. — Вывожу местоположение на карту».

Взгляд на появившуюся карту — следующая моя цель путешествует в скоростных тоннелях метрополитена.

Плохо, в метро я мало что смогу сделать, вокруг жесткий контроль. А в вагоне вообще ничего не смогу, это изолированный участок Сети. Информационная скоростная трасса — по сути всего лишь путь массового копирования ID-матриц пользователей и перемещение на другой участок виртуальности.

Я откинулся на спинку лавочки. Подождем. Без надобности в метро лучше не соваться.

Однако через двадцать минут моя цель все еще находилась в метро. Причем ее путь явно представлял собой круг. Катается, что ли?

Для очистки совести подождал еще немного, ровно столько, чтобы маршрут объекта замкнулся и повторился снова. Похоже, что придется лезть под землю.

— Покажи ближайшую станцию.

На карте, неподалеку от зеленого прямоугольника парка, вспыхнула еще одна точка. Что ж, это рядом, можно такси не заказывать.

Я раздавил окурок о лавочку, на пластике осталась оплавленная черная воронка, и поднялся. Под ногами потекла зеленая жижа, я поймал себя на том, что стараюсь раздавить как можно больше пластиковых цветов. Оглянулся — сплющенные растения быстро выпрямлялись. Я даже вздрогнул: на желтых головках одуванчиков расплывались мультяшные смайлики.

Нарисованный мир улыбается пластмассовой улыбкой мертвеца…

То ли из-за таких мыслей, то ли препараты начали действовать — сердце заколотилось, дышать стало тяжело. Захотелось взорваться, сжечь эту могилу, чтоб жирный дым закоптил безоблачное небо. Кто ходит в этот чертов парк? Мазохисты?!

На корявых воротах парка, замаскированных под чугун, золотая табличка сообщает, что парк создан в память о безвременно погибшем создателе виртуальности Евгении Калугине. Помним, скорбим…

— Хороша могила, — скривился я. — Хорошо еще, что не парк развлечений нарисовали…

Ветка метрополитена оказалась действительно рядом, буквально через дорогу от кошмарного памятника Калугину. Я поспешно нырнул в нору с буквой «М» над входом, под ногами замелькали гранитные ступени.

В метро пахло сыростью, резиной и озоном. У терминала я притормозил, подождал, пока компьютер оплатит мне перемещение в общественном скоростном канале Сети, принявшем здесь образ метро. И потом — через арки металлоискателей-антивирусов, провожаемый взглядами копов.

Народу в метро почти нет, хоть в виртуальности и вечный полдень лета, в реале сейчас три часа ночи.

Когда встал на длиннющий эскалатор, компьютер шепнул взволнованно:

«Вы подключаетесь к официальному скоростному шлюзу, система запрашивает разрешение на резервное копирование личной информации. Отклонить?»

Резервное копирование моих данных нужно для того, чтобы потом восстановить личность, если вдруг группа файлов, что представляют собой вагон метро, исчезнет. А потому:

— Принять.

«Уверены?»

— Заткнись.

Пока спускался на эскалаторе, считал флуоресцентные лампы на бетонных стенах. Чтобы полностью скопировать мою личность, понадобилось их пятьдесят две.

«Внимание! Во время перемещения вы не сможете использовать дополнительные каналы и связь с операционной системой!»

Знаю. Но я не собираюсь забирать Душу цели прямо в вагоне метро.

— Повесь перед глазами фотографию объекта.

Слева появилось фото лысого очкарика, меня сразу же отвратила его хитрая вытянутая рожа. Очкарика, согласно досье Вуду-Z, зовут Иваном Фатеевым, и он спец по маршрутизаторам. А вот по данным поиска виртуальности — его вообще нет.

На минуту я задумался над тем, какие дела и для кого может вести Вуду-Z. Ведь то, что моих целей нет в общей базе данных, может означать все что угодно. Например, возьмем самое неприятное, что они работают на какую-то секретную организацию. Возможно, даже на «Нью Хоуп» или на военку. Или еще хуже — на пограничную службу, сейчас получившую огромное влияние во всем мире. И что могли украсть эти парни?

«Нет… не парни, — вспомнил я, — а два парня. Третий объект — девушка».

На периферии зрения мигнул красный огонек, и файл с досье Вуду-Z закрылся. Ага, значит, пропала связь. Теперь я просто изолированный сгусток цифр в подземельях Сети.

В низу живота появилась крошечная льдинка, а мышцы по всему телу пронзил электрический заряд. Мысли ускорились под воздействием адреналина и наркотиков. Одновременно появилось странное чувство, будто снова предстоит что-то неприятное.

Эх, мне бы по-хорошему дождаться, пока Дикарь доделает мой антивирус, и только потом соваться в авантюры, но время не терпит, черт возьми.

Показался конец тоннеля, где гофрированная лестница эскалатора складывается и исчезает в полу. Я шагнул на бетонный пол, по стрелкам-указателям двинулся к нужной мне ветке, попутно рассматривая обстановку. Выложенные малахитовым кафелем стены исписаны граффити, кое-где видны горелые проплешины, однажды даже прочел надпись: «Нью Хоуп — горите в аду! Виртуальность — обман дьявола!».

Сколько метро «Москвы-2» ни пытались привести в порядок, но всегда найдется пара-тройка доморощенных хакеров, что оставит свой «след» на стенах. Здесь уже и камеры устанавливали, и полицейские программы, и жучков садили, не говоря уже о дверях-сканерах. Все впустую, и надписи-вирусы продолжают украшать стены.

Запах озона стал насыщенней, появился сквозняк. Я вышел на посадочную платформу, где уже скучают в ожидании поезда несколько пользователей. У стены, подальше от кромки перрона, отдельно держится стайка малолетних парней, по внешности напоминающих обитателей Адской Долины. Те же кожаные куртки, камуфляжные штаны и военные ботинки. Только нет обилия хромированных цепей, клипс и имплантированных в аватар гаджетов. Я присмотрелся, заметил легкие рюкзаки за спинами парней, и сомнения в их принадлежности пропали — гремлины. Постоянные обитатели шлюзов Сети, они занимаются тем, что выискивают щели в программе, аномальные зоны, чтобы потом продать эти «нелегальные пути обхода» втридорога людям вроде меня. Формально они ничего противозаконного не делают, но полиция их все равно недолюбливает. Бывало, что влезший в поисках бага гремлин служил — посмертно — причиной жесткого подвисания системы.

Из тоннеля ударила холодная струя воздуха, полыхнули фонари, с грохотом вылетел поезд. Гремлины напряглись, оглядываясь на полицейского у турникета, наверняка желают бесплатно полетать по чужим каналам. Пока все пассажиры в вагонах ждут серверного распределения, эти сами могут выбирать точку выхода, что вполне может оказаться где-нибудь среди улицы. Если, конечно, влезут в систему…

Уши резанул скрип тормозов, вагоны медленно замедляли движение, будто справляясь с настоящим ускорением.

Помню, одно время часто поднимался вопрос, зачем стоило создавать виртуальность неотличимой от того, потерянного мира? Зачем вообще здесь реалии настоящей жизни в цифровом пространстве? Ведь можно сделать красочную и волшебную вселенную, где все было бы направлено на функциональность. Однако правительство выступило в поддержку «Нью Хоуп», важно утверждая, что корпорация выполняет ответственную и масштабную работу по воспитанию нового поколения. Мол, люди смотрят на то, каким прекрасным был исчезнувший мир, и будут стремиться воссоздать его.

Поезд остановился. С грохочущим гулом моторы растащили двери в стороны, и я шагнул в полупустой вагон. Гремлины на перроне засуетились, их компания разбежалась по одному, подобно тараканам. Но, видимо, дыр не нашли и с разочарованными лицами полезли в поезд.

Я с улыбкой проследил за ними. Потом развернулся, чтобы сесть, и в этот момент заметил Ивана Фатеева.