КАК ВИХРЬ-АТАМАН ПЛАТОВ ВОЕННОЙ ХИТРОСТИ КАЗАКОВ УЧИЛ

Было это дело, когда под Сталинградом немцев наши войска со всех сторон окружили, в железное кольцо их крепко-накрепко зажали. Знают немцы, что окружены они, но не сдаются, упираются, каждый шаг земли нашим войскам в то время у них с бою брать приходилось. Собрались как-то раз в блиндаже наши донские казаки – все лихие разведчики, из таких, что каждый не один раз немецких языков голыми руками брал. Собрались и гутарят, промеж себя речи держат. Друг дружке на то жалятся, что пошли немцы теперь все пуганые, стали они как зайцы чуткие – спят и во сне все слышат и видят. За последние три дня казакам-разведчикам ни одного немца взять, как ни примудрялись они, не довелось. За целых за десять шагов теперь немец чует, как казак к нему по земле ползет. Гутарят казаки, друг дружке на немцев жалятся, что пошел теперь немец чуткий да бережной, а сами все возле пригрубки собрались, греются. И не заметили они, как вошел к ним казачок в новом нагольном полушубке овчинном, поясом ременным туго подтянутый, росточком казачок этот так себе, небольшого дюжа, среднего будет. Вошел и к пригрубочку тоже подошел, подсел и греется, казачьи речи сам слушает. Слушал, слушал, а потом казакам и говорит:

– Не могет такого дела, братцы-станичники, быть, чтобы простой казак – немудрящий – хитрого и ушлого немца не обошел…

Заспорили с ним казаки, что теперь сразу немецкого языка не возьмешь – немец теперь казака за десять шагов чует. Усмехнулся себе в усы казачок в новом нагольном полушубке овчинном, поясом ременным крепко подтянутый, и говорит.

– А ты на то и казак – должен ты немца за двенадцать шагов так скрутить, чтобы он у тебя никак ни пикнуть, ни ворохнуться уже не мог.

Поспорили с ним казаки, поспорили, а потом двое самых лихих разведчиков и говорят ему:

– Что нам речи попусту гутарить, пойдем-ка лучше вместе с нами попытаем, немецкого языка добудем, поглядим мы – у тебя поучимся, как нужно немца за двенадцать шагов так скрутить, чтобы он никак ни пикнуть и ни ворохнуться уже не мог.

– Пойдем, – сразу согласился казачок в новом нагольном полушубке овчинном, поясом ременным туго подтянутый.

Вышли они из блиндажа – ночь такая темная, что в двух шагах человека уже не видать. Спустились они все трое от блиндажа по узенькой дорожке и поползли мимо сосен по склону Мамаева кургана, где немецкие окопы проходили, а в этих окопах их часовые сидели. Ползут и видят казаки-разведчики, в это время из-за тучи одним своим краешком луна выглянула, шагах в двенадцати немецкий часовой из окопа выглядывает, прислушивается, должно их, казаков, уже почуял. Присели казаки-разведчики и шепчут на ухо казачку в нагольном полушубке овчинном, поясом ременным крепко подтянутому.

– Почуял нас немец, как его теперь мы брать будем?

А казачок в нагольном полушубке овчинном молча из-за пояса ременного крепкий аркан из конского волоса витой достает, и не успели казаки-разведчики слова сказать, как он правою рукою размахнулся и что есть силы метнул аркан. Обвился змеею аркан на шее у немца, захлестнул он его крепко-накрепко. Немец не успел и пикнуть, как казаки по ногам и рукам его уже скрутили. Через каких-нибудь полчаса в штаб на допрос доставили. Доставили казаки-разведчики немца в штаб и опять погреться в блиндаж идут. Идут и казачка в нагольном полушубке овчинном пытают:

– Ты-то, скажи нам, пожалуйста, чей будешь?

Усмехнулся казачок себе в усы.

– Я-то – Платов, – небось вам про него, казакам, тоже не один раз слыхать доводилось. Когда-то я французов здорово бил, их полки крушил – и за это меня все – и недруги, и други вихрем-атаманом звали, а теперь вот на старости лет мне довелось свои кости побеспокоить – не терпится мне, чешутся у меня руки, охота вас, своих внуков, малость поучить, как немцев премудрых арканом за шею ловить.

Сказал это и в темноте пропал, как лед в кипятке растаял. Подивились казаки-разведчики, но сразу же у Платова его ухватку переняли и – хоть немцы казаков за десять шагов чуяли, но казаки выучились ловко немцев арканом за шею таскать. Сначала это на Сталинградском фронте пошло, а потом и везде. Такие дела казаки вершить стали от самого Черного моря до самого Ледовитого океана, везде, где после Сталинградского разгрома немец чуток стал – да его казак своей смекалкой все равно брал. Всегда, когда надо, казаки-разведчики языков в избытке таскали, они у самого вихря-атамана Платова смекалку и всю его военную премудрость на Мамаевом кургане под славным городом-героем Сталинградом сразу с одного маху переняли. Казаки все хоть и простой народ, но дюже смекалистый пошел, у них у всех на плечах головы, а не как у немцев – глиняный кувшин пустой да чугунный казанок, не целый, а с немалою-большой дырой.