ПЛАТОВ МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ
Вот однажды наш Платов-генерал поехал по полям. Поехал по полям и в гости ко французикам попал. В гости Платов-то попал, а вот, как сейчас, французик-то его и не признал. Зазывает его во палаты, за стол дубовый сажает, брагой хмельной угощает и расспрашивает: «Ай, выпей рюмку, выпей две, но скажи мне всею правду. Я в Рассеюшке бывал, всех ваших командиров видал, а вот только не видал – казака Платова».
Платов скоро догадался, что они-то, французики, его не признали. Смолчал. А когда из палат-то выходил-то, как сейчас-то, говорил: «Ой, да, други вы мои, казаки донские! Вы подайте мне мово коня лихого». Сел Платов на свово коня, подлетел ко окошку и благодарит французика: «Ой да, спасибо те, французик, и за хлеб, и за соль, и за сладкое вино. Ой, да ты ворона, ты ворона – загуменная карга. Не спымать тебе, вороне, ясна сокола!…»
А французики возбрыкнулися, выхваляться стали: вобрали себе армеюшку по разным по земелюшкам, а нашему царю Александру прислали грозную газетушку. Так, мол, и так, царь русский, просим тебя не прогневаться, а изготовить нам квартирушки по всей Москве белокаменной. Наполеон же, как есть сейчас, запросил для себя царские палатушки.
Сидит царь на тронном стуле, призадумался. Созвал сенаторов да и стал им жалиться: «Ох, перепугался же я, сенаторушки. Не знаю, как быть теперича».
А вот и пишет ему с Дону атаман Платов, про ту беду прознав: «У меня-то есть на Тихом Дону друга верные казаченьки. Ох-и, позову я моих лихих казаков на француза-неприятеля».
Повелел тут Александр-царь атаману Платову воевать Наполеона. Кликнул атаман голосом богатырским, што аж по всем куреням услыхалось. «Ох-и, вы орлы мои сизокрылые, соколы мои залетные!. Ой, седлайте донских коней! Седлайте, не замешкайте! Ой, да мы встретим врага середи путя да и вдарим, вдарим лавою. Приготовим ему сладки кушанья – бомбочки со ядрами. И закусочки мы пошлем – пушки медные со лафетами. Ой, а квартирушки ему приготовим в чистом поле, в чистом поле середи путя!»
Всегда казаки Россию обороняли – чести не роняли. * И в ту годину страшную не две-то тучушки грозные вместе сходилися, а две армеюшки превеликие на поле брани соединилися. Они билися, рубилися от светла и до темна. И так трое суточек. И случилось так, что французики нашу армию призабидели. Тут-то наш Александр-от царь стал журить, бранить свово благодетеля – графа Кутузова: «Ай, отчего же ты, граф, не успел позвать с Дону полки донские со атаманом Платовым?»
Не успел Кутузов-граф слово молвить, как со правой-то стороны, сторонушки бегут они лавою, полки донские, и впереди-то всех – атаман Платов. Обнажил-то шашку свою вострую – ее наголо несет, а казачки с пиками.
Ай, да приклонили свои пики длинные коням на черные гривы. Приклонивши пики свои, казаки вперед кинулись. Закричали-то они, загикали. Сами на ура пошли. И билися они со утра день до вечера. Так-то расейская армия французскую призабидела. Теперь-то наш царь-государь весел конем бегает, поздравляет войско Донское: «Да и чем же я вас, дончаки, жаловать-то буду? А пожалую вас, казаков донских, всех вас кавалерами!»
Тут-то наш атаман Платов речь царю возговорил: «Да не жалуй нас, своих казаков донских, кавалерами. Кого ж тогда в караул пошлешь?»
А казаков-то в Париже на руках носили – такова была честь России!
