Глава пятая
Увидев клинки, незнакомец усмехнулся. Нижняя губа с криво сросшимся рубцом неприятно дернулась.
— Желаете померяться силой со мной, забыв собственный спор?
Он выхватил шпагу. В левой руке блеснула дага.
Не желая отдавать преимущество первой атаки, Иана бросилась вперед, намечая выпад. Его она сопроводила ударом Силы, нацеленным в голову, а левая рука метнула нож. Орайон не успел не то что отреагировать — даже толком разобрать происходящее.
И это к лучшему. Он не смог осознать всю глубину позора своей учительницы.
Мужчина со шрамами непринужденно уклонился от выброса Силы, словно ждал его и с точностью до долей секунды угадал момент, шпагой отшвырнул в сторону метательный нож. Дага отвела шпагу Ианы.
Но он не воспользовался возможностью прикончить ее. Со стороны могло показаться, что девушку ударило невидимым мешком, опрокинув навзничь. Незнакомец обернулся к Орайону и обезоружил его простейшей вышибкой.
Когда телохранительница, с треском провалившая обязательства по контракту, вскочила на ноги, то первым делом увидела бумажно-бледное лицо своего родовитого поклонника, дагу у его горла и капли крови с крохотного пореза на шее.
— Не ушиблись, высокородная синьора? Не волнуйтесь, я не отрежу голову вашему сосунку. Прошу только уделить мне пару минут для приватной беседы, а мальчик… ну, пусть идет с прутиком разминается, шпагу ему еще рано давать.
Седоусый злодей вбросил клинки в ножны, не дожидаясь ответа, и отправился к жеребцу.
— Кто вы, тей?
— Судя по описанию, неловкому применению Силы и манере сначала бросать нож, а потом спрашивать фамилию, я с уверенностью узнаю в вас синьору Иану Луканию, — мужчина приподнял шляпу над седеющими волосами и насмешливо поклонился. — Уверен, Алекс рассказывал вам о самом страшном истязателе в своей жизни. Фалько-офицер Горан Атрей к вашим услугам.
— Вы — тот самый Горан?!
— Других Создатель не придумал. А бледная немощь с крысиными усиками вместо усов — герцогеныш? Не трудно догадаться, хотя отец, отдадим должное фантазии Всевышнего, еще уродливее. Чего не скажешь о вас, синьора. И я даже начинаю понимать причину безумия моего ученика.
Действительно, в черной обтягивающей куртке, перетянутой контрастным красным пояском, черных лосинах, коротких сапожках из тонкой кожи, разгоряченная тренировкой и гневом от проигранной схватки, Иана смотрелась восхитительно. Пусть на ней не высокая вычурная прическа, густые темные волосы собраны в тугой хвост на затылке, не бальное платье с вырезами, почти нет косметики, покойная герцогиня Мейкдон не зря видела в полукровке опаснейшую соперницу. Даже Горан, за последние десять лет привыкший к иронически-потребительскому отношению к женским прелестям, подумал, что жизнь, быть может, проходит мимо тебя, когда рядом нет такой красавицы, страстной и желанной.
И тем более ясно, отчего Орайон, считающий себя, видимо, исключительно неотразимым благодаря перспективе заполучить герцогский титул, натурально пускает слюни при виде Ианы — это заметно с тридцати шагов, не слезая с коня. У Алекса соперник? Смешно.
— Попробую счесть это за комплимент, тей. Что же вас заставило отыскать меня здесь?
Краткий рассказ о происках Ванджелиса вогнал ее в панику.
— Господи! Во что же мы вляпались…
— Разрывайте контракт, синьора. Вас склонили к нему обманом.
— Не могу, — Иана закусила губу. — По всем обычаям герцог пока не дал мне достаточного повода. Он не переправил мне письмо Алекса? Но тот и не писал никаких писем! Тем более — формально ваш друг мне никто. Мы не только не обручены, но ни о чем не условились. Я получила щедрый аванс золотом…
Выдержав паузу, сопровождаемую долгим взглядом, под которым тея смешалась, Горан произнес главные слова.
— В вашу последнюю встречу Алекс признался в любви. Вы не ответили ни да, ни нет.
В глазах Ианы мелькнули слезы, более красноречивые, чем самые пышные фразы.
— Но я же не могу сказать это вам. Пусть даже его лучшему другу.
— Конечно! Но вы можете мне доверить письмо, коль отказываетесь лететь в Леонидию.
— Да… Да! Увы, у меня нет с собой письменных принадлежностей.
Они нашлись в ближайшем трактире.
— Я нарушаю главное условие контракта — воздержаться от переписки. Герцог обязал меня, якобы с целью не выдать местонахождение семьи.
— Его установить совсем не сложно.
— Да, кстати, как вам это удалось?
Горан развел руками. Он с неудовольствием заметил, что в одну из перчаток впилась заноза с плохо струганного стола. Хозяин трактира, в доступной форме уведомленный, что приличных господ нужно принимать в более аккуратной обстановке, испугался за целостность организма и притащил в подарок бутыль лучшего вина.
— Внезапный отъезд герцогского семейства, удивительно совпавший с вашим кратким визитом, не мог пройти незамеченным. Осталось поймать сведущего человечка и расспросить его… примерно как хозяина трактира о качестве стола.
— Тот человек остался жив? — забеспокоилась Иана.
— Практически. Чуть не умер со страха, да и теперь трясется, что его откровенность станет известна герцогу. Бедному малому не оставалось ничего другого. Выпью, пожалуй, за остатки его здоровья, — тей отведал подарок трактирщика, выказав удовлетворение вкусом и градусом.
Скрываясь под личиной «червей», теи вынуждены употреблять еду и питье, обычно противопоказанные дворянству веса пера, поэтому гораздо более приятные для языка и желудка. Пусть потом и будет несколько тяжело управляться с крылом, тайные задания имеют по сравнению с повседневной службой важное преимущество разнообразного питания.
Орайона, скрючившегося за соседним столиком и пытавшегося перехватить обрывки разговора через обычный гам общего зала, Горан не пригласил. Молодой человек измучился, нутром ощущая, что поблизости происходит действо, идущее вразрез с его интересами. Но ничего не смог поделать. Господин со шрамами отпустил его, не причинив вреда. Однако осталось унизительное впечатление, будто собеседник Ианы выписал ему пинок пониже спины.
Разговоры за соседним столиком смолкли, девушка склонилась над листом бумаги, быстро порхая по нему гусиным пером. Что она пишет и кому? Загадка. Орайон с трудом подавил желание невзначай прогуляться за ее спиной и подсмотреть. В конце концов, Ванджелисы — хозяева Аделфии! Он вправе знать, что происходит.
Орайон снова глянул на неприветливое лицо седоусого, разрубленную нижнюю губу, уверенную посадку на убогой деревянной скамье как на троне. Молодому человеку хватило благоразумия заняться трапезой с преувеличенным вниманием, воздержавшись от прогулки.
Иана закончила чистописание. Чернила высохли, она сложила лист вчетверо.
— Естественно, я вложу его в конверт, не интересуясь содержимым. Но могу ли я осмелиться спросить, гм… о сути ответа?
— Он… Простите. Выражусь так — в письме нет ничего неожиданного.
Иана встала. По блеску в ее глазах Горан легко догадался о невысказанном вслух.
— Премного благодарна вам, тей. С удовольствием последовала бы за вами в Леонидию, но честь обязывает сдерживать обещания, даже если со мной обходятся бесчестно.
— Понимаю. Прощайте!
Он вышел, не задерживаясь ни на секунду. К Иане подскочил возбужденный Орайон.
— Кто это был? Что вы писали?
Его обескуражила задумчивая и чуть мечтательная улыбка Ианы.
— Ранее незнакомый человек. Теперь, наверное, друг. Письмо не имеет отношения к вашей охране и вообще не касается вас, матери и сестры.
— Меня все касается!
— Умерьте пыл, тей. Если ваш отец беспокоился об инкогнито относительно пребывания нас в Дайоксе, то в Нирайне это более не секрет.
— Невероятно…
— Удивляйтесь сколько хотите. Я бы на вашем месте больше упражнялась с унтерами и солдатами гарнизона форта, если мои уроки не помогли удержать шпагу хотя бы секунду.
Иана направилась к двери. Орайон догнал ее у коновязи.
— Стоит ли это понимать, что вы больше не будете со мной…
— Тренировать вас? Увы. Я — негодный учитель.
Не могла же Иана признаться, что при определенном стечении обстоятельств Орайон сойдется в поединке с Алексом. Она не должна давать даже призрачные козыри сыну герцога против человека, которому написала короткое, но самое пылкое письмо.
Естественно, девушка не предполагала, что Горан и не собирается мчаться в Леонидию на встречу с Алексом, в эти же дни взвалившему на себя непосильное бремя временного руководства страной.
Торжественная процедура приведения его к присяге состоялась через неделю после возвращения в столицу, оттого скомканная и лишенная полагающейся помпы. В крохотной княжеской короне, пародирующей скорее герцогскую, нежели императорскую, он возглавил заседание Совета герцогов. На нем, в силу спешности, был только один «настоящий» владыка — Мейкдон. На месте других в разноцветных креслах сидели полномочные представители.
Его императорское высочество князь-регент Алексайон Алайн, с тоской подумавший, что не скоро услышит человеческое обращение «Алекс», принял поздравления от всех цветов провинций, силясь запомнить имена и титулы маркизов и графов, выражающих в Совете волю своих сюзеренов. Затем начал вникать в состояние государственных дел, ощущая себя так, будто назначен командиром дирижабля за пять минут до важнейшего боевого вылета, не имея ни малейшего понятия об устройстве и возможностях воздушного корабля.
Герцоги решили управлять им? Как бы не так! Каждый из представителей счел своим долгом высказать требования и претензии собственного синьора. С первого же заседания Совет продемонстрировал неспособность к принятию конкретных решений. То есть — командовать нужно Алексу самому, лавируя между пожеланиями владельцев территорий. Иными словами, заниматься тем, от чего хотелось держаться подальше.
Временным, крайне неприятным, но единственным союзником в этой ситуации получился человек, сам же Алекса в ловушку отправивший — Мейкдон.
Алекс кое-как устроился во дворце, в покоях по соседству с бывшими императорскими. Комнаты Эдранов приказал держать запертыми. Распорядился по поводу личной охраны, в нее, как не сложно догадаться, вошли Марк и Терон. Велел принести в опочивальню ужин, побольше вина.
И обессилено растянулся поперек огромной кровати с балдахином. Первый же день на главном посту империи вымотал больше, чем самая безжалостная битва. В этом состоянии находился, когда Мейкдон попросил о приватной неофициальной аудиенции.
— Торжествуете? — Алекс расстегнул ворот домашнего мундира, в общих чертах копирующего императорский, только без несметного количества золотого шитья.
— Рано. Мы в начале пути. Сперва я помогу вам навести порядок в Кетрике, потом усмирим бунт в Кальясе. И лишь затем можно браться за реформу всей империи.
— Я в восторге от перспектив. Быть может, стоило действительно самому отыскать Иану, перебив стражу, где ее содержат, и махнуть в Тибирию?
Недоимператор сел на кровати. Герцог без приглашения устроился в кресле напротив.
— И все? Где тот дерзкий и честолюбивый юноша, что летел в Леонидию покорять ее, не постеснялся подначивать Байона с его головорезами, донимал Иазона и Элиуда просьбами ускорить карьеру? Пороху и на два года не хватило.
— Вы пытаетесь вызвать во мне дух противоречия. Ожидаете услышать вопль: нет, я все смогу?! Да, летом исполнится два года на службе. Но если человек за такой срок ничему не учится — он полный идиот. И первая заповедь, которую я выучил благодаря своему первому наставнику тею Атрею, заключается в опасности желаний. Хорошо, когда они ведут вперед. Но иногда очень плохо, когда они сбываются. Горан поступил просто — он вообще избавился от далеко идущих желаний.
Алекс потянулся к винной бутылке, осушил стакан, не пригласив Мейкдона составить компанию. После этой процедуры заговорил совершенно иначе.
— Как бы то ни было, я сегодня дал клятву. Дал слово тея. И сдержу его, черт бы меня побрал. Уходите, герцог. Оставаться с вами в спальне наедине вредно для мужской репутации.
