Глава тридцатая
Перед встречей с Мейкдоном и Винзором император выдвинул условие: привести Алексайона в кандалах. Либо без железа, одну только голову. Тревожные вести с запада вынудили его дать аудиенцию строптивым вассалам без предварительных условий.
В свое время, опьяненный успехом прихода к власти, Ванджелис заложил загородный дворец ниже по течению Леонии. Старый неплох, но слишком уж пропитан духом предыдущей династии. В трудную для монархии финансовую эпоху новый император начал стройку века и отказался свернуть ее после скандального демарша Алайна, когда вливания в центральную казну снизились до минимума.
Государь решил продолжить возведение сооружения и завершить его во что бы то ни стало. Сроки сдвинулись. Комплекс зданий выстроен, но отделать и обставить удалось лишь малые летние апартаменты
в боковом флигеле. В нем появилась совсем небольшая часть роскоши, полагающейся главной императорской резиденции.
В период подозрительности, да что там лукавить — откровенного недоверия к сюзерену, герцог и регент явились в сопровождении своих гвардейских отрядов, способных при случае отразить атаку серьезных сил. Ванджелис не удивился, но и радости не изобразил.
В зеленой гостиной, на декор которой ушли лучшие изумруды, яшма, хризопразы и хризолиты из имперской сокровищницы, отделка стен и мебели сделана из зеленого мрамора, обивка кресел — из шелка того же цвета с вкраплениями золотых корон, венценосная особь с тонкими розовыми ушами выбилась из общей гаммы.
Государь хмуро оглядел толпу гвардейцев в красных и фиолетовых плащах. Среди красных признал Горана Атрея, памятного по первой встрече с Алексайоном — тогда пожилой рубака ступал тенью за молодым возмутителем спокойствия. Скорее всего — соучастник побега Ианы. Несомненно, сейчас не столько охраняет Нилса, сколько присматривает, чтобы робкий регент не вильнул в сторону.
— Воевать со мной надумали, синьоры? В то время как ламбрийцы снова угрожают, затеваете междоусобицу?
— Отнюдь, ваше императорское величество, — Мейкдон, естественно, опередил регента в ответе. — Выражаем соболезнования по поводу гибели Орайона и готовы объединить усилия по отражению очередной внешней угрозы. Касательно нашего общего… знакомого. Заявляю — он не мог присутствовать в Нирайне лично во время того прискорбного события и покорнейше просит принять его объяснения.
Император взял свернутый трубочкой и перевязанный лентой свиток.
— Что это? Мне нужно читать его жалкие оправдания?
— В дни, когда единство необходимо как никогда — безусловно, ваше императорское величество.
— Единство… — в брезгливой гримасе, с которой государь выплюнул это слово, обнажились его передние зубы. Собаки демонстрируют клыки перед дракой, обещая вонзить их в соперника. Желтоватые резцы монарха не испугали бы морскую свинку. — Зачем мне единство с отщепенцем, отступником и убийцей сына?
— Примите во внимание, к нему за месяц прибыло около сотни лучших офицеров, изгнанных из гвардейских и армейских частей Кетрика. При всем уважении, ваше императорское величество, в случае военной операции имперских сил против его княжества я поставил бы на Алексайона.
В голосе герцога особого уважения не прозвучало.
— Военная операция… Синьор регент, вы что молчите?
— Войсковая акция применяется только при подавлении бунта, ваше императорское величество. Восточная Сканда не восстает против короны.
— Разоружение целого батальона с убийством командира — не бунт? Помеха взысканию недоимок — верноподданническое поведение?
Ниле смешался и заткнулся, а Мейкдона начало раздражать продолжающееся действо: всемогущий император перед оробевшей челядью.
— Предлагаю рассуждать предметно, ваше величество. Князь имел более чем веские основания считать действия ваших офицеров превышением власти — и касательно взыскания долга, и, скажем откровенно, приказа убить его при любом удобном случае. Тем не менее тей Алайн достойно вышел из положения и не желает дальнейшего конфликта, особенно в свете ламбрийских вестей и смерти Орайона. Прошу покорно ознакомиться с его посланием.
Продолжая демонстрировать зубы, Ванджелис подозвал секретаря. Тот с поклоном принял рулончик и развернул.
«Ваше императорское величество! — писал Алекс, чьи слова в зеленой гостиной озвучил сладкоголосый дворцовый клерк. — Позвольте выразить официальные соболезнования по поводу гибели герцога Орайона, вашего сына».
— Он издевается! — буркнул монарх.
«Осмелюсь заверить вас и дать честное слово благородного человека, что я не организовывал это убийство, не отдавал приказ об умерщвлении Орайона и не знал о нем заранее. К большому сожалению, не имею возможности сообщить более точные сведения о печальном происшествии, так как это войдет в противоречие с моими принципами тейской чести».
— Вранье! — заключил император, меряющий других по себе. — Винзор, ваш князь не является моим вассалом или служащим. Поручаю вам его расспросить, да с пристрастием.
— Слушаюсь, государь.
— Продолжайте.
«Готов встретиться с вами и заверить в преданности Икарийской державе, а также отсутствии какого-либо злого умысла. Напротив, желаю служить Родине и внести посильный вклад в дело ее защиты от неприятеля. С уважением и выражением почтения, элит-офицер гвардии Винзора князь Алексайон Алайнисский».
— Не вижу препятствий. Пусть является в Леонидию, сдает шпагу. Я найду время навестить его перед рандеву с палачом.
— Ваша позиция нам понятна, ваше императорское величество, — коротко поклонился Мейкдон. — Я передам ее тею Алексайону. К сожалению, в этот раз отражать ламбрийский десант предстоит коронным войскам без помощи герцогской гвардии триумвирата.
— Вы решаете за троих, Мейкдон?
— Алексайон не поведет войска на запад, ожидая, что его там схватят и казнят. Боюсь, регент не в силах его заставить. Войдите и в мое положение: если моя гвардия понесет большие потери, я останусь в проигрышной позиции рядом с соседями… Сами понимаете, как это не дальновидно. Тем более к походу не присоединится Южная Сканда, наш традиционный единомышленник, — герцог поклонился и забил последний гвоздь: — Но мы помолимся за ваши успехи, государь. Разрешите откланяться.
Ванджелис сдавил подлокотники до белизны пальцев. Но более ничем не выдал возмущения, едва заметно повел головой в дозволительном жесте, несколько комичном из-за его внешности.
— Завтра в десять жду вас, синьоры. Продолжим.
На галерее, ведущей во внутренний двор, где окончания переговоров ожидали остатки эскорта, регент сердито шепнул герцогу:
— Вы перегнули палку! Он дал нам шанс смягчить позицию.
Выпуклые глаза Мейкдона ковырнули взглядом собеседника.
— О каком смягчении может идти речь? Если численность десанта будет сравнима с последней войной, ему не хватит силенок. Не говоря о том, что любой из нас при желании задавит столичный гарнизон и провозгласит себя правителем Икарии, пока его величество увязнет в Аделфии с главными силами зеленых. Он не захотел компромисса на сегодняшних условиях. Тем лучше. Завтра подпишет мир на еще более трудных.
Пока Мейкдон выколачивал из монарха уступки, как служанка — пыль из коврика, князь начал приготовления к войне. Штаб гвардии в Винзоре украсился картами со множеством стрелок, означающих возможные направления действий врага и ответные маневры икарийцев.
Глядя на их переплетения, фалько-офицер Малена неуверенно спросил:
— Почему вы полагаете, синьор, что на этот раз десант непременно ожидается в Аделфии?
— В этом нас убеждают торгаши из Арадейса и логика событий. Знаете, откуда выросли корни конфликта? Император с сынком на пути к власти слишком много наобещали ламбрийцам, а прижатые триумвиратом не смогли выполнить обещания в полном объеме. Так что претензия не столько к государству, сколько к их благородному шакальему семейству. Но Аделфия — тоже Икария. Так что нам невозможно остаться в стороне.
Тем более что столь скорое ее начало подтолкнул именно он, убедив герцогские семейства начать хозяйственные реформы. У ламбрийского короля выпадает последний шанс на военную победу над феодальной и довольно отсталой страной, в ближайшие годы разрыв сократится.
Князь, не ожидавший никаких неотложных новостей, сбежал в покои северного крыла, отведенные Алайн ам на время нахождения в Винзоре.
Иана, облаченная в черный камзол и оперенные сапоги, беседовала с Марком, которого не отпустила при виде мужа.
— Слушайте оба. Не знаю, насколько это пригодится, но… В общем, в башне Нирайна я случайно заговорила через решетку с одним узником, содержавшемся с нами — на этаже смертников. Он утверждал, что служил у Ванджелисов командиром очень странного корабля, способного какое-то время двигаться под водой. До воцарения Дайорда он возил контрабанду. Когда Ванджелисы захватили власть и получили возможность вытворять что угодно в открытую, Орайон сохранил тайну корабля и упрятал экипаж в тюрьму.
Марк, также одетый в летное, хохотнул баском:
— Что же не повесил их, по любимому обыкновению?
— Я не узнала. Поверь, были заботы актуальнее. Могу предположить, он не исключал возможности когда-нибудь использовать тайный корабль.
— Представляю, насколько моряки преданы правителю, отсидев в тюрьме пару лет. Узнаю Ванджелисов, — Алекс повернулся к Марку. — Новость интересная. Как ты посмотришь на повторение опыта? Будешь стоять с револьвером возле уха капитана, проведаем ламбрийский флот.
— Никак не смотрю. Теперь держусь в воздухе не хуже тебя. Поменяемся ролями?
— Увидим! — князь хлопнул друга по плечу. — Нужно выяснить, на месте ли тот корабль да в каком он состоянии.
Для этого требовалось императорское соизволение не преследовать Алексайона Ал айна хотя бы на время очередной войны. О нем зашла речь на следующий день переговоров под Леонидией.
Император предпочел розовую гостиную в том же флигеле. Турмалин, топаз, корунд, кварц. На полу — розовый мрамор.
Августейшие пальцы украсились перстнями с крупными светлыми рубинами. Они менее ценные, нежели малиновые, но идеально гармонируют с отделкой интерьера. Ванджелис сделал свой выбор — куда направить творческие усилия и финансы.
— Гарантии! Мне нужны гарантии. Предположим, ваш несносный Алайн снова проявит себя в бою. И что? Мне докладывают — чернь распевает о нем песни. Тогда вообще причислит его к лику святых?
Робко вступил регент с заранее отрепетированной сольной партией.
— Он скромен в запросах. Желает земель в хорах Восточной Сканды, вплотную к его двум графствам, чтобы сделать княжеские угодья и выстроить замок. Надеется быть основателем рода, через несколько столетий — старинного. И нуждается в вашем ручательстве — не преследовать его, не присылать убийц.
— Предел его мечтаний — превратиться в провинциального помещика, так, Ниле? — не поверил император, полностью разделяя высказанное Ианой опасение. — Добровольно уйти в тень? Сказки. Ладно, пусть будет так. Война закончится — увидим.
— Ваше величество, — вклинился Мейкдон. — Не затруднит ли вас отразить императорскую волю в письменном виде?
— Слова недостаточно? Написанное на бумаге, оно остается тем же, что и при произнесении — его сила зависит от желания это слово держать.
— Не спорю, ваше величество. Осмелюсь лишь обратить ваше внимание, что тей Алексайон ходатайствовал письменно, и аналогичная форма ответа придаст больше ему веса, чем переданное мной высочайшее согласие…
— Ладно, — нетерпеливо перебил император. — Не будем терять время. Пока бумага дойдет, пока он соизволит выдвинуться на запад… Некогда ждать!
— При всем уважении. Если элит-офицер в Винзо-ре, ответ поступит в пределах часа, — подсказал регент.
— Как это? Между нами и герцогством нет телеграфных проводов.
— В нашей резиденции, как и в особняке синьора Мейкдона, установлены электроискровые передатчики… Прошу прощения, долго объяснять технические подробности. Иными словами — беспроволочный телеграф. Каблограмма передается по воздуху до станции, откуда до Нирайна и Винзора протянуты провода.
— Какие-то новомодные выдумки, — фыркнул император, предпочитающий обдумывать интерьер гостиной в желтом. — Отправляйте живее. Хотя… Герцог, что говорят ваши шпионы? Ламбрийцы нападут раньше, чтобы использовать дирижабли, или в разгар зимы, когда теи не могут летать у побережья?
— Зависит не от погоды, а от степени готовности, ваше величество. Уверяю, в любом случае помощь гвардейцев Алайна придется как нельзя кстати.
Ответ о готовности к выдвижению пришел много позже, часа через три, потому что Алекс был занят, не устояв перед личной просьбой Горана и плюнув на государственные дела.
— Огонь рождается внутри тебя. Он распирает. Он печет! Он требует выхода! Он неистовствует! Ты сжимаешь его… а потом отпускаешь в любую сторону. Огонь Силы толкает тебя. Ты держишь крыло. Крыло несет тебя! Несет в небо, в высоту, где ты по-настоящему свободна!
Амелия Винзор сидела ровно, словно проглотив тейскую шпагу, и остекленевшими глазами уставилась на покачивающийся блестящий шарик. В покой Алекса набилась люди — не только Горан, Марк и Иана, на сеанс «магии» напросился Терон, волнующийся о способностях сына, рожденного не от высокородной, и Ева, которой подобный сеанс ничуть не помог. Дочь императора, сносно летавшая в молодости, утратила чудесное свойство после родов, что у женщин случается и не считается позором. Но уж слишком несправедливо лишать неба людей, познавших радость единения с ветром…
Князь перешел к завершающей части.
— Сейчас я досчитаю до трех. Ты проснешься и забудешь мои слова. Но Сила останется с тобой. Раз! Сила переполняет тебя! Два! Сила подарит тебе ключи от неба! Просыпайся! Три!
Эффект превзошел все ожидания. Амелия начала приподниматься, опустила голову, с изумлением разглядывая что-то непонятное в районе собственного живота, вскрикнула…
Ее швырнуло вперед. Хозяйка Винзора врезалась в Марка, и они кубарем покатились по полу под смех остальных.
Дальнейшее предугадать не сложно. На нее тут же нацепили сапоги с оперением и легкое крыло. Естественно, полетела она скверно, хуже Марка, только прибывшего в Леонидию… Но полетела!
Князь подмигнул Горану. Эта женщина — совсем неплохая партия, не так ли? Триумф Амелии на время оказался важнее, чем телеграмма от императора, дозволяющего Алексу со товарищи сложить голову во славу того самого императора.
