Глава одиннадцатая
— В общем, вот так и захватили мы с монашком башню, — завершил я вкратце рассказ о недавних приключениях, вводя в курс Лиса и пана Лешека. Те из ландскнехтов, что держались рядом, тоже не упустили ни одного слова, так что можно было не сомневаться — и пары часов не пройдет, как весь отряд будет в курсе событий. А чего не расслышали, у монашка переспросят. На что он в этот раз имеет мое высочайшее соизволение…
— Если и дальше так пойдет, ваша милость, — вздохнул с легкой завистью поляк, — у вас скоро имений больше, чем у Барбоски, блох будет.
— Лучше, как у Фридриха Барбароссы, — отшутился я. — Хотя, если честно, хлопотно это, господа. Ибо чем больше имеешь добра, тем больше вокруг желающих его у тебя отобрать. А защищать имущество не так весело, как приобретать.
Капитан наемников и его лейтенант многозначительно переглянулись и дружно кивнули. Такая философия была им не только понятна, но и воспринята с одобрением. Это в старости, когда мужчина предпочитает восседать на мягких перинах, а не в седле резвого скакуна, приходит пора пересчитывать «собранные камни». Сейчас же ими всеми движет не столько желание наживы, сколько горячит кровь азарт предстоящей схватки и аромат победы.
И это хорошо. Поскольку задуманное мною дело так сильно отдавало авантюризмом, что я пока даже озвучивать свои планы не решался. Оттягивал до последнего момента. Пока окончательно все не взвешу и в сотый раз не перепроверю. Хотя бы мысленно…
Суть идеи, неожиданно возникшей под впечатлением рассказа отца-игумена о злоключениях брата Себастьяна, была проста, как таблица Пифагора. Но зависела от одного очень важного условия, без которого становилась неосуществимой. А именно — от секрета Радужного Перехода. Точнее, почему портал уперто игнорировал меня, воспринимая как неживую материю? И мне казалось, что ответ я нашел. Теперь предстояло добраться до него и проверить идею. Если сработает — захват замка Розиттен пройдет, может, и не как по маслу, но гораздо проще и менее кровопролитно, чем штурм снаружи…
Так что дело за малым — уйти от княжеской погони и вычерпать воду из подвала…
Хвала Всевышнему, подсобил. В заметании следов.
И мили от монастыря не отъехали, как небо стало темнеть, воздух словно загустел, и отчетливо запахло грозой. А еще через несколько минут громыхнуло, аж в ушах зазвенело. Кони стали храпеть, упираться, приседать на задние ноги. Так что всадникам с трудом удавалось угомонить их. Да и то большей части пришлось спешиться. А как садануло во второй раз, то седла покинули и самые ловкие наездники.
С северо-запада по верховью налетел холодный ветер, нырнул вниз, ударил, как волна о набережную, и рассыпался, заплясал вокруг мелкими вихрями.
Воины торопливо натягивали плащи или набрасывали попоны. Кожаным курткам все равно, не разлезутся, но весь металл долго потом сушить, чистить и смазывать придется. Да и вообще, мокнуть под проливным дождем не самое приятное занятие.
Казалось, еще мгновение, и небесные хляби не просто разверзнутся, а обрушатся неудержимой лавиной.
И ливень хлынул… Теплый, словно парное молоко. Как будто святые на небесах решили, что достаточно будет вымочить людей до нитки, а ледяная купель уже лишнее баловство.
— Под счастливой звездой вы родились, ваша милость… — пробормотал тихонько Митрофан, избрав для укрытия край медвежьей шкуры с моих плеч. А я не жалел. Не сахарный, не растаю. — Теперь никому наших следов не найти. Даже с собаками…
Это точно. Небеса к нам благоволили. Не пожалели дождя… Выжали тучи досуха. Десятку поливочных машин такого не учудить. Все смыли. Как только земля под ногами осталась?
К счастью, летние грозы короткие. Вот и эта пронеслась так же стремительно, как возникла. Словно из чана воду вывернули. Шарах, хлюп — и тишина… Все мокрые, злые, но пенять не на кого. Зато мошкара исчезла. И дышать легче…
«Хорошо в краю родном, пахнет сеном и…»
А еще я думал о том, что если когда-нибудь по-настоящему верну себе человеческий облик, а не прикроюсь очередной личиной, то первым делом обучусь верховой езде. Надоело, честно говоря, пешим ходом передвигаться. Да и не солидно как-то. Сеньор я, или погулять вышел?
Но это все потом, а сейчас моя двуногость на скорость передвижения отряда не влияет. И еще один плюс — в этот раз Митрофан ездит не на мне, а трясется за спиной у одного из кнехтов.
Знакомое болото хранило ленивую безмятежность. Да и что ему до нашей мимолетной суеты, когда под его дном тысячелетия проходят, пока там торф или рудные залежи образуются?
— Отличное место… — одобрил вслух Лис, оглядываясь. — Если припрет нужда прятаться, то я даже представить себе лучшего места не берусь. Только с лошадьми придется расстаться. Здесь их не прокормить. Да и шуму от табуна слишком много. Разве что ты какую потайную поляну знаешь неподалеку?
— Лошадей в замок Шварцрегена отправим. Нам они в ближайшее время не понадобятся. Сам решай, кого послать. И еще — помню, в твой роте браконьеры были?
— Есть парочка, — ухмыльнулся Лис, переглядываясь с паном Пшеньковицким. — Куда без них.
— Отправляй на охоту. Всех. Кладовые башни не пусты, но как знать, когда удастся их пополнить в следующий раз.
— Всех? — переспросил капитан. — Степан, ты говорил, дело есть. А у нас и так не слишком много хороших бойцов…
— Да. Но прежде чем мечами звенеть, нам тут предстоит пару деньков водоносами потрудиться. Так что время терпит. А слишком много народа только лишнюю суету и толчею создавать будут.
— Как скажешь… — вряд ли капитан понял, о чем я, но уточнять не стал. — Ты главный…
Может, даже решил, что я пошутил, но распоряжения Лис принялся отдавать, как обычно, четко и быстро. Так что вскоре на той самой поляне, у вывороченного дерева, где я давеча гонял разбойников, остались только мы втроем, Митрофан и еще семеро кнехтов. Самых рослых и крепких. Из тех, что по лесу как кабаны прут.
Кстати, рядом с разбойниками и монахами я постоянно ощущал свои габариты, и все время пытался присесть или сутулился. А теперь, в окружении воинов, это чувство исчезло. Я по-прежнему был выше каждого из них как минимум на две головы, но никакого желания согнуться или присесть, чтобы не выделяться, не возникало. Наоборот, глядя на меня, уже они расправляли плечи и вытягивались, пытаясь прибавить в росте.
— Приятно сознавать, — произнес Лис, с удовольствием поглядывая на крепкие кирпичные стены, когда плот проткнул густой туман (похоже, здесь это было обыденное явление) и перед нами показалась башня, — что нам не надо ее штурмовать. Даже подумать страшно, сколько бойцов пришлось бы при этом положить. Если стены башни защищают хотя бы дюжины две стрелков. Наверху точно никого нет?
Преимущества Башни-на-Болоте всеми было оценено по достоинству с ходу. Опытные воины мгновенно сообразили, что ее защитников не достать даже многотысячной армии. Хватило бы обороняющимся провизии. А поскольку башня теперь становилась их базой, то настроение у компанейцев, слегка упавшее после того, как я привел их на край бездонных топей, сразу улучшилось.
— Я же говорил о брате Альбрехте… Не думаю, что ему удалось сбежать…
Но как я ни вглядывался, меж зубцами никого не увидел. Неужели моя шутка оказалась пророческой, и жизнь храмовника еще достаточно дорога Господу — настолько, что Всевышний подсобил ему с побегом? Что ж, на то он и Всеведущ, Ему виднее.
Стало быть, не зря мы с Митрофаном разыгрывали перед тевтонцем китайских шпионов. Авось пригодится. Хотя вряд ли. Самостоятельно люк он открыть не мог. Помощь извне, судя по тому, что плот стоял на прежнем месте, где я его оставил, не подоспела. А спрыгнуть с крыши башни в болото — еще более верная смерть, чем разбиться о твердь.
Впрочем, чего гадать. Сейчас войдем внутрь и все увидим. Не на крыльях же рыцарь улетел, в самом деле… Как бы крестоносцы ни пытались прикидываться слугами божьими, ангелами их никто не назовет.
* * *
Войдя в башню, кнехты сноровисто рассыпались по всем направлениям, на всякий случай проверяя, не прячется ли где кто-то или не завалялось ли чего лишнего. А я сразу рванул наверх…
Как и следовало ожидать, моя «запорно-охранная» система пребывала в целости и сохранности. Значит, сквозь лаз в потолке пленный рыцарь точно не выходил. Может, сомлел? Оттого и не видать снизу.
Я придержал створку, а Лис с поляком убрали скамью. Потом приставили лестницу и полезли наверх. Беспардонно отодвинув меня в сторону. Мол, не путайся под ногами, господин барон. Ну, в общем-то, правильно. Зачем нужны наемники, если командир сам везде первый рисковать станет? А что я у них самый крутой и бронированный, в принципе, сути не меняет. Пока не прикажу…
— Здесь никого нет! — чуть погодя доложил капитан, склоняясь над проемом. — Совсем.
Странно. Я поднялся на крышу и огляделся. Обрывки веревок, полупустое ведро… Значит, брат Альбрехт, времени зря не терял и развязаться успел. Но и слинял не сразу. Успел и водицы попить, и хлеб весь до крошки стрескал. Если только с собой не забрал.
Поскольку я сразу осмотрел узенькую полоску суши вокруг башни, то теперь глядел на болото. Прыгать в него, конечно же, сумасшествие. Но мало ли — напекло солнце храмовнику лысину, вот он и сиганул… Вот только одно смущало. Я так и не увидел «окна»… При падении тяжелого и объемного тела с такой высоты, в тине должен образоваться достаточно большой просвет, который никак не мог затянуться за одни сутки. Непонятно и странно…
Ну и черт с ним. Может, он так ловко нырнул, что и брызг не было. Утоп — туда и дорога. А если все-таки сбежал, — когда встретимся снова, обязательно расспрошу, как исхитрился?
— Господин барон, — прокричали снизу. — В подвале башни вода… Аж под потолок.
Мои офицеры решили не объяснять ландскнехтам возможные изменения в статусе нанимателя. Нечего зря морочить парням головы, они у солдат для ношения шлемов, а не для запоминания светской хроники. Если имеется у хозяина собственный замок, пусть даже в виде отдельно стоящей башни — стало быть, дворянин. А какого вида и размера корона в его гербе, не их забота.
— Знаю… Будем вычерпывать.
— Так она это… опять натечет… — разумно заметил кто-то.
— Молодец. Хвалю за сообразительность. Тебе, значит, и засыпать ров. Митрофан, покажи дыру. И заделывайте на совесть… Как знать, может, нам тут зимовать случится.
Остальные ландскнехты рассмеялись, приняв мое распоряжение как наказание. Чтобы умник в другой раз поперед батьки не лез, но достаточно быстро сообразили, что все верно — поощрение. Сколько той канавы в сравнении с объемом воды, заполняющей подвал?..
— Не тужите, парни!.. — я счел нужным приободрить остальных. Ведь коню же понятно, что из деревень своих они в воины подались не из-за повышенного трудолюбия. — Не такой черт страшный, как его малюют. И пары часов не пройдет, как ведра по дну заскребут.
— Все, что прикажете, ваша милость…
— Это точно, приказы не обсуждаются, — придержал меня за рукав Лис. — Только, может, ты хотя бы нам с Лешеком объяснишь: что такого важного в том подвале? Можно без подробностей.
— Если скажу, что там бочонок с золотом, поверите?
Фридрихе паном Пшеньковицким переглянулись. Поляк промолчал. Он уже дважды был моим врагом, а вот другом стать еще не успел. Пока только доверие зарабатывал. Стало быть, и в разговор по собственному почину встревать не мог. Зато капитан задумчиво почесался под рыжей бородой и неторопливо произнес:
— Вообще-то, насколько я успел тебя узнать, Степан, серьезными вещами ты не шутишь. И если говоришь, что там золото, стало быть — оно там.
Восхитительно. Вот что значит авторитет! Точно как в универе. Первые два курса ты работаешь на «зачетку», а потом уже она сама заботится о твоей стипендии.
— Да, ты прав, Лис. Я не шутил. Только в подвале не само золото, а всего лишь дверь к несметным богатствам. Но прежде чем я раскрою свои планы, пойдем — организуем работу…
Кнехты, сообразив, что я не шутил, проявили инициативу и сами начали выносить воду. Но так как действовали по своему разумению, те, что шли с полными ведрами, согласно закону Мерфи, обязательно сталкивались в дверях с теми, кто уже возвращался. Ведра цеплялись, вода разливалась, бойцы ворчали друг на друга и только усиливали бестолковую суету.
М-да, сразу видно, что до рождения Гарри Форда еще далеко. Или это проблема индивидуального воспитания? Мы с парнями из команды, когда помогали одному другу нашего Герасимовича на стройке, сразу сообразили, что при разгрузке кирпичей живой конвейер — самое оптимальное решение.
— Стоять!
Кнехты замерли на месте, словно в игре «Море волнуется». Все-таки Лис молодец, вышколил. Надо будет ему премию выписать.
Я подошел к парню, вставшему на колени и как раз собиравшемуся зачерпнуть воды.
— Как зовут?
— Ганс, ваша милость, — попытался подняться тот, но я возложил длань ему на плечо и вернул обратно.
— Тебе, Ганс, отводится самый сложный участок работы. Будешь стоять здесь. Задача следующая: принимаешь пустые ведра, наполняешь и отдаешь обратно. И ни шагу в сторону. Делаешь только то, что я велел. Это понятно?
— Как прикажете, господин барон.
— Вот и отлично. Ты… — я поманил к себе стоящего рядом ландскнехта.
— Бруно, ваша милость.
— Ты, Бруно, принимаешь наполненное ведро, делаешь… — я сам промерил расстояние. — Пять шагов, забираешь пустое ведро у напарника и передаешь полное. Потом несешь пустое Гансу. Принимаешь от него полное, и все сначала… Понятна задача?
— Шагов ваших или моих? Потому что моих тут все восемь уместятся.
— Уточнение принимается. — Я вытащил засапожный нож и нацарапал на стене приметную загогулину. — Вот до этого места…
Таким же методом я расставил всю цепочку, с тем чтобы последнему приходилось только выплескивать воду «за борт».
— Начали… И не торопитесь. Работайте, как на сенокосе.
Деревенским парням дополнительно разжевывать мой совет нужды не было. Кто из них, особенно на первых порах, не вздыхал, глядя на бескрайнее море трав. Которое не то что выкосить, взглядом не охватить. Но степенно, не спеша — бесконечность не терпит суеты — взмах за взмахом, продвигаясь за один прокос всего лишь на полступни, косарь заходит в зеленые волны… И спустя какое-то время, оглянувшись, становится понятно: человек победит и в этот раз.
В общем, дело пошло.
— Ганс, ты старший. Не забывайте менять друг друга. А когда сверху доставать будет неудобно и придется спуститься в подвал, позовешь нас. Мы тоже разомнемся… — отдал я последнее распоряжение. Потом повернулся к своим офицерам: — Ну вот, теперь можно и посекретничать. Пойдем, не будем мешать.
Ни Лис, ни пан Лешек, которых гораздо больше оптимизации наемного труда интересовала тайна сокровищ, возражать не стали. Так что, прихватив на кухне кольцо колбасы, я повел их обратно наверх. В гостиную.
— Скажите, кто из вас слышал о замке Розиттен?
Фридрих ответил первый.
— Один из замков Тевтонского ордена. Мощная крепость, большой гарнизон. Удачное положение. Без многотысячной армии и стенобитных орудий даже близко соваться нет смысла.
— Снаружи…
Пан Пшеньковицкий уловил мою мысль с ходу. И не удивительно. Сам не так давно порталом пользовался.
— Радужный Переход? Здесь?.. В подвале?
Я ограничился кивком.
— Нет… — Фридрих тут же помотал головой. — Это не план и даже не авантюра. Это самоубийство. Поверь, Степан, я знаю, что говорю. Лешек, подтверди. Лет сто, наверное, как оставили подобные попытки. Только для связи или помощи осажденным.
— Даже не сомневайтесь, ваша милость. Всем известно, что нет ничего проще, чем пройти Радужным Переходом, если знать нужный вход. Поэтому их охраняют, как зеницу ока. И на выходе каждого чужака встретят вооруженные до зубов стражники, решетки, замки и другие ловушки. Не говоря уже о стрелках. А так как проход может перенести только одного, то шансов нет. Полдюжины арбалетчиков перестреляют целую армию, которая будет двигаться по одному, как на горной тропе.
— А еще… Бывали случаи, когда и отдельные воины, и целые отряды входили в него и больше нигде не появлялись.
Капитан ландскнехтов потупил глаза, словно оправдывался.
— Я понимаю, о чем ты подумал. Но Розиттен не Шварцреген. Покойный барон считал, что ему опасаться некого, поскольку официально, он придерживался нейтралитета. Вот и охрану мои люди несли без усердия. Исполняя скорее роль привратников, чем стражников.
Тут Рыжий Фридрих неожиданно ухмыльнулся.
— Интересно, что монсеньор подумал, когда в очередной раз захотел проведать барона и не смог войти?
— Увидим его, спросим, — я тоже изобразил улыбку. — Спасибо, господа. Все это я тоже знаю… Больше того, брат Альбрехт был столь любезен, что подробно объяснил мне, как охраняется Радужный Проход в замке Розиттен. Там и в самом деле очень серьезные препятствия. Целая комбинация из опускающихся и поднимающихся по очереди решеток. Причем система противовесов установлена так, что поднять можно только одну. Но… — тут я не отказал себе в удовольствии сделать паузу. Для пущей интриги.
* * *
— Ваша милость, — очень кстати в дверях показался запыхавшийся монашек. — Дыру заделали. Что теперь прикажете?
— Я бы от ужина не отказался, — ввернул Лис, недвусмысленно поглядывая на колбасу, которую я так и не выпустил из рук. Не в том смысле, что зажал, а что так и не использовал по назначению.
— Добро… С тобою кто был?
— Генрих.
— Его отправь на усиление товарищам, а сам займись кухней. Подкрепиться действительно не помешает. У нас дома говорят: «Война войной, а обедать надо вовремя».
— Золотые слова, — искренне восхитился пан Лешек. — Я все больше убеждаюсь, что не ошибся, приняв предложение Лиса. С таким заботливым командиром мы нигде не пропадем.
Монашек ушел, а я принялся объяснять офицерам свою придумку.
— Наш шанс, господа, в том, что все думают точно так же, как и вы. А главное, никто не ждет в гости меня…
Оба офицера промолчали, но по их лицам было видно, что они не улавливают разницу. Более того, даже что-то скептическое появилось. Мол, да, мы видим, ты чертовски вымахал и в плечах раздался. Ну и что? Арбалетной стреле все равно, кого бить: серну или матерого зубра. Главное, попасть. А чем больше мишень, тем сложнее промахнуться.
— Безумие, — все же не выдержал Фридрих. — Чтоб мне с этого места…
— Не торопись… — я поднял руку в успокаивающем жесте и с удивлением обнаружил, что все еще держу в ней колбасу. Подумал секунду, разломал кольцо пополам, один кусок протянул Лису, а второй — пану Лешку.
— Утолите голод и слушайте дальше… Радужные Переходы принято считать безопасными потому, что они подобны горловине клепсидры. Сколько воды не налей, а вниз по капле просачиваться будет. В нашем случае, какое войско ни собери, в бой воины смогут вступать только по одному. Это раз… Два — ничего, кроме того, что один человек в состоянии поднять, он с собой не пронесет. Три — на выходе гостя ждет вооруженная стража.
Офицеры жевали и поддакивали. Пока все, что я говорил, не расходилось с действительностью и их знаниями.
— Можно выбрать самого умелого рыцаря, снарядить в лучшую броню, от которой арбалетные болты будут отскакивать, как от гранита. Можно сунуть ему в руки самый большой и надежный щит, который он только в состоянии сдвинуть с места. И… получим бронированный кулак на разбитой параличом руке. Потому что идти наш боец сможет не быстрее улитки. То есть пока доберется до первой решетки, охрана поднимет тревогу и позовет подмогу.
Синхронный кивок.
— Но даже не это самое главное препятствие. Вопрос в том, что делать дальше? Ведь ничего по-настоящему пригодного для того, чтобы сломать решетку, один человек попросту не поднимет. Верно?
Фридрих привычно почесался в бороде и неуверенно проворчал:
— Я понял, к чему ты клонишь, Степан. Ты и в самом деле стоишь как минимум троих и спокойно смог бы пронести через переход какое-нибудь бревно. Но… тебе нужен надежный доспех. И тяжелее он будет во столько же раз, насколько ты больше обычного человека. То есть движения твои тоже замедлятся. И арбалетчики, чуть раньше или чуть позже, отыщут слабое место. Так что с чего начали разговор, в то же и уперлись. Авантюра… Не имеющая ни малейшего шанса на успех.
— Авантюра, говоришь, — я широко усмехнулся. Ведь все, что я сказал перед этим, была только прелюдия. — Тогда смотрите сюда.
Я достал нож и с силой черкнул себя по руке. Не со всей дури, но и не погладил. Обычному человеку хватило бы, чтоб кровь ручейком потекла, а я даже не оцарапался.
Лис и поляк глядели внимательно, но все еще не понимали.
— Не верите? Фридрих, проверь сам.
Капитан неуверенно взял нож и осторожно провел лезвием по моему запястью. Настолько осторожно, что если бы я не смотрел, то даже не почувствовал бы прикосновения.
— Ты решил меня защекотать? Сильнее нажимай. Не со всей силы, но и не бойся…
Лис послушался. Теперь его движения были увереннее. Но и на этот раз моя кожа не уступила стали.
— Убедился?
— Это везде так или только на руках? — деловито уточнил поляк, подкручивая усы.
— Не знаю, — мне стало весело, словно травкой затянулся. — Везде я не проверял. Но стрелы разбойников от меня отскакивали.
— У них такие луки, — пренебрежительно махнул рукой Фридрих, азартно поигрывая ножом, — что мешковину не проткнут. Продолжим?
Почему нет? Должен же я узнать пределы своих защитных возможностей. Может, я и вовсе противоударный и пылевлагонепроницаемый? Как лучшие швейцарские часы.
Увы, реальность оказалась менее фантастической. С третьей попытки нанесенный удар достиг цели. В том смысле, что Лису удалось расцарапать мне руку до крови. Кстати, обычного, красного цвета.
— Примерно понятно, — сделал вывод капитан наемников. — Прочность, как у трехслойного доспеха из кожи буйвола. От стрел самое оно. Но перед арбалетным болтом, да еще и с близкого расстояния, шансов ноль. Так что я по-прежнему не понимаю…
— Скорость передвижения, — дал я подсказку.
— Да! Именно! — новоиспеченный лейтенант наемников вскочил на ноги. — А вот я понял…
В отличие от ландскнехта, не расстающегося с кирасой, привычный к легкому доспеху польский шляхтич соображал быстрее.
Фридрих недовольно поморщился. Капитан не зря носил прозвище Рыжий Лис и привык первым обо всем догадываться. А сейчас его даже лях обошел.
— Хватит загадок. Объясните так, чтоб и я понял.
— Господину барону не нужна мощная броня, достаточно легкой защиты, которая дополнительно ослабит силу удара, и все, — охотно ответил пан Лешек. — А это значит, что его не будет сковывать лишняя тяжесть, и он сможет двигаться очень быстро. Во всяком случае, достаточно для задуманного.
— Точно. И еще я смогу перенести через Проход таран. Хотя вполне хватит и моей дубины. Надо будет только оковать ее железом, чтобы не треснула. Представляешь? Ночь, тишина… Охрана, уверенная, что никакая серьезная опасность из Радужного Перехода появиться не может, сладко дремлет… И тут появляюсь я. Два-три прыжка. Кнехты даже проморгаться не успеют, а я уже у первой решетки. Вряд ли ее вмуровывали с расчетом на осадные оружия. Пара ударов дубиной, и преграда снесена…
— Точно. Я готов поспорить, — усмехнулся шляхтич, — что стражники даже не успеют сообразить, снится им все это или происходит наяву.
— Согласен, — с самым серьезным видом кивнул капитан Лис. — Увидав спросонку такого великана, я бы тоже решил, что сплю. Гм. А ведь из этой затеи может выйти толк. Чтоб мне с этого места…
— Вот… — я снова не дал капитану закончить. — Охранники еще даже глаза как следует не протрут, а я уже буду у второй решетки.
— А сколько их всего?
— Брат Альбрехт обмолвился, что три… — о том, что крестоносец упоминал ловушки, я решил умолчать. Обсуждать неизвестность — бессмысленное занятие, а на принятие решения может повлиять. Я знаю о них, и этого достаточно. Просто буду осторожнее.
— Если все произойдет именно так, то вторую решетку тоже удастся снести без проблем. Но после уже начнется стрельба. И промахнуться по такой цели с пары шагов — то же самое, что не попасть в противоположную стенку. Правда, есть шанс, что ветеранов на дежурстве не будет, а молодые впопыхах все болты выпустят в грудь и голову. То есть в самые защищенные места. Но когда арбалетчики увидят, что результата нет, следующие выстрелы уже будут более прицельными. Бить начнут по ногам, рукам и… глазам. А еще — старший караула пошлет за помощью… Хотя скажу честно, — капитан наемников осклабился, — если бы меня ночью разбудил кто-нибудь с известием, что в замок ломится великан…
Лис не договорил, но все было понятно и без слов. Я тоже ухмыльнулся и закончил его мысль:
— Стало быть, надо думать, как лучше прикрыть уязвимые места. И точнее рассчитать время, когда выступать главным силам. Вот только одна маленькая проблема. Почему я, собственно, не объявляю сбор, а жду, пока осушат подвал… До сих пор все мои попытки воспользоваться Радужным Переходом заканчивались неудачей. Он обращал на меня внимания не больше, чем на камень или бревно.
