Глава 2

  Очнулся я от головной боли. Самочувствие - не передать, будто бы в мозг одновременно с нескольких сторон медленно закручивают раскалённые шурупы, хотя нет, два из них не закручивают, а забивают. Этим, как там этот древний инструмент пыточный назывался? Вспомнил! Перфоратором. Кто-нибудь дайте кубик аспирина или пристрелите меня нахрен.

  Я застонал, попытался подняться с дивана, но новый приступ отбросил меня на подушки. Перед глазами плыли радужные пузырьки с мелкими циферками, не иначе как отсчитывающих последние секунды моей никчемной жизни. Всё тело колотило, как от холода, ноги стали ватными и не слушались, руки дрожали, словно я вечером выпил изрядную порцию алкоголя.

  Вот за что, блин, мне всё это?

  Я лежал и пытался унять боль, пользуясь проверенным методом медитативной стимуляции.

  Организм расслабился, дыхание выравнивалось, становясь глубоким и редким. Быстрый вдох и медленный выдох, вдох-выдох. Мысленно представляю очаги боли в голове как пульсирующие точки, концентрирую на них волевое усилие, прогоняя энергию по кругу от диафрагмы к мозгу и обратно, приказывая боли исчезнуть.

  Молоточки в висках продолжали стучать, но я не сдавался, и через какое-то время мне полегчало настолько, что появилось желание жить дальше. Зная, что подобную технику требуется поддерживать хотя бы минут тридцать, для закрепления эффекта, продолжаю глубоко дышать, и только поняв, что все неприятные ощущения канули в небытие, неторопливо открываю глаза.

  Надо же, я жив! Не настолько, чтобы почувствовать себя здоровым человеком, но вполне достаточно для возникновения интереса к внешнему миру.

  Вокруг царила темнота. Бросив взгляд на браслет, я присвистнул. Шесть утра. Это сколько же я проспал, получается? Ответ всплыл в сознании сам собой - сорок два часа. В голове только мелькнула цепочка образов от появления военных до момента пробуждения. Скорости расчета я значения не придал, поскольку память услужливо напомнила про некий волшебный символ на ладошке, и я вновь покрылся холодным потом.

  Нащупав на полу фонарик, поставил его на стол и включил режим ночника. В призрачном свете никакого символа на ладони видно не было. Сделал поярче, наплевав на светомаскировку - та же песня. Даже обидно стало, только прикоснулся (в буквальном смысле) к тайне древних, как всё куда-то исчезло.

  Нет, ну не привиделось же мне это? Я ясно видел перед собой первый символ, второй, третий. Они вставали перед глазами как живые, перетекали из одного в другой с такой чёткостью, что глюком быть не могли в принципе.

  Сижу на диване и тупо разглядываю чистую ладонь. Всё же люди - странные существа. Вчера ещё был напуган этой иноземной меткой до усрачки, чуму вспоминал, а теперь её нет, а ощущение потери осталось. А ведь, по идее, радоваться должен, что жив остался.

  В этот момент меня как толкнуло. Я поднёс руку к самому свету и недоверчиво уставился на розовую кожу.

  На ладони отсутствует не только знак. Несколько лет назад, во время очередной вылазки, я этой самой рукой напоролся на острый штырь, пробивший её насквозь. Еле сумел левой рукой залить рану имевшимся в наличии кровоостанавливающим гелем и кое-как добрался до дома. Три дня в больнице, двухсантиметровый уродливый шрам и частичная потеря моторики двух пальцев была ценой той глупости. Счастье ещё, что новая техника пилотирования не придаёт особого значения наличию всех конечностей и этот досадный мой промах не станет помехой для поступления в Академию. Но сейчас передо мной сияла чистая, как у младенца ладонь, без всяких шрамов.

  Я тотчас забыл про головную боль и слабость. Вскочил, подцепил фонарь и прилепил его силовым держателем к стене, в дальней части кают-компании, за встроенными нишами шкафов. Теперь снаружи не должны увидеть никаких отсветов, хотя кто там в такое время может шастать, разве только зверьё пустынное.

  Я разделся и осмотрел себя полностью. Начисто пропали все родимые пятна, царапины, мелкие шрамы и иные отметины бурной молодости. Повреждённое во время вчерашних приключений плечо не болело. Сгибаю руку и вижу наливающийся шарик бицепса. В принципе, он и раньше имел место, но сейчас, на ощупь, комок мышц казался каменным. Я потыкал в пресс пальцем, напрягся - броневая плита.

  - Нифига себе, - только и произнёс я.

  Перспектива вырисовывалась неясная. С одной стороны подобного рода преобразования не могли не порадовать - организм явно стал здоровее и научился быстро устранять повреждения. Опять же, могло быть и хуже, например, если бы вырос хвост. Представив себя, помахивающего длинным пушистым хвостиком, я хихикнул.

  С другой стороны, бесплатный сыр сами знаете, где лежит. Какие ещё функции тела были изменены сможет показать только полное молекулярное сканирование, а не получится ли в результате так, что я тихо исчезну в недрах секретного института? На благо родного государства, так сказать.

  Одевшись заново, стало холодно стоять раздетым на голом полу, я огляделся по сторонам. Здравствуйте, тут что, бомба взорвалась? Все шкафы распахнуты, а вещи, ещё не так давно аккуратно лежавшие на полках, валялись по всему помещению. Везде, куда падал взгляд, раскиданы смятые обёртки от военных рационов. Пустые. Не понял, ко мне на огонёк кто-то заходил и забыл поздороваться?

  Я принялся вспоминать, что где лежало до, попытался сопоставить с тем, что имелось в наличии, понял бесперспективность этой затеи и занялся уборкой, укладывая на полки ценности, выкопанные из груд мусора. Закончив (стало жарко), сел на пол перед изрядной кучей разорванного пластика и задумался.

  Все восемь имевшихся в наличии рационов были съедены до крошки. Пятнадцатилитровая ёмкость конденсатора, наполовину полная к моменту моего прихода, пустовала, как и фляга, валявшаяся рядом с диваном. Аптечка распакована, часть препаратов отсутствует и я, кажется, начал понимать, где они находились в данный момент.

  - Но это же в общей сложности почти пятнадцать килограммов продуктов и воды, - я уже сам с собой заговорил, здравствуй доктор, называется. - Да ещё и гадостью обкололся всякой, понятно чего меня так вертит. Но это я, что ли всё сожрал?

  Нехорошее предчувствие заставило прикоснуться к браслету, вызывая голографический экран, на котором можно посмотреть календарь. Мама дорогая! Шесть часов двадцать минут утра, понедельник.

  Вот теперь мне действительно стало не по себе. Какие там мурашки, скорее уж стадо ящериц по спине пробежало. Уснул в субботу, проснулся утром через двое суток. Не осознавая своих действий, сожрал все продукты. Да что происходит, это всё артефакт? Господи, Иллана, она же с ума сошла меня разыскивая! Хотя стоп. Сестра умчалась в город на дежурство и приедет только сегодня к вечеру. На браслете вызовов нет. Уже легче.

  Ещё одна мысль назойливо вертелась в голове. Военные. Они вполне могли видеть следы возле артефакта. Платформа так точно оборудована камерами слежения за поверхностью, и если лицо заметить пилотам не удалось, то сам факт моего присутствия обнаружится запросто. А это чревато большими неприятностями, ведь если простое прикосновение к Активатору дало такой эффект, то не знаю, что могут со мной сделать для сохранения секретности. Сериалы в вирте ясно давали понять, что такие свидетели живут очень недолго, а дохнут пачками.

  Я притормозил лихой бег мыслей. Могли бы - уже б нашли. Я вспомнил свои действия и не нашёл в них изъянов, ушёл я как заправский профессионал. Тем более, что опыт в таких делах был - не впервой скрываться от сторожей и своих собратьев-'археологов', некоторые из которых бродят компаниями, человека по три.

  Активатор. Откуда я собственно знаю, что этот артефакт называется именно Активатором? Чуток поразмыслив и ничего не вспомнив, решил не забивать голову, а потихоньку готовиться к выходу.

  Ночью по кладбище гулять явно не стоило. Тут и днём то было на что напороться, а ночью и подавно. Да и живность местная бывает не самой приятной в общении, например, получить шип от плевателя в темноте не было ни малейшего желания.

  До рассвета ещё час, нужно себя занять работой, пока есть такая возможность.

  Вымел песок, убрал весь мусор в отдельный пакет, чтобы отнести его подальше, подклеил несколько разъехавшихся кусков маскировочной плёнки.

  Незаметно пролетело время. Вокруг всё уже сияло первозданной чистотой, а на свалке начал светлеть горизонт, постепенно наполняя мир красками. Осторожно рассматривая небо через затянутые плёнкой отверстия, я не видел в нём ничего необычного. Диск платформы, чуть было не севшей мне на голову позавчера, отсутствовал.

  Горизонт светлел. Рассвет на Сангории - одно из самых красивых зрелищ во вселенной и им даже приезжают любоваться влюблённые парочки с обитаемой части этой вселенной. Красный песок пустыни и синее солнце создают просто удивительный эффект. Горизонт играет всеми оттенками зелени и золота. Иголочки света короной расходятся по небу, пронзая шапки облаков, которые, подсвечиваемые изнутри, меняют цвет на алый. В игре оттенков появляется узкий серп звезды, пока ещё лимонно-жёлтый, он постепенно вырастает, светлея и принимая свой истинный небесно-синий цвет.

  Заворожённый я простоял минут двадцать, пока не спохватился, восстановил маскировку, собрал вещи и выбрался наружу через узкий лаз вентиляции. Далее последовала стандартная процедура заметания следов, во избежание раскрытия тайного убежища, не занявшая к счастью много времени. И вот я снова стою на мягком песке, окружённый привычными остовами отжившей свой век космической техники.

  День вступал в свои права. Маленькие ящерки то тут, то там мелькали среди обломков. Искорки выпавшей за ночь росы играли радужным блеском на открытых частях металлопластовых рёбер. Ветра пока не было, вокруг стояла тишина, нарушаемая раздававшимся изредка потрескиванием и тихими скрипами конструкций.

  Я не решился пойти напрямик, выбрав окружной путь. Пробираясь по нижнему ярусу я на каждом повороте замирал, ожидая услышать голоса, но спустя полчаса понял, что свалка пуста. По пути выбросил мусор, закинув его в первую же дыру. Главное не бросать ничего рядом с базой, а здесь уже можно.

  Постепенно беспокойство отступило, и я перестал обращать внимание на свои страхи, физически ощущая, как возвращается задор и хорошее настроение от замечательного утра.

  Идя по красноватым дорожкам, я размышлял, что же делать дальше. Возвращаться с пустыми руками не хотелось, но других вариантов не было. Несмотря на отсутствие грузовой платформы пойти на место позавчерашнего происшествия казалось откровенной глупостью. Исследовать свалку наугад тоже особого смысла не имело, на площади в двести квадратных километров можно бродить всю жизнь.

  В этот момент со мной произошла очередная метаморфоза. Задумавшись над вариантами дальнейших действий, мне как наяву привиделась картинка двухнедельной давности, когда мы с сестрёнкой пролетали над территорией свалки на такси, спеша в город. Пилот набирал высоту от нашего дома, а я жадно рассматривал поле, плотно забитое кораблями, стараясь запомнить все детали и используя систему внешнего обзора, которой оснащались подобные гравы, на полную катушку. Сейчас каждый миг представал передо мной, как будто в виртуальной имитации.

  Вот текущий сектор. Ничего нет интересного, продвигаюсь дальше. Снова ничего, пусто, пусто. Стоп. Дальний сектор. Наваленные друг на друга, уже даже не подлежащие классификации останки лежат неаккуратной грудой. Такси ещё не набрало высоты и вид сбоку просто превосходный. Вот движется ряд контейнеров, кончается каким-то остовом, сверху воткнут огромный цилиндр - часть конструкции крупного корабля.

  Был сильный удар, боковая крышка контейнера отошла. Такси движется дальше, занимая позицию между солнцем и нужной точной, и на миллисекунду взгляд проникает в контейнер, пройдя вслед за узким лучиком солнечного света сквозь навал металлопласта. Время остановилось, и перед мысленным взором предстал правильный силуэт в провале смятого ударом сверху контейнера дальних перевозок.

  Очнувшись, я понял, что стою на одной ноге и не шевелюсь. Старая часть базы была заставлена давным-давно огромными неповоротливыми контейнерами. Каждая такая махина имела сорокаметровую длину и боковую стенку двадцать на двадцать. Выполненные из сверхпрочного материала, предназначались они для перевозки крупногабаритных грузов на дальние расстояния специально сконструированными контейнеровозами.

  Но коммерческая идея, что называется, не пошла. Так и не набрав необходимого количества контрактов для окупаемости проекта, компания-перевозчик разорилась. Последние сверхтяжелые контейнеровозы разобрали, а такие вот останки доживали свой век на свалках различных планет, поскольку воспользоваться повторно металлопластом можно, но цена изменения раз созданной конструкции такова, что проще отлить новые формы.

  Пустые контейнеры забивали чем могли и выкидывали. Но каким образом в подобном хранилище мог оказаться корабль, если это конечно он. И ведь там не просто старый хлам, и не яхта, а как минимум малое боевое судно, поскольку антрацитовый цвет брони означал наличие абсорбирующего покрытия, полностью поглощавшего высокотемпературные атаки и распределявшего их по поверхности корабля так, что накопители заряжались под огнём противника.

  Мозг заработал, как самый настоящий компьютер. Производили это покрытие всего три корпорации. Силуэт узкий, надстройки не видно, часть крыла скруглена и вытянута вперёд, явно предназначен для посадки на планету. Длина около тридцати метров. Поместился в контейнер, значит крылья или убираются, или их размах не превышает размеров упаковки.

  Проанализировав все данные, мозг выдал ответ. В контейнере с высокой вероятностью находилось изделие с планеты Новороссия, Беркут 24-16.

  Созданный семнадцать лет назад по заказу флота малый разведчик, оснащённый гиперпространственным модулем, защитной силовой системой и великолепным блоком маскировки, этот кораблик даже вооружён был неплохо, поэтому использовался флотом в ситуациях, когда требовалось работать быстро и тонко, сочетая невидимость с возможностью мгновенно нанести мощный удар и уйти.

  Я непроизвольно облизнулся. Это вам не фляжки искать. Если корабль ещё не зарегистрирован, то в по прошествии десяти лет, при условии заявленных на него претензий, его владельцем станет первый, кто сумеет зарегистрировать.

  Разрешение на пилотирование по исполнению четырнадцати лет не получает только ленивый. Тем более, процедура бесплатна и имеет целью как можно большее число молодёжи приобщить к управлению современной техникой. Флотские вирт-программисты даже создали великолепный симулятор, в который загрузили данные о не самых секретных боевых машинах. В вирте отличий между настоящим и виртуальным космическим боем мало заметны - те же манёвры, перегрузки, оружие и корабли. А я далеко не последний пилот в рейтинге лиги, уверенно держусь в первой тройке на Сангории, летаю с восьми лет, с тех самых пор, как заболел космосом.

  Оружие, понятно, заблокируют, а вот всё остальное останется на месте и будет моим. Нужно только добраться до контейнера, убедится в целости разведчика и выковырять его наружу. А то может быть это вовсе макет, либо рисунок на стене.

  Но никакие умозаключения остановить меня уже были не способны. Отказаться от такого было выше всяких сил. Да вы покажите мне мальчишку, который будет долго размышлять, получив такой шанс.

  Я прикинул свои возможности. Из снаряжения не хватало только еды и воды, но это не проблема, склад у меня не один, через двадцать минут всё добуду. Раннее утро, соответственно времени у меня вагон и маленькая тележка. Сестру успокою вечером. Да нафиг, она и слова не скажет, если я корабль найду. Решено - вперёд!

  До цели было шесть километров. Но это легко сказать. На деле, вместо часовой лёгкой прогулки, приходилось пробираться по настоящим завалам, внимательно глядя по сторонам - а ну кто выскочит, или сам напорешься на острый обломок.

  Не раз и не два мне приходилось возвращаться и искать обходные пути. Я даже чуть не сорвался и чудом успел схватиться за выступ на монолите стены, распоров ладонь сквозь перчатку. Было больно, но я терпел, такое на свалке постоянно случается.

  Пена из баллона аптечки закрыла рану, а через пятнадцать минут я с удивлением обнаружил, что застывшая нашлёпка отпала, посчитав свою работу выполненной. Даже шрама не осталось. Вот это дело, если на мне так всё регенерирует, мне ничего не страшно. Кстати, на фоне получения собственного корабля, все мои изменения, артефакты древних и их тайны вышибло из головы начисто.

  Впрочем, продолжалась моя радость недолго. Уже предвкушая головокружительные полёты на собственной боевой машине, зависть друзей и знакомых, я неожиданно даже для самого себя остановился и сел, поначалу не понимая, что заставило это сделать.

  Шкварк, шкварк. Мне знакомы практически все звуки свалки, давно уже ставшие фоном и проходящие мимо сознания, но то, что потревожило мой слух, было чужим. А всё чужое здесь смертельно опасно, это известно всем.

  Сердце гулко забилось. Стараясь не шуметь, я поднялся по намертво впаянным в стену старого рудовоза скобам на второй ярус, где затаился, прислушиваясь. Раздавались негромкие щелчки. Раз, второй, вот целая серия. Я подполз к щели между плитами брони и осторожно выглянул наружу. Никого, перебрался дальше, и только с третьего раза мне удалось выяснить источник шума.

  Подо мной стояло паукообразное существо грязно-серого цвета. Вытянутое вперед сплюснутое тело сверху было покрыто хитиновым панцирем и увешано какими-то зализанными устройствами, придававшие этому чудовищу фантастический вид.

  Я не мог видеть его целиком (иначе был бы уже мёртв), но воображение услужливо дорисовало шесть лап, удерживающих туловище над землёй и узкие полоски фасеточных глаз, окружавших голову монстра, стоявшего неподвижно, лишь чуть покачивая корпусом из стороны в сторону и издававшего негромкое пощёлкивание.

  Я отодвинулся от щели и сел на пол. Я знал, кто это. Мне ли не знать. Во всех фильмах и играх представители этой расы водились в обязательном порядке. Но если в мире виртуальном чудовища умирали десятками, то на практике встреча с одним из них без тяжёлого вооружения представляла собой гарантированно удачный способ самоубийства.

  Дело в том, что трёх шагах от меня, на родной планете, принадлежащей людям, стоял корн.