Глава восьмая

– Урок окончен, – говорит учитель, и тут звенит звонок.

Внимательно наблюдая за Джейсоном, я складываю учебники в рюкзак. Надо обязательно выяснить, что произошло в субботу вечером. Когда я спросила у Софи, из-за чего она так всполошилась, она отказалась говорить на эту тему.

«Я просто переволновалась, – сказала она. – Не бери в голову».

Но я не могу не брать в голову. Я переживаю за нее.

Джейсон первым выходит из класса, я спешу за ним, продираясь сквозь толпу учеников. Сейчас никто не таращится на него и не просит автограф, думаю, все уже привыкли к тому, что с ними учится знаменитость.

Я догоняю его в конце коридора, когда он направляется к лестнице.

– Эй, – окликаю я его.

Он поворачивается, останавливается на ступеньке. Стойко выдерживая удары рюкзаков и толчки, я сопротивляюсь потоку учеников, стремящемуся вниз.

– Надо поговорить, – говорю я.

– О чем? – Вопрос задан скучающим тоном, как будто он все еще сидит в классе.

– О том, что случилось в субботу, – я сразу перехожу к главному.

Джейсон смотрит мне за спину, слово ожидая, что там появится видеокамера, которая будет записывать наш разговор. Что ж, возможно, его опасения не напрасны: если бы журналисты узнали о его «подвигах», они не преминули бы развить эту тему. Для них это обычное дело. К тому же нельзя забывать и о других учениках. Пусть они и не хихикают, когда он проходит мимо, но они следят за ним, как хищники за жертвой, и так и ждут, когда он совершит нечто достойное внимания.

Джейсон поворачивается и идет дальше, а я смотрю ему вслед. Нет, так просто ему от меня не отделаться. Я бегу за ним.

– Эй! – кричу я. – Эй!

Он продолжает идти, я догоняю. Он резко останавливается, и я почти влетаю ему в спину.

– Я бы предпочел, чтобы ты не обсуждала мою личную жизнь в коридоре, – цедит он сквозь стиснутые зубы.

– Потому что ты так всем интересен? – Я закатываю глаза. – Да всем плевать. – Я лгу, но сейчас я готова оспаривать каждое его слово.

Он склоняет голову набок.

– И кто это говорит – девчонка из знаменитой семьи.

У меня тут же потеют ладони, я не сразу соображаю, что он имеет в виду папу. Он ничего не знает о Нейтане. Он ничего такого не сказал бы, если бы знал.

– Так о чем ты хочешь меня спросить? – говорит он, своим наигранно-терпеливым тоном вырывая меня из мыслей и возвращая в действительность.

В субботу вечером Софи страшно всполошилась, когда ты напился. Я хочу знать почему. – Я медленно выдыхаю, чтобы следующую фразу произнести не так резко. – Мне кажется, все это неспроста, так что объясни мне, в чем дело.

Его взгляд остается бесстрастным.

– Не понимаю, о чем ты, но уверен, что говорить тут не о чем.

Я раздраженно фыркаю.

– Не заговаривай мне зубы.

– Может, строит спросить у Софи?

– Она не хочет рассказывать.

Он плавно поводит плечом, спокойный до ужаса. И это ответ. Вернее, его отсутствие.

Я подхожу к нему поближе. Поток учеников иссяк – вероятно, все разошлись по классам. Я набираю в грудь побольше воздуха, призываю на помощь всю свою отвагу, которая только есть в моих 167 сантиметрах.

Не обращая внимания на то, что мое лицо полыхает от близости к нему, я с осуждением тыкаю пальцем ему в грудь.

– Ты ведешь себя как надменный болван, и все это здорово. Но тебе не удастся запугать меня своим сарказмом и холодностью. Потому что ты – ничтожество, вот ты кто, тебе меня не напугать.

Он ухмыляется.

– Значит, я плохо старался.

– Серьезно. Что бы там ни было, Софи страшно испугалась. Она очень добрая, я в жизни таких не встречала, и я не допущу, чтобы ты причинял ей боль.

Наглая улыбка исчезает, а взгляд из холодного превращается в обычный, как у нормальных ребят, без какого-либо самодовольства. Он смотрит на свои кроссовки, и за черными прядями я не могу разглядеть его лицо.

– Ни о чем не беспокойся, – говорит он ровным тоном. – С ней все в порядке. С нами обоими все в порядке.

– Ты в этом уверен? – скептически спрашиваю я. – Она вся извелась, пока искала тебя. Что-то не похоже, что она в порядке. Может, тебе стоит проверить, так это или нет?

Я киплю от негодования. Я поворачиваюсь и собираюсь идти на обед. Наверное, я успею пообедать до звонка. Но прежде чем я делаю шаг, меня хватают за руку и разворачивают на сто восемьдесят градусов.

– Я серьезно, – говорит Джейсон.

И я молчу, потому что его слова опасно похожи на правду. Он смотрит на свои пальцы, которые сжимают мое запястье, потом поднимает взгляд, и я вижу в его глазах безмолвную мольбу. Моя решительность слабеет. Однако мы не успеваем заговорить, звенит звонок, и двери кабинетов закрываются.

Джейсон выпускает мою руку, и я отступаю на шаг. Мне хочется вынести ему еще одно грозное предупреждение, но слова так и умирают невысказанными. Я вспоминаю, как мы сидели в лимузине, как его голова лежала на моем плече и как в его глазах отражалась боль. И воинственность, бурлящая во мне, рассеивается.

Я иду по коридору и в голове вихрем проносятся мысли. Даже когда я встаю в очередь в столовой и взглядом ищу Йон Джэ, я продолжаю думать о Джейсоне.

И о том, что могло породить ту тоску, которую я в нем вижу.

За ужином Софи сидит притихшая. Она рассеянно гоняет по своей тарелке рис, и я вдруг понимаю, что ни разу не видела ее такой молчаливой. Когда она сбрызгивает рыбным соусом свое яблоко, я не выдерживаю.

– Софи, что случилось?

Она поднимает голову.

– А?

Я указываю на яблоко, и ее взгляд становится более осмысленным. Она смеется и кладет палочки поперек миски.

– Кажется, я наелась, – говорит она.

– Ты все еще думаешь о том, что было в субботу? – спрашиваю я. Может, мне все же удастся выяснить, что происходит.

Она в замешательстве ерзает по скамейке.

– Нет. – Я жду продолжения. – Я поговорила с Джейсоном. Он рассказал мне о вашем разговоре. После урока корейского. В первый раз, когда вы, ребята, поссорились после концерта, я не стала вмешиваться. Но вы опять поссорились, и я нервничаю из-за этого. – Она берет салфетку и принимается рвать ее на кусочки. – Я не хочу, чтобы у тебя сложилось о нем неправильное впечатление. Он совсем не плохой. Честное слово.

Я подавляю желание хмыкнуть. Меня не проведешь.

– Просто у него… есть проблемы, понимаешь? После дебюта «Эдема» он живет в постоянном стрессе. Я в том смысле, что он всегда был перфекционистом, а после выхода альбома его стремление к совершенству только усилилось. – Она покусывает нижнюю губу. – Он мой брат, так что иногда я расстраиваюсь вместе с ним. Но я не хочу, чтобы ты считала его… как бы сказать… плохим человеком.

Я краснею – подозреваю, что это вызвано острым чувством стыда.

Софи выпрямляется и смотрит на меня. Ее взгляд за очками становится жестче.

– Ты бы оказала мне большую услугу, если бы была помягче с ним. И… гм… мы с Джейсоном сами справимся со своими проблемами.

Мое замешательство усиливается, спазм, скрутивший мой желудок, грозит вытолкнуть наружу только что съеденный ужин. Я отодвигаю от себя миску как можно дальше, потому что запах еды вызывает у меня рвотные позывы.

Я уже готова выбросить белый флаг, но тут Софи говорит:

– Йон Джэ рассказал мне о твоем отце, о том, что ты выросла в семье знаменитости. Уверена, тебе часто приходилось иметь дело с теми, кто был добр к тебе исключительно ради твоего отца, и я знаю, как к такому привыкаешь. – Она колеблется, ее речь замедляется, как будто она идет по зыбкой почве. – Может, ты не привыкла к грубости, но такова жизнь, знаешь ли. Никто не совершенен. И иногда это действует освежающе, когда люди перестают льстить тебе и задабривать тебя.

У меня от изумления глаза лезут на лоб. Она считает меня избалованной, думает, будто я привыкла к тому, что мне никогда не перечат. И все же я непроизвольно задаюсь вопросом: а вдруг она права? Только от этого менее обидно мне не становится.

Софи морщится и съеживается.

– Ты не злишься на меня, а? – шепчет она.

Я энергично качаю головой, пытаясь разобраться в своих противоречивых мыслях.

– Нет! Конечно, нет!

Я выдавливаю из себя улыбку, и она облегченно вздыхает.

– Вот и хорошо. – Она тоже улыбается. – Я боялась, что ты больше не захочешь дружить со мной.

– Софи, ты моя единственная подруга. Без тебя я бы точно не выжила.

– Верно. – Она хихикает. – Это ведь дает мне определенную власть, а?

Вероятно, да. Только я не знаю, как относиться к этой смене ролей – ведь я выросла в крутой семье и привыкла командовать, привыкла, что все вокруг так и жаждут моего внимания.