…небеса чудес
Облака волнуются. Ветер усиливается. Наверное, будет шторм.
От белого к синему без единой помарки ровно и неуловимо поднимается небо от облаков вверх.
Солнце восходит над вершинами холодных облаков, но они всё равно остаются бледно-голубого цвета.
. . .
– Есть рай на земле, или он только на небах?
– Конечно. Вот он!
Верика озирается вокруг, Хопнесса разводит руками:
– Нужно только кое-что подлатать, подштопать, почистить, и будет как новенький!
Хопнесса вслед за спицами достает разноцветные нитки и лоскутки. Верика идет за веником. Над парадной лестницей красуется лозунг – «Поднимем рай из руин!».
– А ну, кыш! Иди, ворон, отпугивай на улицу.
Транспарант улетает в огород, спугнув выглядывающую из-под ступенек птицу Очевидию. Оттуда же вылетает метла, перепачканная красной краской.
– Такие воззвания только веником и пишутся. Истинное варварство.
Метла заискивающе виляет хвостом.
– Ну и что, что варварство, – доносится обиженный Очевидиевый голос.
. . .
– Сколько себя помню, ты всегда отзывчива ко мне, – говорит Верика, допивая молоко, – всегда чутка и всегда своевременна.
Белый кругляшок складывается сердечком:
– Ятебялюблю!
«Чмок!», и белое сердечко перекочевывает на щеку Хопнессы. Пора посмотреть, как Единорожица уминает морковку. Зрелище столь же впечатляющее, сколь и шумное. Она ее даже не грызет, а перерабатывает.
– Совершенно неподражаема, когда ест! – Верика поглаживает теплую переливающуюся шерсть.
Хопнесса кивает по диагонали, успевая обсудить с Герральдием последние выдающиеся успехи в области изобразительной изобретательности.
– Печально, что дети со временем разучиваются рисовать.
– Век живи, век разучивайся.
Хопнесса не упускает нити рассуждений Верики и Герральдия, умудряясь связывать их воедино. Когда Хопнесса плетет кружева, она всегда согласно качает головой в такт креслу-качалке. И очень важно правильно подхватить амплитуду ее движений, чтобы попадать в такт согласиям.
Герральдий иногда говорит умные слова, но очень уж громоздкие. Да и сам он довольно неповоротлив. Видимо, не приспособлен для суши. Верика однажды заметила, что в воздухе и в воде все хвосты выглядят несколько изящней. Вследствие этого Герральдий вечно растерян, месяцами апатичен, неделями эгоистичен, целыми днями скептичен, часами ворчлив и многое другое. Но времена меняются. Так утешает Хопнесса:
– Я знаю точно – у него две пары крыльев и золотые руки.
Верика внимательно присматривается к рукам Герральдия: «Наверное, он весь такой золотой». Затем переводит взгляд на Хопнессу: «А вот у Хопнессы руки просто блестящие».
– Не все золото блестит, – подхватывает ее мысль птица Очевидия.
В книге происходит стремительное перелистывание страниц:
– Где-то мы это уже упоминали…
