…беспредельность совершенства
Иногда меня буквально озаряют нимбы отсветов, и кажется, что я близок к совершенству. Но у совершенства нет границ. И как только я приближаюсь к мнимому совершенству, оно тотчас растворяется, словно мираж. Или же я незаметно растворяюсь в совершенстве.
Герральдий наблюдает в астроскоп звездные карты Верики:
– Представь себе! Я опять вижу совершенство! – говорит Герральдий, не отрываясь от трубы. – Но стоит мне перевести взгляд, и я обнаружу, что это кажущееся близким находится в отдалении, исчисляющемся великим множеством световых веков.
Герральдий отвлекается от окуляра и видит на расстоянии вытянутой руки улыбающуюся Верику. Он находит Верику очень нарядной и делает ей учтивый комплимент:
– На прогулку?
– Нет, просто я в трулле, – указывает Верика на пищащих гигиеновых щенков.
Герральдий подходит к окну в позолоченной раме и бросает взгляд на объединенную радугу.
«Вот если бы еще разок выйти к водопаду, погрузиться в облако брызг и раствориться ненадолго, – мечтательно читает собственные мысли Герральдий, – но нет. Я дал себе слово – никаких фокусов!»
«Удивительно, как взрослый человек может позволить себе подобные шалости – взять и просто-напросто уйти в полный спектр?» – размышляет, следуя за ним, Верика.
После чего упирает руки в боки, для большей убедительности, как это умеет делать Хопнесса, и добавляет вслух:
– Ты читаешь мысли для провождения времени?
– Ну что ты, что ты! – смущенно отчтокивается Герральдий.
Его трубка издает мирное посапывание. В тишине дымовой завесы слышен звук изымаемой шпаги. Вжик! В воздухе повисают два голубых змея. Один – без хвоста, другой – без головы.
– Герральдий! Любезный! Уже пора прекратить эти языческие биостимулирования.
Герральдий сворачивает мысленное чтение.
И все-таки близится час согласия и смирения…
. . .
– Я вернулся, – торжественно отчитывается Герральдий, козыряя форменной фуражкой.
– Я тоже! – весело подхватывает Верика.
– Где же ты была?
– Я была там, где все такие, как я.
– А я, судя по-всему, был там, где все – такие, как я.
Герральдий показывает на лбу огромную шишку.
– Ты столкнулся с прилобиями?
Входит Геогриф с емкостью воды:
– Холодно тут у вас! – и застывает в непроизвольной позе.
Из книги доносятся недвусмысленные намеки:
– Ой, а у нас-то тут жарко как в бане.
Верика соскабливает с пола превосходные ледяные блинчики:
Первый блин Верика кладет на голову Герральдию, остальное отправляет в бездонную рукопись.
– Фиксируем! – слышатся изнутри повизгивающие дисканты.
На внешней стороне переплета выступает резкий конденсат. Виден пар, проникающий наружу сквозь щели, слышны отдаленное шипение и гулкие голоса, как в просторном помещении. Интонация голосов одинаково невнятна, но постепенно кряхтение приобретает оттенок удовлетворенности, и запотевшая книга умолкает, размякнув и отдуваясь.
– Ну как, полегчало? – сочувственно спрашивает Верика и протягивает глиняную птичку.
Герральдий с облегчением дует в свисток. Верика понимает его и без слов, а также умеет разрядить атмосферу.
Предшествовавший час вынуждает Герральдия впасть в некоторые размышления, но он стряхивает их с себя, как собака воду, и принимается глазеть на огонь, подбрасывая в камин шишки. Вспыхивают небольшие пламенья. Одни огоньки плавно раскачиваются, другие – мелко дрожат.
