…день симметрии
Поскольку дел очень много, то Верика все делает одномоментно. Кормит рыбку. Спасает червяка. Верит в чудо. Рисует с натуры.
– Будьте добры, подайте мне кто-нибудь, пожалуй что, какую-нибудь игрушку.
Герральдий берет верхнюю погремушку из ближайшей корзины. Погремушкой оказывается Нездешний – ладошечный дракончик с миской эмоциональных шариков. У него позднеутренняя спячка. Из-под Нездешния выныривает вислоухий розовый заяц в боксерских лыжах. Слышен звук скольжения по каменному полу: «Вжжжик, вжжжик!».
– Поразительно! – качает головой Герральдий.
Зайца обгоняет птица Очевидия стремящаяся к нездешниевым шарикам.
– Потрясающе! – продолжает восторгаться Герральдий, покачивая головой.
Усы-качели лодочками взлетают влево-вверх и вправо-вниз, вправо-вверх и влево-вниз.
. . .
Сегодня день симметрии, и Верика пишет обеими руками. Упругая кисть в пальцах левой руки кажется неподвижной, а в правой руке становится неуловимой, как мелькание крыльев стрекозы.
С картины развеваются величественные знамена далеко за пределы полотна. Герральдий восхищен:
– Не терпится взглянуть, как продвигается твоя «река Воя»?
– Она стоит на месте, прямо перед тобой! – возглашает с помоста, не меняя позы, натурщица с хохолком.
Однако Герральдий видит прямо перед собой не задрапированную птицу Очевидию, а неотвлекающуюся от процесса Верику с палитрой.
– Есть что-нибудь новенькое готовенькое?
– «Юдоль людская», – указывает кивком головы художница в сторону веранды, – почти готова. Точнее, она давно готова, но не было повода обратить твое внимание.
– Любопытно, любопытно. Напоминает стог сена. Это инсталляция?
– Это обьемно-пространственное изображение космического шара в неизмеримо многократном уменьшении. Сними покрывало.
Герральдий сдергивает чехол и обливается голубым сиянием.
– Блестяще, блестяще, блестяще! – Герральдий описывает круги возле крупного светящегося шара, парящего над травертиновым полом.
– Сегодня он мирного цвета. Попробуй окунуть руку, не бойся обжечься. А теперь загляни внутрь, – Верика продолжает мелькать кистями, прорабатывая удаленный фон.
– Как-же это тебе у-у-у… – Герральдий погружается в обьемно-пространственное изображение вслед за утонувшей в мягкой синеве рукой.
– …у-у-у-дается?! – выныривает ошарашенный Герральдий, отступая от «Людской юдоли».
Он некоторое время молчит, скорбно склонив голову, поэтому Верика просит его поделиться впечатлениями. Герральдий очевидно потрясен масштабами увиденного.
– Я как будто исчез или растворился, не знаю, как обьяснить, – задумчиво комментирует он, разглядывая свою руку.
Верика сворачивает холст, меняет палитру, закручивает тюбики.
Герральдий продолжает молчать, сдвинув брови немного в сторону.
– Вам удалось разглядеть конец человеческих страданий?
– В том то и дело… – недоговаривает Герральдий и рассеянно поглядывает на распластавшуяся махой птицу.
– Молчу, молчу! – сочувствующе кивает позировщица.
