Часть 3
Нас спасало только то, что между ракетчиками и нами торчал холм да то, что они не могли двигаться так же резво, как их товарищи, погнавшиеся за туземцами. Но и при таком раскладе я чувствовал себя неуютно, понимая, что вокруг этой горки особенно не побегаешь, а на ровном месте против пулемета у нас шансов не имелось. Эти кретины не сообразили, что другого пути, кроме как к прорехе в Стене у нас нет. Вместо того, чтоб повернуть, они двигались вокруг холма, позарившись на Ченовы палки.
Набрав палок поухватистее, умница Чен, прислушиваясь к преследовавшему нас железному треску, потащил меня к пролому. Ругаясь сквозь зубы, он шел спиной назад и через шаг бросал палки, чтоб ракетчики из увечного кибера не скучали. Те отвечали нудным дребезжанием и нескончаемой пальбой. Чен бросал палки все дальше и дальше. Вскоре у него уже не хватало сил докидывать их, и стрельба там стихла. Но не дребезг. Наверное, посчитав нас убитыми, враги хотели подобраться поближе, и удостоверится в этом лично, только нас это уже не касалось. Выход — вон он. Шагах а сорока, не дальше.
Мы пробежали половину и увидели… второго кибера.
Новый враг двигался бойко, и у меня даже не возникла мысль убежать. Эта мысль не пришла в голову и Чену. Времени нам хватило только на одно — мы одновременно надвинули лицевые щитки.
Я встал. Чен встал. И кибер остановился. Мы замерли друг против друга, соображая, что делать дальше. Бегать по пеплу не хотелось. Знали чем это кончается.
Ракетчики определенно что-то видели, но скорее всего именно «что-то», а не меня или Чена. То ли их техника оказалась недостаточно хороша, то ли наоборот наши невидимки могли гораздо больше того, что о них рассказывал Адам Иванович, но на железной морде кибера прямо-таки читалась неуверенность. Словно не зная что делать, он двигал туда-сюда дулом пулемёта. Продолжаться долго это, конечно, не могло. Я даже не могу сказать, у кого из нас первого не выдержали нервы.
— Ложись!
Пулеметный ствол задергался и выпустил длинную очередь в метре над землей. Он грохотал, но я уже лежал ничком за обугленным стволом. Потом пулеметчик взял ниже, и пули ударили в ствол, который меня прикрыл, и пробежали по нему дальше, к Чену, свернувшемуся калачиком рядом. Самое печальное в нашем положении оказалось то, что этот-то аппарат калекой не был… Рацией я воспользоваться не рискнул и, сдвинув щиток, сказал товарищу.
— Дай «воробья».
Я чувствовал, что жить нам осталось несколько секунд. Кто бы ни сидел там за пультом управления он могли просто так, на всякий случай, проехаться по подозрительному месту. С другой стороны люди, придумавшие выбивать клин клином не спроста оставили потомкам такой выход из опасных положений. Черно-желтое лицо Чена побледнело. Если б кибер дал ему такую возможность, то он покрутил бы пальцем у виска.
— Нет!
— Дай!
Если б мы потратили на препирательства чуть больше времени, то в тот раз, возможно, все бы и кончилось… Мотор взревел, под гусеницами, словно высушенные временем кости, захрустели обломки, и тут я пустил «воробья». Теперь скрывать наше любопытство смысла не имело, и он начал передачу с первой же секунды.
Если мы для ракетчиков то ли существовали, то ли нет, то «воробей»-то наверняка существовал как объективная реальность. Наше убежище мгновенно перестало дрожать и трястись. Через десяток секунд у меня хватило смелости выглянуть из-за дерева. Кибер по-прежнему стоял в десятке шагов от нас, но пулемётный ствол его смотрел в небо и крутился как взбесившийся. «Воробей», как я ему и приказал, не висел на одном месте неподвижной мишенью, а метался, то взмывая в небо, то на бреющем проносясь над обломками, покрывавшими землю. Дуло старательно следовало этим эволюциям, но не успевало.
— За холм, — прошипел черно-желтый Чен. Мысль показалась мне более чем здравой. «Воробей» унесся за холм, и следом за ним покатили ракетчики. Едва рев двигателя стал глуше, мы, не сговариваясь, медленно поднялись и, прислушиваясь к тому, что твориться за спиной, тихонько пошли к выходу. Страх внутри рвался наружу, торопил, но мы, непрерывно оглядываясь, медленно переставляли ноги, чтоб не тревожить пепел прошли к бреши в стене.
Остановились мы только за вторым рядом деревьев. «Воробей» хаотично метался в небе над киберами, а те, в два ствола полосовали небо, целя в беззащитную птицу. На экране моего планшета калейдоскопом менялись местами угольно-черная земля, голубое небо, серебристый блеск разбитого в катастрофе металла, сизая, от опалившего его неземного огня, колонна «Солнечной короны». Рассмотреть, правда, ничего толком нельзя я не смог — киберы старались вовсю и «воробей» не столько показывал, что там есть, сколько уворачивался. Ну, ничего. Потом рассмотрим покадрово, разберемся.
Я послал «воробья» вниз. Над самой землей он выровнялся, резко ушел в сторону, и, загораживаясь обломками металла, перемахнул через стену. Двигатели киберов обиженно взревели. Мне слышалось в этом звуке раздражение потерявшего добычу хищника. Они ревели, а меня, напротив, переполнял восторг!
От радости, что все кончилось я даже приплясывать начал. Ай да невидимки! Ай да Адам Иванович!
Целые, не изувеченные, руки-ноги радовались вместе со мной — подергивались, словно в пляс просились. Я хотел разделить радость с товарищем, но на хмуром челе шефа застыло выражение мучительной озадаченности.
— Ты чего?
— Непонятно, — мрачно сказал Чен.
— Что?
— Ничего не понятно.
Уходить отсюда он, видимо, не собирался. Товарищ смотрел на проход в стене, словно ждал нового появления ракетчиков.
— Во-первых, непонятно «Корона» это или нет. Во-вторых, непонятно откуда тут такие взялись? А в третьих… Почему они все-таки не вылезли? Неужели опять не сообразили? Про дураков за броней можешь мне не рассказывать. Не поверю.
Вопросы «во-первых» и «во-вторых» были уже дежурными вопросами и задал их Чен безо всякого энтузиазма, для порядка, а вот «в-третьих» его интересовало всерьёз! Меня тоже и у меня уже имелся ответ.
— Есть дурацкая мысль, — сказал я — Совсем дурацкая.
— Ну…
— Там не люди. Пришельцы, которым не выжить в кислородной атмосфере. Вот они и сидят внутри.
Чен задумался на секунду и отрицательно покачал головой.
— Ракета класса «земля-воздух».
— Я и говорю — дурацкая мысль, — согласился я.
— Наши там сидят. Свои… — продолжил Чен. — Вон какую засаду устроили… Другие мысли есть? Менее дурацкие.
Я только вздохнул.
Нет, не умел мой шеф жизни радоваться. Другой бы плясать начал, петь, коленца разные выкидывать, на руках бы походил, а у него скорбь по поводу непознаваемости мира. Я как мог мягко поправил его.
— Ты бы лучше вместо ворчания своего, жизни бы порадовался. Целый идешь, думать можешь… Руками-ногами шевелишь без болезненных ощущений в конечностях… Это, что не повод для радости? Тем более мы победили.
— Победили? — Чен задумчиво удивился. — Скорее уж ничья….
— Ничего подобного, — возразил я. Радость во мне бурлила, пузырилась как шампанское. — Именно победили!
— Это как?
— Да очень просто. Они хотели нас убить? Хотели! Не вышло у них? Не вышло! Значит с поставленной задачей не справились… Следовательно….
— Следовательно? — задумчивым эхом откликнулся друг китаец.
— Следовательно, наша взяла.
Шеф словно проснулся, вынырнул из задумчивости.
— Так ведь и мы не лучше. Зачем шли? Разобраться? И что мы там увидели? Поползали носом в пепле и всё…
— Наплевать.
Меня распирала радость.
— Радость оттого, что я жив у меня куда больше, чем огорчение оттого, что что-то там не разглядел… Честное слово!
Я беззаботно махнул рукой.
— Тем более, что «воробей» там покрутился, наснимал чего-то… Разберемся.
Говорил я то, что действительно думал. Чен же покачал головой и серьезно сказал.
— Спасибо туземцам… Если б не они… Можешь представить, что произошло бы, если б мы на засаду первыми вышли?
Радость моя в мгновение пропала. Я передернул плечами от запоздалого страха. Впереди, прямо за Ченом в десятке шагов от нас, стояло большое дерево со сплошь содранной по высоте примерно моего роста, корой. Под ним лежала груда срезанных веток и нежно-желтые лезвия совсем недавно отколотых щепок. Стоило представить себя на месте этого дерева, как спине стало холодно. Да-а-а-а-а, туземцы спасли нас от большой неприятности, имя которой Смерть.
— Вот уж что-что, а это представить совсем не трудно, — ничуть не кривя душой сказал я.
— Что там полагается за такое делать? Свечки ставить или вином до конца жизни поить?
Правильного ответа я не знал. Правильный ответ затерялся где-то в седой древности.
— Не знаю как на счет свечек, а пива бы я с ними выпил…
— Зря иронизируешь, — серьёзно сказал Чен, пропадая из глаз и направляясь к дереву. — Если б не они…
— Да я не иронизирую. Я совершенно искренне. И туземцев этих героических жалко и пива хочется.
За Стеной Зла висела прежняя тишина, словно ракетчики сызнова насторожили капкан, в любую секунду готовый щелкнуть стальными челюстями. Ощущение это холодило спину.
— Что же им тут все-таки всем нужно-то?
Пять раз трава под ногами шефа неестественно растопырилась. Шестого шага он не сделал. Я посмотрел сквозь него, и мой вопрос мгновенно потерял актуальность.
Тело лежало рядом с обшарпанным деревом, полускрытое сбитыми ветками. Чен, непонятно зачем, осторожно тронул его ногой. Если уж туземец спокойно смотрит на парочку висящих в воздухе голов, то это наверняка мертвый туземец. Труп. На лице покойника осталось выражение неизбывного удивления. Удивление человека, встретившего что-то такое, что не встречал никогда и слишком поздно понявшего, что это самое «что-то» его убивает. Я сбросил ветки…
То, что хотелось назвать человеком, шло от горла вверх и от пояса вниз. Промежуток между тем и другим назывался кровавой кашей, кое-как удерживаемой остатками кожаной куртки. Туземца убило не дважды и не трижды. То, что я видел, могло убить его раз двадцать, если б у кого-то хватило бы сил двадцать раз его воскресить. Да-а-а-а. Это наводило на невеселые размышления. Ракетчики явно ориентировались на принцип «избыточность продуктивна». Без тени брезгливости Чен перевернул труп на живот. Спина выглядела ничуть не лучше, только в кровавой каше тут посверкивали осколки костей. Не сказав ни слова, шеф вернул его в прежнее положение и закрыл покойнику глаза. С минуту китаец поигрывая желваками смотрел то на убитого, то на Стену.
— Это тот?
Он явно имел в виду того, кто нас спас. Я отрицательно качнул головой.
— Скорее один из тех. С такой дырой в груди не особенно побегаешь, а тот, которого я видел, все-таки сбежал.
Труп тут мог быть и не один. Крови вокруг пролилось столько, что казалось в одном человеке ей не уместиться. Капли краснели на листьях, на ветках, на соседних стволах, на траве…
Помочь ему мы ничем уже не могли. Если он и нуждается в помощи, то не врача, а могильщика.
— Похоронить его, может быть?
— Ты знаешь как?
— В землю закопаем…
Чен неопределенно хмыкнул.
— Все ж лучше, чем звери съедят.
— А червяк — не зверь?
Я промолчал. Прав он конечно… Кто знает что у них тут за порядки? И у нас, на Земле имелись разные предпочтения по этому невеселому обряду — кто-то уходил в землю, кто-то в огонь, а кто-то в желудки зверей. Чего уж говорить о незнакомом мире со своими экзотическим порядками.
— В чужую жизнь мы уже непрошено влезли, давай хоть не будем в чужую смерть лезть…
— Мы?
Он вздохнул.
— Мы, мы. Земляне…. Раненому помочь — это можно. Это — святое. А с покойниками… Нет. Оставим как есть.
Его голова, словно воздушный шарик, поднялась над землей и полетела в сторону близких деревьев. Оглядываясь на павшего туземца, я пошел следом. Кровь на листьях пропала, а шагов через пятнадцать снова появилась. Редкие капли прочертили дорожки на листьях, показывая путь бегства раненного, что не выбирая дороги ломился напролом, сквозь кусты и густые травяные заросли.
— К реке…
— Да нет, — не согласился я. — Не к реке, а просто подальше от…. К реке бегут, когда помыться хотят или жажда мучает. А ведь не похоже, что его жажда мучила?
Я оторвал листок, на котором кровь уже стала густой и темной. До следующей капли было шага четыре. У истекающего кровью кровь течет обильнее.
— Легкораненый, пожалуй?
— Пожалуй…
— Пойдем посмотрим… Может, хоть этому поможем.
Мы пошли по кровавым отметинам, внутренне готовые увидеть еще один труп. Не походили ракетчики на людей, что-то оставляющих недоделанным. Когда Чен остановился, я отчего-то так и подумал. Либо труп, либо ракетчики.
— Что? — прошептал я. — Видишь?
— Вижу.
Что он там видел, я не понял. Он стоял в профиль ко мне. То, что голова его никуда не делась, говорило скорее о том, что реальной опасности нет.
— Ну?
Он осторожно, словно боялся спугнуть чуткого зверя, протянулся вперед и вбок. Я смотрел в ту сторону, но ничего странного не видел. В переплетении веток я не отметил ничего подозрительного. Цветы только, но этих цветов и без того вокруг росло навалом. Я даже занервничал и переспросил.
— Ну что там?
Чен не стал объяснять, а в несколько шагов дошел до стены веток и, подпрыгнув, сорвал кусок чего-то белого. Уже по шелесту, с каким он развернул его, стало понятно, что это пластпапир. Он тряхнул им над головой, но тутже углубился в него взглядом. Пока он шел, лицо его меняло выражение с хмурой досады на облегченную улыбку.
— Нам повезло!
Я выхватил у него из рук кусочек доставляющего радость пластика. На одной стороне шел какой-то текст, а на другой… Да-а-а-а-а-а. Другая выглядела как мечта милитаризированного фетишиста.
На нем во весь лист красовалась фотография боевой машины, близняшки одной из тех, что мы только что видели. Мощные гусеницы, скошенная башня длинный ребристый выступ излучателя. А на броне, как раз опершись точеной ручкой на излучатель, стояла брюнетка топлес с изумительной фигурой манекенщицы. Стройные ноги, изящные бедра, короткая стрижка по прошлогодней моде цивилизации моро. Хороша… Одно только на мой взгляд портило картину — ожерелье с такими огромными камнями, что сразу определялось их искусственное происхождение, да и браслет на левой руке тоже, надо сказать, внушал определенные сомнения в естественности природных сил произведших его на свет.
— Ожерелье — подделка. Браслет, скорее всего, тоже. А вот девица хороша, — вернул я Чену клочок пластика. — Грудь не меньше чем пятого размера. Хотя она, тоже может оказаться подделкой.
Тот смотрел странно, явно ждал от меня чего-то другого. Я в ответ поднял брови.
— Слушай! — Воскликнул он, подняв в ответ свои. — Ну, объясни мне, как так бывает, что смотрим на одно и тоже, а видим разное?
Я еще раз взял листовку. Нет. Все там осталось, как и пару секунд назад… И брюнетка и драгоценности. Я вернул пластик.
— Ну, может быть я не прав. Не пятый, а четвертый… Или ты тут блондинку видишь?
— Я там вижу автоматическую боевую станцию!
Я кивнул, но это Чена не устроило.
— Это автоматическая боевая станция! — повторил он. — Автоматическая! Понимаешь?
— Понимаю. Автоматическая. Я её тоже вижу. Грудь у нее все же хороша. Не находишь?
Наверное, в моем голосе не нашлось того, что рассчитывал услышать Чен, и он повторил по слогам.
— Ав-то-ма-ти-чес-ка-я….
— Да понял я, понял…
— Значит без людей.
Только тут я сообразил, что он имел ввиду.
— С чего ты взял?
Он молча повернул листок другой стороной. Там шел текст на трех языках. Один из них я знал. Чен не ошибся. Черным по белому в тексте то тут, то там виднелась надпись — «автоматическая боевая станция». Если эта надпись не была такой же фальшивой как браслет на даме-неглиже, то людей там и правда не должно оказаться.
Несколько минут мы молчали, привязывая этот факт к тому, что уже знали об этой планете. Почти все сходилось…
Киберы тут что-то охраняли и нас сбили, когда мы влетели в запретную зону. Наши парашюты заинтересовали их тогда, когда мы залетели за реку. Там, видимо, и проходила охраняемая ими граница. Когда мы ушли с их территории они потеряли к нам интерес. А когда к ним полезли туземцы, то интерес к нарушителям снова разгорелся.
Драконы залетели к ним и их сбили, а пращников не истребили именно потому, что те не полезли в запретную зону…
— Вот тебе и объяснение всех несуразностей. Разума нет, как и злой воли. А есть программа.
— И трупы… — добавил Чен. — Есть и еще будут.
Не знаю как Чену, а мне после этих слов стало легче.
— По крайней мере, вера в гуманизм Землян у меня восстановилась.
— А кому от этого легче?
— Не понял.
— С людьми мы, возможно и договорились бы, а с этими железками…
Китаец покачал головой.
Я понял Чена потому что внутри него, как, впрочем и внутри меня, сидела уверенность в то, что все это недоразумение, что только стоит нам встретиться с ракетчиками и переговорить, как все станет на свои места… А так получалось, что и говорить-то не с кем.
Мы теперь знали это, а туземцы — нет. Но это оказалось не самым плохим. Самым гадким смотелась невозможность хоть что-то объяснить аборигенам, донести до них, что мстить им, по большому счёту некому, да и не получится, честно говоря.
А означало это то, что те продолжат надоедать киберам своими детскими наскоками. Церемониться же с ними железки не станут. Если они уж нас не пожалели…
— Слушай! — встрепенулся я, — получается, что это они «Корону» сбили?
— Не знаю… Боюсь, что они попали сюда вместе с «Короной».
— Почему?
— Подсчитай вероятность того, что сбитый в космосе корабль падает точно в то место, откуда в него пустили ракету.
Я даже напрягаться не стал, а только согласился.
— Ноль…
* * *
…Пять или шесть вздохов эркмасс смотрел на разбойника, принимая решение. Жалости в нем Эвин не ощущал, да и, правда — чего его жалеть-то, разбойника? Не хотел он говорить или и впрямь, не знал ничего, кроме того, что рассказал, кто знает? Главное то, что здесь и сейчас не видел эркмасс от него никакой пользы. Возможно его и не стоило записывать в откровенные враги, но ведь и другом его тут никто не считал.
Смерть разбойника, возможно, и не решала всех проблем, зато не создавало новых.
— Собрать всех. Пусть каждый увидит, как воля Императора ломает волю колдунов.
— Всех? У нас шестеро в засаде.
Эркмасс колебался не долго.
— Этих не трогать. Но всех остальных сюда.
Участь разбойника решилась.
— Повесить! — подсказал кто-то простое решение.
— На том дереве, возле которого демоны повергли нашего товарища!
— Верно!
Монах выступил вперед.
— А тело после того, не снимая с веревки, оплясать «Обидной пляской» и вместе с деревом бросить в Эйбер!
Эркмасс посмотрел на брата по вере и, не скрывая усмешки, добавил:
— После того, что с ним сделаю я, думаю, ему будет все равно, что с ним сделаешь ты…
* * *
… Капли крови привели нас на берег реки и там пропали, расползлись на мокром песке. Зато вместо них появились следы — неаккуратные вмятины оставленные ногами бегущего человека. Увидев их, я перестал беспокоиться о судьбе нашего спасителя. Он не просто бежал — он скорее невысоко летел. Если уж у него хватило сил бежать с такой скоростью, то у него наверняка хватило и сил переправиться на другой берег — брод рядом, да и течение не особо сильное.
— Дёшево отделались. Одним покойником.
— С точки зрения того покойника не так уж и дешево… — Проворчал Чен. Он выглядел слегка разочарованным.
— Между прочим, наши задачи резко меняются.
— Каким образом?
— Теперь нам придется охранять туземцев от киберов. Киберы-то к ним не полезут, а вот туземцы к ним — наверняка.
Эта точка зрения действительно меняла картину.
— Задача….
Разгребая коленями воду, я сквозь Ченову спину искал на том берегу признаки недавнего веселья и не находил их. Серые шатры стояли, словно нахохлившиеся птицы, дымили костры, но этим вся жизнь и исчерпывалась. Туман уже разнесло ветром. С двухсот метров мы видели как пустынно туземное стойбище. Пусто. Даже вчерашние бездельники-плясуны куда-то подевались.
— Ты смотри, пастораль какая…. Всегда бы так. Спят они что ли?
— Левее глянь. Вон где все.
На самом краю поляны, там где начинались первые деревья, я увидел два десятка туземцев и меж ними смутно знакомую спину. Видимо это и был тот самый бегун-летун, товарищ героя, принявшего на свою героическую грудь гнев безмозглой боевой машины. Он стоял между двумя оружными со связанными за спиной руками.
— Это он, наш спаситель.
— Он?
Я по привычке показал, куда нужно смотреть, но моей прозрачной руки шеф, разумеется, не увидел. Пришлось взять шефскую голову и повернуть куда нужно.
— Вон стоит, под деревом. В синей куртке. Это тот, кого я видел. Тот, кто сбежал.
Что-то у них там затевалось….
Мы прибавили и через десяток шагов туземцев загородили кусты, что росли вдоль берега. Торопясь, поднялись немного вверх по холму, и нашли прореху, сквозь которую смогли рассмотреть, что там происходит.
Лагерь и впрямь оказался практически пустым. Все туземцы собрались под деревом. Чен опустил щиток на лицо. Я последовал его примеру и дал увеличение.
Увидел я даже больше, чем ожидал — через низкий сук свешивалась веревка с петлей на конце, сквозь которую виднелись цветущие кусты. То, что мы увидели отвечало сразу на все вопросы. Все стало понятным.
— По-моему это добром не кончится…
Я сделал шаг к лагерю.
— Куда ты?
В голосе Чена я не почувствовал приказа остановиться. Вопрос прозвучал как совет не делать глупостей. А я, между прочим, делать их и не собирался.
— Спасу героя. Мы ему должны…
Он снова опустил щиток и секунд десять смотрел на лагерь.
— Морды сплошь уголовные, — наконец проронил Чен, отодвинув щиток. — Ни одного идеалиста.
Нашего невольного спасителя уже стронули с места и потащили к месту последнего успокоения, чтоб с помощью нехитрой процедуры отправить в места Счастливой Охоты, или какой-то местный эквивалент этого места. Следовало поторопиться.
— Долг платежом красен. Что ни говори, а он нас спас… Ну и займу их, конечно, чем-нибудь полезным, чтоб они опять в реку не полезли.
Чен не ответил и не остановил меня, когда я двинулся к лагерю. Шагов через десять до меня долетел голос:
— Сам справишься?
Хоть он меня и не видел, но я машинально махнул рукой.
— Легко.
— Как?
План у меня уже имелся. Точнее контуры плана.
Небо над головой блистало голубизной, но вдалеке, на юго-востоке маячило несколько многообещающих облаков.
— Терпение, мой друг, терпение. Сейчас все сам увидишь.
— Если силовым образом… — забеспокоился шеф, но я не дал ему договорить.
— Интеллектом. Исключительно интеллектом.
Он бы еще что-нибудь спросил бы, но я остановил его.
— Все, шеф. Тишина в эфире. Я на тропе войны.
Опираясь на подобранное дорогой копье, до лагеря я дошагал быстро и без приключений и, что самое главное — вовремя. Остановившись шагах в пятидесяти от дерева с петлей, я посмотрел сперва на небо, а потом по сторонам.
Не знаю как у них тут полагалось обставлять показательные экзекуции, но на мой неискушенный взгляд все уже было готово — петля на суку, осужденный, штук тридцать вооруженных туземцев и даже лошадь. Вокруг царило бодрое веселье, предшествующее обычно окончанию любой работы, и только главный герой и лошадь выглядели несколько уныло.
Когда и начинать, если прямо не сейчас?
Я отключил невидимку, воткнул в землю копье, набрал полные легкие воздуха и заорал:
— Эй вы там! А ну-ка оставьте в покое нашего друга, а возможно, что и спасителя!
Ни слова они, конечно, не поняли, но я этого и не добивался. Главное все кто стоял, повернулись ко мне и уставились с неподдельным удивлением.
Это продолжалось три-четыре секунды, а потом тишина, висевшая над лагерем, взорвалась криками, и я сразу почувствовал себя главным действующим лицом. Переводчик подтвердил это выдав:
— Демон! Сильный дух! Запах!
— Расцеловал бы тебя! — также громко проорал я, обращаясь, правда, уже не туземцам, а к переводчику.
Кто-то в переднем ряду поднял руку, они взревели, еще не трогаясь с места, но уже готовые по первому крику сорваться, но я опередил их. Лицевой щиток опустился вниз, отрезая меня от окружающего мира, и на поляне для туземцев осталось только копье.
* * *
…Поднятая эркмассом рука так и не опустилась вниз.
Демон исчез. Там где он только что стоял, теперь только торчало копьё, под наклоном воткнутое в землю и более ничего. Все осталось на своих местах — копьё, река, лес и даже Железная Колдовская Башня в лесу, но демон исчез.
Исчез, растворился, рассеялся…
Только какая польза от недоделанного?
— Глупый демон… Ему не хватило сил сделать копье невидимым, — давясь от смеха, произнес за спиной эркмасса знакомый голос.
Он повернулся, взглядом нашел в толпе придворных Эвина, выдернул его оттуда и поставил рядом.
— Твоя правда. Не хватает ему сил….
— Это очень глупый демон, — добавил Эвин, и в его голосе усмешка сменилась нешуточным удивлением. — Он и о собственной тени не подумал!
Это и впрямь смотрелось жутковато — на примятой сотнями ног траве лежали две тени: одна от копья, другая от демона. Их соединяла тень руки, что держала копье.
Но стоило поднять глаза от земли, как взгляд, не найдя человеческой фигуры, цеплялся за наклонно стоящее древко копья. Эркмасс кивнул Среднему Брату Терпию.
— Начинай!
Правильно умные люди ему советовали монахов с избытком брать, ибо кто оценит коварство врагов? Терпий, совершив двенадцать положенных обрядом движений, встал перед своими людьми.
Он воздел руку вверх, и позолоченное походное било огласило лагерь серебристым звоном.
По его знаку монахи разошлись в стороны на пять шагов друг от друга, перегородили поляну красной сетью и с Обременительной песней двинулись к демону. По обоим краям цепочки два монаха раздували походные меха, выпуская перед собой струи священного дыма. Два вздоха эркмасс смотрел на них, грозно хмуря брови, потом качнул головой, и за Братьями двинулись панцирники.
Эти двинулись охотно. А что ж не пойти, имея перед собой монахов с красными-то сетями? Все ведь знали, что именно таким образом Первые Братья, что своими глазами видели Третье Воплощение, самого Дьявола Пегу в Мазанские болота загнали и держали там, пока Карха милость свою не явил и не обратил врага рода человеческого в Тот Самый Камень!
Демон стоял неподвижно, только тень его головы вертелась, словно он ждал помощи.
А может быть, не ждал, а вредствововал колдовством?
Последнее вернее, ибо не свершилось и десяти вздохов, как мир вокруг стал сереть, меркнуть и яркость солнца сменилась хмурым светом занавешенного облаками неба.
В этом свете тень демона растаяла, впиталась в траву, словно вода в сухую землю. Эвин ощутил, как пальцы эркмасса сквозь кожу куртки впиваются в плечо. Не прост демон оказался, ой не прост! Такому ногу не показывай!
Уж на что Братья, обращению с демонами ученые, должны были бы быть ко всему готовы и то… Замешкались. Не успели….
— Пляшите! — заорал им Кори. — Отгоняйте тучу!
* * *
…Копье оказалось отличной приманкой.
Туземцы шли на него с серьёзной целеустремленностью на лицах, словно мотыльки на огонь или рыбы на свет. Красные в косую клетку сети разделяли поляну надвое, и моя половина становилась все меньше и меньше. Я считал их шаги и смотрел в небо. А потом случилось маленькое запланированное чудо. Нельзя сказать, что мне повезло. Я все просчитал заранее. Облако, без дела маявшееся на горизонте, сдвинулось и закрыло солнце, сделав меня по-настоящему невидимым. Забившись под кусты, я подколодной змеёй прополз между деревом и пыхающим дымом туземцем, оказавшись за спиной погони. Секунд десять пришлось полежать рядом с кустами, пока шаги не отдалились, потом я поднялся. Поднял меня озабоченный голос Чена.
— Ты где?
— Я у них за спиной.
Товарищ засмеялся.
— Идея с копьем хороша, только ты не учел, что не найдя тебя около него они вернутся.
— Не успеют.
Между мной и почти повешенным туземцем оставалось метров десять. В этот момент все, может быть только за исключением кандидата в повешенные, смотрели на монахов, окружавших копье. Мой туземец, без сомнения и сам посмотрел бы на все это, но только возможности у него не имелось. Со связанными за спиной руками он сидел на коне задом наперед. Руки его, словно не желая примериться с ситуацией, дергались.
Я наконец-то понял, для чего тут нужна лошадь. Она тут числилась палачом!
Чтоб перевезти нашего спасителя с этого света на тот, от неё требовалось сделать всего лишь пару шагов вперед.
Эти десять шагов я не прошел — пролетел.
Самым эффектным было бы, если б я вскочил на коня, гикнул, и ускакал вместе с бедолагой, что сидел на нем зажмурив глаза, только вот никак не мог я это сделать. Не умел. Да и просто вскочить на коня у меня тоже вряд ли получилось бы… Оставалось только одно.
Я обошел лошадь и, встав за дерево, достал излучатель. Моим врагом сейчас сделалась веревка, а не туземцы и я перевел его на боевой луч. Одно движение и та упала, словно дохлая змея, хлестнув туземца по бедру. Тот вздрогнул и открыл глаза. В них отражались небо и кроны деревьев, но не имелось ни капли понимания ситуации. К счастью у него хватило выдержки не заорать. Я подхватил лошадь за веревку, что торчала из её морды, и потянул подальше из того места, где человеку со связанными руками и петлей на шее делать было совершенно нечего. Лошадка не стала противиться, и неспешно пошла вперед, благо дорога перед ней оказалась свободной от людей.
Туземцы, все как один, увлеченно таращились в другую сторону.
Я посмотрел туда, куда повернулись все туземные головы, и порадовался за них — момент пленения невидимки близился к завершению. Туземцы столпились в пяти шагах вокруг копья, то ли не решаясь сделать эти несколько шагов, то ли ожидая команды. Сплошная красная сеть окружала его уже в три ряда, и все пространство между сетями пробивали струи какого-то пара или дыма.
Копье шевельнулось.
Туземцы вокруг взвыли и отступили на шаг назад, но главный борец со злыми духами из-за их спин что-то воодушевительно пропел и никто не отступил дальше. То есть не отступил бы, если б…
Если б копье не упало.
Я смотрел на него вместе со всеми, и у меня самого создалось полное впечатление, что тот, кто его держал, просто отпустил древко или исчез по-настоящему, став ветром, солнечным светом.
Оно упало левому дымильщику на плечо. Нервный туземец вскрикнул и рухнул на землю. Со стороны могло показаться, что его пронзило насквозь. Тут даже воодушевительные крики их вожака ничего не смогли сделать. С жалобным криком сгрудившись, ловцы невидимок отступили назад, под прикрытие неуютно затоптавшихся на одном месте копейщиков.
Предводитель туземцев, сообразив, чем это все может обернуться, вскинул руку, и над головами стоявших с сетями мелькнули короткие копья.
Он явно желал мне зла.
Да и те, кто их бросал, тоже вряд ли испытывали симпатию к злым духам — копья ушли в землю изрядно и теперь торчали оттуда нелепым букетом, похожим на разоренную флаговую клубу. Все получилось так наглядно, что все поняли, что там где торчат копья, никого нет.
В ошеломительной тишине главный туземец несколько секунд не доверяя себе, смотрел на букет копий и вдруг, сообразив что-то, обернулся.
В один момент он увидел и обрезанную веревку без петли, и удиравшую лошадь…
Я благоразумно не стал дожидаться, пока он начнет командовать, а отключил невидимку.
— Эй! — сказал Чен. — Ты чего?
— Ничего.
Мог бы и сообразить, что лошади, хотя у нее и ног вдвое больше, чем у нас, все-таки нужно некоторое время, чтоб сбежать отсюда.
Моё явление туземцам длилось не более трех секунд.
Подействовало это на всех по-разному. Кто упал на землю, кто-то завопил, воздев руки к небу, но нашлись и те, кто не потерял головы. Таких оказалось двое. Плечистые, рукастые, они наверняка считались тут не последними бойцами, но у меня имелось перед ними неоспоримое преимущество — в их жизни я наверняка был первым невидимкой, и отсутствие опыта сказывалось. Несколькими прыжками они подлетели ко мне, но я снова включил режим невидимости…
— Это они тебя рубят? — спросил Чен из безопасного далёка.
— Пытаются, — отозвался, внимательно глядя на своих врагов. Их мечи резали воздух метрах в двух правее, чем им бы того хотелось. Хорошо резали. Со свистом, с подсеканием травы и боевым блеском.
— Ты там осторожнее, — посоветовал шеф. — Не хватает нам тут еще страховых случаев…
Мои противники придерживались иного мнения. Они обменялись несколькими словами и разошлись. Один пошел вправо, а другой — как раз ко мне. Кто бы он ни был, у него хватило ума ударить не сверху вниз — поди попробуй, разруби невидимку вдоль, а в метре над землей. Пришлось отпрыгнуть назад и тот, услышав движение, заорал еще громче. Бросив взгляд за спину, я увидел как недоповешенный туземец (вот уж кого невидимки не интересовали совершенно) пятками постукивая лошадке под бока, неспешно удаляется из этого невеселого места. Страх и благоговение заставили окружающих позабыть про него, и центром внимания и интереса стал я. Хотя как может стать центром внимания невидимка — не представляю…
* * *
…. — Ты видишь его?
— Нет.
Налетел ветер. Деревья на краю поляны встревожено взмахнули ветками. Туча, загородившая солнце висела на нем как приклеенная.
— Монах! — заревел эркмасс. Лицо его пошло красными пятнами, на лбу вздулась жила. — Пляши! Слышишь? Пляши!!! Колдуй! Что хочешь делай, только сдвинь тучу!
Вид хозяина города устрашил бы и более смелого. Брат Терпий втянул голову в плечи и послушно, словно деревянная кукла на веревке, вскинул ногу. Спорить с эркмассом он не пожелал.
Эвин отбежал в сторону, и не думая о последствиях, у ближайшей палатки сорвал веревку прямо с привязанным к ней колышком. Палатка колыхнулась, просела, но никто не ойкнул.
— Это — получше всякого колдовства!
Припав на колено, он крутанул над головой веревку. Первый оборот она сделала на расстоянии вытянутой руки, второй — еще дальше, стараясь захватить все пространство, на котором мог прятаться невидимка.
* * *
… С веревкой он здорово придумал, но у меня еще имелась свобода маневра.
Поглядывая по сторонам, я осторожно отошел метров на пять — теперь предстояло искать путь отступления. Если ему не надоесть крутить веревку, то рано или поздно он достанет меня ей, и тогда за меня возьмутся лучники. Ну, ничего… Щель в цепочке между туземцами я видел, и она меня вполне устраивала.
Присев на корточки, так чтоб веревка пролетела над головой, я осторожно двинулся вперед. Я бы добрался до нужного места без приключений, но тут ему пришло в голову опустить веревку пониже. На первом обороте она чиркнула меня по голове, но туземец ничего не почувствовал. Самым правильным тут было бы упасть и уползти, но воспитание не позволило. Не последний, вроде, человек в страховой компании, личность уважаемая в коллективе и вдруг — ползает на брюхе перед дикарями…
Исполнившись гордыни, я встал, и когда веревка подлетела ко мне, ухватился за нее и вырвал из рук дикаря. Этого он не ожидал, и от неожиданности повалился навзничь, смешно задрав ноги, а я, не тратя лишнего мгновения, отбросил её в кусты.
Он нашелся быстрее, чем я думал.
— Все сюда! Он где-то тут!
Туземцы всполошились. Храбрецов, готовых бороться с неизвестностью у них нашлось не так много и щель, через которую я собирался улизнуть, еще существовала, но тут Солнце, словно припомнив мне все старые обиды, обрушило на меня поток света.
— Вон он! — сказал переводчик, а ровно за пол секунды до него — сообразительный туземец. Он поднялся и потащил меч. Следом за ним на солнечный свет вылезло еще три меча.
Четыре меча — это почти пять метров отточенной с обоих сторон стали. Глядя на них, я отступал, шаг за шагом сдавая позиции, и тень моя двигалась следом за мной. Туземцы поворачивались лицом к самому интересному.
Те четверо, что стояли передо мной еще не нападали — остатки страха сдерживали их и вместо того, чтоб махать мечами туземцы стали обмениваться быстрыми замечаниями. Переводчик торопясь бросался словами, и все чаще и чаще звучало вполне понятное слово «одновременно».
— Как ты? — Озабоченно спросил Чен. — Они злы…
— А как ты думаешь? — несколько растеряно отозвался я. Честно говоря, к такому повороту я не подготовился. Я вообще как-то не подумал о том, что будет после того, как лошадка ускачет.
— Десять шагов назад, к кустам, — скомандовал Чен, почувствовав мое состояние. — Убить я тебя, во всяком случае не дам…
— Добренький…
— Ага. Добрый. Тут один с тоски помрешь.
— Стой! А ты сам где?
— У них за спиной…
— Тучи.
— Ни одной рядом… Шагай назад! Там есть кое что получше.
Я послушался и сделал пять шагов назад. Расстояния между мной и мечами это не увеличило, но вдруг они остановились.
Я посмотрел под ноги. Тень моя никуда не делась, только сейчас я стоял не на траве. Тень ступней слилась с тенью росшего на краю поляны дерева, едва не ставшего виселицей. Сделав еще шаг назад, я погрузился в крону по пояс и через секунду вовсе пропал. Туземцы разом дернулись вперед, но остановились. Первый, забывшись, переложил меч в другую руку и пощупал воздух перед собой.
— Исчез! — удивленно сказал переводчик.
— Ты где? — спросил Чен. Беспокойства в его голосе обнаружилось больше, чем удивления у туземца.
— Под деревом. Погоди. Сейчас.
Теперь обмануть этих простодушных людей я мог очень просто. С веток вниз свешивались какие-то отростки, что-то вроде лиан, и я дернул за них так, что ветви вверху зашелестели. Туземцы, вместо того чтоб разом ударить, разом же задрали головы.
— Он взлетел! — сказал один из них, отступая назад, чтоб я, упаси Бог, не прыгнул бы ему на голову. — Лучников сюда…
Ни спорить с ним, ни переспрашивать никто не стал. Единственный у кого тут имелись возражения, это я, но кто бы тут стал меня слушать? Теперь я оказался по-настоящему невидим, но сложности все еще оставались. Они могли, конечно, стрелять в крону дерева пока не закончатся стрелы, но рано или поздно им придет в голову срубить его, чтоб добраться до меня. Только вряд ли это будет продолжаться до захода солнца. Пришло время просить помощи у Чена.
— Чен!
— Что?
— Покажись им…
Пять секунд спустя Чен появился там, где и должен был — около упавшего копья. Он стоял, одинокий как радуга, и никто на него не обращал внимания, хотя он размахивал руками, словно низкооборотный вентилятор. Все смотрели совсем в другую сторону.
— Крикни им что-нибудь.
— Не люблю публичности, — отозвался Чен. Я пропустил его слова меж ушей. В первой шеренге, что стояла всего в десятке шагов от дерева, лучников становилось все больше и больше. Кто знает, как они стреляют. Найдется какой-нибудь неумеха и вместо кроны всадит стрелу в меня. Что тогда делать?
— А меня любишь?
— За что тебя любить? — вздохнул Чен. — Тебя терпеть приходится. Что?
— Что «что»?
— Что им крикнуть?
Первый ряд натянул перед собой красные сети. Второй — тетивы. Я почувствовал, как напрягаются туземные мышцы и сужаются туземные глаза, чтоб достать меня стрелой.
— Что-нибудь!
— А-а-а-а-а, — негромко и явно смущаясь, крикнул Чен.
Стрелы так и не были выпущены. Туземцы, наверное, подсознательно ждали чего-то такого и разом повернулись. В одно мгновение родилось какое-то общее движение. Поднялась суматоха: те кто тащил сети бросились назад, лучники завертелись. Слаженностью там и не пахло. Кто-то упал, кто-то запутался в сетях, монахи заскакали как зайчики, то ли отплясывая что-то, то ли совершая очень сложное перестроение.
А китаец, войдя во вкус, добавил в полный голос:
— Да здравствует страховая компания «АВЕС». Самая лучшая страховая компания в обитаемой части Вселенной! Да здравствует Годовой отчет и Совет Директоров! Да здравствует Отдел выплат и его бессменный руководитель Адам Иванович Сугоняко! Франшиза и конасамент! Абразия и лицензия!
Обижаться на эти слова у туземцев повода никакого не имелось. Мало того, что в словах не имелось ничего обидного, так ведь они их и не поняли вовсе, но у хозяев планеты имелась своя точка зрения на это.
— Вон он! Он там!
Переводчик работал совсем недурно.
— Исчезай! — на бегу крикнул я, черной тенью уходя влево. Мы вместе с ней, никем не незамеченные скользнули за кусты. Не сводя глаз с шеренги ничего не понимающих гуманоидов, я нащупал какой-то сук и швырнул его на дерево. Ветки колыхнулись, привлекая внимание, но этого уже оказалось мало. Ченова тень привлекала их больше, нежели чем шевеление веток. Наверняка у них тут в ходу своя поговорка на счет синицы в руках или журавля в небе. Эти хорошо понимали разницу между тем и другим. Я был журавлем, а Ченова тень — вон она, хоть размыта и почти невидна… Чен и сам понял перемену и бросился в сторону палаток.
В этот момент облако окончательно соскользнуло с местного светила, и ткнуло в Чена огненным пальцем, очертив черной кляксой его присутствие на лугу.
— А-а-а-а-а, — взревели туземцы. Что не говори, а вид бегущего врага добавляет смелости даже тому, у кого её сроду не было, а тут профессиональные воины, резчики по живому телу….
Мой друг сообразил чем ему это грозит и свернул к палаткам… Все шансы скрыться от них у быстроногого китайца имелись, тем более, что и сам я не собирался сидеть сложа руки.
Побежал в тени кустов, я встал в тень палатки, соображая, чем могу помочь товарищу. В мою сторону уже никто не смотрел, так что действовать я мог совершенно свободно. Осталось только выбрать нужный момент.
Небо над нами стало похоже на кусок ветоши для протирки — в серых полотнищах набежавших облаков то там, то здесь сверкали голубые дыры, из которых щедро проливался на землю солнечный свет.
Своего товарища я, конечно, не видел — теперь между мной и им стояли палатки, зато слышал рев погони. Это значило, что его еще не поймали.
— Чен? Где ты?
— Бегу…
Хороший ответ.
— Где ты?
— Не знаю! — голос товарища прерывался. Он дышал с трудом. Все-таки бежать в комбинезоне это вовсе не то, что бежать без него. — Палатки, люди…
— Ну, хоть какие-то ориентиры есть? Солнце где?
Чен геройствовал, словно алый плащ тореадора в стаде быков, давая мне возможность сделать то, что я задумывал. Не все ж только местным верёвками с колышками развлекаться…. Тремя ударами я вогнал кол в землю и протащил привязанную к нему веревку следом за собой, в тень соседней палатки.
— Не знаю. Тень сбоку от меня… Справа.
Тень справа, значит солнце слева. Не отпустив веревки, я выбежал из укрытия. Чена я, конечно, не увидел, но кучу туземцев не заметить я попросту не мог. Местные освоились и теперь, чувствуя безнаказанность, гнали невидимку вроде даже как с удовольствием. Изредка кое-кто сходу бросал копье, но Чен все еще оставался живым. Пора было кончать с этими гонками.
— Поворачивай направо и вперед. Когда они попадают, забегай в тень и стой, дыши…
— Не понял…
Что там не понять?
— Вдыхай кислород, выдыхай углекислый газ.
Объяснять некогда.
— Ты беги, давай. Еще метров сто продержись, а дальше мое дело.
— Ну, смотри….
Толпа бежала хоть и с энтузиазмом, но тяжело. Все-таки доспехи, да и руки копьями заняты. Я смотрел на них, стоя в тени палатки. Ченова тень опережала преследователей шагов на тридцать. Она размахивала руками и то сжималась, то растягивалась.
— Тридцать, двадцать, десять…
Он поравнялся со мной. Стал слышен треск рвущейся травы. Она под невидимыми ногами раздвигалась ничуть не хуже, чем если б те оставались видимы, хорошо, что хоть до туземцев оставались те же тридцать шагов.
— Вправо, в тень…
Вихрь под названием Чен Ли Юнь промчался мимо. Я подождал, когда распаленная орава подбежит поближе и рывком натянул веревку….
* * *
… Редкому и удивительному зрелищу стал свидетелем Эвин! Самое настоящее колдовство!!!
Он видел, как в последнем желании дотянуться до демона-невидимки панцирники взлетают в воздух и тянут руки в обманчивую пустоту.
Грозная имперская пехота, покрывшая себя славой при Дженан-Гатере и под Тебессой и заслужившая личные награды Аденты Эмирга за Четвертый Атуанский поход ударилась о пустоту, словно волна о невесть откуда появившийся берег и брызгами человеческих тел покатилась вперед, теряя страшный для беглеца напор. На первый ряд, влетевший в колдовство, словно мухи в паутину, навалился второй, и тоже не удержался на ногах…. На него налетел третий…. Люди сбивали друг друга, спотыкались…
Колдовство поразило всех. От него не спасали не меч, ни монашеская ряса.
— Где он? Где?
Кто бы знал…
Эркмасс побурел от прилившей к голове крови. Рука сама собой то вытаскивала до середины лезвия меч из ножен, то вставляла его обратно. Такого позора он не ожидал. Случись битва, и погибни половина панцирников, прямо у него на глазах, в бою, ей Богу это было бы лучше! Смерть в сражении — это почет и добрая память товарищей, но такое….
— Ничего, — сказал Эвин, понимая, что творится в душе его нового господина. — Ничего. Эти ушли — других поймаем!
Растерянность висела в воздухе, словно гнусный запах гнилого болота. В повисшей тишине никто не решался подать голос. Латники неуверенно дергались из стороны в сторону, не зная то ли бежать и ловить, то ли ждать монахов, чтоб те сплясали что-нибудь успокоительное. Эркмасс хватал воздух, словно выброшенная на берег рыба и тут Средний Брат Терпий вскочил на телегу. Вытянувшись там с рукой, поднятой в небо, словно самого Карху брал в свидетели, закричал:
— Горе притаилось рядом с нами! Горе такой глубины, что и за год ковшом не вычерпать! Бойтесь, люди! Бойтесь и готовьтесь к испытаниям, что дал нам Всеблагий!
Слова вылетали из него с трудом, но вниманием слушателей он владел вполне. При таких словах никакой риторики не нужно. Слова шли от сердца и панцирники это чувствовали. Он не мог остановиться. Благоговейный ужас распирал монаха и вырывался на волю грозными словами.
— Предвещаю пришествие дьявола Пеги! Предвещанию испытание, под которым в угоду Кархе, треснет не один хребет и не один лицемер, не признающий силы Братства, уйдет с дымом в соленую обитель Зла! Горе неверным! Горе сомневающимся! Горе опоздавшим взыскать милости и силы Братства!
Он говорил и каждое из слов, словно ужас-птицы вылетавшее из него, уносило частицу монашеского страха… Он освобождался от ужаса, выплескивая его в толпу и та примолкла, завороженная страшными словами. Люди прижимались друг к другу, ища поддержки в надежном плече соседа.
Это было мгновение безвластия. Не нашлось в этот миг меж ними власти большей, чем власть страха!
Оттолкнув столбом стоявшего Младшего Брата Пэха, Терпий развернул деревянную раму с серебряным билом и ударил в звонкий метал…
— К покаянью! К покаянью!
* * *
…Не дожидаясь, когда туземцы придут в себя, мы, что есть сил, рванули в сторону, думая только о том, чтоб между нами и кучей поверженных врагов оставались палатки. В нашем бегстве я не видел ничего позорного. Главное мы сделали — приговоренный к казни туземец трюхал где-то на лошадке и я надеялся, что у него хватит ума разобраться с веревками, что связывали ему руки.
Назад мы посмотрели, только добежав до кустов.
Куча поверженных колдовством панцирников уже расползлась, и теперь туземцы, еще не исчерпавшие своей энергетики, бестолково бегали около веревки, причем никто вроде бы не решался за неё взяться. Переводчик, пополнив словарный запас, уже вполне осознанно сыпал проклятьями, что проигравшие щедро отпускали в наш адрес.
— Вот и делай добрые дела… — сказал Чен, приходя в себя. Он одновременно дышал и ощупывал себя, словно не доверял внутренним ощущениям. — Честно говоря, я думал все будет попроще… А вообще все неплохо кончилось…
Кто-то из главных пришел в себя и начал командовать. Видимые сквозь ветки туземцы прекратили бегать и стали в широкий круг. Никак не уймутся. Я понял, что эти себя еще покажут! Вот уж, действительно, упрямство достойное лучшего применения.
— Кончилось? — удивился я. — Ничего не кончилось. Раз уж взялись делать добрые дела, то придется до конца идти…
— До какого такого конца? — переспросил настороженно Чен. Он не удивился. Все-таки полгода в одной упряжке заставили его понять мой характер.
— До самого победоносного, — отозвался я, еще и сам не понимая, что кроется за этими словами.
Войдя в лес, мы отключили невидимки. Лагерь я уже не видел, но что туземцы заняты делом, знал абсолютно точно. После первого удара звяканье уже не прекращались, наполняя ритмом ритуальной пляски воздух вокруг нас. Этот звук переплетался с ветвями, скользил мимо огромных замшелых стволов и даже, словно капли дождя, спрыгивал с листка на листок. Свет уже подобравшегося к зениту солнца разбавлял эту смесь звуков и запахов и придавал происходящему оттенок варварского праздника. На мой взгляд, странно туземцам плясать после того, что случилось, однако им-то лучше знать, как тут отмечают встречи с аварийными комиссарами.
— Раззадорили мы их… До сих пор веселятся, никак не остановятся.
Чен пожал плечами.
— Какое это веселье? Это страх…
По-моему он сгущал краски. Судя по лицам, что я там видел, туземцы казались людьми практичными, к тонким переживаниям и рефлексиям не склонные. Этим, чтоб бояться, нужно следовало не грозить теоретически, а показать что-нибудь конкретное. А чего мы им показали? В буквальном смысле ничего!
— Если б мы оттуда вернулись по уши в крови, тогда еще может быть и испугались бы, а так. — Я на ходу махнул рукой, заодно уберегаясь от летевшей в лицо ветки. — Мы их пальцем не тронули. Разве что вспотеть заставили, когда они за нами гонялись. Чего им нас бояться?
— То-то и оно, что невидимая опасность, страшнее видимой. Они теперь там про нас такого напридумывают….
Полоса кустов впереди расступилась, и мы вышли к заветной прогалине. Когда-то, может быть несколько лет назад, стоявшее шагах в тридцати от этого места дерево повалило и оно подмяло под себя мелкую окрестную растительность. Потом тут все сызнова заросло и сейчас все это смотрелось так, словно мимо нас бежали, догоняя друг-дружку, две ярко-зеленые волны, вместо пены увенчанные шапками белых цветов. Одна волна слева, другая — справа.
— Тут, вроде?
Балансируя руками, я прошел вперед по стволу. В конце моего пути растопыренными пальцами торчали сухие корни. Дожди и ветер посбивали с них землю и от этого они казались щупальцами неведомого гада, чем-то вроде сушеного осьминога. У «нашего» дерева это выглядело как-то по-другому. Точно, не тут. Сверху я видел, что рядом, точно так же подмяв под себя кусты, лежат еще несколько похожих сухих стволов. Вспомнив, что в НАЗах ждет своего часа неприкосновенный запас, сглотнул голодно, и сказал:
— Зря я тебя послушался. Следовало на стволе затес сделать…
— Мы там и без всяких затесов наследили. Смотри внимательнее…
Наклонившись, я стал осматриваться. Чен не ошибался. Сами ведь резали где-то тут ветки, осталось только найти это место.
Довести работу до конца мне не дали. Что-то тяжелое обрушилось на меня сверху, вбило в землю и придавило так, что я потерял сознание…
Первое, что я почувствовал, придя в себя — холодок в области горла. В этой жизни мне еще никто не угрожал перерезать его, но, наверное, что-то такое я переживал в одном из своих прежних воплощений и поэтому, к чему тут этот холодок, догадался сразу.
Положение мое оказалось самым невыгодным. Тот, кто меня поймал, умело завернул обе моих руки мне же за спину и, придавив коленом, без сомнения чувствовал себя хозяином положения. Впрочем, так оно и было. Шансов за то, что туземец успеет полоснуть мне ножом по горлу, прежде чем я встану на ноги, имелось гораздо больше, чем против. Во всяком случае, если б мне предложили поспорить, я бы поставил на него, а не на себя. При всем при этом страха я не испытывал. Странно было мне, представителю космической цивилизации, бояться дикого человека. Странно и стыдно! Я не стал шевелиться, показывая, что пришел в себя, только подумал, повезло ли Чену больше чем мне или нет. Хотелось бы верить, что больше. Из того положения, в котором я оказался, самому попробовать освободиться я бы рискнул только в самом крайнем случае.
Над головой загремели слова туземной речи.
— Нехороший…. злой запах, — прошептал мне переводчик, — выходи…. Смерть.
Мой обидчик сказал, конечно, много больше, однако понял я только это. И на том спасибо. Стало ясно, что Чену, хоть его и обнаружили хозяева планеты, хватило прыткости в ловушку не попасть, а туземцам хватило догадливости начать приманивать его моей жизнью. Нда-а-а-а… Вот к чему, оказывается, может привести упоение победой и недооценка противника.
Голова моя лежала так, что одним глазом я все-таки мог наблюдать за тем, что происходит рядом со мной. Наших противников оказалось, по крайней мере, трое. Один сидел на мне и еще двое лучников стояли шагах в десяти от нас, прикрывая друг другу спины.
Они настороженно смотрели по сторонам, только что толку от их внимательности? Тут только я знал, куда нужно смотреть. Пока туземцы вертели головами, пытаясь углядеть злого духа, я разглядывал траву перед собой.
Ветер колыхал её, стебли перед глазами мелькали туда-сюда в полном соответствии с законами природы, но я ждал Ченовой крадущейся поступи. Не мог же мой коллега бросить меня в таком вот положении.
Я ждал и дождался.
Двое с луками, те, что стояли спина к спине, с прищуренными глазами нащупывая цель, вдруг качнулись и сблизились головами. Движение это показалось мне неестественным, словно какая-то чужая сила заставила их сделать это против их воли. Собственно все так и было — подкравшийся Чен стукнул их головами друг о дружку. Мой туземец увидел это, но не сообразил, что произошло. Растерялся.
А я ждал чего-то такого и поэтому успел.
Пока тот смотрел в сторону, я одним движением резко перекатился на спину, освобождая руки, и ногой махнул, понимая, что никуда кроме как промеж его ног из этого положения я попасть не смогу. От боли в плече я охнул, но и туземец не удержался.
Как же он заорал!
Устоять после этого он не мог, но к чести его надо сказать, что кинжал мой пленитель не выпустил.
Враг падал на меня, а я дергался, лёжа на спине пытаясь сделать все разом — освободить руки и увернуться от падающей сверху стали, а холодный солнечный блеск на острие летел на меня, становясь все ближе и ближе. Это немного походило на дурной сон, поэтому, может быть, и кончилось всё благополучно. Голова моя сама собой повернулась, шея вытянулась, отвращая меня от лезвия, и оно ушло в землю в паре сантиметров от головы. Не дожидаясь, когда туземец придет в себя, я освободившейся рукой ударил его по шее и откатился в сторону.
Пытаясь подняться с колен, мой горемычный враг мычал и охал, но боль не давала ему разогнуться.
Он явно не ожидал такого — только что их было трое, а вот теперь он остался один, беззащитный перед невидимками… Э-э-э-э! Не один!
Кусты затрещали, привлекая внимание к более важным предметам.
На поляне объявились еще тро…
Я присел, готовясь прыгнуть в ноги переднему, чтоб повалить его на второго, но… Чен все испортил. Хитрый китаец, присев выбросил вперед руку с излучателем и в одно мгновение обездвижил незваных гостей.
— Ну, злой запах, доволен?
Я смотрел на тела, распростертые у наших ног. Теперь-то проигравшие выглядели мирно и жалко — хоть режь их, хоть разделывай. Худые ноги, тощие руки… Недоедание и дистрофия одним словом.
— Если уж запах, так лучше дух, — возразил Чен, оглядываясь с видом человека все еще ожидающего нападения со спины. Я так не думал и поспешил успокоить коллегу.
— Если б тут прятался кто-нибудь еще, то уж наверняка бы вылез, пока мы над их товарищами измывались…
Где-то совсем недалеко хрустнула ветка и вся моя уверенность испарилась.
Кто его знает, что там на уме у туземцев? Я положил руку на пояс, готовый снова включить невидимку, а Чен поднял с земли меч. Секунд пять мы старались услышать легкие, крадущиеся шаги….
Ничего. Вокруг шелестели листья, плескался залетавший из туземного лагеря, колокольный звон, и за этой звуковой завесой ничего не было слышно. Чен демонстративно опустил лицевой щиток.
Вообще-то мой китайский друг со всех сторон оказался прав. Что-что, а обнаружить засаду, если она где-то тут присутствовала, для нашей техники никакой сложности не представляло.
— Режим тепловизора, — скомандовал я.
Картинка на лицевом щитке дрогнула и стала ярче. Листья утратили зеленый цвет и окрасились в прохладные голубоватые тона. На этом фоне яркими мазками горели оранжево-красные пятна земли, нагретой полуденным солнцем.
Туземцы могли замаскироваться и даже некоторое время не дышать, но не излучать в инфракрасном диапазоне они никак не могли. Поэтому при игре в прятки они нам тоже заведомо проигрывали: об инфракрасном излучении никто из тут живущих даже не подозревал.
— Ну что?
— Ничего…
И впрямь ничего! Приподняв лицевой щиток я, стараясь не шуметь, сделал несколько осторожных шагов. Вот он куст, вот они сучки от срезанных веток, а вот и сами повядшие веточки на НАЗах. Наше добро лежало там же, где мы их и оставили. У туземцев то ли не хватило смелости их взять, то ли достало здравого смысла не трогать чужое, чтоб не спугнуть нас. Во всяком случае, все вроде бы осталось на своих местах.
Полуобернувшись, я с некоторой благодарностью посмотрел на страдальцев — сберегли, не растранжирили! Лежат ведь и не подозревают, что играем мы теперь в одной команде. Голос Чена направил мои мысли по другому пути.
— Похоже никого больше?
— Очень похоже, — отозвался я. — По-моему пора и нам отсюда двигаться…
— Успеем. Нет мыслей, как этих вот использовать?
Я какое-то время смотрел на него, покусывая губу, и совсем уж собрался выдать насмешливую тираду, как вдруг понял, почему Чен задал этот вопрос именно сейчас. В моей голове крутились пошлости, а он уже во всю занимался самым нужным в нашем положении делом.
«Корона» там или не «Корона» — это сейчас уже не было главным. Речь у нас шла о жизни людей, а значит, наша профессиональная любознательность отодвигалась на второй план. А на первый выходила во всей красе другая проблема. Как факт существовало наше противостояние с киберами. Мы и они. Они и мы. Пускать в наши, внутриземные склоки, кого-нибудь из местных не хотелось. Они дров наломают, а нам — расхлебывать… Рано или поздно туземцы, конечно, поймут, с кем связались, однако им за это придется заплатить слишком высокую цену кровью. При этом понятно, что ролью молчаливых наблюдателей, утирающих кровавые сопли, туземцы не ограничатся.
Я вспомнил когда-то рассказанную мне Ченом притчу, родившуюся у его народа, быть может, и три тысячи лет назад. Притчу о царе обезьян, который с вершины холма наблюдал за схваткой двух тигров… Он смотрел не вмешиваясь… В притче об этом не говорилось, но возможно его Величество еще и стихи сочинял, глядя как две огромные кошки рвут друг друга на части…
Так вот местные, может быть так же как и мы произошли от здешних обезьян, но в их характерах ничего обезьяньего не осталось. Эти не будут смотреть, как дерутся тигры, а постараются принять посильное участие в драке.
Значит, сражаться нам придется на два фронта. С киберами, защищая себя и туземцев — насмерть, этих не жалко, и с туземцами — со всей осторожностью, и без трупов. И вот он ищет способ предотвратить такое кровопролитие, или, по крайней мере, придержать любопытствующих туземцев на этом берегу.
— Есть идеи? — поинтересовался я. Не могло их не быть у Чена. Уж больно характерный блеск наблюдался в шефских глазках.
— Есть. Раздеть и отпустить…
Я осмысливал это не меньше минуты.
Встать грудью на пути туземного войска и остановить его мы не могли. Оставалось только делать что-то, что помешает им пересечь роковую границу между лагерем и лесом.
В наших силах было только отвлечь внимание — не более того.
— Шестеро голых мужиков в лагере — это сильный ход, — наконец сказал я. — Это озадачивает…. По крайней мере, мы можем выиграть время…
* * *
… Эркмасс смотрел молча.
Эвин догадывался, что у того на душе и потому на глаза не лез — стоял скромненько позади за правым плечом, не высовывался и ждал, что будет.
А ведь будет!!!
Напротив градосмотрителя стояли шестеро тех, чьё прошлое он знал — они числились воиоинами его отряда, а будущее — туманно. Во всяком случае, до того момента, пока эркмасс не поймет кто перед ним: жертвы ли дьявольской хитрости или, напротив, пособники врага рода человеческого. По лицу хозяина Саара каждый мог видеть, что удовольствия в разглядывании шестерых голых мужиков он не видел никакого, но и принять какое-то решение так вот с маху он не мог. Самое, по совести говоря, скверное положение, когда ни кровь пролить, ни милость оказать никак нельзя, потому как не понять, кому что в этом случае полагается.
Все шестеро стояли, переступая с ноги на ногу, не смея поднять глаза на градосмотрителя. Ничем они сейчас друг от друга не отличались — кожа, волосы, ремни амуниции и даже прикрывались они одинаковым жестом. Сложенными в горсть ладонями, раздетые демонами воины прикрывали свое естество и старались повернуться к Кори боком, однако понятие о воинском регламенте все же заставляло их стоять лицом к командиру, поэтому шеренга слегка колыхалась, словно стена тростника, по которому время от времени пробегали порывы ветра.
Странный вид их усугублялся и тем, что у этих взрослых голышей имелось оружие.
Эвин видел злобу и озадаченность эркмасса и с опасением поглядывал на бедолаг. Гнев императорского наместника мог повернуться совсем уж неожиданно, хотя какая вина у этих? Они и сами тут против демонов не устояли. Наверное, понимание этого и сдерживало эркмасса.
Кори молчал долго, словно любовался, как кожа солдат покрывается синими пупырышками.
— Что пропало? — наконец спросил он, ни к кому особенно не обращаясь.
— Вся одежда и меч.
Он одним взглядом обежал голую шеренгу, считая ножны.
— Один?
— Один меч, — подтвердил Эвин из-за спины. — Похоже, что демон, все-таки один.
Монах глубокомысленно молчавший по правую руку от эркмасса, сказал, наконец.
— Это настоящее чудовище. У него много тел и всего одна рука!
Эвин за спиной Брата по Вере покачал головой. Эркмасс не видел этого, но не согласился ни с тем, ни с другим.
— Заплечных коробок, все-таки они видели две….
* * *
… Остановились мы, только отойдя еще километра на два от места побоища.
При желании могли бы уйти и дальше, но у меня сложилось твердое впечатление, что куда бы мы не ушли, дикари от нас теперь не отстанут. Они, безусловно, чувствовали себя обиженными и главными обидчиками оказались мы.
Да и место, надо сказать, для привала попалось самое подходящее — полянка шагов в пять шириной посреди моря цветущих кустов, выходивших к самому берегу. Реки мы отсюда не видели, но слышали, как где-то недалеко шумит вода.
Насторожив микролокатор, мы уселись друг против друга. В окутавшем нас сладком аромате ни о чем неприятном думать не хотелось, однако пришлось.
— Их надо как-то останавливать, — сказал Чен. Это прозвучало постановкой задачи.
— Надо, — согласился я. — Есть идеи?
Шеф закрутил головой, словно и сам был не рад, что такое ему туда пришло.
— Пока нет… Нужно придумать что-нибудь, учитывающее их психологию…
— А то мы её знаем?
Он поморщился, достал планшет.
— Да нет, конечно.
Несколько секунд он молча постукивал пальцами по нему, общаясь с вычислителем и что-то «выстучал» оттуда. Скорбь на его челе стала рассасываться, рассасываться и секунд через тридцать вовсе пропала…
— Только ведь существуют научные методы, — сказал он. — Подобия и аналогии.
— Осталось только найти то, что может послужить аналогией, — усмехнулся в ответ и я. Чена моя усмешка не смутила. Несколько минут он, безо всяких улыбок, вполне деловито сидел, глядя в экран, как будто и впрямь знал, что делает, и мне стало любопытно.
— Ну и что?
Не переставая общаться с вычислителем, он небрежно взмахнул рукой, останавливая моё любопытство.
— Погоди. Не мешай… Дай проверить идею…
Я внял просьбе и начал готовить легкий перекус, ставя на саморазогрев банки неприкосновенного запаса, одновременно прислушиваясь к тому, что твориться вокруг. Микролокатор, конечно вещь замечательная и многое может, но и собственные уши не последнее дело. У нас хватало здравого смысла понимать, что полная тишина в лесу скорее говорит об опасности, чем о её отсутствии и теперь стрекот насекомой мелочи и птичий писк действовал на меня успокаивающе. Это значило, что никто к нам не подкрадывается, чтоб снова приставить кинжал к горлу.
Прошло не меньше десяти минут, прежде чем мой китайский друг вышел из режима диалога с вычислителем. В лице его я не увидел торжества, но оптимизм там определенно присутствовал. Он вздохнул полной грудью, повел плечами.
— В качестве краеугольного камня, чтоб получить точку опоры, во главу угла предлагаю поставить следующее допущение: психология здешних жителей похожа на психологию наших предков, живших в раннем средневековье. Нет возражений?
Я пожал плечами. Он мог быть прав, а мог и ошибаться. Чен не обратил на мою сдержанность никакого внимания и продолжил, как ни в чем не бывало.
— В таком случае обнадеживающе выглядят следующие ходы…
Я устроился поудобнее, чтоб разнести умопостроения товарища в пух и прах. Правильно говорил кто-то из великих физиков прошлого: «Часто ученые становятся противниками новой физической теории не потому, что видят в ней какой-то изъян, а только потому, что не успели стать её первыми сторонниками». Я, наверное, из таких.
Чен поднял палец.
— Во-первых — глас Божий. Во-вторых…
У моего китайского друга наверняка имелось что предложить, но я не хотел заблудиться в его построениях и остановил его, едва он произнес первое.
— Так, так, так. Помедленнее, пожалуйста. Мне начинать критиковать сразу или ты сперва выскажешь все, до чего додумался?
Чен колебался только мгновение.
— Давай сразу! Только с условием. По существу.
Я вопросительно поднял бровь. Мой друг понял, что я жду разъяснений.
— Техника исполнения не обсуждается… — объяснил Чен. — Технические подробности реализации оставляем в стороне. Будем считать, что если это нам понадобится, мы их изыщем и организуем.
Допущение мне показалось не просто смелым, а очень смелым. Такая постановка вопроса сразу показалась мне не деловой, и я предложил способ, который решал все наши проблемы:
— Восемь пулеметов с неограниченным запасом патронов. Ставим на той сторон и отсекающим огнем…
К чести Чена он ответил мне в духе выставленным им же ограничений.
— Желающие их поубивать и без нас найдутся. Нам нужно думать о том, чтоб они все-таки остались живы.
Промолчав о том, что мой план предусматривал все-таки стрельбу поверх голов, я все же согласился. Конечно пулеметы это слишком… А глас Божий? Неужели в самый раз?
— Хорошо. Уговорил…. Ну, значит по существу…. О чем Бог будет с ними говорить? Чтоб выдать себя за Бога нужно хотя бы знать, как его тут зовут и его здешние привычки.
Шеф молчал с непроницаемым выражением на лице.
— Мы даже не знаем один он у них или их несколько… Есть ли тут понятие «греха» или «табу»?
Чен прижмурился, соглашаясь со мной, отхлебнул какао из банки.
— Верно. Но если б мы знали все это, оно бы подействовало?
Я надолго задумался и вынужден был согласиться с товарищем. Если б мы знали все то, чего не знаем, это реально оказалось бы наилучшим вариантом. Верящий в Бога человек ли, туземец ли не ослушается своего Создателя.
— Да…
— В таком случае оставляем идею до тех пор, пока не найдем ответов на сопровождающие её вопросы.
Я кивнул, соглашаясь, и шеф продолжил.
— Во-вторых, заморочить им голову какой-нибудь чертовщиной…
Я наморщил лоб, не совсем понимая, что Чен имеет ввиду.
— Это что, глас Бога наоборот? Глас дьявола?
Он и сам, как тут же выяснилось, понимал не все.
— Скорее не глас, а какая-нибудь нервотрепка с уклоном с мистику. Типа запретная зона с неизбежными неприятностями.
Шеф щелкнул пальцами, пытаясь придумать иллюстрацию.
— Заколдованное место, какое-нибудь, где случаются разные несчастья и мелкие неприятности с намеком, что дальше будет хуже….
Идея показалась мне не хуже, но и не лучше первой.
— Возражение то же. Мы не знаем есть ли у них тут антипод Бога.
Чен не сдался.
— Это ладно. Но ведь неприятности можно творить любым именем?
Голос его стал озабоченным.
— Тут в другом вопрос — хватит ли у них сообразительности не наступать на грабли?
Шефские аллегории иногда звучали так изысканно, что их не понимал даже я.
— На что?
Он отмахнулся.
— Ладно. В смысле — не повторять собственных ошибок. Так понятнее?
Я кивнул.
— Можно, наконец, сделать передвижение вперед попросту невозможным, — продолжил Чен.
— А как?
— Например, запрудить реку.
Пару секунд я думал — обидеться или нет. Все-таки этими словами Чен перешел ту незримую черту, которую мы для себя определили, но я сдержался и решил оставаться до конца корректным.
— Технически…
— Мы не обсуждаем технические аспекты, — напомнил Чен. С его стороны это смотрелось форменным нахальством.
— Нет уж, — возмутился я. — Это вообще невозможно!
Он остановил мой напор, выставив вперед ладонь.
— Ну, хорошо, хорошо… Мы не можем запрудить реку, но нам вполне по силам сесть на том берегу с парализаторами и останавливать каждого, кто попытается войти в неё.
— У нас есть ограничитель. Энергия.
Чен кивнул. Все-таки он оставался покладистым парнем.
— Лучшим вариантом было бы, если б им кто-нибудь из местных авторитетов попросту запретил бы идти дальше.
— Думаю, что все получилось как раз с точностью до наоборот. Скорее всего, кто-то из авторитетов и приказал им пойти и разобраться с тем, что тут произошло.
Эта мысль пришлась Чену по душе, и он вцепился в неё.
— Кто, по-твоему, тут может наложить запрет на всё это?
— Не знаю…
Я совершенно откровенно пожал плечами.
— Если тут теократическое общество — духовный глава, если светское государство — король, или кто-то такой же — сёгун, падишах, президент….
Чен кивал. Он и сам бы мог сказать все то, что сейчас говорил я.
— Только нам его, если он и есть — неделю только искать, а они неделю ждать не будут, сам понимаешь. Они завтра же туда полезут.
— Что ж, получается, что ничего не годится?
— Не годится, — подтвердил я с самым искренним сожалением. Отчего-то Чен при этом не выглядел сильно огорченным.
— В таком случае осталось последнее средство, — сказал Чен как-то торжественно. — Я вызову их главного на поединок!
Мне показалось, что я ослышался.
— На поединок, — подтвердил Чен. — Если понятия дворянской чести тут развиты так же как и у нас на Земле, то…
Я, наконец, понял, что он имел ввиду и уточнил.
— Ты хочешь сказать, что они развиты так сильно, как это показывают наши исторические романы?
Чен кивнул, несколько не удовлетворенной поправкой.
— Я предложу поединок, с условием, что победитель остается здесь, а побежденный уходит…
Конечно, благородным поступкам есть место и нашем, далеко не идеальном мире, но я-то понимал, что благородные разбойники чаще встречаются именно в книгах и видео, а в обычной жизни отчего-то обычно место находится только разбойникам обыкновенным. Разбойникус-вульгарис, так сказать.
— Это…
Чен протянул руку, не дав мне договорить.
— Я сам скажу то, что хочешь сказать ты. «Это безумие!»
Я потрогал пальцем банку. В самый раз. Горячо, но не обжинает.
— Нет, друг мой по страховому событию, аварийный комиссар, владетель акций… В слове «безумие» есть что-то возвышенно-благородное. А то, что ты предлагаешь, называется иначе. Угадаешь, если есть охота угадывать?
— Глупость?
— Совершенно в дырочку.
Чен удовлетворенно кивнул, словно сам подсказал мне это слово. Меня это несколько задело.
— Кто знает, какие у них тут понятия о чести? И насколько далеко простираются порывы их души в сторону благородства? Я не берусь предсказать….
Я говорил, а Чен кивал, соглашаясь. Потом я замолчал, а он прекратил кивать, и мы какое-то время смотрели друг на друга. Пока мы молчали, в голове у меня объявилась простая мысль. Если мы ничего не предпримем сегодня, то завтра они полезут за реку и последствия этого будут вполне предсказуемы. Порукой тому служила не чья-то воля, а безмозглость киберов. Значит, годится все, что может хотя бы теоретически предотвратить кровопролитие.
А если иных вариантов нет, то почему бы не попробовать что-нибудь безумное, вроде того, что предлагает Чен? Поединок — так поединок. Себя мы так и так убить не дадим, а вдруг и повезет?
— Я вообще-то не против поединков в принципе… — прервал я провисшую тишину. — Поединок, так поединок, пожалуйста, только вот на счет честности… Раз уж у них свои понятия о честности, то ведь и у нас могут быть свои, а? В конце концов, кто нам мешает…
— Никто, — согласился со мной Чен. — Тем более, что мы ведь хотим им добра… Не так ли?
— А как же иначе?
Проводить поединок, имея за спиной друга-невидимку с парализатором — одно большое удовольствие. Я улыбнулся. Мы друг друга стоили. Я бы Чену палец в рот не положил и никому из туземцев этого не посоветовал.
— Осталось придумать, как мы передадим вызов…
— У нас есть «воробей», а переводчик уже, я думаю кое-чего понахватался.
Я проверил память переводчика. Нда-а-а-а. Сто десять слов. Не густо. И наверняка ведь, по крайней мере, треть — ругательства…. Ну, так нам ведь не философские разговоры вести, отвлеченные понятия обсуждать. Должно хватить и двух третей. Что-то вроде… М-м-м-м…великие колдуны восточного канделябра вызывают на честный поединок…
— Вот-вот…
Представив себе, как это может быть, я схватил его за плечо.
— Представь. Ночь… Тьма… Стылый воздух с реки… Ветер в ветвях… А сверху, вместе со звездным светом — голос…
— Ворон крикнул «newermo».
— Именно.
* * *
… Два светильника в разных концах палатки лучились желтоватым светом. За слюдяными окошками дергался язычок пламени, а вокруг мелькала мошкара. За стенами хоть и светило солнце, но зато гулял холодный ветер, и в теплый простор эркмассовой палатки летучей мелочи набилось преизрядно.
За полотняной стеной остался лагерь. После прибытия императорского гонца с вестью о скором появлении в лагере Императора, там стояли двойные караулы, а Братья вообще бессменно оплясывали лагерь, оберегая его от зловредного колдовства, только Эвину в пользу от их стараний верилось мало. Ни вечером, ни утром, ни днём они не смогли противостоять колдовству, ни у реки, ни в самом лагере. Демоны могли оказаться где угодно, хоть тут же, рядом, в палатке, как вчера ночью, хоть за спиной…
О невидимых врагах думал не только Эвин. Рука эркмасса то лежала спокойно, то сжималась, словно охватывала рукоять меча. У Лоэра зачесалось за ухом, там, где его достал не пойманный давеча колдун и он негромко, словно про себя сказал:
— Я бы охотно скрестил с ним меч.
— Не ты один.
— С порождением дьявола? — покачал неодобрительно головой монах. — Гордыня помрачила вам головы, молодые господа! Биться с прихвостнями дьявола должен монах! Вера тут острее копья и быстрее меча!
Эвин не обратил на слова внимания. Средний Брат конечно по-своему умен, но вот именно то важно, что по-своему. У него свои догмы, а значит и свои шоры на глазах.
— Ты тоже считаешь, что это люди?
Эркмасс молчал совсем недолго.
— Люди ли, демоны ли… Это не важно. Раз они взяли одежду, значит, у них есть тело. А если у них есть тело, значит, есть куда воткнуть меч. Сегодня мы видели, что они не всемогущи. Хитры, но не всемогущи.
Эвин посмотрел вопросительно и эркмасс пояснил.
— Сильному не нужна хитрость.
— Иногда зло нарочно скрывает свою силу… — начал Терпий.
Эркмасс поднял взгляд на него, и тот примолк, прикусив губу. Эркмасс сердился, но кроме ожидаемой злобы Эвин разглядел в глазах и недоумение.
— Ты мне, знаток знамений, лучше объясни вот что… Почему они голые? Это что-нибудь значит?
— А как же! — Монах сунулся головой под свет. — В «Алом свитке гнева» сказано….
Он поднял для значимости палец, закатил глаза.
— «…ночною ли тьмой, светом ли дневным, с ветром ли или с землей, войдут они без одежды, четным числом…»
Теперь эркмасс смотрел на Брата по Вере даже как бы не с уважением. Он старался понять, что эти слова значат, только выходило плохо. Эвин смотрел то на него, то на монаха, только тот уже молчал, считая, что и так сказал не мало. Открыл, так сказать, глаза, направил на нужный путь. Эркмасс молчал, но Эвин чувствовал, что как и он сам, Кори ничего не понял.
— Ну и что это означает?
— Это значит, что зло пришло, чтоб остаться! — Монах сказал это не поворачиваясь к нему, а по-прежнему глядя на эркмасса. — И противостоять ему сможет не тот, кто одет в железо и вооружен им, а тот, кто не имеет ничего кроме Веры, которая сильнее железа и соленой воды!
— Почему он тогда оставил их в живых?
— Я и сам удивляюсь, как это он не сожрал их всех? — понизив голос, отозвался Брат по Вере. Несколько мгновений он хмурился, и вдруг лицо его просветлело. — Наверное, он не мог сделать иначе!
— Почему?
— Если б он их сожрал или убил, то они бы не пришли и, значит, тогда пророчество не исполнилось бы!
Эвин хмыкнул. Терпий бросил на Лоэра нехороший взгляд, но связываться с новым любимчиком эркмасса не стал.
— А может быть, это насмешка над тобой и над нами, — продолжил он. — Демоны решили посмеяться, оскорбить нас, показав пренебрежение к твоей силе. Как еще они могут показать, что не бояться тебя, уже раз поверженного их волшебным оружием? Только повергнув твоих воинов и сохранив их жизнь, вернуть тебе!
Брат по Вере говорил быстро, перебирая пальцами при этом, словно считал невидимые монеты.
— Твои воины им не помеха. Что им, будет ли нас на шестеро больше или меньше? Демонам нет никакой разницы, скольких поразить своим колдовством… Только Братья…
— А может быть все вовсе не так, — остановил его Эвин. Никого он, конечно, останавливать не собирался, но уж слишком нахально повел себя этот… На его негромкую фразу Кори сам повернул голову и остановил взгляд, словно приглашал продолжить.
— Они не лишили жизни твоих слуг, а просто показали нам свою силу. Почему из-за этого их следует считать врагами? Они поступили точно так же, как поступил бы ты сам, если б на турнире выбил бы противника из седла и, не желая ему смерти, отъехал в сторону.
Брат замотал головой, показывая, что думает иначе.
— Они спасли жизнь богомерзкого разбойника! — напомнил он, щурясь на Эвина. Лоэр во взгляде усмотрел вызов, впрочем, монах его и не скрывал.
— Во всяком случае, они спасли жизнь, а не отняли её… — отозвался искатель приключений, не желая связываться с монахом. Что мог монах? Только язвить исподтишка, и только… А силу и право принимать решения в этих землях, Император Адента дал эркмассу.
Кори ничего не сказал ни тому, ни другому. Он сидел молча, постукивая костяшками пальцев по столу. Могло быть и так и эдак. Неведомая сила, оголившая шестерых его воинов, могла оказаться силой врагов и силой друзей, только определить это он мог бы, только взяв её в свои руки. Эркмасс что-то прикидывал, его взгляд перелетал с лица Брата по Вере на лицо пальского дворянина.
— Я узнаю это, — наконец сказал он. — Узнаю от них самих.
Эвин кивнул, улыбнулся. Скука и меланхолия осыпалась с эркмасса словно шелуха. Он даже ударил кулаком по столу, так, что столовое серебро бодро звякнуло.
— И узнаю еще до того, как приедет Император! Облаву! Этих шестерых пустить первыми!
* * *
… Серьезный разговор прерывать нельзя.
Если прерывать серьезные разговоры, то неизвестно каким боком может это все выйти. Последствия могут оказаться совершенно не предсказуемыми.
А уж если обсуждается такая важная вещь, как вызов на поединок представителем одной цивилизации представителя другой, то от этого можно вообще всего ожидать.
Только ведь как получается — Человек предполагает, а Бог — располагает. Наверное, Богу в тот момент очень хотелось, чтоб наш с Ченом разговор прервался.
Конец беседе положил микролокатор. Он пискнул раз, потом еще раз и еще…
Мы привстали — не почудилось ли? Но умная техника продолжила пищать, сигнализируя, что справа и немного позади нас происходит некое движение и что некие объекты, числом около сорока, совершенно самостоятельно передвигающиеся в пространстве, приближаются к нам.
— Легки на помине! — энергично пробормотал Чен.
На экране двигались точки, обозначавшие злых любопытных туземцев. В том, что они именно такие — злые и любопытные я был абсолютно уверен, ибо других там быть не могло по определению. Они явно шли мстить и готовились к серьезным делам — каждый нес на себе столько железа, что в писке локатора слышалась радость от встречи непростого электронного прибора с теми, кого он вполне мог принять за собственных далеких предков. То есть все казалось настолько ясно, что я даже не стал посылать «воробья».
Это оказалась облава, выстроенная по всем канонам. Я посмотрел на шефа. Тот уперся взглядом в НАЗ. Никому и в голову не могло прийти, что когда-нибудь случится так, что вместо того, что первым делом попадаться на глаза терпящим бедствие космонавтам, от них потребуется совершенно противоположное — стать незаметными или, что еще лучше, вовсе невидимыми.
— Опоздали мы с поединком… Бежим!
Ей Богу и сам я не сказал бы лучше! В один миг мы подхватили НАЗы и снялись с места. Они — то и составляли сейчас нашу самую большую проблему. Если у нас с Ченом еще имелись все шансы просочиться сквозь облаву незамеченными, то для НАЗов такой возможности не существовало.
Черно-оранжевые ранцы прятать было негде, оставлять — чревато, а существовать тут без них нам не хотелось.
Оставалось только бежать, и мы рванули в противоположную сторону, выбирая места, где кусты росли пореже.
Ветки, ветки, ветки, коряги, поваленные стволы.
Мы ломились сквозь них там, где не могли увидеть обходного пути. Запах раздавленных листьев вихрился позади нас, догонял и смешивался с запахом цветов, а мы, словно два маленьких катера в глиссирующем режиме, перепрыгивали с одного запаха на другой, опережая крики облавы.
Запах воды остановил нас так, как скала останавливает поток настоящей воды.
За несмятыми ветками, за полосой сырого даже на вид песка, буквально в пяти шагах от наших ног текла река.
В этом месте она сужалась, и вода в ней кипела перекатами, представ перед нами усеянной белопенными росчерками бурунов, вскипавших на подводных камнях.
Я не успел придумать, что же они мне напоминают, как раздался гулкий всплеск — это Чен прыгнул в воду и сразу стал ниже ростом.
Кренясь словно под порывами ветра, китаец шел вперед, преодолевая силу течения. Путь его лежал к огромным валунам, что лежали в пяти шагах от берега. Вода там вскипала такими бурунами, что сравнивать их с белопенным кружевом даже не приходило в голову. Поверхность реки кипела брызгами и воздушными пузырьками, делая гранитные глыбы похожими на лежащих в кипятке бегемотов. Зато за полосой безумной воды спокойно раскинулся противоположный берег.
— Стой! — заорал я, хорошо представляя, что тут случится через несколько минут. — Это не выход!
Если все пойдет, как идет, то итог можно будет предсказать заранее — вслед за нами тут появятся туземцы в своем железе и тогда там обязательно появится наша знакомая безмозглая железка и начнет наводить порядок по своим кровожадным правилам.
— Он же всех поубивает!
— НАЗ неси, — хладнокровно пресек панику Чен. Он уже стоял за здоровенным камнем, опоясанный пеной и поток воды пытался сдвинуть его с места. — Притопим их тут и свободны до следующего страхового случая….
— Так ведь…
— Спрячем ранцы, вылезем, обозначим себя у них за спиной, и они дальше не пойдут, побегут за нами, — нетерпеливо сказал он. — Быстрее!
Я дернулся вперед, но даже шага не сделал. За моей спиной заорали. Восторженно! Делясь надеждой и радостью с окружающими. Одна радость — вопли раздавались не сразу за спиной, хотя и не так чтоб уж далеко.
— Следы! — крикнул я Чену. В том, что нас обнаружили, ничего удивительного не было. Мы неслись как два слона, и за нами оставалась изрядная просека.
Чен уже не решаясь кричать, грозил кулаком и махал руками.
Вода оказалась не только быстрой, но и холодной. Я дважды чуть не упал, поскользнувшись на осклизлых камнях, но до Чена добрался хоть и мокрым, но в целости и сохранности. Вцепившись одной рукой в валун, я опустил НАЗ на дно и прижал ногой. Только после этого я посмотрел назад.
На песке отчетливо, словно мы специально это делали, отчетливые, словно луна в безоблачном небе виднелись две пары следов, уходящих в воду.
* * *
… Берег оказался пуст.
Или только претворялся пустым.
Полосу песка перед рекой ветер выгладил так, что с трех шагов та казалась куском пальского бархата, небрежно брошенная от одного куста к другому. Редкие зеленые ветки нависали над песком и кое-где касались воды, оставляя на ней быстрые от течения штрихи. Спрятаться вроде бы негде, хотя…. Эвин сориентировался по солнцу и пустил три стрелы туда, где кусты, нависая над песком, могли бы стать хорошим убежищем для невидимок. С глухим стуком острия ушли в песок, но не вскрика, не стона…
Может и впрямь никого? Нет! Не могло так быть! Рядом они где-то. Не зря куртки там лежали. Спугнули их! Спугнули!
Могло ведь быть и так. Эвин движением руки направил двоих вправо, троих влево, а сам уставился на дальний берег. Там тоже было пусто, а может быть, и это ему только казалось. Он рассматривал кусты и камни там, когда кто-то сдавленно крикнул.
— Следы, господин! Есть следы! Кархой клянусь!
Эвин бросился на голос. Незнакомый панцирник стоял в траве, не решаясь наступить на песок, где четко пропечатались два следа. Два чужих следа. Вмятины вели прямо в воду.
Лоэр наклонился, потрогал крайний пальцем и песчаный бортик тут же осыпался внутрь. Следы и совсем свежие! Свежие и чужие!
Эвин наступил рядом с неизвестным следом и сразу стало ясно видно отличие. Его сапоги, как полагается, сапожник подбил гвоздями с квадратными шляпками, а тут… А тут ничего не было. Словно кто-то неведомый приложил деревяшку и просто вдавил её во влажный песок — каблук и то слабо прорисовался, хотя это и понятно — спешили…
Не касаясь песка, он пядью промерил вмятины. Неведомые ходоки по берегу оказались не такие уж и огромные. Один чуть выше него, а второй даже пониже, чуть не на голову.
Он поднялся, глядя в сторону другого берега. За спиной послышался треск веток. Эркмасс в полном боевом доспехе и шлеме, что спас его от чужого колдовства в прошлый раз, выбрался на песок.
— Следы? На тот берег?
— Да. Но это ловушка, — уверенно сказал Эвин.
Он сам присел на корточки, вглядываясь в отпечатки чужих ног.
— Ловушка?
— Или ложный след…
Кори не сказал ничего и Эвин пояснил.
— Если у них хватило ума обмануть нас, когда они спасали никчемную разбойничью жизнь, то, спасая собственную, такой глупости как эти следы, они допустить просто не могли.
Небо над лесом с той стороны реки, только что пустое и несшее в себе только облака, вобрало в себя далекие точки птиц. Чем-то вспугнутые, они поднялись над деревьями, и с каждым мгновением их становилось все больше и больше.
* * *
… - Не успели! — сказал Чен, словно я этого сам не видел. Я придавил НАЗ какой-то скользкой на ощупь плитой.
— Не повезло…
Кибер рвался вперед не разбирая дороги. Нас-то он не заметит, да и заметит — не велика беда. Все одно мы — на «нашей» стороне реки, а вот туземцы…Они ведь сейчас в реку прыгать начнут, силой меряться с чудовищем… А когда это у него еще патроны кончатся? По прошлому разу я не видел, что он их экономит. Чен, думая явно о том же, крутил головой, отыскивая выход их ситуации.
— «Воробья» готовь…
* * *
… Послышался лязг и рев, словно с той стороны к берегу скакал отряд рыцарей в плохо подогнанных доспехах. Металлический лязг приближался, перекрываясь неживым ревом и треском рушившихся деревьев.
Один из панцирников коснулся плеча эркмасса. Не отводя взгляда от леса, он чуть повернул голову.
— Эркмасс. Так же ревел тот большой демон, что вчера побил наших на реке, когда мы ловили крылатых демонов.
Этот звук оказался знаком и эркмассу. Его недавний обидчик ревел так же. Он кивнул горнисту, и тот прижав к губам рог, выдул сигнал общего сбора.
Рев стал громче. Кусты на том берегу раздвинулись и на песок выехал…
— Вот она, ловушка… — сказал Эвин. — Они заодно…
В этой жизни тому, что показалось на том берегу, названия не существовало. Опыт и сознание эркмасса лихорадочно старались подобрать нужное слово, но ничего подходящего на язык не попадалось. Еще тогда, когда с ним разговаривал Император, он пытался описать своего обидчика, но как тогда этого не получилось, так не получалось и сейчас. Слова проскакивали в голове ненужные, не обозначающие сути того, что он видел прямо перед собой. Угловатые доспехи скрывали истинное тело демона. Или все-таки не демона? Он казался покрытым темно-зеленой тканью, под которым неосознанной угрозой пряталось какое-то оружие, а вот выступающее вперед копье эркмасс разглядел с первого же взгляда…. Конечно, это был враг. Враг, вооруженный копьем!
Он ухватился за эту мысль, и слово сразу нашлось, словно само собой.
— Железный Рыцарь!
Под рыцарем он не увидел коня, да и какой конь выдержал бы такую груду стали? Наверняка он сидел верхом на каком-то демоне, ревевшем и лязгавшем так, словно точил зубы в предвкушении драки.
Враг на том берегу тяжело повернулся, ненароком свалив дерево, но не поднял копье в знак вызова, а просто нацелил его на эркмасса.
— Кто ты, явившийся не вовремя? — крикнул через реку эркмасс. — Назови свое имя и имя своего господина!
Голос легко перелетел через реку, но не вернулся ответом.
Враг не таился, не прятался.
Он просто молчал. Рыцарь ли это, зверь ли, или просто колдовской морок, но впечатление способной доставить немаленькие неприятности силы, он передавал вполне.
Вздохов тридцать они стояли друг против друга. За гостем стеной высился лес, вертикальными росчерками деревьев, словно прутьями клетки, отрезавший им путь к Колдовской Железной Башне, а за эркмассом его люди.
Пацирники стянулись в отряд и на берег выходить не спешили — остановились за деревьями, прикидывая чего ждать от новой напасти. Лучники держали стрелы на тетивах, а первый ряд копейщиков присел на колено, готовясь встретить врага, если тот все-таки полезет, стальной щетиной имперских копий. Страха эркмасс за спиной не чувствовал. Панцирники просто делали то, чему он их учил.
Эркмасс ощущал нутром готовность того к битве.
Эвин тронул его за плечо. Кори неохотно обернулся.
Вдоль берега, ведя лошадь в поводу, к ним приближался личный Императорский гонец Версифисаил Амбулептейба.
Расталкивая панцирников и даже не глядя на другой берег, Версифисаил подошел ближе, поклонился.
— Эркмасс Саара! Император Адента Эмирг прибыл в лагерь и ждет тебя там!
Эркмасс посмотрел на тот берег. Железный рыцарь стоял, словно собирался там простоять всю свою жизнь. Прямо над ним, над лесом, кривым пальцем торчала железная башня. Вот он враг, которого они тут искали.
Император появился как нельзя вовремя.
— В лагерь!
Пацирники не особенно скрываясь, пошли назад к лагерю, стараясь все-таки не выходить на песок, на котором уже отплясывали Братья по Вере, ограждая войско от колдовства.
Железный всадник, отлично все понял.
Он также не особенно и прятался. Проревев что-то похожее на проклятье, он немного повернулся и, заслоняясь полосой густых кустов, росших вдоль берега, последовал за ними. Его не всегда было видно, за зеленью, но что-то там изредка взревывало и дважды, как под его напором рушились вовсе не маленькие деревья.
* * *
Ритуал встречи Императора сократили, как только возможно. Эркмасс только трижды поклонился Аденте, как в церемонию вмешался потусторонний демон.
Серо-зеленый, в разводах, он встал на том берегу, пофыркивая и вздрагивая плохо закрепленным металлом. Звук его дыхания и запах перелетели через реку и долетали до Императора Аденты.
— Это он?
— Да, государь! Это страж переправы, которого поставили демоны, — опережая всех, сказал Старший Брат Ло.
Император посмотрел на Кори. Он ждал ответа от него.
— Я боюсь ошибиться, государь. Не хочу гадать… — медленно сказал он. — Знаю только, что это тоже враг. Наверняка не самый главный, но — враг…
Император опять повернулся к демону, оценивая его мощь. Железа на нем висело столько, что одному не свезти, а значит и сил у него втрое. Сам он и копье свое странное держит без отдыха и не дрогнет оно у него.
— Что ему нужно?
— Не скажу, государь.
— Он один?
— Нет. Вчера, перед тем как мы встали лагерем мы увидели в небе двух огромных птиц, оказавшихся то ли дьявольским, то ли колдовским порождением…
— Крылатые демоны? — пораженно переспросил Император.
— Да, — спокойно, словно о чем-то неважном сказал эркмасс. — Крылья одного у меня в палатке. Я покажу… На земле они обернулись похожими на людей демонами. Когда мои люди погнались за ними и попытались переправится через реку, те вызвали из глубины леса этого вот Железного Рыцаря и тот убил и ранил почти полтора десятка панцирников. Похоже, что именно он, если у него нет брата-близнеца, напал и на мой отряд.
Император приложил ко лбу ладонь, вглядываясь в едва различимую на фоне леса громоздкую фигуру. Защитник крылатых демонов на фоне зелени казался почти незаметным. Он не прятался, но в том, как он встал, чувствовалось воинское искусство и опыт, позволявший избегать лишних неприятностей.
— Какой у него герб? Кто-нибудь видит его?
Никто не ответил.
— Ничего… Сейчас посмотрим.
Он сорвал с плеча личного гонца рог и протрубил, подняв его к небу. Из скрученной в улитку серебряной трубы вылетело приглашение скрестить копья. Звук не успел замереть, как слева от Императора вспыхнул зеленым пламенем факел, обычаями здешних мест, служивший вызовом на поединок. Вряд ли Железный Рыцарь страдал глухотой, но обычай того требовал.
— Передайте ему Императорский вызов!
Император обежал взглядом ближний ряд придворных, потом перевел взгляд подальше. Несколько мгновений он смотрел на столпившихся вокруг людей и выбрал одного.
— А! Аст! Рад тебя видеть.
Под взглядом Императора толпа раздалась, и отмеченный благоволением властителя, подошел и встал в четырех шагах.
— Вызови этого демона на бой от моего имени и убей!
Аст Маввей и глазом не моргнул.
— Благодарю за честь!
Повернувшись и держа спину прямо, он спустился с холма, добежал до края воды, остановился. Пару мгновений он восстанавливал дыхание. Оглянувшись на Аденту, может быть, тот передумал, но Император только кивнул. Тогда гонец закричал во весь голос:
— Эй, ты! Порождение зла! Убирайся с этой земли или подтверди свои притязания на нее вызовом Императору!
Эхо услужливо повторило Астовы слова, но чудовище высокомерно молчало. Их разделяли вода и воздух, но демон не послал знака ни с тем, ни с другом. Керрольд постоял немного, пожал плечами, потом повернулся к рыцарю спиной, уверенный, что противник в спину не ударит.
— Он не хочет драться! — крикнул Аст.
Несколько мгновений Император молчал.
— Да рыцарь ли это? — спросил он, наконец, сразу у всех.
— Может быть ему нужна вызывная грамота? — вслух подумал эркмасс. — Формальный вызов?
Это правило помнили не многие, но знатоки церемониала не забывали, что когда-то вызов на битву происходил несколько иначе, чем сейчас.
— Стрелу, перо, пергамент, — скомандовал Император.
Эвин, благоразумно оставшийся во втором ряду, с любопытством рассматривал чудовище. Эркмасс назвал его Железным Рыцарем, но он еще не решил для себя что это — зверь, рыцарь или демон.
Он оказался большим, куда больше чем каждый их стоящих тут людей, но не казался страшным. У него не имелось ни рук, ни ног, у него не имелось никакого оружия, кроме странного копья, у него даже не было головы, но все-таки каждый из тех, кто стоял на берегу чувствовал, присущую ему опасность.
Аст Маввей натянул тетиву и, обернув стрелу посланием, выстрелил вверх. Послание поднялось вверх, но на тот берег не попало. Железный рыцарь сказал «ду-дут» и расщепленная стрела, словно подбитая птица, шлепнулась в воду. На глазах всех, кто стоял на берегу, белый клочок пергамента понесло течением в сторону славного города Саара. По рядам воинов прокатился грозный гул. Головы завертелись, выглядывая Императора.
Это, безусловно, следовало считать или оскорблением или вызовом Только некому оказалось разбираться что именно. Судейские, безусловно, отнесли бы это преступление к разряду оскорбления величества, но где их тут найти?
Чувствуя ритм происходящих событий, Эвин повернулся. Император в десятке шагов позади него махнул рукой, и рой стрел взлетел над рекой.
За его спиной, откуда-то с холма раздался громкий, не человеческий крик.
Потом, после всего того, что произошло, Эвин понял, что это был знак беды. Знак большой беды!
* * *
… Если в мир приходит колдовство, то нечего удивляться тому, что не хватает слов, чтоб описать его. Враг на том берегу вздрогнул. Рядом с ним вспыхнул потусторонний огонь, и берег накрыли две дымные струи. Полдыхания спустя еще. И еще…
Что-то мягкое, словно зашитый в подушку кусок ветра приподняло Эвина над землей и бросило вперед. Словно во сне несколько долгих мгновений он летел вперед, гадая, куда придется упасть. От того, что рано или поздно это придется сделать, холодели спина и сердце — весь берег под ним усеивали валуны самого негостеприимного вида. Забывшись, от огорчения он попробовал согнуть руки и по-лягушачьи оттолкнуться от воздуха, но руки не согнулись. Все кончилось так же неожиданно, как и началось. Порыв, подхвативший его и приподнявший над землей, превратился в грохот и вместе с ним упал в воду. Удача не изменила Эвину и тут — место оказалось довольно глубоким и без камней.
Доспехи потащили вниз и, проломив податливую воду, пловец сквозь нее увидел, как следом за ним быстро течет к берегу зеленоватое облако. Внутри него что-то яростно клокотало, сверкая яркими оранжевыми сполохами, но уже через мгновение облако став однородным, потекло к берегу. Не удивление, но здравый смысл заставил его замереть, когда ноги коснулись дна. То, что творилось на поверхности, ему вовсе не нравилось.
Через мгновение Эвин ощутил, как что-то сдавило голову и тут же сгинуло. Взбаламутив воду, облако прокатились над ним, оставив на поверхности грязную пену.
Несколько мгновений он смотрел вверх, забыв, где находится, но тут в груди кольнуло — тело просило воздуху. Эвин попробовал оттолкнуться от дна и всплыть, но доспехи тянули его к песку и тине. Неуклюже ворочаясь в ставшей врагом воде, он попробовал еще раз, но небо над головой осталось все столь же недосягаемым. Руки сами собой потянулись к ремням, но он замер. Страх поднял голову, но он придавил его. Остаться без доспехов в самом начале дела — что могло быть глупее. А дело, наверняка, только-только начиналось.
В прозрачной воде он видел шагов на десять. Голова завертелась, отыскивая камни. Вон они…
Покрытые тёмно-зеленым мхом валуны лежали на желтом песке, словно кто-то прозорливый и давно предвидевший неприятности, что должны были произойти с ним, выложил их тут, чтоб он без особых трудов выбрался на берег.
Вылезти целиком он не успел, только голову высунул.
Железный Рыцарь стоял в тридцати шагах и негромко сопел, поводя копьем вдоль берега, на котором дергались панцирники, одержимые злым колдовством. Воздух вокруг наполнялся железным грохотом и криками гибнущих воинов. На его глазах облако настигло не успевших еще подняться с земли панцирников и те, хватаясь за лица и корчась, падали на камни.
Три вздоха демон стоял неподвижно, но на четвертый совался с места и помчался в сторону…
Едкий желтоватый туман окутывал берег и каждый вздох наполнял грудь смертью. Он рвал тело кашлем, словно с каждым вздохом внутрь попадали раскаленные иглы, но другого воздуха вокруг не нашлось. Глаза жгло, словно кто-то водил перед ними горящей головней.
Одного взгляда на берег ему хватило, чтоб понять, что сражение окончилось, и кто вышел из него победителем. Эвин, извиваясь червяком, освободился от ненужных уже доспехов и, оттолкнувшись ногами, поплыл в сторону, туда, где воздух не оскверняло это желтоватое колдовство. Детская привычка позволила ему проплыть под водой шагов тридцать. Он высунул наружу нос только в зарослях камыша.
По всему берегу лежали трупы. Ветер потихоньку развеивал колдовской туман, и за ним все отчетливее различались тела — живые, полуживые и вовсе мертвые латники. Слышно было как кого-то рвало, кто-то вопил, призывая милость Кархи на проигравших. Раздвигая грудью воду, Эвин пошел к берегу. Получить стрелу в спину он не боялся — другой берег оставался презрительно пуст. Сделав что должен, Злой Железный Рыцарь пропал, убравшись по своим делам.
По реке плыли тела неудачников. Эвин присмотрелся, и, с натугой разрывая упругие водяные струи, рванулся назад. В двух шагах от него плыло тело в алом плаще. Этот плащ Эвин знал. Не веря своим глазам, он ухватился обеими руками за него и труп повернулся. Он узнал и лицо. Оно смотрело на него каждой золотой монеты. Не желая верить в то, что произносят его губы, он завопил:
— Император мертв! Император мертв!
* * *
— Все! — обречено сказал Чен. — Все.
Его голос отзвучал и стих задавленный лесом. Не спуская глаз с кибера, он шагнул вперед, уже не думая о том, увидят туземцы его тень, или нет. Сейчас, через мгновение, тем, кто стоял на берегу будет нужна помощь.
Я это тоже понял, но не успел с ним согласиться. Тот берег вздрогнул от рева. Кибер словно фыркнул. По обе стороны его башни возникли тусклые вспышки, и наш берег накрыли две дымные струи. И еще, и еще…
— «Воробья»! — заорал Чен. — «Воробья», быстро, пока он их всех не поубивал…
«Воробей» несся вдоль кромки воды, словно у него и не существовало иного предназначения, кроме как показать нам речную гладь, которая и гладью то вообщем-то не была — когда он сворачивал на глубокое место, мы видели, как прозрачную до дна воду и справа и слева буравят пули. Фонтанчики преследовали героя, но «воробей» всегда оказывался впереди, убегая от гибели.
Секунд через десять Чен догадался направить его вглубь леса к Стене Зла.
Это оказалось очень мудро — кто знает, как устроены мозги у кибера? Может быть, он по своей механической логике должен охранять только какой-то определенный кусок леса и все остальные куски его не интересуют? Если так, то интерес к «воробью» мог быстро закончиться и смениться интересом к туземцам, что бедствовали, так и не перейдя реки. В этом месте она наверняка оставалась тем рубежом, после которого включалось кровожадное кибернетическое любопытство. А в глубине леса, рядом с «Солнечной короной» наверняка было что охранять. Там-то он живо позабудет о безвредных обитателях военного лагеря.
Мы увидели, как кибер развернулся, выбросив из-под днища шлейф песка, и ринулся в лес.
— Не разгуляться ему там, — мстительно сказал Чен.
На экране с бешеной скоростью мимо проскакивали ветки, стволы, сливаясь в коричнево-зеленую массу, а на берегу, залитым желтоватым туманом корчились, ползали и катались по песку туземцы.
Наши братья по разуму.
Все, кто несколько минут назад стоял с оружием в руках теперь валялся по песку. Он вместе с газом горстями летел вверх, а я смотрел на кучу тел только что бывших воинским отрядом, не в силах отвести взгляда от едва шевелящихся туземцев. Они перемешались друг с другом. Наверное, там лежали и трупы, но вряд ли много. Скорее всего кибер пульнул по ним уже проверенной ранее на туземцах слезоточивой химией. Да и странно было бы выпустить на этих почти безоружных людей что-нибудь серьезнее слезогонки. К счастью для всех нас машине хватило ума оценить уровень опасности, и не воспользовался Боевым лучом.
Мы поняли это и остались там, где нас застала атака кибера. Помочь туземцам мог только ветер.
С воплями и криками куча стала расползаться. Кто-то плакал, кто-то звал на помощь, кто-то проклинал все на свете. Местную ругань переводчик уже освоил вполне прилично, и мы почти все понимали.
Сумасшедшая железка уже покинула берег и ответа на ругань туземцы могли не ждать. Они, расползаясь, могли как угодно ругать обидчика. Кто-то заполз в воду, кто-то схватился друг с другом. Трое оставшихся на ногах, но не видевших ничего, кроме своих слез, махали мечами, выполняя воинский долг… Кибер выиграл этот раунд как и все предыдущие. Тут и спорить было нечего.
— Ну, если им этого будет мало… — пробормотал Чен.
— Не сомневайся. Будет.
Я показал в сторону. Там неразборчиво вопя, из камышей выбирался туземец, тащивший на плечах другого. Красная тряпка, словно бесконечный поток крови падала с его плеча и волочилась по песку. На его крик туземцы ответили яростными воплями. С десяток их побежали на голос, потрясая мечами.
— Неужели отравили?
— Слезогонкой? — сомнением переспросил я. — Вряд ли. Скорее утонул…
— А с чего ты решил, что это слезогонка?
То ли голос туземца понял мертвецов из праха, то ли они вовсе только притворялись мертвецами, но оживление на берегу уже имелось не шуточное. Туземцы бежали, шли, а кто не мог — ползли к алому плащу.
— Ну во-первых, как мы можем видеть, почти все живы… А во-вторых не посмеют же они и впрямь применять боевые отравляющие вещества… Все-таки «Конвенцию» никто не отменял, хоть она и архаизм.
Чен, не оборачиваясь, бросил.
— Как видишь не архаизм. Да я теперь и не знаю, придерживается ли «Двойная Оранжевая» «Конвенции об оружии». Если уж она обманывает страховую компанию, то ждать можно всего…
Все-таки я ошибся. Туземцам это хватило.
Лагерь опустел через полчаса.
На наших глазах за несколько десятков минут из безумной толпы туземцы превратились в нечто боеспособное. Кто-то из умных и не боящихся крови аборигенов жестко пресек панику, укоротив некоторые особенно возбужденные натуры на голову, заставил подобрать трупы и раненых, погрузить их на невесть откуда появившиеся телеги и увел живых с места битвы.
Поле боя осталось за нами, а значит, наибольшую храбрость тут проявили мы: обманутый кибер сбежал, монахи «утанцевали» за деревья, остатки разбитого войска умаршировали туда же…
Последними и в самом деле пританцовывая и пыхая каким-то дымом, словно древние паровозы, с берега ушли туземцы в одинаковых коричневых балахонах. Теперь в них без труда угадывались служители культа. Мы с Ченом для краткости окрестили их монахами. Так что Бог у них тут определенно присутствовал.
— Храбрецы, — сказал Чен, наблюдая, как последние туземцы скрываются за деревьями. Коричневые изысканными плясками прикрывали отход всего воинства. — Только вот шансов у них нет…
Что тут скажешь? Правду и ничего, кроме правды…
— Как это нет? Есть. Целых два.
Чен посмотрел вопросительно.
— Ты да я…
При том вооружении и тех нравах, что тут царили мы и впрямь оставались для них единственным шансом остаться в живых. Правда, шансом невеликим, это-то я понимал. Побороть железо почти голыми руками без чудес никак не получится. Придется нам придумывать, как бороться с этой напастью. И очень быстро придумывать.
Лучшим вариантом стало бы пришествие Адама Ивановича со товарищами, только до его появления ой как долго… Прошло-то только два дня.
— А они ведь вернуться, — глядя на дымки, поднимающиеся над деревьями, сказал Чен.
— Кто бы сомневался. Обязательно…
— Значит нам нужно до их возвращения прибить эти железки, — подытожил Чен со вздохом. — Эта, между прочим уже вторая… Седьмой номер. Как считаешь, Адам…
— Не успеет. Больше двух недель еще ждать… Жаль, аварийный буй сбили…
К тому времени, как и звон монашеских колокольцев растворился в лесной тишине, план борьбы с киберами состоял уже из двух пунктов. Первый — найти. Второй — уничтожить.
В исполнении первого пункта сложностей мы не видели… Искать никого бы не пришлось. Стоит нам лишь обозначить себя, как кто-нибудь из них припрется сам, а вот второй пункт… Над этим и следовало ломать головы. Мощь боевой машины тут сталкивалась не столько с мощью нашего разума, сколько с голыми руками… Конечно шеф у меня мастер каких-то таинственных древних единоборств. Это был еще тот «тихий омут». На моих глазах он однажды пальцем проткнул доску. Представляете? Пальцем. Доску.
Но все же с той стороны нам противостояли киберы. Для голого пальца, я считаю, это все-таки слишком. Вряд ли «Двойная оранжевая» делала своих монстров из досок…
Нам следовало бы разживаться более серьёзным оружием. Путь для этого у нас оставался только один — на тот берег. Шансы на это у нас имелись. В вычислителях хранилась информация о том, что творится в лесу на том берегу. Хотелось надеяться, что она искупала гибель двух «воробьев». Мы точно знали, что лес нашпигован разным железом и там не могло не оказаться ничего нам полезного. В конце концов, те, кто переправлял боевых киберов, должны вдобавок доставить и их боекомплект. Зачем заказчику одно без другого? Я ведь не забыл тот контейнер с взрывчаткой, что попался нам за Стеной Зла. Так что нам осталось только зайти в лес и выбрать что-то по нраву.
Засыпав палатку и НАЗы прелыми листьями, мы с товарищем отправились на ту сторону реки. Невидимки надежно скрывали нас от киберов и мы смело шагали вперед, сверяясь с планом, что нарисовал нам Ченов вычислитель. «Воробьи» отметили, а вычислитель доложил, что недалеко от берега есть несколько точек, где лежат большие куски металла. В первых трех нам не повезло — там оказались куски переборок и вообще непонятно что, а в четвертом нашелся почти целый контейнер с маркировкой «Лабораторное оборудование».
Переглянувшись, мы одинаково ухмыльнулись. Никому из нас уже не верилось в то, что в этом грузе могло быть хоть что-нибудь безобидное. Я хлопнул рукой по железу. Внутри загудело, словно удар пришелся по пустой бочке. Я предложил Чену сыграть в «угадайку».
— Что там?
Он не стал мудрствовать.
— Бронетехника.
Контейнеру повезло — на его пути не встретилось ни одного приличного дерева, да и упал он удачно — по касательной — за ним остался след в виде глубоко взрытой полосы земли. Мы оказались рядом не первыми — вокруг контейнера там и сям попадались следы движителей. Киберы тут побывали раньше нас.
Шеф достал разрядник. Металл брызнул искрами, потянуло горелым и через десяток секунд передняя стенка с обрезанными петлями упала, прикрыв собой взрытый гусеницами дерн.
Несколько мгновений мы смотрели на стену, собранную из серебристых шестигранников, соображая, что же это такое.
— По крайней мере, энергетический голод нам теперь не грозит, — сказал первым сообразивший, что к чему Чен. — Одно ограничение снято.
От его слов все стало на места и в моей голове. Ну конечно аккумуляторы. Так называемые «вечные». Хорошая штука, между прочим, по слухам они способны подзаряжаться чуть ли не от гравитационных полей. Это еще ничего. Это вполне подходило под разряд лабораторного оборудования. Вдвоем мы вытащили один. Целый. Индикатор заряда показывал 50 %. Это, конечно, хорошо, но наших задач эта находка не решала.
— Это не оружие, — сказал я. — Пойдем, к пятой точке.
Чен сверился с планшетом и указал рукой направление. Сказать «пойдем» было легче, чем сделать. Деревья тут сменили кусты. Растительность на мягкой, влажной земле растопырила ветки в разные стороны, заставляя себя обходить.
Глядя на сорванную гусеницами кибера траву, я прислушивался, стараясь уловить шум двигателя или лязг гусениц, но вокруг жили не звуки, а запахи. Пахло сыростью и чем-то сладким, вроде ванили, а кибером и не пахло!
Раздвигая ветки, мы двинулись вдоль стенки контейнера, никак не рассчитывая на неожиданности.
— Та-а-а-к. Это еще что?
Чен шел первым. Сквозь него я мог видеть, что творится впереди, но сплетение веток и листьев перед ним все равно загораживали для меня то, что видел он.
Пришлось встать рядом. Прямо у ног товарища лежал кабель. Не висел, не валялся, а именно лежал. И не кусок, не замусоленный обрывок, а самый настоящий кабель. Он выходил из задней стенки нашей находки, и, похожий на уснувшую змею, терялся где-то за кустами. Это действительно выходило за рамки разумного.
Как-то не верилось, что такая малость, как кабель, уцелел бы при том, что тут случилось. Если уж стальные переборки рвались как бумага, то что взять с медной проволоки?
Что-то тут не так.
Темно-синий отросток уходил в неизвестность с таким видом, словно имел право тут лежать.
Чен сверился с планшетом. Пятая точка оказалась в другой стороне. В том месте, куда вел кабель, «воробьи» вообще ничего не нашли.
— Неужели тут кто-то все-таки живой…
Мне стало нехорошо. Но ведь прикрутил же это все кто-то?
После того как Чен убедил меня, что ракетчиков не существует, мысль о том, что нам противостоят живые люди я отбросил. Как-то спокойнее мне было считать, что сражаться придется хоть и с сильной, но всё же ограниченной, тупоумной железкой, а не с хитроумным хладнокровным убийцей, способным перехитрить не только туземцев, но и нас!
— ДТ — это беспилотная серия, — неуверенно возразил Чен.
— Тогда как это? Объясни…
Я кивнул на провод.
— Не руками так манипуляторами…
Мы молчали с минуту, понимая, что все-таки придется идти и смотреть, кто это устроился на другом конце.
— Любопытство не порок, — сказал я.
— Но и не добродетель… — отозвался китайский друг. Не очень-то ему хотелось туда идти. — Что там у вас с любопытной Варварой сделали?
— Да ничего особенного — отозвался я. — Так… Членовредительство. Рядовой страховой случай…
Помня, где находимся, мы шли осторожно. Раздвигая ветки, смотрели под ноги и по сторонам. Первый приз в тихой охоте получил Чен. Он поднял из травы длинную, даже на вид неудобную коробку, подержал её и передал мне. Не дожидаясь моего вопроса, Чен объяснил:
— Зарядная кассета для пулемёта. Пустая. Судя по смазке, ни разу не использования.
Пользы нам от такой экзотической вещи никакой не предвиделось, и я бросил её в кусты.
— Это нам сильно повезло, — задумчиво сказал Чен.
— А почему это нам повезло?
— Их перевозили без боевой загрузки. Без боеприпасов к стрелковому вооружению. Теперь ясно почему я не нашел пули…
Я вспомнил аккуратные дырки в крыле планера, розовые от крови фонтанчики, красный плащ, тянущийся из воды за вопящем туземцем и с сомнением покачал головой.
— Быть того не может… Чем же, интересно он тогда их всех поубивал? А по нам чем вмазал?
— А вот это самое для нас неприятное, — помрачнел шеф. — У автоматических боевых станций есть резервное вооружение — пневматика…
Я не поверил, удивленно улыбнулся.
— Такая древность? Зачем?
— Трудно придумать ситуацию, когда лишнее оружие будет действительно лишним.
— Верно, — согласился я. — Но такая пукалка…
— Он, если ты заметил, этой пукалкой умеет пользоваться, — серьезно заметил Чен. — К тому же у этой, как ты говоришь «пукалки» есть одно неоспоримое преимущество — кибер на месте, из подручного материала, изготавливает метательные снаряды и работает пневматическим метателем. Это бесконечный запас патронов.
Я вспомнил яму, которую мы нашли рядом со своим убежищем, там, у реки.
— Это значит, патроны у него никогда не кончатся, — сказал я. Мои слова стали ответом на так и не заданный вопрос.
С этими невеселыми мыслями мы перебрались через заросшую кустами лощину, взобрались на холм и… присели от неожиданности.
В этом месте нас ждал настоящий сюрприз — целых два кибера. То есть просто два кибера. Целыми их не назвал бы даже такой оптимист как я. Этим повезло меньше оставшегося за спиной контейнера — они упали отвесно в самую гущу кустов и поэтому видели мы далеко не все.
Первый лежал на боку. Упершись лентами движителей в громадный валун, он накренился, словно Пизанская башня, но еще стоял. Второй находился рядом, с неимоверной силой вбитый примерно до середины, в глиняный склон холма.
В нескольких шагах ниже лежали обе сорванные башни.
Но не это тут оказалось самым удивительным. Над полянкой кто-то натянул мелкоячеистую сетку — имитатор. Это было чисто военным изобретением. Такой навес защищал полянку в оптическом диапазоне от посторонних глаз, а в электромагнитном — от любопытства электронных средств наблюдения. Тонкие пунктиры крепежных нитей уходили к стволам деревьев, удерживая колышущуюся от ветра маскировку. Такая штука требовала энергии, но наш путеводный кабель вел нас именно туда, к кибернетическим руинам.
Окружала развалины буйная поросль кустов, за которой тоже могло быть все что угодно.
Не особенно высовываясь, мы присели. Мысль у нас объявилась одна на двоих. Кто-то ведь натянул это все. Не само же оно, понимаешь, натянулось….
Где-то совсем рядом, железо застучало по железу, и тот, кто стучал, совершенно ничего не боялся. Кусты загораживали обломки, но звуки и запахи летали между ветвями с полной свободой.
Машинально мы оба опустились еще ниже.
Ветер, скользнувший сквозь кусты, принес запах горелого железа.
Передо мной возник профиль Чена. Лицо шефа стало одним огромным знаком вопроса.
— Ветер, — неуверенно сказал я, сам понимая, что это не объяснение. Каким ветром тут могло двигать неподъемные даже на вид куски железа? Чен вздохнул и выдохнул сквозь зубы.
— Боюсь там что-то другое… Более одушевленное….
Кабель лежал между нами как приглашение к дальнейшим действиям. Машинально я сказал первое, что пришло в голову.
— Складывается впечатление, что кто-то это все взялся ремонтировать….
Предположение могло бы показаться насквозь дурацким, особенно после того, как Чен нашел листовку все нам так хорошо объяснившую. Но как еще можно это объяснить?
— Точно. Это ты совершенно в дырочку, — откликнулся Чен. — Кто-то взялся…
— Только кто? Ты ж сам мне говорил, что там одни шестеренки…
— Значит не одни…
Как оказалось, ни я, ни Чен такого поворота событий не ожидали. Как ни крути, а где-то там, под броней сидел кто-то живой. И не нужно иметь семи пядей во лбу, чтоб догадаться, чем это он там занимается и для чего. Чинит для того, чтоб снова убивать. Розовые фонтанчики… Мерзость какая… У меня словно какая-то липкая дрянь по спине прокатилась. Неужели все-таки за всем этим стоят живые люди? Точнее нелюди, позволяющие себе стрелять в других людей.
Звук повторился. Звякнул металл, а следом послышался треск точечного электрического разряда. Чен что-то пробормотал и из пустоты, а точнее из Ченова кармана, на свет появился излучатель.
— А чего откладывать? Мы это прям сейчас и узнаем….
Вообще-то это было совершенно правильно. Хоть поговорим с новым человеком, рассеем наше недоумение по поводу происходящего… Чен кивком направил меня налево, а сам пошел вправо. Видеть я его не видел, но ветки шевельнулись именно с той стороны.
Вытащив разрядник, я также крадучись пошел к руинам. Из каких-то древних слоев памяти до меня нынешнего добралась здравая мысль, видимо недавно посетившая шефа — врага следовало окружить.
Я крался и думал о том, что зря аварийных комиссаров не учат боевым искусствам. Ну кому, скажите, в страховой компании может прийти в голову обучать меня способам захвата живой силы противника и тактики выстраивания засады? То-то и оно… А он, тот кто внутри, вряд ли выйдет с поднятыми руками. Именно тот, кто там сидел, реально отдавал команду бить на поражение туземцев, травить их всякой непотребной химией. Он отвечал за все то, что я увидел. А после того, что я тут посмотрел, как-то не верилось, что «Двойная оранжевая» для всего этого послала сюда слабого духом цветовода.
Невидимые и неслышимые, наши тени подкрались к разбитому корпусу с разных сторон. Груда железа возвышался над нами, загораживая солнце, а из черной дыры несло чем-то кислым.
Чен отключил невидимку и, делая рукой пассы, чтоб я вел себя тихо, выставил подальше в темноту руку с разрядником и нажал кнопку. Треск смолк, и шеф довольно ухмыльнулся.
— Тепленького возьмем, гада… Поспрашиваем…
Парализующий разряд лишил трудолюбивого врага возможности двигаться, а значит и обороняться. Цепляясь за скобы, шеф подтянулся до башенного среза и перекинул внутрь ноги.
Он погружался в тень, как в омут — щупая ногой удобное место.
— Я его подам, а ты подхвати.
Я кивнул.
— И давай, по сторонам посматривай. Не может быть, чтоб у них между собой связи не было…
Я услышал, как он коснулся ногами пола и на ощупь стал передвигаться. Там осторожно звякало железо, а потом он догадался включить фонарь.
— А, черт!
Луч фонаря на мгновение осветил присевшего в нелепой позе Чена и погас. Внутри грохнуло, но не сильно. Скорее всего Чен и грохнулся. Трудно, наверное, невидимке в темноте. Я представлял, как шеф в темноте шарит вокруг себя руками, но продолжалось это так долго, что я не выдержал ожидания.
— Что там?
— Нет его, — недоуменно ответил Чен и вдруг тонко вскрикнул. — Ай!
Тут же внутри грохнуло так, что у меня уши заложило. Кто-то там оказался бойкий и тяжелый на руку.
В темноте завязалась сутолока борьбы.
— Тут он!
Как вражина уцелел после парализующего удара, я не понял, но вот уцелел как-то. Хотя если уж он после катастрофы выжил, то что ему парализующий из ручного разрядника?
Чен охал, шипел, там трещали разряды, и темнота вспарывалась вспышками ослепительного белого света.
— Что там?
Я свесил голову в темноту. Где-то на краю сознания ворочалась мысль, что хоть кибер и огромен, но все же не на столько, чтоб устраивать в его брюхе состязания по бегу или вольной борьбе. Чен азартно ухал, звенело железо, словно мой шеф и его противник дрались на мечах.
— Стой! Стой! Ах, гадина!
В растерянности я топтался перед люком, не зная чего ждать. Лезть туда? Не лезть? Там втроем и не повернуться.
Грохот, словно кто-то колотит молотком по железу.
— Лови! Лови!
Я растопырил руки, готовясь перехватить сбежавшего ремонтника, но… Из люка выметнулось что-то темное, никак не могущее оказаться человеком, а более всего похожее на кусок черной трубы в полметра длинной ударило меня в плечо, и нырнуло в кусты. Я не успел повернуться, как чертиком из коробочки на свет выскочил Чен.
— Поймал? Поймал? — в голосе шефа слышалось больше надежды, чем уверенности.
— Что это был? — ошеломленно спросил я.
Чен в ответ сказал что-то по-китайски. Длинно и даже, кажется в рифму.
— «Крыса» это…
— Крыса?
— Ремонтный робот…
Сообразив, что все еще стою с растопыренными руками, опустил их.
— А человек? Человек где? Нет?
— Удивительная проницательность… — устало сказал Чен. Кряхтя, он выбрался на броню. — Человека там нет. Человека бы я не выпустил… А этот где?
Я качнул головой за спину.
Ремонтник не прятался. Вряд ли можного сказать, что он потерял голову от страха — не имелось у него ни головы ни места, каким этот самый страх можно почувствовать, но впечатление, что так все и произошло было полным. В кустах трещало. Они дергались, обозначая большую дугу, по которой «крыса» оббегала поляну. Все-таки не человек. Я испытал облегчение. Хорошо, что роль безжалостного убийцы досталась не негодяю из костей и мяса, а железке. Все-таки это большая разница — воевать с, может быть, и не совсем безмозглым железом или с такими же как ты сам людьми, из плоти и крови.
— Жаловаться побежал…
— Послушай… Получается, что он нас видит?
Лицо у Чена сделалось таким, что я сразу понял, что он пожал плечами.
— Не думаю. Скорее он просто среагировал на нападение.
— Так это ты на него напал? А я думал, что это он на тебя накинулся, а потом еще и по всему киберу гонял, когда понял, с кем связался.
— Нет, — серьезно ответил Чен, глядя на колыхание веток. — Он же маленький. Незаметный. Я ведь на него наступил, потом сел, потом упал…
— Да, — легкомысленно согласился я, — это не всякий стерпит. Ну и кто кого у вас?
Кусты, в которых пряталась крыса, загородила вторая сбитая башня. Она лежала в пяти шагах и загораживала треть горизонта. Чен уже пережил неудачу.
— Ну, если считать, что он сбежал с поля боя, а я остался, то победа за мной.
— А что, сетка это тоже его рук дело?
— Скорее всего. Они много чего могут. Вон смотри, видишь крепления какие. Они….
Движение башни я заметил краем глаза. Ствол излучателя плавно и совершенно бесшумно начал двигаться в нашу сторону.
Интерес к Ченовым объяснениям я потерял сразу. То, что в это мгновение поворачивалось к нам, считалось штукой универсальной, как и наши разрядники. Она могла парализовать, а могла и разрезать на сто частей, и у меня в мыслях не было проверять, что именно она собирается сделать.
Я поддел плечом смотревшего в другую сторону товарища, опрокидывая его на землю.
Перемешанная с землей трава приблизилась и загородила собой все. Но это только половина дела. Ускользнув от непонимающего Ченова взгляда, я потащил его вперед. Опережая жадное, ищущее движение ствола мы со всех сил бросились к башне, стараясь уйти в мертвое пространство. Никто из нас не знал, что случилось, не знал, видит ли нас кибер или нет, но наверняка знал, что невидимка боевого луча не выдержит.
Потому что ничто на этой планете не могло выдержать боевой луч.
