Глава 27
Полночи просидела за компьютером. Я не хотела ложиться спать. Как только лягу, в голову будут прокрадываться тяжелые мысли. Правда, мысли о Стасе все равно лезли в голову.
Почему мне так странно жить?
Интернет отключили – забыла оплатить. Полночи играла в пасьянс и в сапера. Побыстрей бы закончилась эта ночь.
Я посмотрела в зеркало. Испуганное лицо, глаза, как у затравленного зверя. Я долго наблюдала за своим отражением. Мне хотелось что-то в себе изменить. Внешне, внутренне – неважно. Мне хотелось измениться и начать жизнь заново, с чистого листа. Я устала жить своими страхами. Устала бояться. Мне хотелось снова научиться доверять людям. Хотелось научиться прощать. Нужно перестать бояться, нужно быть смелее.
Наступило Восьмое марта. Я сидела на кухне и пила кофе из большой белой чашки.
Я решила, что с новым днем начнется и моя новая жизнь. И в ней не будет места слезам и отчаянию. Полночи я ревела в подушку, но сейчас, глядя через окно на сверкающие на солнце кучи снега в саду, я стала воспринимать все по-другому. Под другим углом. Мне нужно быть сильнее. И стать более закаленной.
С чего нужно начать мою новую жизнь?
Я схватила со стола листок бумаги и ручку. Конечно же, с уборки в комнате. Я стала писать на бумаге: «Как начать новую жизнь. Пункт 1. Уборка».
Моя комната напоминала склад забытых вещей. Если в комнате бардак, то и в голове бардак – эту фразу любила повторять бабушка. На полу валялись пакеты, одежда, книги, и мои сбережения – две тысячи рублей – тоже валялись на полу по разным углам.
Я стала продолжать список:
«Не есть сладкого. Есть больше овощей. Заниматься спортом. Делать все уроки. Быть терпимей к людям».
Последний пункт я подчеркнула двойной линией.
После уборки позвонила Даше. Мы решили отметить Восьмое марта вдвоем. Поехали в KFC. Дашка подарила мне мягкую игрушку – собаку. Я назвала ее Трансформер, потому что она была и собакой, и кенгуру – у нее были огромные лапы и кармашек на животе. Я вручила Дашке пенал, на котором сама нарисовала цветочки и всякие милые надписи. А еще шампунь и бальзам для светлых волос.
– Что у вас было вчера со Стасом? – спросила Даша.
Я задумалась. Рассказать ей или нет? Рассказывать не хотелось. Потому что мне было стыдно за все, что произошло. Но в конце концов Дашка – моя подруга. Она в курсе всех дел. К тому же я так устала держать в себе эмоции. И я все выложила Дашке.
– Козел… – прошептала она. – Какой же он козел.
Я выслушала поток Дашкиных ругательств, а потом решила сменить тему.
– Как тебе Рома?
– Кто?
– Цаплин.
– Цаплин?? Да, собственно, никак. Как всегда.
– Ну, ты же танцевала с ним.
– И что?
– Я думала, может, он тебе понравился.
– Кто? Цаплин? Мне? Не смеши! – подруга нервно рассмеялась, вцепилась пальцами в салфетку и стала ее мять. Что-то в этом жесте меня насторожило.
– Он хороший парень, – сказала я. – Любит дурачиться, правда, но если с ним говорить серьезно, то он расскажет много всего умного.
– Он одевается немодно, – поморщилась подруга.
– Да. А еще в школе он не числится в первых местах красавчиков.
– Это точно, – кивнула Дашка.
– А знаешь, кто числится?
– Кто?
– Стас. Вот такие парни тебе нужны?
– Упаси бог, – испуганно пробормотала подруга. – Плавали, знаем…
– Я на днях была у Ромки дома. И в его шкафу висит много реально клевых вещей, – сказала я, вспомнив, как открыла его шкаф, где помимо рыбацких костюмов бати висели очень даже симпатичные рубашки. – Его батя безумно его любит. Он готов тратить на своего единственного сына всю свою зарплату машиниста башенного крана. Так что у него много красивых вещей. Но знаешь, почему он их не надевает?
– Почему?
– Из-за Стаса. Стас обязательно поймает его. Не сегодня, так завтра. И испортит эти вещи. Так зачем же их надевать? – Даша пожала плечами, а я после небольшой паузы добавила: – Присмотрись к нему.
Она ничего не ответила.
Мы просидели в кафе долго. Было очень весело. Мы раскачивались на стульях и громко смеялись. Вдруг мой стул сильно отклонился назад, и я упала на пол вместе с ним. Валялась на полу и ржала. Дашка смеялась вместе со мной. На нас хмуро смотрели другие посетители, но нам было все равно. Мы были такими счастливыми.
В понедельник я шла в школу, пытаясь настроить себя на позитивные мысли.
В школе я шла, опустив голову. Не хотела пересекаться взглядами с другими учениками. Я не сомневалась в том, что эти взгляды были. Их не могло не быть. А вот от хихиканий и оскорблений уберечься не удалось. Ничего не изменилось. Стас по-прежнему был охотником, а я – жертвой. Жалким маленьким зверьком. Я не могла расслабиться ни на секунду. От каждого резкого движения я вздрагивала, от каждого всплеска смеха я пускалась бежать.
Дома я периодически подходила к окну. Мне нужно было убедиться, что у моей калитки никто не караулит. Каждый раз, вставая с места, я ощущала предательскую дрожь в коленях и сухость во рту. Страх, дрожь, тошнота – эти чувства сопровождали меня почти всегда. Пора бы привыкнуть к этому.
Каждый раз, когда мы пересекались, Стас смотрел на меня зверем, посылал вслед мне оскорбления и насмешки… Ничего не изменилось. От его взгляда тряслись коленки, а от звука его голоса легкие сжимала невидимая железная рука. Я не стала смелее.
Мы с Дашкой углубились в реферат. Целые дни пропадали на улицах. Брали интервью у прохожих, фотографировали рекламные щиты. Проводили анализ эффективности наружной рекламы – подолгу стояли возле какого-нибудь щита, засекали время и замеряли скорость потока проходящих мимо людей. Потом высчитывали все по формулам. Конечно, мы делали все приближенно – проводили замер для одного щита, а для остальных двадцати писали, что в голову придет. Но все равно реферат отнимал у нас много времени.
На свою страницу в соцсети я давно перестала заходить и перестала бороться за восстановление прежнего облика моей страницы. Я писала, удаляла, ставила новый пароль – без толку. Все повторялось. Последний раз, когда я зашла, то увидела столько мусора и грязи, что это надолго испортило мне настроение. Атака моей личности в Интернете не прекращалась ни на секунду. Кто-то не поленился потратить уйму времени на то, чтобы развести всю эту грязь.
Как-то вечером я возвращалась от мальчишек. День прошел с пользой: мы взорвали дупло в трухлявом дереве и получили кучу положительных эмоций. Я шла с другой стороны улицы, не так, как обычно иду в школу или к Дашке. В этот раз мне пришлось пройти мимо дома Стаса. С неба валила противная мокрая снежная масса. Под козырьком гаража Стаса сидела его сестренка. Судя по тому, что снежная масса плотно облепила ее куртку и косички, сидела так она уже давно.
– Яна, привет! – Я подошла к ней. Она обрадовалась мне, улыбнулась.
– Привет!
– А ты чего тут сидишь одна? Она замялась.
– Мамы нету…
– А брат?
– Брат на дне рождения Костяна. Я возмутилась.
– Как они могли оставить тебя одну?
– А вот так. Обещали забрать после танцев, но не забрали. Стасик сказал идти к Костянычу, но у него воняет кошачьими ссулями, и я не пошла. И ключи мне не дали. Да ты не переживай за меня, они часто так делают.
Я тряхнула головой, пытаясь усвоить в голове странную информацию.
– Подожди, но брат же знал, что ты должна прийти? А где твоя мама?
– Мама вчера куда-то ушла и так и не пришла.
Яна рассказывала это спокойно, даже равнодушно – как будто так и должно быть.
– А ключей у меня нет. Брат не дает мне ключи, говорит, что я их потеряю, а их потом найдут воры и залезут к нам в дом.
– У тебя есть телефон? Ты звонила маме, брату?
– Да. Не отвечают. Попробуй позвони ты, – она протянула мне телефон. – Может быть, тебе кто-нибудь ответит.
Я позвонила, но безрезультатно.
Что же делать? Я беспомощно озиралась по сторонам.
– Кажется, я могу предложить тебе только один выход, – растерянно пробормотала я.
– Какой? – она с надеждой посмотрела на меня.
– Подождать у нас с бабушкой. Если ты, конечно, не боишься. Но Яна очень обрадовалась.
– Я не боюсь. Мне нравится твоя бабушка. Она, когда меня видит, часто дает что-нибудь вкусненькое.
– Вот и отлично, – улыбнулась я. – Пойдем. Поищем у бабушки на кухне какие-нибудь вкусняшки.
Я была очень зла на Стаса. И на их мать. Такое ощущение, что они просто забыли о своей ответственности. Я не думала, что придется оставлять Яну на ночь – была уверена, что либо Стас, либо его мама наконец-то вспомнят о существовании младшего члена семьи.
– Яна, сколько тебе лет? – спросила я по дороге домой.
– Десять, а тебе?
– Пятнадцать. Я помню тебя еще совсем маленькой. Когда мы со Стасом катали коляску с тобой. Мы представляли, что мы муж и жена, а ты – наша дочка.
Яна засмеялась.
– Сколько вам тогда было лет?
– Лет шесть-семь, наверно, не помню.
Дома я порылась в комоде и нашла самую маленькую футболку. Приложила к Яне. Она была ей большая, но ничего не поделать.
– Переоденься. А то вспотеешь в своих рейтузах. Она послушно стала раздеваться.
– Ты голодная?
Ее глаза заблестели, но она скромно пожала плечами. Я засмеялась.
– Пойдем на кухню.
Я стала рыскать в холодильнике. От обеда остались курица и картошка. Я разогрела еду в микроволновке, порезала помидор.
– Лопай, – сказала я, поставив перед Яной тарелку.
Я села рядом и стала наблюдать за тем, как она ест. К моему удивлению, есть она стала не сразу. Она начала ковыряться вилкой в картошке, делая в ней дорожки. От этого зрелища почему-то сжалось сердце.
– Что ты делаешь? – прошептала я, как завороженная наблюдая за девочкой. Эта картина мне что-то напоминала…
– Сейчас увидишь, – Яна стала укладывать помидорные дольки на картофельную скульптуру. А потом повернула ко мне тарелку.
Я замерла. Перестала дышать – будто невидимая рука схватила меня за легкие и выдавила из них весь воздух.
Яна построила мост, мост из картошки. Стенки моста были украшены дольками помидора.
– Это железнодорожный мост, – объяснила она, – и он идет…
– От Земли до Луны, – закончила я за нее.
– Да-а-а, – она удивленно посмотрела на меня. – А ты откуда знаешь?
Я вытерла рукавом выступившие слезы. В детстве я любила строить разные композиции из еды: картофельные мосты, макаронные поезда, рисовые дороги… Для меня в еде был заключен целый мир. Там по рисовым дорогам ездили морковные грузовики. Там росли огуречные деревья, а у мясных домиков были фасолевые крыши.
– Меня Стас этому научил, – сказала она, все еще глядя на меня с удивлением. – А ты откуда знаешь?
– Просто догадалась, – улыбнулась я.
Нетрудно догадаться, от кого эти «знания» приобрел Стас, а потом передал их своей сестре.
Я смотрела, как Яна ест. А в груди росло какое-то чувство, теплое, сильное. Оно разрасталось по всему телу и вскоре заполнило каждую его клеточку.
После ужина я еще раз позвонила Стасу и их маме. Но никто нет ответил. Мы пошли ко мне в комнату. Яна стала копаться в моих вещах, перебирать всякие безделушки. Потом она подошла к окну.
– А Стасик меня научил, как созвездие Стрельца находить. Оно прям на горизонте. Хочешь, я тебя научу? – Яна подлезла под занавеской и стала смотреть на звезды. – Там внизу должны быть четыре яркие звезды метелкой. Это хвост Скорпиона. А слева будет Стрелец… Только что-то я его не вижу…
– Правильно, – я приподняла занавеску и посмотрела на небо. – Сейчас февраль. Звезды двигаются. Созвездие Стрельца лучше всего наблюдать на небе в конце лета. А сейчас мы его не увидим.
– Жалко, – огорчилась девочка. – А я так хотела научить тебя его искать. Но я летом научу, хорошо?
– Хорошо.
Я смотрела на звезды и вспоминала, сколько же теплых летних вечеров мы со Стасом просидели на этой крыше в поисках звезд и галактик. Это я научила его искать созвездие Стрельца. Это же его знак зодиака. Но сколько мы ни искали мое созвездие… так и не нашли.
Стас, Стас… Ты все еще мой, Стас. Тебе не спрятаться от меня. Не скрыться под маской этого злобного чудовища.
За этот вечер Яна решила обучить меня всему, чему научил ее Стас. Мы вместе делали бумажные фонари и лающую собачку. Я притворилась, что делаю их впервые. Яна с огромным удовольствием учила меня. А когда все ее знания и умения исчерпались, села ко мне на кровать. Внимательно посмотрела на меня.
– К Стасу ходят девочки. Красивые девочки. Они мне нравятся, потому что они похожи на Барби. А еще от них сладко пахнет. И они добрые. Хорошо ко мне относятся. Жалко только, что они так часто меняются. Он красивый, правда? Как ты думаешь, мой брат же красивый? Он как Кен. У меня много Барби и три Кена, и один очень похож на Стаса.
Я кивнула.
– Да, он очень красивый. Взгляд ее стал хитрым.
– Мама говорит, что для Стаса ни одна девочка не сможет тебя заменить. Но ты совсем не похожа на Барби.
– Да уж. В семье Барби мне точно места нет.
– У вас со Стасом любовь?
– Нет. Не думаю.
– А мама говорит, что это так.
– Она ошибается.
– А вот и нет. Мама никогда не ошибается.
– Как же она не ошибается, если не может отличить любовь от войны?
Яна пожала плечами.
– А вы воюете?
– Да.
– Война – это плохо.
– Я знаю. Стас первым начал эту войну.
– Ох уж эти мальчишки, – Яна закатила глаза и комично махнула рукой. – Все одинаковые. Но я все-таки думаю, мама не ошибается.
Мы снова позвонили Стасу. Я вздрогнула, когда услышала мягкий хриплый голос. Передала трубку Яне. Мне не хотелось с ним разговаривать. Яна выхватила трубку и возмущенно закричала:
– Стас! Ты где! Ты чего меня оставил? Я знаешь сколько стояла под гаражом? Я вся замерзла и в сугроб превратилась! А ты… Бессовестный, гадкий, безответственный, бестолковый…
Я умилялась, слушая, как она ругает брата. Наконец Яна убрала телефон.
– Отругала брата? – спросила я. Она кивнула.
– Он сейчас припрется.
– Пойдем, я провожу тебя.
Мы подошли к их дому. Вскоре вдалеке мы увидели фигуру. Стало очень страшно.
– Яна, я пойду, – замялась я. – Не хочу пересекаться с твоим братом, ну, ты понимаешь…
Она задумчиво кивнула. Мы попрощались. Я развернулась и пошла. Но через несколько шагов остановилась. Спряталась за фонарь. Мне хотелось увидеть его.
Стас подошел к Яне.
– И чего ты тут жопу мочишь? Я ж тебе сказал к Костяну переть сразу после танцулек твоих.
– Не хочу к Костянычу! У него дома кошачьими ссулями воняет!
– Ну да, есть такое дело. Тогда на, вот твои ключи, гном, – злобно сказал Стас, – Чтобы больше не ныла.
– Вот, сразу бы так, – Яна выхватила ключи у него из рук и показала язык. – И не называй меня гномом! – она попыталась пнуть брата, но тот ловко схватил ее за ногу. Девочка упала, потеряв равновесие. Стас упал вместе с ней. Они лежали на земле и смеялись.
– Ты самый что ни на есть настоящий гном. Маленький злобный гном, – он потрепал ее по голове. – А теперь из-за тебя мы все грязные. А мне сейчас обратно к Костянычу возвращаться. Как я пойду к нему в таком виде?
– Так и пойдешь. Нечего обзываться.
– Гном – это разве обзывательство? Это очень даже милая кличка.
– Ничего не милая! Меня Яной зовут!
– Ну что, гном-Яна, давай, марш в дом. Пожрать сама чего-нибудь себе сварганишь, не маленькая. Пошла бы со мной к Костяну – пожрала бы нормально. Там еды много.
– Не голодная, – буркнула Яна.
– Ну, давай, гном, приду поздно, так что увидимся завтра, – он на прощание опять потрепал ее по голове.
Она обняла его.
– А улыбку бросишь?
– Ну… Это детская традиция, мы уже давно выросли! – возмутился Стас.
– Не-а! Эта традиция всегда будет! Даже тогда, когда мы с тобой будем стариком и старушкой, то все равно будем друг друга так провожать… Только, наверно, кидать друг другу на прощание будем не улыбку и смех, а… костыль и вставную челюсть.
Брат с сестрой засмеялись. А меня будто кинули в крутой кипяток. Я смотрела на них, как завороженная. Стас остался стоять у калитки, а Яна ушла в дом. Через некоторое время она появилась в окне второго этажа.
– Я здесь! – крикнула она.
Она засунула руку в карман и вытащила кулачок.
– Ты готов?
– Готов! Ловлю!
И она бросила ему невидимую улыбку. Он поймал ее и налепил себе на рот. Улыбнулся широко-широко.
– Теперь лови мой смех! Он бросил ей смех.
Она поймала его, открыла рот, бросила смех туда, как следует разжевала и проглотила. Потом засмеялась.
– До завтра! – помахала она ему.
– До завтра! – улыбнулся он и пошел вдоль улицы.
Я улыбнулась сквозь слезы. Я будто снова вернулась в детство.
* * *
Я прыгала на кровати и прижимала к груди записку. Записку из прошлого.
Неровные буквы с наклоном влево.
В ОКОШКО – УЛЫБКУ, А ИЗ ОКОШКА – СМЕХ
Этой записке так много лет.
Он все помнит… Помнит каждую мелочь! Все наши игры… Он все передал своей сестре. Это значит, что ему не все равно. Наше детство, наши милые игры и традиции… Это все очень много значит для него. Все еще! Он не забыл!
Гном… Этой кличкой он называет нас обеих. Меня и свою сестру. Двух людей, которые ему дороги. Господи, я все еще нужна ему! Я уверена в этом!
Я запыхалась, но все еще прыгала. Приложила к носу записку, вдохнула запах детства. Кровать жалобно скрипела. Я схватила подушку и стала прыгать с ней.
Мне удастся его вернуть! Мой Стас. Он все еще мой! Ему не спрятаться от меня под маской этого злобного монстра. Я смогу, смогу все вернуть! Все будет как раньше! Мне нужно много сил и терпения, но я смогу!
Я почувствовала надежду. И веру в себя. Веру в него. И необыкновенный прилив сил и смелости.
Я не отпущу тебя, Стас Шутов! Ни за что не отпущу!
