Костян вышел в тесную прихожую, в темноте споткнулся о спортивную сумку с инструментом, пневматическими ножницами и какими-то железяками. Сегодня, вернувшись под утро домой, он, бросил сумку в прихожей. Молния расстегнута, торчит рукоятка лехиной бейсбольной биты. До сегодняшнего дня Костян не замечал, чтобы Настя рылась в его вещах. Но если она все-таки увидела пневматические ножницы и биту… И так сказать нечего, а тут еще эта сумка.

Костян заперся в ванной, наспех побрился, сполоснул лицо. Через минуту он появился на кухне. Настя, протиравшая плиту, даже не повернулась в его сторону. Одета в брючный костюм, значит, уже собралась на работу, но не уходила, видно, дожидалась, когда Костян проснется и можно будет высказать все обиды. Он присел на табурет. Покашлял в кулак, мол, здесь я…

— Слушай, ты извини, что так вышло. Вчера в гараже засиделись. — Костян чувствовал, что врет неумело, убого. — Совсем забыли о времени…

Настя сняла фартук, повесив его на вбитый в стену гвоздь, махнула рукой. Она не ждала от Костяна ни правды, ни лжи. Она хотела выйти из кухни, но остановилась в дверях.

— Совсем недавно с тебя сняли судимость, — Настя обернулась. — И все начинается сначала? Ты обещал, клялся. Я завязал, я завязал… И что? Ни черта подобного. Не стану читать тебе нотации. Душевные разговоры пусть ведет с тобой заместитель начальника колонии по режиму. Той самой колонии, где ты скоро снова окажешься. Но знай: если что-то случится, твоя жизнь покатится под гору. И наверх уже не подняться.

— Но я…

— Я хочу тебя вытащить из этого болота. И есть единственный способ это сделать. Уехать отсюда, оборвать концы, оборвать знакомства. Пусть не навсегда уехать, хотя бы на пару лет. И тут подвернулся прекрасный вариант — есть возможность получить вид на жительство во Франции. Но ты упираешься изо всех сил. Почему, я не могу понять? Ты хочешь остаться, чтобы все это продолжалось?

— Мы уедем, — ответил Кот. — И все кончится.

— Ты обещал поговорить со своими парнями. С Киллой, Ошпаренным и Рамой. Обещал все им объяснить. Но не сказал ни слова. Правильно? Или я ошибаюсь?

— Просто случая не было. Для такого базара нужно время и место. Все никак не складывалось. Но я поговорю. Может, завтра. Как получится.

— «Завтра» твое любимое слово.

— А ты почему еще не ушла? — Костян неуклюже попытался повернуть разговор на другую тему. — Сегодня нет никаких мероприятий? Ну, с этими, иностранцами?

Настя, даже не удостоив Кота ответом, только покачала головой и вышла из кухни. Через минуту хлопнула входная дверь. Костян вытянул из пачки сигарету, прикурил и стал крутить на столе чайную ложечку, раздумывая, кого брать с собой на стрелку. Киллу? У него лучше получается махать бейсбольной битой, чем языком чесать. Петя Рама, пожалуй, подойдет. Он мужик представительный, весь из себя, если надо, умеет клиенту пыль в глаза пустить. Кроме того, знает любую мерсовскую модель, как свои пять. Залезет под капот, расскажет о достоинствах движка…

Но покупателя вряд ли интересуют технические тонкости. Он сам выбирал и заказывал тачку, поэтому знает все ее прибамбасы. Но если Рама все-таки начнет читать автомобильные лекции, его не остановишь даже силой. Пусть едет Ошпаренный. Он умеет поймать нить разговора, ввинтить ко времени нужное слово. Если возникнут осложнения… Стоп. Никаких осложнений не предвидится. Они просто отдадут тачку и получат лаве. Простое дело, проще некуда.

Телефон зазвонил в тот момент, когда Кот, решив подкрепиться, открыл дверцу холодильника.

— Константин, как хорошо, что я застала вас дома, — звонила Раиса Сергеевна Шаталова, риэлтэр, которая второй месяц искала покупателей на квартиру Кота. — Еще не забыли о моем существовании?

— Не успел. Последний раз мы беседовали два дня назад.

— Вот и хорошо, и чудненько! — «Чудненько» было любимым словом Шаталовой. — Наклюнулся один вариант. Супруги из Саратова хотят посмотреть вашу квартиру. Сегодня же вечером. В девять вас устроит? Прекрасные люди. Всю жизнь в провинции торговали рыбой. Кажется, не совсем свежей рыбой, — Шаталова засмеялась. — А вот сейчас решили перебраться в столицу. Открывают тут свое дело. Чудненько. Правда?

— Правда, — мрачно согласился Кот. — Рад, что на тухлой рыбе можно так подняться. Свое дело в Москве. Это не каждому дано. Но ближе к вечеру я должен уехать, срочное дело.

— Господи… Какие могут быть дела, когда вы продаете недвижимость? Чудненько… Перенесем встречу на завтрашний вечер. На семь часов у вас дела не намечены?

— Понимаете ли, — замялся Кот, — мои маляры куда-то пропали. Все бросили и смотались. Дела стоят на месте. Не квартира, а помойка. Стыдно не то что чужим людям показывать, тут самому находиться стыдно.

— Константин, вы меня разочаровываете, — вздохнула Шаталова. — Покупатели после вашего ремонта будут делать свой ремонт. Их интересуют квадратные метры, а не обои на стенах.

— Но квартира должна иметь товарный вид. Это закон любого бизнеса, иначе я буду вынужден снизить цену. Я заинтересованное лицо.

— Слушайте, ваша квартира — это не подарок судьбы. Не так просто найти покупателей на это, извините за выражение, убожество. А вы тянете резину. У меня такое впечатление, что вы просто не хотите ее продавать.

— Хочу, — вздохнул Кот.

— Когда вы наконец закончите свой ремонт?

— Завтра же я найду других мастеров, которые все сделают за неделю. Под страхом смерти.

— Хорошо, я позвоню через неделю. Вы меня расстроили, Константин. — Шаталова швырнула трубку. Кот захлопнул холодильник и, забыв о завтраке, пошел обратно в комнату, на ходу отключив мобильник. Голова с недосыпу дурная, тяжелая, пару часов здорового отдыха ему не помешают. Через несколько минут Костян, накрывшись с головой одеялом и поджав к животу колени, спал как убитый.

Сон приснился кошмарный. Даже не сон, а странное сплетение воспоминаний о прошлой жизни зэка в республике Коми под Интой, где Костян мотал срок, с новыми ощущениями и образами… Снилось, что он тянет последний год лагерной пятилетки. К этому времени Костян уже стал расконвоированным зэком, которому, если повезет, если есть наряд, разрешено днем покидать территорию промышленной зоны, чтобы поработать в поселке, где проживают семьи охранников, лагерного начальства и просто вольняшки. Ясно, когда до звонка остается всего несколько месяцев, человек в бега не уйдет. Значит, и конвой ему без надобности. Только людей попусту гонять.

Работы в поселке всегда по уши. Надо накормить скот, натаскать воды, порубить дрова, иной раз крышу починить или забор поправить… Да мало ли что. Работа не из легких, но Кот радовался, когда выпадал случай сходить в поселок. Значит, не придется целый день видеть рожи мужиков и вертухаев, не услышишь лай собак и матерщину охраны. В поселке есть с кем словом переброситься, а попадется добрая хозяйка, обязательно покормит.

Костяну снилось, что он, выписав бумагу у начальника отряда, шагал зимней дорогой через лес. До поселка три версты. Вокруг ни души, в воздухе висят снежные хлопья, ветер стих. А тишина такая, что слышно, как потрескивают на последнем весеннем морозце сухие ветви столетних елей.

Идти трудно, обрезанные сапоги с верхом из прорезиненного брезента и полустертой подметкой из искусственной кожи и картона скользят по дорожной колее, затянутой ледяной коркой и припорошенной серым подтаявшим снегом. Несколько раз он чуть не упал, но в последний момент, отчаянно взмахивая руками, как подстреленная птица крыльями, умудрялся удержаться на ногах. Изо рта вырывался прозрачно голубой пар, а под пидоркой голову щекотали капельки пота.

Костян даже позволил себе короткий отдых. Остановившись, медленно, себе в удовольствие, скурил сигарету, надолго задерживая в легких горячий дым. Бросил короткий окурок, постоял минуту и побрел дальше. Звук приближающегося грузовика Кот услышал издали, но не замедлил шага. В этом месте дорога, прорубленная через лес, сужалась и поворачивала направо. Мотор гудел на низких оборотах где-то совсем близко. Через минуту Костян увидел, как из-за поворота появился передок КамАЗа. Машина, груженная круглым лесом, шла медленно, тащила за собой тяжелый прицеп. Костян стал гадать, откуда и куда едет грузовик. Из леспромхоза? Так тот прекратил свою деятельность года три назад, когда в окрестностях не осталось деловой древесины, пригодной для масштабной промышленной заготовки. Кот решил, что лес рубит какая-то самодеятельная артель для собственных нужд или на продажу.

Расстояние между ним и грузовиком сокращалось. Чертыхнувшись про себя, Кот сошел на обочину.

Старый, прожженный на спине бушлат мешал движениям, а ноги в неудобных сапогах елозили по крошеву из снега и льда. Водителем почему-то оказался старый кореш Кота по зоне Евдоким Вяткин по кличке Вятка, одетый в новый черный ватник. Вятка поднял руку, приветствуя одинокого путника. Кот сунул руки в карманы, мрачно кивнул в ответ, мысленно посылая Вяткина куда дальше. Едет мимо и даже не остановится…

Грузовик миновал зэка, передние колеса прицепа поравнялись с Котом. Костян сделал еще пару шагов вперед и вдруг почувствовал, как заснеженная земля неожиданно сделалась мягкой, стала уходить из-под ног. Подметки заскользили по обочине, поехали вниз, в глубокую дорожную колею, прямо под задние колеса прицепа.

Кот не успел вытащить руки из карманов бушлата, плюхнулся на задницу, но продолжал скользить вниз, в дорожную колею. Еще не почувствовав боли, услышал сухой хруст костей. Задние колеса прицепа переехали ноги чуть ниже колен. Водитель, увидев в зеркале заднего вида, что произошло, резко утопил в полу педаль тормоза. Шедший на малой скорости грузовик, словно старый железный зверь, заскрипел всеми своими ржавыми суставами, задергался и остановился. Круглые баланы в прицепе тряхнуло, верхнее бревно сорвалось, стремительно полетело вниз, вперед комелем. Бревно летело точно на грудь Кота.

Инстинктивно он выставил вперед руки, которые в последнюю перед страшным ударом секунду все-таки вытащил из карманов. Так глупо, так бездарно умереть… Костян истошно заорал. Но вместо крика из горла вырвалось шипение. Костян взмахнул руками. Это был последний приступ отчаяния и боли. Костян заорал по-настоящему, в голос. Сырой хвойный лес без остатка поглотил человеческий крик. Через секунду десятипудовое бревно вдавило грудь человека в мерзлую землю.

Прошла секунда, другая, третья…

Странно, но Костян был еще жив. Он увидел ослепительно яркое весеннее небо. Увидел физиономию Вяткина, склонившегося над ним. Кажется, водила каким-то невероятным усилием сумел сдвинуть бревно с груди Кота и теперь тормошил его за плечи. Вятка плакал, понимая, что невольно совершил непоправимое, отнял у человека, своего старого кореша, жизнь.

— Эй, паря, что же ты… Что же, Костян… Только не помирай, — шептал Вяткин, давясь слезами. — Слышь, друг… Я за фельдшером враз сгоняю… Лепилу привезу. Он тебя, господи…

Кот помотал головой, стряхивая с себя клочья кошмара, и открыл глаза. Еще не до конца проснувшись, он сел на кровати, спустил вниз ноги. Кот не верил в вещие сны, дурные приметы и прочую белиберду. Но на душе почему-то сделалось гадостно и тревожно. Он набрал номер Ошпаренного.

— Ты готов? — спросил Кот.

— Уже час звонка жду. Ты дрых, что ли?

Костян не ответил.

— Сейчас заверну в гараж за тачкой, — сказал он. — Подберу тебя напротив метро ВДНХ. Минут через сорок.

— Постой, слышь… Я возьму с собой эту самую штуку? Ну, ты знаешь, что именно. Это не для телефона. На всякий случай. Карман не тянет.

— Ничего не бери. Дело верное и простое.

За окном смеркалось, принялся накрапывать дождь. Смачно зевнув, Кот посмотрел на будильник и стал собираться на выход, запоздало подумав, что за весь день даже пожрать не успел. Ладно, пару бутербродов он перехватит на ходу.