Джип поднялся вверх по переулку, Димон хотел поворачивать налево. Но Кот махнул рукой.

– Останови здесь. Дворами быстрей получится. Я позвоню.

Кот вылез из машины, нырнул в арку старого здания и пропал в ее темноте. Димон, раздумывая о том, что делать дальше, разглядывал фасад дома. Местами штукатурка отлетела, обнажив потемневшие от времени кирпичи. Окна пыльные, на подоконниках не видно ни занавесок, ни горшков с цветами. Только тут Димон заметил, что двери подъезда крест-накрест заколочены досками. Видно, жильцы давно выселены, дом назначен под снос, возможно, через месяц от него и воспоминаний не останется, а на этом месте строители начнут копать котлован.

Ошпаренный был огорчен и разочарован: развлекательная программа сорвана, день, которым он пожертвовал ради Кота, оказался скомканным, а с предстоящим вечером, наверняка, выпадет пустышка, если учесть настроение Костяна. Возвращаться в офис не имеет смысла, в этот час кроме секретаря там, пожалуй, никого нет. Ехать домой и дожидаться там звонка Кота? Жена собиралась на дачу к подруге, вернется на ночь глядя, а то и завтра утром. Значит, ему предстоит в одиночестве коротать длинный вечер?

Эта идея Ошпаренному не понравилась. Костян знает номер его мобильника, если захочет, найдет его, где бы он не находился. Может быть, имеет смысл подождать Кота здесь? Ведь он же сказал, что подходить к матери не станет, значит, обойдется без ахов, охов и долгих разговоров за жизнь, и всей такой лирики. А возвращаться назад он, наверняка, станет этим же маршрутом. Если спуститься вниз по переулку, можно выйти на оживленную улицу, где легко поймать тачку или, в крайнем случае, добраться автобусом до метро. Итак, решено: надо подождать Костяна здесь, а если он не появится через полчаса, ехать в мексиканский бар. Навернуть огненное мясо с перцем и лепешку из кукурузной муки и послушать одного гитариста – настоящего виртуоза, которого хозяин заведения выписал из Португалии.

Пока Димон думал о том, где и как провести сегодняшний вечер, Резак, сидевший на переднем пассажирском сиденьи "шестерки" прикидывал варианты развития событий. Он видел, как Кот неторопливо вылез из джипа, прошел вперед и повернул в темную арку старого дома.

Что Огородников здесь забыл и куда он держит путь – неизвестно. Джип не уезжает, значит, Димон собирается дожидаться своего кореша. Отсюда вывод: Кот ушел ненадолго и скоро вернется. Минуту Резак колебался: идти следом или, оставшись в машине, дожидаться другого случая. Нетерпение боролось с разумной осторожностью. И победило.

– Пойду, прогуляюсь, – сказал Резак.

– Не торопись, – покачал головой Паук. – Видишь, тачка стоит.

– Да хрен с ней. В случае чего... – Резак не договорил, вылез из машины и заспешил вверх по переулку.

Раздумывая над своими проблемами, Димон посматривал в зеркало заднего вида и машинально фиксировал в памяти все, что происходило вокруг. Узкий переулок был пуст, лишь старик, скрюченный радикулитом, ковылял куда-то, опираясь на палку. Да еще за его джипом пристроилась коцаная "шестерка" с густо тонированными стеклами. Водила почему-то не выключил двигатель, словно собирался отъезжать, но не отъезжал.

С переднего сиденья неторопливо выбрался мужик лет пятидесяти, провинциального вида. Поношенный костюм, брюки, вытянутые на коленях, – ничего примечательного, на такого типа на улице не оглянешься. В глаза бросался только косой шрам над верхней губой, шрам довольно свежий, еще розовый.

Наметанным взглядом Димон определил, что куцый пиджак на мужике немного топорщится под мышкой левой руки, будто незнакомец таскает подплечную кобуру или засунул под одежду небольшой продолговатый сверток. Бутылку или... Через пару секунд человек исчез в той подворотне, куда только что нырнул Кот.

Минуту Димон задумчиво барабанил пальцами по приборной доске, разглядывая номер "шестерки". Прописка у тачки московская, а вот слой пыли на табличке такой густой, что последние две цифры почти не различимы. Первая, кажется, восьмерка... Или шестерка? Не важно.

Димон нажал на акселератор, повернул руль влево, выехал на проезжую часть, свернул в первый переулок, прибавил скорость и тут же сбросил. Тротуары по обе стороны переулка были пустыми, поэтому фигура Кота видна издалека. Он шагал по правому тротуару. Шел ни быстро и ни медленно, не оглядываясь по сторонам, потому что смотреть тут было не на что. Справа пыльная витрина булочной, слева нет ни магазинов, ни учреждений. Вокруг дома старой постройки с подъездами во дворах.

Заехав двумя колесами на тротуар, Димон остановил джип, но мотор не выключил. Человек со шрамом, быстро переставляя ноги, шел, почти бежал по левой стороне улицы, быстро догоняя Кота.

Что это за хмырь и что ему надо? У Димона мелькнула в голове мысль, что засидеться в мексиканском баре сегодняшним вечером не получится. Жена обещала позвонить в шесть часов, Ленка человек пунктуальный, значит, тренькнет с минуты на минуту. Возможно, вечером придется за ней заехать на дачу к подруге. Но это еще не скоро. Димон взглянул на циферблат часов: время стояло на месте. Без пяти шесть.

Он видел, как Костян дотопал до забора, огораживающего какую-то стройку, согнулся, нырнул под перекладину и был таков. Все ясно: его мать работает в типографии, кажется, лет двадцать, если не больше. Кот знает тут каждый двор, он выбирает до цели самый короткий путь, идет напрямки. Мужик со шрамом, оглянувшись по сторонам, перебежал на противоположную сторону переулка. Нагнулся, чтобы пролезть под перекладиной, и тоже пропал из вида.

К черту все сомнения: мужик шагал именно за Котом. И под пиджаком у этого типа не детская бутылочка с соской. Сейчас пригодился бы ствол или хотя бы выкидуха, но он давно уже не носит с собой оружия. Все равно, надо действовать. Резко дернув машину, он промчался две сотни метров и дал по тормозам. Выскочил из салона, неслышно хлопнув дверью.

Через пару секунд он оказался на строительной площадке. Чувство близкой опасности натянуло нервы струной и больше не отпускало. Слева он увидел штабели из бетонных плит, поддоны с кирпичом, формы для раствора. Поодаль у Димона за спиной, стоят грейдер и тяжелый экскаватор. Из работяг никого не видно. Но нет ни Кота, ни того мужика, что за ним шел.

Не раздумывая, куда двигать дальше, Димон прибавил шагу. Кот мог пойти только через стройку, наискосок. Он будет пробираться мимо штабелей с панелями, взяв курс к противоположному забору, который граничит с нужным ему переулком. Димон не успел придумать плана действий, но он понимал, что если вовремя окажется рядом, успеет хоть что-то сделать. Расстегнув пиджак, он метнулся вперед, повернул направо. Справа и слева – бетонные блоки и плиты. Прямо перед ним, метрах в пятнадцати, – спина мужика со шрамом. Чуть поодаль спокойно шагает Кот. Уличный гул, долетавший сюда, делал неслышными шаги.

Мужик шел быстро, но Димон почти бежал, быстро сокращая дистанцию. Мобильный телефон зазвонил в тот момент, когда до противника оставалось шесть или семь шагов. Димон, покрыв это расстояние, был готов сзади прыгнуть ему на плечи, сбить с ног и провести удушающий захват. Кот, услышав возню за спиной, обязательно придет на помощь. Но этот телефон, этот звонок...

Димон остановился как вкопанный, решая, что делать дальше. Рука опустилась в карман. Наверняка, звонила Ленка. Димон вспомнил, что как-то в шутку сказал жене, что мужская пунктуальность ее до добра не доведет. И вот накаркал. Резак, услышав мелодию мобильника, тоже остановился, бросил взгляд через плечо и резко повернулся. Его правая рука ушла под полу пиджака.

Димон бросился вперед, понимая, что у него в запасе пара секунд, не больше. Резак отступил в сторону. Он немного замешкался, пистолет с глушителем туго выходил из нашитого поверх подкладки пиджака слишком узкого накладного кармана. Димон врезался в Резака грудью, бросив его спиной на штабель кирпичей. Падая, Резак успел вытащить ствол, но не смог поднять руку с оружием, чтобы выстрелить в упор. Димон обеими руками вцепился в правое запястье противника и прижал его к штабелю кирпича у него за спиной.

Тот оскалил крепкие зубы. Этот московский пижон ему так, на один укус. Таких дешевых фраерков он может дюжину на завтрак съесть. Но беда в том, что мишень уходит: Кот, свернув в проход между плитами, уже пропал из виду.

Свободной левой рукой Резак, коротко размахнувшись, ударил Димона кулаком в глаз. Еще раз ударил и расквасил ему нос в лепешку. Кровь брызнула и залила лицо и рубаху киллера.

– Пусти, – прошипел Резак. – Пусти, сука... Добром прошу.

Он пытался освободить руку с оружием, но ничего не получилось. Димон держал его мертвой хваткой. Резак отвел назад свободную руку, сжал пальцы в щепоть, целя в глаз Димона, но тот успел наклонить голову, подставив под удар лоб.

– Кот, – крикнул отчаянно Димон. – Костян...

Следующий, мощный и прицельный удар дошел до цели. Резак вогнал кулак в ухо Димона. В голове зашумело, Ошпаренный качнулся, успев подумать, что после следующего попадания он, пожалуй, уже не выдержим. Надо что-то делать сейчас или... Или подыхать.

– Костян, – снова крикнул Димон, надрываясь. – Костян... Кот...

Димон навалился на Резака, плотно прижав его к штабелю кирпича, не выпуская руки с оружием, исхитрился ударить противника в ухо локтем. Отпустил запястье Резака, схватил ствол пистолета. Но тот, чувствуя, что упускает инициативу, вытерпел боль в пальцах и локтевом сгибе, не позволив себя разоружить. Он приблизил лицо к шее Димона, собираясь вцепиться в нее зубами и вырвать кусок плоти. Фраер в дорогом пиджаке успел отскочить назад и одновременно провел удар ногой в солнечное сплетение.

У Резака перехватило дыхание, он опустил руку с пистолетом, и Димон понял, что противник не представляет опасности. Он повторил удар, на этот раз точно по печени. Не выпуская оружия, Резак упал на спину. Димон рухнул на него.

Падая, он на секунду потерял ориентацию в пространстве, глаза запорошила мелкая въедливая пыль, а в грудь что-то больно ударило. Будто под сердце вогнали тонкое горячее жало. Он не услышал звука выстрела, не почувствовал боли, даже не понял, что грудь навылет прошила пуля. Левой ладонью он оперся на землю, правой схватил половинку кирпича и дважды с размаху саданул Резаку по голове. Второй удар, более мощный и прицельный, пришелся в лоб, чуть ближе к правому глазу.

Кровь, брызнув во все стороны, мгновенно залила лицо противника. Димон снова поднял кирпич, когда две пули впились ему в правую сторону груди, ломая ребра и разрывая легкие. Поэтому третий удар оказался самым слабым и неточным.

Резак, сбросив с себя обмякшее тело, откатился в сторону, пытаясь справиться с дыханием. Свободной рукой он повел по лицу, посмотрел на раскрытую ладонь и почти ничего не увидел. Кровь заливала глаза, а предательская слабость расплылась по всему телу. Этот парень здорово приложил его. Удар кирпичом по балде это... Это еще надо пережить.

Главное, доковылять до "шестерки", а там видно будет... Замочить Кота с первого раза не удалось. Ничего, в другой раз все получится. Резак, опираясь на штабель кирпича, с трудом поднялся на ноги. И в этот момент кто-то, налетев на него, ногой выбил ствол из его руки и тяжелым правым хуком завалил на битый кирпич. Резак снова почувствовал затылком землю. В следующую секунду чей-то каблук вдавил ему переносицу в самую середину черепа. Не удержавшись, он закричал от боли. Синее небо сначала сделалось грозовым, а потом и вовсе исчезло во мраке...

Костян склонившись над Димоном, перевернул его на спину. Ошпаренный был еще жив, он открыл рот, быстро наполнившийся густой темно-розовой слюной, попытался сплюнуть, но зашелся кашлем. Он смотрел на Кота снизу вверх, хотел сказать, что теперь они квиты, и не мог, потому что у него внутри свилась и шипит огромная кобра. Своим упругим телом она перекрыла кислород, но не остановилась на этом, а наоборот, начала расти, заполняя собой все пространство внутри грудной клетки. Димон попытался перевернуться на бок, но ничего не получилось. Дышать стало нечем, сердце сдавила чья-то невидимая рука... Димон дернулся, зрачки его закатились под лоб. В эту секунду у него в кармане снова зазвонил мобильник.

Резак разлепил веки, стараясь сообразить, что делать дальше и почему так болит нога. Откуда-то издалека доносился шум улицы, солнце спряталось в прозрачном облаке. Кот наклонился над ним, наступив ему каблуком на коленную чашечку. Резак сообразил, что случилось худшее из того, что могло произойти. Видимо, Кот услышав крики Димона, вернулся. Теперь шансов выбраться живым из этой переделки совсем немного. Остается надеяться на счастливый случай и самого себя.

Резак сунул за пазуху руку. Прикрепленная тонким шнурком к подкладке пиджака заточка грела душу. Остается всадить ее по самую рукоятку в ногу Кота. Трехгранное лезвие разорвет икроножную мышцу или проткнет плюсневые кости. Тогда шансы уравняются. А там уж как бог пошлет. Плохо, что кровь заливает глаза: Резак почти ничего не видел. Лишь абрис темной фигуры, нависший над ним, как грозовая туча. Он не видел пистолета с глушителем в руке Кота, не видел, что ствол направлен ему между глаз.

– Ну что, водила грешный, где твоя тачка? – услышал он насмешливый голос. – Ты никак заблудился?

Резак кончиками пальцев уже нащупал шероховатую рукоять своего оружия. Оставалось вырвать заточку из-под полы пиджака и ударить. Один раз, но очень точно. И, если повезет, Кот, взвыв от боли, повалится на землю... Резак не успел до конца сформулировать задачу. Кот наступил наборным каблуком, твердым, как камень, на ладонь левой руки. И еще раз надавил, на этот раз изо всех сил и всем телом. Раздался сухой треск сломанной кости, Резак взвыл от боли и выпустил заточку.

– Поставим вопрос по-другому: привет от кума не хочешь передать?

Кот не убирал ногу, давил каблуком еще сильнее. Резак попытался пошевелиться, выдернуть руку, но только хуже сделал. Боль стала просто невыносимой, у него потемнело в глазах. Он на секунду потерял сознание и пришел в себя, потому что Кот нанес еще один топчущий удар каблуком в живот.

– От кума? Я тебя спрашиваю...

Голос доносился откуда-то издалека, словно с самого неба. Если бы Резак мог посмотреть на своего противника, он наверняка бы содрогнулся от страха, увидев перекошенное от ярости лицо Кота. Но кровь по-прежнему заливала глаза, Резак корчился в пыли, хрипел, стараясь непослушными руками защитить живот. Еще один удар пришелся в грудь, под пятое ребро, где билось сердце.

Все жертвы Резака, все, кого он загубил с легким сердцем и без малейших угрызений совести, выстроились в одну бесконечную очередь, пронесшуюся, как старая кинолента, у него перед глазами. Он понял, что пришел его черед, и закричал, что было сил:

– От кума, от него...

Кот отступил на шаг. Дважды опустил ствол и дважды нажал на спусковой крючок. Одна пуля вошла Резаку в лоб, вторая под левый глаз.

Паук прождал своего напарника более часа и, устав волноваться, тронул машину, свернув в тот же переулок, куда зарулил Димон. Джипа поблизости не видно. На малой скорости Паук проехал булочную, пару жилых домов, тормознул напротив строительного забора, где собралась группа зевак человек из десяти. Какие-то бабы с сумками, четверо мужиков, подросток с ранцем и сержант милиции. Люди о чем-то негромко переговаривались и все кивали на забор и брели дальше по своим делам. Взамен ушедших появлялись новые зеваки.

Паук, не рискнув выйти из машины, опустил боковое стекло и стал прислушиваться к разговорам. Целых фраз он не услышал, до него долетали отдельные фразы, чаще других повторялись слова "убили" и "шарахнули". Но кого именно убили, а кого шарахнули, выяснить, сидя в машине, не было никакой возможности. Какая-то тетка громко сказала: "Он был рядом и все видел". Стала рассказывать дальше, но Паук не услышал предложения, мимо проехал грузовик, а за ним сразу несколько легковушек. Так кто же видел и что видел? Хрен поймешь.

Мент, надвинув на глаза козырек фуражки, угрюмо смотрел на людей, но в разговор не вступал и на вопросы не отвечал. Видно, его задача – никого не пускать на территорию стройки через дыру в заборе до тех пор, пока там работают судмедэксперты, опера и представитель прокуратуры.

Ясно, с Резаком что-то случилось. Но что могло произойти? Мысль о том, что именно его напарника замочили на этой чертовой стройке, не укладывалась в голове. Этого просто не может быть. Резак слишком опытный человек, он был вооружен и готов к схватке. И вдруг все перевернулось с ног на голову, он превратился в жертву. Не может быть. Отчаявшись узнать правду, Паук объехал квартал переулками, подкатил к стройке с другой стороны, поставил машину на противоположной стороне от распахнутых настежь ворот. Он наблюдал за стройкой битый час.

Зевак возле ворот не оказалось, только ментовская машина с синей полосой на кузове и микроавтобус со стеклами, занавешенными шторками. Два офицера милиции в форме и один хмырь в штатском топтались на пыльной обочине. За это время с территории стройки выехала казенная "Волга" с синим номером ГУВД, еще пара легковушек и машина "Скорой помощи". Паук понял, что ловить здесь больше нечего.

Он долго колесил по Москве, проверяя, не увязался ли за ним хвост. И направился к съемной квартире, когда твердо убедился, что его никто не пасет. В расстроенных чувствах Паук долго болтался по пустой квартире, ожидая телефонного звонка. Уговор оставался прежний: случается непредвиденная ситуация, Резак звонит и произносит общую нейтральную фразу, например, "извините, я не туда попал". Это значит, что возникли осложнения, и контакты между напарниками временно прерываются. Но телефон молчал.

Около десяти вечера Паук раскрыл городской справочник и с тяжелым сердцем начал обзвон судебных моргов. Только через час он сумел дозвониться в Лефортовский судебный морг и, представившись человеком, разыскивающим пропавшего брата, переговорил с дежурным врачом. Все оказалось хуже, чем можно было предположить. Действительно, в судебный морг доставлен Николай Самуилович Шалевич, прописан в Брянске на улице строителей. Вероятно, он стал жертвой бандитов. Сначала его отделали тем, что под руку подвернулось. А бандитам подвернулся под руку кирпич. Но Николай Самуилович, оглушенный ударами, продолжал оказывать сопротивление, чем вывел преступников из себя.

– Ему дважды выстрелили в лицо, – сказал дежурный врач. – Каждое ранение – смертельное. Завтра с девяти можете придти в морг на опознание, при себе иметь паспорт. Или созвонитесь с прокуратурой.

Врач назвал телефон, по которому брат покойного может связаться со следователем. Паук, вздохнув, положил трубку. Еще через сорок минут картина события стала постепенно вырисовываться. Связавшись с единой справочной службой, Паук выяснил, что человека с приметами Кота, имеющего при себе справку об освобождении, выписанную на имя Николая Шубина, в московские больницы и морги не поступало. Но в один из моргов доставлен труп некоего Дмитрия Пашпарина. Того самого дружбана Кота, который сидел за рулем БМВ. Час от часу не легче.

Паук сел на кухне, открыл пакет молока и призадумался. Затем сорвался с места, вошел в спальню, вытащил из-под кровати чемодан и стал складывать в него носильные вещи. Возможно, что он сам оказался в опасности. Кто знает, как умер Резак, и сказал ли он что-то перед смертью. Может статься, в забытьи или в агонии он ненароком помянул своего напарника. Шанс не велик, но все же лучше исчезнуть из города хотя бы на пару недель. И вернуться, когда немного уляжется пыль.

Паспорт на имя Шалевича, что лежал в кармане Резака, – подлинный. Только фотография переклеена. Настоящий Шалевич исчез два года назад, будучи проездом в Москве. Человеком он был одиноким, работал разъездным торговым агентом комбината по выпуску детской одежды. Закупал фурнитуру и еще какую-то ерунду. По рассказам Шалевича, с которым Паук пропьянствовал целый вечер, у торгового агента есть двоюродный племянник и брат. Но они мало интересуются судьбой родственника. Где спрятан труп Шалевича, не знает никто кроме Паука.

Если прокуратура все же начнет копать в этом направлении, концы найдутся не так уж скоро. Пока составят запрос, пока на месте в Брянске будут устанавливать личность, искать родню. Пока составят ответ и отправят его обратно в Москву и уже здесь выяснят, что паспорт Шалевича подложный, пройдет не меньше недели.

Труп Резака дактилоскопируют и, чтобы установить личность, начнут поиск по картотекам криминалистического учета, автоматизированным поисково-учетным системам. Прокуратура подключит Главный информационный центр МВД. У ментов есть приметы Резака, его дактилоскопическая карта. Эта бюрократическая процедура займет неделю. Когда идентифицируют личность Резака и установят его место жительства, могут всерьез взяться за дело. Нащупают его контакты, связи, круг знакомств. И пойдет, и покатится...

Если следователь прокуратуры окажется человеком настырным, есть шанс, что опера нагрянут к Пауку. Прямых доказательств его причастности к мокрому делу нет и быть не может. Да и Паук слишком тертый калач, чтобы взять его взяли на испуг и притянули за хобот. Но менты потреплют нервы, могут так обработать, что неделю будешь ссать кровью и кончать камнями из почек. На время надо отойти от дел и залечь на дно. Он с самого начала чувствовал, что с мочиловым Кота возможны осложнения. Так оно и получилось. Кот оказался хитрее или удачливее Резака.

На сборы хватило получаса, Паук, переодевшись в новый костюм, вынес чемодан и дорожную сумку в прихожую. Оставил вещи у двери и вернулся на кухню, снял со стены декоративную полочку со склянками для специй. Ножом отодрал кафельную плитку, державшуюся на соплях. Достал из крошечной ниши пакет с деньгами и новый паспорт на имя Позднякова Виктора Федоровича, проживающего в Питере.

Паук опустил документы и деньги в карман, допил стакан молока и снял телефонную трубку. Он, в случае любых осложнений, должен был позвонить Чугуру, поставить его в известность. Конечно, этот сраный чекист Пауку – никто, хрен на ровном месте. Пару раз Чугур давал Резаку какие-то поручения, а Паук оставался на подхвате: помогал с транспортом и квартирой. Так то – дела давно минувших дней, все забыто и поросло бурьяном. И все же позвонить куму надо. Как говорится, не плюй в колодец. Паук достал бумажку с номером мобильника, набрал номер.

– Это я, – сказал Паук, услышав знакомый голос, но по имени не назвался. Он постучал пальцем по телефону. – Твою трубу не слушают?

– С чего вдруг слушать? И кому понадобилось?

– И то ладно, – отозвался Паук. – Плохие новости. Нашего общего друга скоро проводят на свалку. И вместе с ним Ошпаренного. А Кот ушел. Так получилось...

Долгая пауза, Паук слышал, как Чугур тяжело вздохнул. Кажется, он не мог осмыслить того, что случилось. Не мог подобрать слов для ответа.

– Это как... Это как же? – выдохнул он.

– Почем я знаю? – пожал плечами Паук. – Меня рядом не было. Кажется, наш знакомый попал в ловушку. Его заманили на стройку и обесточили.

– Ты сможешь закончить работу? Сам, один?

– Нет, не возьмусь, – ответил Паук. – Я решил обрубить концы. На время. На этой вилле, откуда звоню, больше не возникну.

– Я хорошо подогрею, – пообещал Чугур. – Привезу аванс хоть завтра.

– Сказал же нет. Может, я сам засветился. Пока не знаю. Перед отъездом хочу дать тебе один совет. Ты там поосторожнее.

– Это в каком смысле? – повысил голос Чугур. – Как это понимать?

– В том смысле, что Кот может оказаться где-то рядом. Так что не зевай и на всякий случай готовься к неприятностям.

Паук хмыкнул и дал отбой. Через десять минут он вышел из подъезда, поймал левака и велел отвезти его к Ленинградскому вокзалу. Билеты на ночной поезд в кассе наверняка есть. А нет, так он с проводницей договорится.