Глава четырнадцатая

Кот добрался до вокзала после полудня, помотался возле касс, долго стоял перед расписанием поездов, вчитываясь в названия городов: Краснодар, Москва, Саратов, Нижний Новгород... Звучит красиво. Но, если задуматься на минуту, нигде, ни в одном населенном пункте, будь то большой город или маленький поселок на краю земли, его никто не ждет. Разве что мать в Москве. Но на мать он мог посмотреть только издали, к ней нельзя подойти на улице, позвонить в дверь и сказать: "Здравствуй, мама. Я вернулся".

Если менты уже ищут его в Москве, то возьмут, скорее, в парадном, когда он будет подниматься по лестнице на третий этаж. Может быть, в Питер махнуть? Там живет одна подруга, с которой у него когда-то намечался роман. Впрочем, все это пустое. Столько лет прошло. Подруга наверняка выскочила замуж, родила ребенка. У нее есть муж и домашняя собачка. Или рыбки в аквариуме. Бродяга вроде него в эту идиллическую картину никак не вписывается.

Еще есть один кореш в Ярославле по имени Сашка и по кличке Горбатый. Кликуху он получил за то, что всегда держал спину очень прямо и еще играл в баскетбол до тех пор, пока на него не надели стальные браслеты. Этот точно жив и на свободе. С делами он завязал. В письме, которое Горбатый прислал на зону, он писал, что устроился работать в автосервис, зарплата по московским понятиям плевая, пару раз в кабак сходить. Но он не вешает носа, копит каждый грош, чтобы открыть собственное дело. Возможно, ему помогут получить ссуду в банке, тогда он быстро раскрутится, его автомастерская станет лучшей в городе.

Костян встал в кассу и, когда подошла его очередь, предъявив паспорт, взял место в плацкартном вагоне. Что ж, Ярославль не самое плохое место, чтобы перебиться, переждать трудные времена. И Горбатый, наверняка, найдет ему хоть какую работу в автосервисе.

Кот еще четверть часа болтался по душному залу, представляя себя сидящим в смотровой яме. На нем грязный комбинезон и засаленная кепка. Он с остервенением крутит какую-то ржавую гайку с сорванной резьбой или сливает отработанное масло. Хоть води экскурсии и за деньги показывай работящего парня с чистой совестью. Воображение подкидывает ему следующую картинку:

Появляется группа солидно упакованных туристов во главе с тщедушной гидессой в золоченых очках. Она показывает на Кота ладонью и говорит: "Господа, хозяева жизни, вы, привыкшие к дорогим иномаркам, женщинам шаговой доступности и коллекционным винам, вы только взгляните на этого видного мужчину. Перед вами уникальный человек, который обрел счастье в тяжелом физическом труде, а не в пьянстве, разврате и бессмысленной погоне за деньгами..."

Коту стало грустно. Еще несколько минут он разглядывал расписание поездов, задерживая взгляд на конечных пунктах их следования. Дорог много, но ни одна из них никуда не ведет. Или наоборот, ведут в никуда? Надо глотнуть пива и подумать еще немного, ехать в Ярославль или выбрать другое направление. Сдать билет еще не поздно, ведь до отправления два часа с хвостиком.

Кот вышел из здания вокзала, глянув на свое отражение в зеркальном стекле витрины. Да, такому мутному типу вряд ли предложат сняться для обложки глянцевого журнала. С ним в один трамвай не всякий сядет. Тяжелые пыльные башмаки, коротковатые брюки, из-под которых виднеются неопределенного цвета носки. Плюс поношенный пиджак, слишком тесный, явно с чужого плеча, бумажная рубашка в красную клеточку и мешок с харчами.

Солнце разогрело асфальт, как сковородку, на другой стороне площади собирался какой-то митинг леворадикальной молодежи, участников из-за жары было немного, красные знамена уныло повисли. Патлатый пацан в майке с изображением Че Гевары что-то прокричал в матюгальник. Раздались хилые аплодисменты и свист.

Кот уже увидел закусочную и вывеску на двери "Бочковое пиво", он сделал несколько шагов в нужном направлении, неожиданно остановился, уставился на тумбу с театральными афишами, здесь же висели милицейские листовки о розыске уголовников или лиц, пропавших без вести. Дашкину физиономию Кот узнал без труда. Мошенница и аферистка, представляется студенткой техникума или работником органов социального обеспечения. Просьба сообщить...

Кот усмехнулся: кажется, Дашка становится здешней знаменитостью. Она потрудилась на славу. И менты, наверняка, мечтают устроить ей бесплатную путевку в заполярный санаторий. Ей тоже не мешало бы свалить из города. И лучше не затягивать с этим делом.

Звонок из линейного отделения милиции при вокзале застал Юрия Девяткина за чтением районной газеты, потому что более увлекательного занятия не нашлось. Он томился от скуки и ждал обеда. Схватив трубку, выслушал короткий рапорт начальника линейного отделения милиции капитана Гребенюка: двадцать минут назад человек по имени Елистратов Виталий Андреевич, паспортные данные такие-то, приобрел билет до Ярославля. Поезд отправляется в четырнадцать пятнадцать от второго пути.

– Он где-то тут болтается, ведь поезд уже скоро отходит, – сказал Гребенюк. – Какие будут указания? Задержать подозреваемого?

– Задержи какого-нибудь бомжа, если руки чешутся, – Девяткин, прыгая на одной ноге, пытался засунуть в штанину другую ногу. – Близко к нему не подходите. Чтоб вас за километр не было. Я возьму этого хрена своими силами. Так себе на ус и намотай. Все понял?

– Так точно, товарищ майор.

– Тогда действуй, – приказал Девяткин, затягивая ремень на брюках. – И вот еще что. Для начала убери с площади и платформы всех своих ментов. И устой что-то вроде совещания в дежурке. Тему какую-нибудь придумай, ну, самую актуальную. Например: "Антисанитарное состояние служебных помещений" или что-то в этом роде. Все, пишите письма.

Девяткин бросил трубку. Надевая пиджак, схватил коротковолновую радиостанцию и крикнул:

– Филиппов, это ты, Алеша? Ждешь? Молоток. Опергруппу на выезд в полном составе. Наш клиент только что на нарисовался на вокзале. Взял билет до Ярославля. Скоро отправление.

Девяткин поправил под мышкой кобуру, выскочил из номера, хлопнув дверью и, скатившись вниз по лестнице, выбежал из гостиницы с заднего крыльца, куда уже подкатили "Волга" с затемненными стеклами и фургон, набитый сотрудниками ОМОНа. Девяткин упал на переднее пассажирское сиденье и вытер платком влажный лоб.

– Трогай, только очень не гони, не на пожар едем, – сказал он водителю и обернулся к капитану Филиппову, сидевшему сзади: – Я хотел завтра сниматься с якоря и ехать обратно в Москву. Не могу же я тут до бесконечности держать группу и мух давить. Но задницей чувствовал, что этот чмошник где-то здесь пасется. Видимо, затевал какое-то паскудство, но сорвалось у него.

– Если так, то почему он не поехал в Ярославль на своем джипе?

– Побереги свои умные вопросы для жены, – поморщился Девяткин. – Рупь за сто, он уже загнал джип. Тем лучше. Но вряд ли он догадывается, что его новое имя нам известно. Ладно, нехай с ним... Действовать крайне осторожно. Оружие держать наготове. Стрелять без предупреждения, чтобы сразу и наповал. Как только он окажется в зоне прямой видимости.

– Но по инструкции...

– Если ты так любишь инструкции, пиши рапорт о переводе в другое подразделение, где не стреляют, – ехидно посоветовал Девяткин. – Иди в завхозы: будешь уборщицам туалетную бумагу выдавать и мыло. Это для тебя хороший вариант. Лучший.

– Я только сказал...

– А ты помолчи, сойдешь умного, – Девяткин пренебрежительно хмыкнул: – Инструкция, мать твою. Огородников стреляет быстрее, чем ты глазами хлопаешь. Нейтрализуем его, глядишь, кому-то жизнь спасем. Да и мне, когда эта тварь сдохнет, меньше бумажной работы.

Машина, совершив крутой разворот, помчалась по широкой прямой улице к вокзалу.

До пивной оставалось всего несколько шагов, когда Кот услышал за спиной автомобильный гудок. Обернувшись, он увидел свой бумер. Из него вылезла улыбающаяся Дашка. Она подошла к Коту и сказала как ни в чем не бывало:

– Там у Китая пожар случился, но твой бумер удалось спасти. Не без моего участия, прошу заметить. В салоне твой костюм, ботинки и все такое. Бери и пользуйся.

– Я смотрю, где бы ты ни появилась, происходят всякие катаклизмы: пожары, ДТП или насилие над личностью.

Кот, давно попрощавшийся с бумером, рад был снова стать его хозяином. Вот тебе и Ярославль. Да, старая жизнь не отпускала от себя далеко. Вот и тачка, и костюмчик. Неплохо для человека, пульнувшего последние рубли на билет в плацкартном вагоне.

– И это все, что я заслужила?

– Спасибо тебе, – улыбнулся Кот, – большое человеческое спасибо.

– На здоровье. Я только возьму из машины сумку с ноутбуком, – сказала Дашка. – Там еще на заднем сиденье акваланг Я сейчас налегке: временные трудности с квартирой. Поэтому оставляю тебе на память от меня и от Кольки баллоны и костюм для подводного плавания. Носи на здоровье.

– Еще раз спасибо, хотя два костюма в моем положении – непозволительная роскошь. Ну, что... Садись, покатаемся.

– Нет, я уж как-нибудь сама.

Дашка нырнула в салон, вытащила сумку с ноутбуком. Поправила на плече ремень и, помахав лапкой, смешалась с потоком пешеходов. Кот смотрел ей вслед, боясь потерять из вида. Он был уверен, что Дашка просто так не уйдет, она обязательно вернется, потому что какие-то очень важные слова, возможно, главные слова, еще остались несказанными.

Завязавшиеся отношения, эта хрупкая взаимная симпатия могла переродиться во что-то большее, в чувство совсем иного рода. На фраерском языке это называется любовью или чем-то в этом роде. Сказать по блатному, что Костя Огородников приторчал к этой девчонке, тоже не совсем правильно. Они слишком мало знакомы, почти не знают друг друга.

Впрочем, ему почему-то казалось, что они знакомы с Дашкой долгие годы. Откуда это ощущение – непонятно. Но заниматься самоанализом, копаясь в собственных чувствах здесь, на вокзальной площади, среди пешеходов и отъезжающих машин, странное занятие. Дашкина голова, ее светлые волосы мелькнули в толпе и пропали.

– Эй, Дашка, – крикнул Кот, – Дашка, вернись.

Она услышит, она непременно должна услышать. Не ко времени вспомнился давний, еще лагерный сон. Будто Кот выбегает за околицу деревни и кричит во всю глотку, срывая голос. Кричит своему прошлому, чтобы вернулось, зовет его назад. Но прошлое ничего не слышит, его уже нет.

– Дашка...

Кот потерян девчонку из вида, когда прямо перед бумером остановился городской маршрутный автобус, загородив весь обзор. Из открывшихся дверей высыпали пассажиры. Коротко выругавшись, Кот сел за руль, дал задний ход, развернулся и плавно вывел машину со стоянки, свернул в первый же переулок, куда, кажется, свернула Дашка. На медленной скорости проехал полтора квартала, он искал взглядом девчонку с ноутбуком, но ее нигде не было. Кот развернулся, хотел ехать обратно, возможно Дашка повернула не в этот, а в следующий переулок? Может быть...

Честно говоря, вариантов масса. Свернула она здесь или пошла дальше, а потом села в маршрутку и теперь катит на другой конец города?

Остановив машину, Кот опустил боковое стекло и в задумчивости почесал затылок. Покопавшись в ящике для перчаток, с удивлением обнаружил несколько пачек сигарет, фонарик и мобильный телефон. Кроме того, на коврике под пассажирским сиденьем стояли его фирменные ботинки. Что ж, сейчас самое время переодеться.

Быстро закончив с этим делом, Кот засунул старые шмотки в пластиковый пакет и, приоткрыв правую дверцу, выбросил его на газон. Какой-нибудь бродяга придет в полный экстаз. Врубив двигатель, Кот попетлял по окрестным переулкам. Он дважды выходил из машины. Первый раз, когда оказался возле парка, куда въезд запрещен. Второй раз он заглянул в кафе-мороженое на углу двух тихих улиц. Кроме молочных коктейлей, здесь подавали кое-что покрепче, поэтому народа хватало. Но и здесь облом. Кот вышел на порог, озираясь по сторонам и размышляя, куда двинуть дальше.

– Эй, красавчик, не покатаешь бедную девочку? У меня ножки устали. Нужен срочный массаж.

У входа в кафе остановилась фигуристая краля с пухлыми губами и яркими голубыми глазками. Латексная куртка на молнии расстегнута до пупа и открывает очень соблазнительную картинку. Сделав шаг к интересному мужчине, девица слегка приподняла короткую юбку, чтобы кавалер понял, она из принципа не носит нижнего белья.

Кот даже не облизнулся:

– Боюсь, нам не по дороге, девочка.

– Какие мы крутые, аж тошно, – девчонка фыркнула и, поднявшись на пару ступенек, пропала за дверью кафе.

Вернувшись к машине, Кот свернул на бульвар, который тянулся на пару кварталов от центрального универмага до ресторана "Парус". Поиски Дашки заняли около часа. Сейчас самое время тормознуть, развернуться и гнать к вокзалу, чтобы успеть сдать билеты до отправления поезда. С деньгами не то чтобы плохо, с деньгами – никак. И лишняя копейка нужна до зарезу, если так пойдет дальше, не на что будет тачку заправить.

Кот повернул руль, решив пересечь сплошную разделительную линию, когда периферическим зрением заметил девичью фигурку на скамейке. Кажется, она... Кот, тормознув, вышел из машины и дошагал до скамейки. Дашка сидела с закрытыми глазами, подставив лицо солнечным лучам. Когда тень Кота легла на нее, Дашка, не открывая глаз, тихо спросила:

– Почему так: куда бы я ни ткнулась, возникаешь ты?

– У ментов на тебя ориентировка, – пропустив вопрос мимо ушей, сказал Костян и сел на скамейку: – Короче, надо бы свалить из города.

– Спасибо, что предупредил. Это первые умные слова, которые я от тебя услышала.

– Я уже предлагал...

– Тогда я не хотела с тобой ехать. А сейчас передумала.

– Только на пять минут на вокзал завернем. Надо билеты скинуть. Я взял плацкарту до Ярославля. Не пропадать же деньгам.

Четыре опера в штатском, получив указания, расположились в разных частях на трех пассажирских платформах. Еще двое, на всякий случай, остались в здании вокзала на первом этаже. Действия оперов координировал Алексей Филиппов, сидевший за столиком летнего кафе, откуда открывался хороший обзор на все платформы и главный подъезд вокзала.

До прибытия поезда на Ярославль осталось всего пятнадцать минут. Пассажиры, человек сорок с небольшим, нервно поглядывая то на часы, то на семафор, уже выстроились вдоль всего перрона. Мужчин, подходящих под описание Кота, оказалось четверо. Троих отсеяли почти сразу. Один плешивый, почти лысый, у второго нет двух пальцев на правой руке, третий ниже ростом сантиметров на пять, а то и на все семь.

Последним четвертым мужчиной, пожалуй, мог оказаться Огородников. В старом пиджаке и засаленной кепочке, надвинутой на глаза, небритый. Рост метр восемьдесят с небольшим. Повадками мужик напоминал неопытного вокзального воришку. Он явно волновался, суетливо переставлял с места на место потертый чемодан с железными углами, перехваченный брючным ремнем, чтобы не развалился. Вертел головой, будто шея была резиновая, и покусывал нижнюю губу.

Но из-за этой чертовой кепки, тень которая закрывала все лицо, и суетливых манер пассажира, никак не удавалось его толком разглядеть. Похож, но... Костян Огородников не стал бы так дергаться, двигать чемодан и вертеть башкой. Впрочем, не исключено, что эти суетливые манеры, костюм "под колхозника" – всего лишь ловкая маскировка предусмотрительного и очень ловкого бандита. Поди угадай Кота в этом субъекте. Мама родная не узнает.

Юрий Девяткин неторопливо прошелся вдоль перрона из конца в конец: со стороны он напоминал мужчину, встречающего из дальней поездки любимую женщину. В правой руке газета, свернутая в тонкую трубочку, в левой букетик садовых фиалок. Издали приглядываясь к суетливому пассажиру, Юрий как бы невзначай взял цветы и газету в одну руку, свободной правой рукой расстегнул две пуговицы светло-серого пиджака.

Запустив ладонь под пиджак, расстегнул подплечную кобуру и неторопливо двинулся в сторону объекта наблюдения. Пистолет на боевом взводе, остается выхватить его и на нажать на спусковой крючок. Все схвачено, отработано и просчитано. Девяткину на эту манипуляцию требуется ровно полторы секунды. Он никогда не поднимал руку до плеча, совмещая мушку с целиком, как учат в милицейских школах. Он стрелял от бедра навскидку, при этом не смотрел на оружие. Видел перед собой только цель. И бил наверняка, насмерть. С расстояния двадцати шагов не промахивался.

Когда до мужика оставалось метров двадцать по прямой, а это убойная дистанция, пистолет как бы сам собой выскочил из кобуры и лег в раскрытую ладонь. Юрий крепко обхватил рукоятку и, как всегда перед выстрелом, задержал дыхание. Он сбавил шаг, дожидаясь, когда человек повернется к нему лицом. Препятствий на пути нет. Как только Девяткин убедится, что перед ним именно Огородников, он сделает то, за чем сюда пришел. И не даст Коту ни единого шанса.

Юрий застыл на месте, мужик стоял к нему спиной и никак не хотел поворачиваться. Занятный тип. Такая жара, а у него под пиджаком еще и фуфайка, да и ботинки не по сезону. Какие-то полусапожки со стертыми задниками. Человек качнулся влево и вправо, затем резко развернулся на каблуках, встретился взглядом с Девяткиным.

Рука с пистолетом, скрытая полой пиджака, пошла вниз. Еще полсекунды – и точка. Тьфу, не он... Глаза другие и брови. Что-то общее есть, и все-таки это не Огородников.

Юрий выпустил воздух из груди, засунул пистолет на прежнее место и взглянул на часы. До прибытия поезда пять минут. Наверняка, Кот нарисуется в самую последнюю минуту, на черта ему торчать на раскаленном перроне. Он накачивается пивом в ближайшей забегаловке и в хрен не дует.

– Черт, – шепотом сказал Девяткин, – вот же невезуха.

Он зашагал в обратном направлении, перекладывая из руки в руку увядшие фиалки и газету, утешая себя мыслью, что Кот непременно нарисуется, сто процентов. Раз билет куплен, деваться этому хмырю просто некуда. Всего восемь минут, нет, уже шесть. Немного терпения, – это все, что сейчас требуется.

Когда Девяткин заметил идущего ему навстречу капитана Филиппова, внутри что-то оборвалось, ясно, случилось худшее из того, что могло произойти. Алексей шагал широко, оттесняя плечами пассажиров, попадавшихся на пути, физиономия мрачная и какая-то удивленная. Он остановился в шаге от Девяткина и развел руками: мол, вину сознаю и готов понести наказание.

– Четверть часа назад Огородников сдал билеты, – с убитым видом сказал он, – и скрылся.

– А почему я узнаю об этом последним? – со сдержанной яростью прошептал Юрий, хотя ему хотелось заорать во всю глотку. – Почему узнаю только сейчас?

– Минуту назад об этом мне доложил начальник линейного отделения милиции, – потупив взгляд, ответил Филиппов. – Вы же сами распорядились убрать всех милиционеров с территории вокзала.

– Повтори еще раз. Я ни хрена не понял.

– Огородников подошел к билетным кассам. Сдал билеты и ушел.

– Просто так взял и ушел? И куда же он ушел?

– Не могу знать.

– А как же твои люди?

– Двое моих парней находились в зале ожидания, – пролепетал Алексей, – А перед кассами – никого. И кассира никто не догадался предупредить. Как назло... Понимаю, я виноват...

– Господи, – Юрий потер кончиками пальцев лоб, – Господи, дай мне силы... С какими же дураками приходится работать.

Кафе "Дружба", стоявшее в сотне метрах от трассы, напоминало большой аквариум, в котором закусывали водители большегрузных грузовиков и между столиками лениво плавали вареные официантки. Кот с Дашкой, пристроившись в углу, довольствовались блинчиками с мясом и компотом из сухофруктов. На борщ и пельмени решили не тратиться, иначе на бензин не хватит.

– Куда двинем? – спросил Кот, когда с едой было покончено. – Я в Ярославль собирался к одному дружбану. В прежние времена он мог вскрыть и завести любую тачку. С завязанными глазами. Кстати, моя квалификация не ниже.

– А теперь?

– Что теперь?

– Ну, чем твой дружбан занимается?

– Пытается заработать на жизнь честным трудом. Получается, но не очень. Короче, у меня эта тема сидит в голове, как гвоздь: как устроить жизнь, не связываясь с прежними делами. Я выпал из темы на три года, теперь пытаюсь сориентироваться. Стараюсь понять, как честно заработать нормальные бабки. Ну, пусть небольшие, чтобы на хлеб хватало. Мне большего от жизни не надо: немного свободы и немного денег.

– И какие мысли тебя посещают?

– Ты только не подкалывай, – усмехнулся Кот. – Я иногда на зоне киномеханику из клуба помогал. Аппарат вместе ремонтировали, бобины с лентой таскали. Так вот, он мне рассказывал: сейчас такая маза есть, как в начале прошлого века. Все хотят кино смотреть. И кинотеатры по всей стране плодятся, как грибы после дождя. Потому что это доходное дело, даже если за билеты брать по минимуму.

– Значит, в Москву поедешь?

– Шутишь? – Кот покачал головой. – Во-первых, там тебе развернуться не дадут, а шею свернут запросто. Во-вторых, в кинопрокате давно все схвачено. Надо по-другому. Берешь где-нибудь в провинции кинотеатр в аренду или выкупаешь его. Перетягиваешь кресла, приводишь в порядок зал и крутишь фильмы. Когда отобьешь вложенные бабки и пойдет прибыль, можно вложиться в аппаратуру, сделать хороший звук, проектор и так далее. Главное, чтобы фильмы были приличные. Чтобы народ выходил с радостными лицами. Утром – мульты для детей. Субботу и воскресенье с утра до вечера – полный зал.

– Ага... – кивнула Дашка.

Сначала ей хотелось рассмеяться Коту в лицо, но она сдержалась. Потом несуразная идея с кинотеатром вдруг представилась ей в ином свете. Ведь в словах Кота есть капля здравого смысла. В принципе, отбить деньги, даже получить прибыль – можно. Но слишком уж много головной боли.

– Спилберг тоже с кинотеатра начинал, – сказала она. – Купил небольшой кинозал, отремонтировал его своими руками.

– Вот видишь, – обрадовался Кот, – а сейчас миллионами ворочает.

– Ну, если торговать попкорном, мороженым и всякой лабудой, навар на кармане осядет. Да еще поставить игровые автоматы и сувенирный киоск.

– Могу взять тебя компаньоном.

– Хорошо. Я подготовлю договор, – Даша сделала вид, будто ищет ручку и бумагу.

– Даш, я без шуток. Многие воротилы бизнеса когда-то начинали с ерунды. Почему бы не попробовать? Что нас останавливает?

– Говоря казенным языком: отсутствие оборотного капитала. Чтобы начать дело, нужно в него вложиться. А чтобы заработать, сначала нужно потратить.

– Вон он, начальный капитал, – Кот показал на стоянку, где на солнцепеке грелся джип. – Загоним его. Правда, без шуток.

– Ну, если без шуток, тогда слушай, а лучше представь. Огромный рабочий поселок. Там ткацкая фабрика плюс производство детского трикотажа. А мужики заняты на вагоноремонтном заводе. Есть сыроварня, колбасный цех, еще что-то. Народу много, и люди по меркам провинции зажиточные. Так вот, в том поселке единственный кинотеатр закрыли полгода назад. Свободное время люди проводят у телеков. Представь, мы открываем там кинотеатр. Это же золотая жила, которую можно годами разрабатывать.

– А где это? – оживился Кот.

– Верст двадцать пять отсюда, – ответила Дашка. – Если хочешь, можно сгонять прямо сейчас. Деда, который в свое время стал хозяином того кинотеатра, кажется, еще не закопали.

Василий Капитонович Рыбаков убивал время, выполняя мелкие заказы в сапожной мастерской "Парус". Летом посетителей по пальцам пересчитать, поэтому он охотно вступил в разговор с молодыми людьми, проявившими интерес к кинотеатру "Слава". Дед поставил набойки на старые туфли, бросил пару в коробку и прищурившись стал разглядывать своих новых знакомых.

Хотелось понять, шутят они, от нечего делать разыгрывают старика или пришли по серьезному делу. Молодой мужик, назвавшийся Николаем, смотрелся представительно. Темный костюм, светлая рубашка, но, главное, этот молодец подкатил к сапожной мастерской на такой машине, какие в их края редко заезжают. А вот девчонка, сразу видно, еще умом не созрела, в голове ветер, а в одном интересном месте – дым. И юность играет. Хотя вид обманчив, сколько раз Рыбакову доводилось ошибаться в людях.

– Показать помещение можно, – ответил он. – Вот кинотеатр, через дорогу. Только хочу понять, какой вам интерес в нем? Вы не смотрите, что я тут по сапожной части ковыряюсь. Я человек образованный, ученый. Я и в бухгалтерии спец, все формы собственности знаю. Если кому нужно жалобу составить или по суду что, ко мне бегут с поклоном. Даже иностранные языки знаю. В разумных пределах.

– И какими языками владеете? – спросила Дашка.

– Английским, – Капитоныч загнул кривой желтый от табака палец, – со словарем. Французским. Этим в полном объеме, но тоже со словарем. И еще испанским. Этим с грехом пополам.

– И в каком же вы институте обучались? – не отставала Дашка. – Подождите... Дайте я сама угадаю. Это был... Скажем, Ташкентский политехнический институт. Нет, техникум. Или ПТУ?

– А вот и не угадала, – Рыбаков не заметил иронии. – До всего дошел своим умом. И через книги, конечно. У меня их дома тьма. Штук, пожалуй, семь. Или восемь. Ну, не важно. Раньше было больше – аж два ящика. Не боги горшки обжигают. Или, как говорят французы, шерше ля фам.

Придя к выводу, что перед ним люди серьезные, а не залетные архаровцы, способные обидеть немощного деда, Рыбаков закрыл мастерскую на замок. Он перевел гостей через улицу, впустил в подъезд бывшего кинотеатра, провел через маленькое темное фойе и по узкой лесенке на второй этаж, в кабинет. Тут же, за перегородкой, помещалась будка киномеханика.

Старик усадил новых знакомых на два шатких стула, сам, нырнув в конторский шкаф, занял табурет и выложил на стол пухлую папку с бумагами.

– Тут у меня все, – Рыбаков, шлепнув ладонью, выбил из папки облачко пыли. – Акт купли-продажи, договор с пожарными, с энергетиками, справка из санэпидемстанции. И все прочее. Вот свидетельство областного Госимущества о внесении здания в реестр объектов недвижимости. Вот она справка Бюро технической инвентаризации. Отдельно указана площадь земельного участка, который занимает здание. Вот договор с Облкомземом.

– Да, солидная бухгалтерия. Без пузыря не разберешься.

– У меня все бумажки собраны одна к одной, – улыбнулся Рыбаков и не упустил случая блеснуть знанием иностранных языков: – Как говорят французы, полный а-ля фуршет. И даже на высшем уровне.

Костян перелистал бумажки, некоторые, самые важные перечитал дважды. Теперь ясно, что старик не мутит. Все по-честному.

– Только вот одно непонятно, – сказал Кот: – почему цена указана такая... Дурацкая. Ну, костюм приличный и тот дороже стоит.

– Вот то-то и оно, – вздохнул дед. – Я сам на эту цену запал. Я ведь тут двенадцать лет отмотал киномехаником.

– Двенадцать? – удивился Кот. – Да, это срок серьезный.

– Когда директор кинотеатра дуба врезал, а весь персонал разбежался, потому что зарплаты не было, я решил: наступило мое время. Думал, на старости лет будет мне на кусок хлеба с маслом. Но в администрации мне большую свинью подложили. В купчей указано, что социально-просветительское учреждение, то бишь кинотеатр, не может быть перепрофилировано. По-другому сказать, тут нельзя устроить склад или что. А ведь я за тем кинотеатр и выкупил, ну, чтобы потом его с наваром сбагрить с глаз долой. Найду, думаю, покупателя с деньгами, и пусть он с этой киношкой что хочет, то и делает. Но не заладилось. Как говорят французы, моменто море. Короче, хана моему бизнесу.

– Значит, не разобрался ты в бумагах? – спросил Кот. – И это при всей твоей учености?

– Се ля ви. Кто же знал? Я ведь надеялся, что в администрации поселка, а у нас, считай, город, а не поселок, внимания не обратят на эту строчку: что нельзя профиль работы кинотеатра менять. А они, суки, уперлись: хрен тебе на рыло, старый черт. Я собрал копейки – и на прием к одному паразиту, который этими делами вертит. Подмазать его хотел. Как говорят в Париже, для блезиру. А он меня чуть не в шею. Говорит, раньше было можно, а теперь шиш. Нет и все, мать твою. И точка с запятой. Вот так я и остался, как говорят французы: визи кашпо. А по-русски: остался я с голой задницей.

– Значит, вместо прибыли сплошные убытки? – влезла в разговор Дашка. – Что по этому поводу говорят французы?

– Тут только по-русски можно отчитаться, французский язык – слабый для таких выражений, – печально покивал дед. – А ко мне много купцов стучалось. Больно помещение хорошее. Считай, самый центр поселка, от есть, города. Зал на сто с лишним рыл. Фойе, да еще туалеты, и подсобка большая. Можно денежное дело раскрутить, торговлю или что. А вместо этого закрытая киношка стоит. Как говорят французы...

Кот вспомнил свои парижские приключения:

– Слушай, дед, – возмутился он, – давай договоримся: по-французски больше ни слова. А то у меня от этого головная боль начинается. Лады?

– Лады, – охотно пошел на компромисс Рыбаков и перешел к делу: – А вы тоже хотели кинотеатр под склад купить? Или под что другое?

– Мы хотели сделать из этого свинарника настоящий кинотеатр, а не склад и не общественный туалет, – сказал Кот. – Идея у нас такая, понимаешь? Блажь накатила.

– Идея? – хитро прищурился дел. – Вы помещение еще не видели: экран дырявый, кресла поломаны. Только один киноаппарат в сохранности остался. Чтобы кинотеатр отремонтировать – деньги нужны... Ну, я не считал сколько. Только знаю, что бочкой краски тут не отделаешься.

– Вот тебе мое предложение: за кинотеатр тебе плачу втрое больше того, что ты отдал. Плюс беру тебя на должность старшего киномеханика. И немного доплачиваю за знание иностранных языков. И еще будешь по хозяйственной части шустрить. Хватит тебе подметки к сапогам приколачивать. Пора идти на повышение. Ну?

Дед, не веря своему счастью, мысленно потирал руки, но виду не показал, что согласен на все условия. Потому как соглашаться сразу – это, как говорят в Париже, моветон. Впрочем, по-французски договорились не болтать.

– Если ты серьезно, вот тебе моя рука, – привстав со стула, дед протянул Коту сухонькую ладошку.