Глава двадцать пятая

Совещание у генерала Антипова затянулось за полночь. Кроме хозяина кабинета здесь присутствовали подполковник Беляев и полковник ФСБ Дмитрий Михайлович Гусаров, бравый черноволосый мужчина с пышными усами, кончики которых он, слюнявя пальцы, подкручивал кверху. Первым, как обычно, получил слово Беляев.

Он доложил, что допрос бывшего врача Ханокяна, дал свои результаты. Установлены адрес съемной квартиры, где проживает некий Рамзан, а также адрес дачи, где обосновался сам Гребнев. По этим адресам выехали группы оперативников ФСБ. Вчерашним днем Рамзана видели соседи, когда днем он входил в подъезд. Вечером к ней явился гость, мужчина, по описанию похожий на Гребнева. И увел Рамзана неизвестно куда. Хозяева квартиры в отпуске, где-то на юге, связаться с ними пока не удалось. Установлено, что квартиру они сдают более года через риэлтерскую фирму «Форум – М» некоему Сергею Зинченко. Сейчас Рамзана дома нет: телефон отвечает бесконечными гудками, дверь на звонки не открывают.

На даче под Подольском, которую снимает Гребнев, картина иная. Старший оперативной группы, выехавшей на место, предал, что до сих пор в окнах первого этажа горит свет, слышна музыка. Судя по всему, арендатор на месте. Гребнев не подозревает, что место его пребывания установлено, дача обложена со всех сторон, оперативники ждут команды. Дачу в начале лета через риэлторскую фирму «Росполюс» снял некто Вячеслав Антонов, но документы наверняка подложные.

Кто такой Рамзан, почему его раненого Гребнев привез к подпольному лекарю, будет установлено в ближайшее время. Словесное описание таинственного Рамзана совпадает с внешностью Вахаева. Личность идентифицируют завтра или через день, как только он нарисуется на квартире.

– Решаю не я, – сказал Беляев. – Но, мне кажется, откладывать задержание Гребнева не имеет смысла. Надо не оставить ему шанса покончить с собой во время задержания. Операция подготовлена. Но все-таки некоторые сомнения лично у меня остаются.

– Гребнев не самоубийца, – покачал головой Антипов. – Пуля в висок – это не про него. Он может оказать вооруженное сопротивление, но будет взят живым.

– Не исключено, что его вообще нет на даче, – вздохнул Беляев. – Свет, музыка… Но человека мы не видели.

– Установлено, что хозяева этой фазенды сейчас за границей, – подал голос полковник ФСБ Гусаров. – Мои ребята поговорили с комендантом садового товарищества «Дубки». Он утверждает, что на участке этим летом появлялся мужчина, похожий на Гребнева. Ночевал редко, от случая к случаю, однажды надолго исчез. Живет тихо. Гости приезжали всего пару раз. Какие-то мужчины.

– Предположим, Гребнев действительно на месте, и его задержат, – снова возразил Беляев. – Но где гарантия, что он не уйдет в несознанку. Станет все отрицать. По большому счету, ему терять нечего.

– Уйдет в несознанку, доказательная база, – усмехаясь, повторил Антипов и показал пальцем на Беляева. – Где ты нахватался таких словечек? Это у ментов бывает: несознанка и слабая доказательная база. Потому что они работать не умеют и не хотят. У нас подобного не случается. Ты лучше моего знаешь, что человека хватает на сутки, да двое суток. Потом Гребнев начнет петь, как знаменитый итальянский тенор. С чувством, со слезой. Расскажет, где он содержит Максима Сальникова. Лишь бы шкуру спасти. Поэтому основная задача его взять. Все остальное – по боку. Ваше мнение?

– Люди готовы, – ответил Гусаров. – Садоводческое товарищество блокировано. Бойцы расставлены по периметру. Муха не вылетит. Сейчас мы ищем сложное решение простого вопроса. Брать Гребнева немедленно или отложить это дело до лучших времен. Я начинал рядовым оперативником и пересчитал все ступеньки служебной лестницы. Мой опыт подсказывает: есть шанс – лови его, не мешкай. Не жди другого случая.

– Согласен, – кивнул Антипов. – Скажу честно, хотя мне по штату не положено произносить этих слов. До сего момента лично у меня не было уверенности, что мы вытащим Максима. Мы до сих пор не знаем, где находятся заложники, как подступиться к ним. Даже не имеем понятия, живы они или уже… Но теперь, когда Гребнев попал к нам на мушку, надежда появилась.

Антипов замолчал, когда напольные часы в корпусе красного дерева пробили два удара. Генерал посмотрел на циферблат наручных часов. До пяти утра еще есть время.

– Есть известия от Колчина? – спросил Антипов.

– Никаких, – Беляев раскрыл папку, перевернул пару листков. – Последнее сообщение отправлено утром четвертого сентября из астраханского управления ФСБ. Подполковник Федосеев, побывавший на хуторе Воловика, точнее на его руинах, приводит рассказ единственного заложника, оставшегося в живых. Некоего Мамаева. Он рассказал, что предположительно Максима Сальникова и женщину увезли с хутора восемь-девять дней назад. Это все, что о них известно.

– А Колчин в своей шифровке утверждает, что Мамаев не вызывает у него доверия, – сказал Антипов.

– Так точно, – кивнул Беляев. – Колчин планирует задержаться в Астраханской области еще на два-три дня. После пожара на хуторе он остался без денег, без связи, без специальной аппаратуры. Положение у него сложное. Но пока мы не можем ничем помочь Колчину, потому точно не знаем, где он находится. Надеюсь, когда он вернется, операция будет благополучно завершена, а Гребнев уже обживет камеру СИЗО. Что же касается спасенного заложника… Мы пробили Мамаева по своим каналам. Он уехал из Ярославля несколько лет назад, колесил по всей стране. Не отказывался ни от какой работы. За все это время дома побывал лишь однажды. Короче, факты, изложенные Мамаевым, подтверждаются. Я не понимаю, почему Колчин усомнился в правдивости этого рассказа.

– Подтверждаются только те факты, которые вы смогли проверить, – уточнил Антипов. – Ладно, поживем – увидим. Сейчас постараемся сосредоточиться на Гребневе. Если все получится…

– Мы его возьмем, – Гусаров щелкнул пальцами.

Звук вышел смачным, будто выстрелили из детского пугача.

Предрассветные сумерки накрыли своим серым пологом влажный хвойный лес, вплотную подступивший к садоводческому товариществу «Дубки». Машина полковника Гусарова, командовавшего специальной группой ФСБ, задействованной в операции, остановилась на лесной дороге, не доехав до участков полкилометра. Дорога оказалась узкой, разбитой грузовиками. Водитель Коля, съехал на обочину и заглушил двигатель.

Полковник вылез с переднего сидения, пожал руки двум офицерам, ожидавшим его приезда, задал несколько вопросов. Опера ФСБ оказались похожи друг на друга, как близнецы. Высокие парни с пятнистых бушлатах и штанах, заправленных в высокие голенища армейских ботинок на шнуровке. Беляев, тоже вылез из машины, он держался в стороне, но слышал весь разговор. Старший офицер доложил, что на даче по-прежнему светятся окна первого этажа, играет негромкая музыка, на двор никто не выходил. Похоже, что у хозяина гости, возможно, женщина. Иначе с чего бы Гребневу устраивать эти затянувшиеся посиделки.

– Что за музыка?

Офицер назвал имя знаменитого эстрадного певца.

– Хм, нет там никакой женщины, – Гусаров от плеча рубанул воздух ладонью. – Этого с позволения сказать артиста слушают одни гомосеки. Женщин от его сладкого голоса блевать тянет. Судя по репертуару, наш подопечный тоже того… С едва заметной голубизной. Не исключено, что мы снимем его с какого-нибудь мужика. А вы… Вы во время штурма этой дачи берегите свои задницы, как боевое знамя.

Офицеры, нахмурившись, переглянулись. Гусарову так понравилась собственная шутка, что он засмеялся.

– Все будет тип-топ, – продолжая улыбаться, он, поплевав на пальцы, подкрутил кончики усов. – Начинаем ровно в пять. Сафонов – старший. Обо всех передвижениях докладывать ему. И действовать по его команде. Огонь на поражение не открывать ни при каких обстоятельствах. Этот хрен собачий, возможно, вооружен. Но наши друзья из Службы внешней разведки, – он кивнул на одинокую фигуру Беляева, – очень надеются, что вы возьмете пидрилу живым.

– Возьмем, – кивнул один из офицеров.

– Дело простое, – кивнул Гусаров. – На этот раз не нужно устраивать убийство политического деятеля, замаскированное под инфаркт. Нужно взять обычного бандюка.

Оперативники промолчали. Видимо, полной уверенности, что все пройдет как по писанному, не было.

– Мы хотим использовать коменданта товарищества «Дубки» Петра Ивановича Лобанова, – сказал один из офицеров. – Он через калитку войдет на участок, поднимется на крыльцо и постучит в дверь. Скажет, что музыка играет слишком громко. Соседка через участок не может с вечера уснуть, жалуется. Разговор отвлечет внимание людей, которые находятся в доме, хотя бы на полминуты. Это даст нам возможность скрытно проникнуть на участок, через заднюю секцию забора, занять позиции под окнами. Мы объяснили Лобанову, что в доме опасный преступник. Комендант инвалид, пенсионер. Отставной военный строитель, он все понял и согласился. Его дело сказать два слова и быстро уйти тем же маршрутом. Это наш вариант, но решение за вами.

– Не самая гениальная идея, – поморщился Гусаров. – Тем более что вы выдаете мне свои соображения за несколько минут перед штурмом. Когда нет времени на импровизацию. Ну, раз полтора взвода специально подготовленных офицеров, прошедших «горячие точки», не в состоянии разоружить одного бандита без помощи старика, больного пенсионера, несчастного инвалида, что ж… Пусть придет. Авось, поможет. Если еще ноги таскает.

– Но мы хотели…

– Отставить. Все, парни, разошлись, – сказал Гусаров. – Я не военный прокурор, чтобы передо мной оправдываться. Время поджимает, а мне добавить нечего. Вы сами знаете, что делать.

Мужчины развернулись, перепрыгнув придорожную канаву, скрылись в лесу. Беляев посмотрел на часы. Пять без четверти. Накрапывает мелкий дождик, и, кажется, рассвет никогда не наступит.

– На вот, подполковник, подними боевой дух, – Гусаров вытащил из внутреннего кармана плаща плоскую фляжку и протянул ее Беляеву. – Пей, не стесняйся. У меня всегда с собой запас имеется.

Беляев отвинтил колпачок, приложившись к горлышку, сделал большой глоток разведенного спирта. Гусаров, следивший за Беляевым насмешливым взглядом, забрал фляжку и, запрокинув голову к небу, показывая класс, влил спирт в глотку, словно в бездонную воронку, и зажмурился от удовольствия. Через минуту он уже сидел в машине рядом с водителем, Беляев устроился сзади.

– Может быть, не стоит въезжать в поселок, пока все не кончится, – сказал он. – Постоим здесь, подождем. Как бы не спугнуть.

Гусаров оглянулся. Хмыкнув, посмотрел на подполковника исподлобья, осуждающе покачал головой. Наверное, так смотрят на последних трусов или дезертиров, сбежавших с передовой во время решающего боя. Гусаров, встречавший подполковника Беляева лишь в приемных высокого начальства, видимо, держал его за сугубо штабного работника, никогда не нюхавшего пороха, сделавшего карьеру на интригах, подковерной борьбе и лизоблюдстве.

– Не спугнем, – Гусаров похлопал водителя по плечу. – Давай, Коля, вперед. На малых оборотах. Вторая улица, повернешь направо. Восьмой дом от угла. Самый край участков. За домом начинается лес.

«Волга» медленно тронулась с места. Белобрысый водитель Коля, не проронивший за всю дорогу ни слова, точно повторил маршрут. Сделав последний поворот направо, он снизил скорость до пяти километров. Двигатель работал так тихо, что был слышан скрип гравия под колесами. Гусаров дотронулся до плеча Николая, давая знак остановиться. Машина прокатилась вперед еще метров пять и встала на левой стороне улицы, у забора. Полковник достал из кармана фляжку и в один глоток прикончил плескавшиеся на дне недопивки. Азарт охотника, который видит близкую дичь и уже не может ее упустить, бил по мозгам сильнее разведенного спирта.

– Дача Гребнева справа, – пояснил он, показывая пальцем вперед. – Вот тот сплошной двухметровый забор.

Беляев посмотрел на часы: без трех минут пять. Он опустил стекло, услышав пронзительный вороний крик. Птица, видимо, потревоженная приближением людей, сорвалась с вершины сосны, взмахнув крыльями, взлетела высоко вверх и пропала.

Фигура человека в длинном плаще, казалась, соткалась из утреннего тумана, лежавшего в оврагах. Комендант товарищества Петр Лобанов, одетый в брезентовый дождевик с капюшоном, опираясь на палку, неторопливо брел с противоположной стороны улицы. Неожиданно остановившись, Лобанов долго разглядывал чужую «Волгу» с затемненными стеклами, соображая, откуда взялась машина, и кому из дачников она принадлежит. Он скинул с головы капюшон, провел ладонью по седым коротко стриженым волосам. Видимо, понял, каким ветром сюда занесло казенную «Волгу», и кто в ней сидит, помахал рукой и пошел дальше. Комендант толкнул калитку и скрылся за забором.

– Зря мы привлекли этого старого козла, – вздохнул Гусаров. – Нашли, едрена мать, помощника. Сразу видно, тупой, как сибирский валенок. Пойдем, посмотрим, что там происходит. Последний раз через дырку в заборе я пацаном смотрел на голых девок. Ну, тряхну стариной.

Гусаров вылез из машины, боясь пропустить самое интересное, быстро зашагал вверх по улице. Беляев увязался за ним, проклиная про себя беспокойного полковника, которому не сиделось на месте. Гусаров нашел щель в заборе, перешагнув глубокую придорожную канаву, прижался к сырым доскам щекой. Беляев устроился рядом с полковником. С этой позиции просматривался дом красного кирпича с высокой мансардой и застекленной летней террасой, в окнах первого этажа все еще горел свет, слышались звуки музыки.

К дому вела вымощенная плитами прямая дорожка. Комендант Лобанов поднялся на ступеньки крыльца, нарочито громко топая резиновыми сапогами. Остановившись, вытер ноги о коврик, постучал своей клюшкой в дверь. Не дождавшись ответа, снова постучал, уже сильнее, громче. Незапертая дверь приоткрылась, Лобанов переступил порог. Было видно, как он в нерешительности топчется на пустой веранде, не зная, что делать дальше. То ли убираться по добру по здорову, то ли войти в дом и сказать пару слов дачнику. Робея, Лобанов стукнул палкой в дверь комнаты. Постоял, вращая головой из стороны в сторону, будто услышал какой-то звук, но не мог понять, что это за звук и откуда он доносится. Беляев не видел бойцов ФСБ, но, бросив взгляд на часы, понял, что они уже на участке, заняли позиции под окнами и готовы ворваться в дом.

– Уходи, старик, – прошептал Беляев. – Уходи же…

Лобанов, продолжая воровато озираться по сторонам, потянул на себя ручку двери, сделал неуверенный шаг вперед и пропал из вида.

– Что этот старый черт делает? – сказал Гусаров. – Что он себе позволяет, блядский отморозок?

Беляев хотел что-то ответить, но зажмурился от яркой вспышки. Веранда осветилась всполохом огня. Земля под ногами дрогнула. В доме посыпались стекла. Через долю секунды прокатился грохот взрыва, похожий на близкий грозовой раскат. Лобанов, проломив спиной раму веранды, вылетел из дома, перевернувшись в воздухе через голову. Изо рта выскочила вставная челюсть. В полете ударился ногами о ствол дерева. Переломившись надвое, упал в рыжую траву. Брезентовый плащ горел, пуская серый дым. Взрывная волна прокатилась по участку. С деревьев сдуло листву. Беляев, что есть силы оттолкнувшись ногами от земли, прыгнул на дорогу, распластался на земле, накрыл голову руками. По спине ударила какая-то деревяшка. Сверху посыпались камушки.

Гусарову повезло меньше. Взрывная волна снесла со столбов секции забора. Полковник, провалившись в придорожную канаву, полную дождевой воды, оказался накрыт разломанным забором и кроной упавшей яблони. Через несколько секунд Беляев поднялся на ноги. Он видел, как в дом врываются люди в камуфляжной форме. Водитель Коля, уже примчавшийся сюда, помогает выбраться из-под поломанных досок своему начальнику. Серый плащ полковника Гусарова безнадежно испорчен, волосы мокрые, лицо в подтеках грязи, а усы грустно повисли. Подхваченные ветром, по воздуху летали долларовые купюры.

– Как вы? – Беляев шагнул к полковнику.

– Жив, – Гусаров длинно выругался, безуспешно пытаясь стряхнуть с плаща липкую грязь. – Вот же, блин, мои парни… Нашли себе помощника. Инвалида, мать его… Сука, суки… Что, блин, происходит? Откуда эти деньги?

Беляев не ответил. Он отошел в сторону, вытащил из кармана мятую пачку сигарет, щелкнул зажигалкой. Он быстро дорисовал картину происшествия.

Теперь все встало на свои места. У Гребнева были деньги, похищенные в Чечне из инкассаторской машины, все сто двадцать тысяч или только их часть. Гребнев догадывается, что номера купюр могут быть переписаны или даже помечены специальным составом. Ясно, проку от таких денег немного. Долларами можно рассчитаться на вещевой барахолке. И только. В банк с ними не сунешься. Есть вариант обмена баксов на рубли через частные меняльные лавочки, где не спрашивают документов. Скидывать за раз по три-четыре сотни, чтобы не привлекать к себе внимания. Но это слишком долго, слишком нудно и рискованно. А если деньги чистые? Видимо, на руках у него была крупная сумма, поэтому риск оправдан. Гребнев решает проверить свое предположение, отстегивает крупную сумму Ханокяну, наперед зная, что армянин моментально начнет сорить деньгами, прожигая жизнь, как умеет. Врач ему больше не нужен, его не жалко сдать.

Худшие опасения Гребнева оправдываются. Ханокян разменивает деньги в филиале Сбербанка, что в двух шагах от его дома. Номера купюр, разумеется, давно разосланы во все финансовые учреждения. Едва за Ханокяном закрывается дверь, кассирша «пробивает» номера по компьютеру и поднимает тревогу. Прибывшие на место оперативники ФСБ устанавливают за врачом слежку и берут его в ресторане. В это время Гребнев находился где-то рядом. Возможно, он своими глазами видел сцену задержания. Никаких сомнений в том, что врач расколется на первом же допросе, расскажет, что однажды гостил на даче, которую снимает его друг, у Гребнева нет.

Он тут же возвращается в товарищество «Дубки», заходит в дом, где держал наличность. Понимает, что времени мало, скоро сюда нагрянут чекисты. Оставляет двери открытыми. Перед входом в комнату устанавливает растяжку с гранатами или самодельным взрывным устройством, кладет пачки денег. Получите ваши фуфловые бабки обратно.

Но погибли не чекисты, погиб посторонний гражданский человек. Лобанов вошел на веранду, постоял в нерешительности. Толкнул дверь комнаты, не заметив леску, протянутую вдоль порога. Через пару секунд комендант погиб. Беляев вытащил из кармана трубку мобильного телефона. Аппарат, как ни странно, работал. Набрав домашний номер генерала Антипова, услышал его рык, страшный спросонья.

– Ну, что у вас?

– Гребнев устроил большой фейерверк, – ответил Беляев. – Операция провалилась, не успев начаться. Оперативники, кажется, не пострадали. Погиб один старик из местных. Гребнев понял, что толку от тех денег немного, больше неприятностей. Подсунул Ханокяну меченые бабки. На даче заложил взрывное устройство и смылся. Тут столько долларов, хоть граблями собирай.

– Лихо сработано, – сказал Антипов. – Сейчас позвоню в гараж. За тобой вышлют машину, езжай в Ясенево. Я подъеду.

– Не надо звонить в гараж. Поймаю машину на трассе. Хочу поскорее смыться. Скоро здесь будет слишком много людей.

– Когда совещание закончится, отправишься к Сальникову старшему, – сказал Антипов. – Мы обязаны все ему объяснить, обязаны сказать правду: шансов найти Максима практически нет. Услышать это он хочет меньше всего на свете, но… Разговор будет нелегким.