Глава 7
Лучезарный
Принц Бовиас объезжал западную границу Овеяния и уже почти закончил, когда его к себе в шатёр пригласил один из старших командиров герцогини. Любезное приглашение, тем более что с прошлого вечера тут воцарилась погода, далёкая от лучезарности: солнце время от времени выглядывало из-за туч, но ситуацию это не спасало, пронизывающе-холодный ветер с гор гнал запах талого снега. От его шквалов не спасало даже сукно, пробирал он до костей.
В этой ситуации – да! – угощение, а в особенности вино, и защита от холода были большой любезностью.
Принц вошёл в тёплый ароматный полумрак, величественно кивнул в ответ на приветствие – и в следующий момент потерял ощущение связности происходящего. В сознании остался след того, что да, происходит что-то странное, и с этим не получается совладать простым усилием воли, но действовать-то надо, иначе… А что иначе?
Он плыл в пространстве полубреда, в окружении чёрных и серых пятен, не видя ничего другого и не слыша голосов, но угадывая движение вокруг себя, и какую-то смутную суету. А потом странное состояние было сдёрнуто с него (так плащ сдёргивают с плеч), и в голове сразу стало чисто, словно осенним днём, ясным, как лучший бриллиант, и таким же кристально-прозрачным.
Правда, видно всё равно было очень плохо. В шатре стало ещё темнее, едва угадывались силуэты людей, лица рассматривать – даже и не думай. Входы и световые проёмы укрыли очень надёжно, опустили перегораживающий занавес, и теперь Бовиас мог только гадать о том, что происходит. К тому же, дёрнувшись, он убедился, что крепко привязан к креслу, на которое его усадили. Конечно, со временем, наверное, удастся высвободиться, но потребуется не меньше получаса, либо же надо действовать размашисто, чего ему, конечно, присутствующие не позволят.
Интересно, сколько их тут?
Бовиас был, к собственному лёгкому удивлению, спокоен. Ему, как недавно его старшему брату, просто не верилось, что с ним может произойти что– нибудь по-настоящему плохое. Ведь его особа священна – ну кто, в самом деле, решится причинить ему вред?
– Герцогиня была удивлена попыткой сына действовать через её голову, – произнёс кто-то в темноте. Принц разглядел окат головы, почувствовал, что беседующий сидит рядом – и больше не разобрал ничего. – И возмущена намерением ей повредить.
– Кто ты такой?
– Не надо задавать лишних вопросов. Это бессмысленно. Куда разумнее будет внимательно слушать и дать разумные объяснения своим проступкам.
– Ты мне указывать не будешь.
– Сейчас именно я и буду указывать. Если принц, конечно, не желает окончательно поссориться с матерью.
– Тебя не касаются мои отношения с её светлостью.
– Принцу следует молчать и слушать. – Невидимый приблизился настолько, что стало чувствоваться его дыхание. А ещё – его рука легла на основание Бовиасовой шеи. Пальцы жёсткие и уверенные, определённо чувствующие своё право на любой жест, даже такой. Ещё чуть-чуть – и станет больно. – Если, конечно, есть намерение жить дальше долго и счастливо.
– Ты мне угрожаешь?
– А следует? – Он сделал паузу. – Герцогиня велела передать, что не станет ждать ещё одного подобного поступка. Она даёт сыну последнюю возможность понять, что только её волей принц может руководствоваться. В противном случае её светлость предпочтёт действовать самостоятельно. И в одиночку. Незаменимых людей нет.
– Любопытно, где же матушка собирается взять ещё одного сына? – Только сейчас сын короля начал смутно осознавать, что он тоже смертен. И есть люди, которым безразличны святыни. Они способны поднять руку даже на будущего государя. – Если избавится от меня?
– Герцогиня велела напомнить, что, кроме его высочества Бовиаса, есть и другие принцы. Кое-кто из них может оказаться податливее. И послушнее. Герцогиня найдёт выход. Она не позволит кому-либо совать ей палки в колёса. И любой, кто попытается это сделать, будет наказан. – Короткое молчание, а потом Бовиас почувствовал металл у горла. – И нейтрализован.
Прохладное колкое прикосновение стало спусковой пружиной, которая запустила в его душе обычные чувства обычного человека, знающего, что такое страх смерти. Паника прикоснулась к его сознанию, но власти над ним получить не могла. Тому, в ком давно выработана привычка к самоконтролю, легко удержать себя в руках. Бовиас даже чувства себе позволял с осторожностью. Важнее всего сейчас сосредоточиться на словах и действиях незнакомца, принцу это сразу стало очевидно. Надо понять, что происходит. Заодно мозг поспешно искал хоть какой-то аргумент, который показал бы напавшему, как вопиюще, абсурдно и опасно его поведение. Надо напомнить, как сильно он рискует, ссорясь с принцем.
К тому же есть вероятность, что намёки на убийство – просто пустые угрозы. Даже очень влиятельный и самоуверенный аристократ решится осуществить подобное действие лишь в самом крайнем случае. Властительница Овеяния, конечно, не исключение.
– От герцогини отвернутся все, даже самые верные сторонники, когда узнают, что она убила члена королевской семьи, и к тому же собственного сына, – напомнил он.
– Опрометчиво думать, что её светлость не сумеет использовать такую важную смерть в своих целях. Конечно, вскоре будут пойманы убийцы принца, и ими окажутся люди его высочества Аранефа. Или Конгвера. Или Эшема. Думаю, основная мысль понятна. Герцогиня окажется в положении защитницы истины, и союзников у неё только прибавится. Принц хочет убедиться, что именно так и будет? Тогда ему не следует больше никогда разочаровывать мать. Мёртвому трудно наблюдать за делами живых, верно? Думаю, я понятно говорю.
– Я слушаю. Чего она хочет? – проговорил Бовиас, чувствуя, как пальцы на его шее стискиваются сильнее. Никто тут с ним не церемонился: запугивали, как простого проштрафившегося офицеришку или шпика средней руки. Можно было ожидать даже, что сейчас примутся банально и тупо бить. И это ошеломило сильнее всего. Вслед за шоком пришло отвращение. С ним не должно было произойти ничего подобного.
Кажется, его предположения, что мать побоится покушаться на кого-то из принцев или расправляться с ним самим, ошибочны.
– Герцогиня велела напомнить принцу, что у него есть только два пути. Либо он станет выполнять все распоряжения её светлости в точности, не отклоняясь ни на шаг, разве что строго в пользу её планов, либо послужит делу своей смертью. Тому из нас, кто получит такое поручение, оно не будет в тягость. Сейчас необходимо найти способ провести к Аранефу умелого убийцу, и чтоб у профессионала было время всё исполнить как должно. Времени на это у принца – неделя. Возможно, две, если его высочеству удастся убедить герцогиню, что так будет лучше. Раз принц проявил инициативу, то пусть теперь исправляет свою ошибку. А я буду всегда рядом.
Вспышка боли пронизала Бовиаса – говоривший умел давить так, чтоб жертва всем телом почувствовала, как близка настоящая мука. Но сразу отпустил, убрал руку и отступил. Потом ослабли путы, и спустя пару мгновений шатёр уже опустел.
Принц был далёк от идеи выставлять себя на посмешище: со всех ног кидаться наружу в надежде выяснить, кто это с ним так дерзко разговаривал. Во-первых, профессионал, конечно, предпринял все необходимые меры, чтоб этого не произошло. А во– вторых, очевидно, что искать его вообще не имеет смысла. Бовиас окружён людьми герцогини, любой из них может оказаться убийцей. Найдёшь одного, а за его спиной будет прятаться десяток.
Вздрагивающими от напряжения руками принц растёр лицо, убрал со лба волосы. Нельзя, чтоб его кто-нибудь застал в таком виде. Он должен выглядеть сильным и уверенным. Всегда.
Теперь, когда сердце бешено билось, подстёгнутое выбросом адреналина, мысли бежали вперегонки с дыханием. Сын короля был уверен, что о какой– нибудь чудовищной провокации речи не идёт. Выходка вполне в духе её светлости герцогини. И тут возникает вопрос, что дальше делать загнанному в угол сыну этой суровой дамы.
Нет, он действительно не обойдётся без её поддержки. Чиновники из Овеяния, солдаты и командиры, деньги и связи – всё это Бовиасу нужно прямо сейчас и будет нужно потом. Отказавшись от преимуществ, даваемых герцогством, принц действительно станет практически ничем. То есть подготавливать момент собственной независимости придётся долго. Нужно время. Сколько должно пройти недель, чтоб ему стало под силу поставить мать на место и отправить вслед за всеми приказами, интригами и намерениями подальше? Чтоб сидела в своём Овеянии и о короне вздыхала лишь во сне? Много, очень много.
А что произойдёт, если он действительно позволит людям герцогини убить Аранефа? Теперь Бовиас укрепился в уверенности: если провалится задумка обвинить в покушении торговца Кавира или ещё какого чёрта в ступе, с большой долей вероятности матушка просто свалит всю вину на него. Она вполне может так поступить. Заодно очистит себя в глазах общества, а что сына замарает, так велела ж передать: есть и другие принцы. К которым, возможно, легче будет найти подход.
Итак, по видимости, ситуация безвыходная. Бовиас медленно поднялся, отдёрнул полог, и в его половине шатра стало посветлее. Не бывает безвыходных ситуаций, есть плохо продуманные.
Может, без Аранефа будет лучше. Брат ведь недолго будет поддаваться стороннему влиянию, вряд ли ещё хоть раз позволит себя использовать. А противник он в перспективе довольно опасный. Но уничтожать его сейчас, вот так, прямолинейно, дав герцогине в руки оружие против себя и заодно запачкавшись в глазах у всего света – опрометчивый поступок. Вместо этого с пользой для дела надо крепко столкнуть брата лбами с Кавиром. А значит, предстоит убедить мать, что Аранеф пока нужен.
Что использовать в качестве аргумента? Да, например, того же Конгвера. Вот уж кому будет всё равно, герцогиня или её сын отдали приказ убийце. Он, между прочим, держит армии у границы Овеяния и намного опаснее других братьев.
Сперва Конгвера надо как-то убрать из Ниэхима, а ещё бы выставить его в самом дурном свете, в первую очередь перед новоприобретёнными союзниками. Вот эту идею следует подкинуть матери, и если задумка не сработает… Что ж, придётся заваривать интриги круче, чем Бовиас вообще способен делать.
Вот что: ему нужен человек, разбирающийся в этих делах. Можно даже выбрать его из числа людей герцогини, поманить высокой должностью, почестями, деньгами. Да чем угодно! Потом взяться за формирование своей команды. Давно уже пора начать подкапываться под правительницу Овеяния. Правда, принц понятия не имеет, с чего начинать столь деликатный процесс, и как вообще это делается. Но надо ж когда– то начинать учение.
Бовиас вышел из шатра.
– Приготовить коня и свиту, – приказал он адъютанту, ждавшему снаружи. – Отправляемся немедленно. Еду в Тихат. Хочу пообщаться с братом.
Принц уже знал, что старший брат побывал в плену, сбежал и с помощью представителей Храма выбрался из столичных предместий, а сейчас гостит у лорда Тихата. Три дня пути от Овеяния даже при участии чар, но Бовиас гнал своих людей как сумасшедший, требовал от магов больше усилий, и уложился в два. Очень важно сейчас, пока брат ещё, возможно, обозлён и горячится, узнать точно, что он намеревается делать. И контакт установить не мешает – ведь именно этого, между прочим, желает от него герцогиня!
Аранеф принял Бовиаса на террасе. Он был выдержан и величествен, но сын короля и герцогини, рождённый и выросший в высшем свете, привык видеть вокруг себя не людей, а маски, памятники собственной власти и прекрасным манерам. И он умел угадывать под ними часть того, что собеседник хотел скрыть.
Вряд ли кто-либо с полным правом мог претендовать на то, что умеет видеть насквозь души этих людей, закосневших в самоконтроле. Вряд ли это вообще было возможно, и, пожалуй, само великое Пламя спасовало бы, распутывая извивы чувств и желаний вельможных истуканов, с раннего детства обучающихся притворству. Но что-то человек опытный способен был угадать.
Да, старший брат выведен из себя. А ещё растерян. Возможно, с ним в плену произошло что-то, давшее почву для размышлений. Знать бы ещё, что именно. Может быть, он услышал что-нибудь про Кавира. Но из Аранефа эту информацию не вытянуть, разве что очень повезёт.
Хотя всегда можно попытаться. Проявить внимание к ситуации. Выразить своё возмущение запредельной наглостью простолюдина. Присмотреться и прислушаться к ответу.
– Значит, это был Кавир?
– Именно он. Или у тебя есть другие предположения?
– Ты с ним беседовал?
– Он, конечно, не решился встретиться. Что ж, понятно, – Аранеф, прищурив глаза, посмотрел на брата. Словно целился.
– Значит, сколько у него войск, тоже неизвестно?
– Мне – неизвестно. Но, видимо, есть… Могу ли я сделать вывод, что ты созрел до того, чтоб выступить со мной единой силой?
– Я об этом думаю. Считаю, что Кавира, конечно, надо поставить на место, как и остальных торгашей, возомнивших о себе. Они должны помнить, что существуют для того, чтоб служить. Кроме того, столица должна находиться в руках представителя королевской семьи, и это не обсуждается.
– Что ж, хоть в одном вопросе мы солидарны. Чем именно ты собираешься мне помогать?
Тебе помогать? Или делать дело, которое одинаково необходимо для всех нас? Давай остановимся на том, что если тут и появятся мои войска, то они будут находиться под моим управлением. Если ты думаешь, что я позволю тебе мной командовать, то ошибаешься. Мы во всём равны, как сыновья одного отца, представители одной семьи. Либо тебе придётся признать это, либо, полагаю, от души простить торговцу его милую выходку с захватом тебя в плен. Ты ведь сейчас без армии, как я понимаю.
– Хочешь с моей помощью занять столицу и объявить себя регентом? Не слишком ли смелое намерение – с учётом всех обстоятельств?
Намёк был прозрачен. Он, конечно, сделан по поводу войск в Ниэхиме. И от Бовиаса сейчас требовалось согласиться на всё якобы лишь по этой самой причине – нехотя, тяжко, отторговывая себе всякие прочие преимущества, и так далее. Задача вроде бы сравнительно простая, но у человека, считающего, что особых талантов к интригам у него нет, она вызывает определённые трудности. Которые придётся преодолевать.
– Я ведь верно понимаю, ты именно потому остался здесь без армии, что все твои солдаты стоят в Ниэхиме? Усердно устрашают меня. Может, есть смысл использовать их более эффективно? Да и я из Овеяния не двину ни взвода, пока в Ниэхиме творится то, что творится.
– Да, я отведу оттуда людей. Здесь они пригодятся. Но ты ведь понимаешь, что их можно очень быстро вернуть на место.
– И как я должен на это ответить? Только так: справляйся сам, а мне придётся отстаивать собственные интересы. В Овеянии.
– Разве освобождение столицы не входит в сферу твоих интересов? – Аранеф был холоден и сдержан. Он определённо готов был натянуть вожжи, осадить ситуацию и развернуть её под свою руку, и с ним следовало вести себя осторожно. – Подумай, чем всё это может закончиться.
– Я полагаю, что угрозы Овеянию тоже не должны входить в сферу твоих интересов. Следуя логике.
Зачем они тебе нужны? Ты хочешь отодвинуть меня в сторону, отстранить от решения каких-либо вопросов? И что, от этого у тебя сразу появится толпа доверенных людей и специалистов, которыми можно будет заменить чиновников, подкупленных Кавиром? Ты знаешь, что предателей придётся менять, но на кого? Желающих-то занять эти высокие места будет предостаточно. А вот справятся ли? Есть ли у них опыт, чисты ли они от сотрудничества с торгашом, устоят ли перед его посулами в будущем? Мои – справятся и устоят, и это очевидно.
Они схлестнулись взглядами. Бовиас был почти уверен, что в его словах брат прочёл только и исключительно твёрдое намерение расставить на ключевые посты своих людей, таким образом взять под контроль королевство. Он должен был именно так и понять высказанное намерение, хотя бы потому, что сам Бовиас был сейчас сосредоточен как раз на этом, а остальные соображения пока отодвинул. Не до них. Упорно торгуясь, он даже от самого себя скрывал желание переложить на Аранефа ответственность за начало боевых действий в столице, а значит, и за развязывание гражданской войны.
То, что у политика упорно пытаются отторговать, начинает выглядеть более привлекательным. Старший брат, конечно, мгновенно включился в спор. Именно он должен стоять во главе армии, которая будет усмирять взбунтовавшуюся против королевского семейства столицу. Аранеф понимал, что нельзя допускать Бовиаса до верховенства в этой кампании, как и его людей – до ключевых государственных постов. Бовиас силён именно своей крепкой, сработавшейся командой. Его нужно каким-то образом втянуть в круг событий, но удержать в стороне от их центра, от решающих моментов.
И так противоположные намерения двух братьев вполне себе вошли в резонанс. Сыновья покойного короля и соперники на трон достигли договорённости, и в Ниэхим отправился приказ: вывести все боеспособные силы к столице. В Овеяние – тоже, распоряжения братья подписывали одновременно. Чуть позже Бовиас отправил матери письмо, составленное очень аккуратно. Он приложил все усилия к тому, чтоб притвориться, будто угроз со стороны герцогини вообще не было. В отношениях с родительницей всё идеально – было, есть и будет.
К счастью, письма оборачивались быстро. «Твои аргументы спорны, но я рада уже тому, что ты начал рассуждать здраво, – писала герцогиня. – Пусть и в самом деле принц потрудится на освобождении столицы от торгашеской династии. Ты должен взять под контроль всех его союзников или хотя бы большинство. То, что войска из Ниэхима будут выведены, даёт нам время и пространство для действий. Необходимо найти способ разрушить союз Аранефа и Конгвера до того, как войска вернутся обратно. После того, как столица будет почти захвачена, ты должен избавиться от Аранефа. Конгвера возьмут на себя мои люди».
От письма веяло могильным холодом. Бовиас поднёс листок к углям на жаровне и в задумчивости смотрел, как послание чернеет и корчится, распадаясь пылью. Он думал лишь о том, что безразличен к братьям и не расстроится, если они погибнут. Однако убивать кого-то из них собственноручно – это слишком. Ему придётся приложить очень большие усилия к тому, чтоб не допустить осуществления кровожадных планов маман (в которых он совершенно не заинтересован, ведь регентство, а потом корона и так, считай, в его руках), и при этом Аранеф не будет чувствовать себя ему обязанным.
Досадно.
О Конгвере он в этот момент не подумал совсем.
Однако Конгвер, пожалуй, единственный из всех братьев понимал, что рано или поздно её светлость развяжет против них целую войну интриг и подлостей (если уже не развязала), и надо быть настороже, причём как за себя, так и за сестру. Что касается братьев, в частности Аранефа, то они ребята взрослые, разумные, сами о себе позаботятся. Должны, по крайней мере.
Разумеется, до него уже в полном объёме дошли столичные новости. Теперь он тоже знал, что Аранефу удалось бежать из плена, а Гадару – нет, и что с последним там сейчас происходит, знает только Кавир. Ну, вряд ли уж принца убили. Вряд ли.
Конгвер понимал, что вот теперь начнётся всё самое главное и шумное. Да, это будет гражданская война, которой он так хотел избежать. И останется она на крохотном клочке земли близ столицы лишь в одном случае: если окажется стремительной и скоротечной и завершится за пару дней.
Чёрта с два так будет. Судя по тому, как умело и продуманно действует Кавир, справиться с ним будет трудно. А значит, военный разгул быстро захватит весь Лучезарный. Ведь по видимости, военными способами намного проще решать свои проблемы. Только в них увязаешь, как в болоте, и перейти обратно в мирную жизнь намного сложнее, чем распрощаться с ней.
Но если уж война начинается, нельзя оставаться в стороне. Если в подобной ситуации ты не оказался в числе распоряжающихся, значит, распоряжаться будут тобой, а это уже самое последнее дело.
Исполняя приказ Аранефа, Конгвер позволил вывести из Ниэхима отряды, но сразу же взялся за формирование новых из числа местных жителей, по той или иной причине лишённых работы. Их привлекала возможность побыть солдатами и получать жалованье, при этом не воюя. Принц сумел убедить их в малой вероятности того, что им вообще хоть как-то придётся поучаствовать в боях. Мол, постоите в гарнизоне, может быть, разок со скалы оружием побряцаете – да и всё. Старательно соблюдать свои посулы он не собирался. А там уж как получится.
Конгвера очень беспокоил ход событий – чувствовалось, что пружина заворачивается всё туже и вот-вот вырвется из рук. Чем обернётся долгий и тяжёлый штурм столицы, он понимал. Но и избежать открытого военного противостояния уже нет возможности. Переговоры? Да о чём? Кавир, похоже, всё продумал и очень хорошо подготовился. Единственный прокол, допущенный им – то, что Аранефу позволили убежать из плена. Гадар торговцу погоды не сделает, а вот старший брат мог бы, особенно если действовать с умом.
Словом, договариваться тут не о чем, надо бить, и по-хорошему-то следовало бить раньше.
Вот для таких целей и нужны осведомители. К сожалению, пока кандидатура не вытанцовывалась. Да и откуда бы она взялась – последнее время Конгвер общался только с представителями знати, а в этих кругах торговцев не встретишь.
Улаживая дела в Ниэхиме, принц не знал, в каких краях окажется к вечеру, потому что, по идее, хорошо б ему быть и там, и сям, и ещё в Овеяние заглянуть: крестьяне неплохо умеют узнавать последние новости о постоях (то есть, по сути, перемещении войск) и прочих герцогских делах. От этого зависят их безопасность и барыши. Средоточием сплетен и слухов были простенькие постоялые дворы. А ведь пока иного способа оставаться в курсе намерений герцогини у принца нет!
Так что у замка зятя в эту ночь Конгвер оказался случайно. Молча бросил поводья слуге, а остальной челяди, успевшей высунуться во дворик, сообщил, что не надо предупреждать о его приезде хозяев. Пусть просто подадут еду в гостиную на него одного и подготовят постель. На ходу снимая перчатки, поднялся на этаж и ещё удивился, почему гостиная буквально залита светом, он ведь приказал всё сделать попроще. Да и когда успели-то, он же опередил всех сопровождающих!
В гостиной его зять, привстав с кресла, выкручивал руку Ларе. Она, беспомощно сохраняя остатки внешнего достоинства, пыталась остановить супруга, приговаривая безостановочно: «Прошу вас… Ну, прошу вас»… Однако муж уже тянулся содрать с её плеч платье, довольно громко бормоча:
– Что из себя строишь? Ты теперь моя жена. Поняла, наглая сука? Тварь надутая. Родовитая ты или нет – мне плевать. Ты моя. Раздевайся, я сказал! Здесь раздевайся! – и, дотянувшись, ударил жену в лицо. Не пощёчину отвесил, а именно ударил, как это делают в чисто мужских драках, и о том, чтоб врезать полегче, определённо не заботился. А потом, зверея от накатывающей изнутри иррациональной ярости, пнул опрокинувшуюся на пол Лару и замахнулся пинать снова: ещё сильнее, ещё больнее.
И тут Конгвер отшвырнул его в стену. Тут же легко, словно не был измотан рутиной последней недели, прыгнул следом, пинками поднял на ноги, вцепился в ворот, морщась от ударившего в лицо смрада – хозяин замка был пьян до невменяемости.
– Руки убери. – Ниэхимский лорд заплетался языком. Он вряд ли даже понимал, с кем имеет дело. – Ещё раз влезешь в мои дела – убью. Суку эту ещё защищать…
Конгвер ударил сразу обеими руками: всерьёз, по– боевому, как его учили действовать при встрече с опаснейшим врагом. В глаза ему брызнула кровь из размозженного лица, но и следующий удар последовал незамедлительно – вслепую, однако так же безошибочно, как были сделаны предыдущие. Полшага назад, позволил телу упасть – и медленно разжал кулаки, боли в которых до сих пор не успел почувствовать.
Лара стояла в нескольких шагах, безмолвная, бледная, как край рубашки, выбившейся из-под порванного платья. Брат встретился взглядом с сестрой – и почти подбежал, поддержал, не обращая внимания, что обтирает об её одежду кровь её мужа. Стиснул в объятиях, подтверждая ещё и так, что она всегда пребудет под его защитой, что бы ни было, как бы ни повернулось.
– Мы немедленно отсюда уедем, – сказал принц. – Прикажи служанкам собрать самые необходимые вещи. Я распоряжусь насчёт экипажа.
Он не удостоил челядь, обступившую бездыханное тело своего господина, даже беглого внимания. Конгвер искал других слуг, которые могли быстро и без стенаний выполнить его поручения. И, к счастью, нашёл. В путь брат с сестрой пустились меньше чем через час. Принц ни на миг не пожалел об ужине и постели, без которых остался. Только за сестру переживал: ей, лишённой возможности с комфортом отдохнуть, придётся ведь провести в дороге самое меньшее двое суток, а то и больше, если у магов возникнут трудности. Ехать предстоит до самого Тихата, к Аранефу, а это далеко. Много миль пути.
Всё теперь нужно начинать сначала. И без пояснений ясно, что теперь любая попытка обратиться за помощью к союзникам ниэхимца в лучшем случае бесполезна, а в худшем – опасна.
Встреча братьев-союзников получилась более чем напряжённой.
– Что ты сделал? – голосом подчёркнуто тихим, а потому просто исходящим яростью, переспросил старший брат. – Ты – убил мужа Лары? Ты вообще понимаешь, что сделал?
– Я рассказал тебе об обстоятельствах произошедшего, – холодно ответил Конгвер. – Лара – выйди, пожалуйста.
– Ты! Рассказал?! – Аранеф грохнул кулаком по столику с такой силой, что изящный предмет мебели завалился набок вместе со всем, что было на него поставлено. – Ты убил ниэхимца и похоронил какую– либо возможность взять под контроль герцогиню, и вместе с ней Бовиаса! Эта единственная возможность, которая у нас была, тобой просто спущена в выгребную яму!
У Конгвера вспухли желваки на скулах, побелели губы.
– Как-то трудно поверить, что ты готов оставить родную сестру в руках человека, ведущего себя подобным образом.
– Я всегда в первую очередь думаю о деле.
– То есть следовало оставить её с подобным мужем. Пусть делает что хочет. Хоть убивает.
– Это их семейные дела, чёрт возьми! И не надо утрировать.
– Это мои семейные дела. – Слова прозвучали тихо, но даже с большим напором, чем начал старший брат. И уже с угрозой. – Ни одному мужлану в мире не будет позволено бить мою сестру.
– Ты должен был решить проблему иным способом! Разговорами, чёрт побери. Забрал бы свою сестру, в конце концов, но какого чёрта было нужно его убивать? Ты аристократ или кто? Только кулаками умеешь махать, как простолюдин?
– О чём можно говорить с человеком, который способен без причины поднять руку на представительницу королевской семьи? На жену? Может, следуя своему рецепту, предпочтёшь поговорить с Кавиром, вместо того чтоб воевать с ним?
Кровь бросилась Аранефу в лицо. До того он ещё до какой-то степени держал себя в руках (скорее менее, чем более), но теперь, осознавая масштабы возникшей проблемы и ещё преувеличив её, да вдобавок столкнувшись с яростным отпором – совершенно потерял присутствие духа. Младший брат ещё парировал аргументами пару выпадов, но скоро понял, что это бесполезно и, более того, недостойно. Поэтому, развернувшись, просто ушёл, ловя спиной такие оскорбления, которые мужчинам трудно бывает потом простить и забыть.
За порогом покоев, выделенных гостеприимным хозяином замка для Аранефа, Конгвер с диким усилием взял себя в руки, заставил мышцы лица расслабиться. Только взглядом овладеть ему не удалось, и под таким напором прислуга просто брызнула во все стороны, а стражники на всякий случай вытянулись в струнку. Ждавшей снаружи Ларе он попытался спокойно сказать: «Едем», но голос сорвался слегка. Девушка взглянула на брата с искренним беспокойством.
– Это всё из-за меня? – спросила она.
– Нет. Из-за Аранефа. Мы едем. Немедленно.
– Куда? – Прозвучало это покорно и грустно. По лицу Лары легко было прочесть, с какой страстью она мечтает о ванне и мягкой постели, и это болезненно резануло Конгвера. – В Ортагрис? Домой?
– Нет. – Его осенило внезапно, и мысль сразу показалась очень важной. Сейчас, выведенный из равновесия, он всё воспринимал обострённо. – Думаю, в Диэдим.
– Почему?
– Мне есть о чём поговорить с Ианеей. А оттуда ты, если захочешь, сможешь поехать к матери в Ортагрис. Впрочем, всё зависит от обстановки. Сейчас тебе лучше всего находиться как можно дальше от столицы. Именно там всё начнётся.
– Что именно начнётся?
– Мы с тобой поговорим в дороге.
В тот момент, когда докрикивал в спину Конгверу обвинения, Аранеф, пожалуй, ненавидел его больше, чем кого бы то ни было в мире. И даже дёрнулся было пойти следом, но сумел удержать себя. Последнюю грань он не перешёл, и пока не осознавал, что скоро пожалеет об очередной вспышке. Сейчас его душило осознание, что всё рухнуло. Так удачно скроенный и уже начавший давать результаты план летит в бездну из-за глупого и неудачного стечения обстоятельств. На фоне грозных грядущих перспектив затрещина, отвешенная мелкопоместным дворянишкой-мужем принцессе-жене казалась мелочью, едва ли стоящей слов.
Чем теперь удержать под своим контролем Бовиаса и его грозную матушку? Как заставить его привести к столице войска и вынудить слушаться сейчас и не высовываться потом? Брат пришибленного союзника, который будет ему наследовать, теперь скорее пойдёт на союз с герцогиней, чем даст Конгверу второй шанс. Аранеф лишён даже возможности хоть как-то отречься от поступка младшего брата, потому что грязь, брошенная в него, заляпает всё семейство. Никто из них не может себе это позволить.
Сейчас Аранеф не видел выхода, и маячила ему перспектива вскоре начать войну сразу на два фронта – со столицей и с Овеянием.
А какими силами? Откуда их взять?
Только это сейчас его волновало. Ниэхим больше недоступен, и о возможных союзниках в окрестностях Овеяния можно забыть раз и навсегда. Значит, их нужно искать на севере и востоке или найти время заглянуть дальше на запад, к Оскарду, которым управляет самый старший из братьев. И всё это потребует времени, а значит, у Кавира появятся в распоряжении лишние дни и недели для подготовки.
Надо как можно скорее найти других союзников. Отыскать какой-то другой ключ к Бовиасу. И всё сделать самостоятельно, чтоб быть уверенным: не возникнет никаких глупых стечений обстоятельств. Скрипнув зубами от напряжения, принц выдернул из бумаг большую карту Лучезарного, расстелил на столе. Она была размечена значками трех цветов и видов: враги, союзники и те, с кем пока непонятно. Условно говоря – нейтралы. Пришлось постараться, чтоб стереть значок на Ниэхиме и заменить его противоположным по смыслу. Теперь остальные бывшие союзники из этой области – переправить на врагов. Затрачено столько труда – и всё впустую!
Сейчас Аранефу как-то не думалось, что большую часть работы выполнял Конгвер. Отныне его заслуги для старшего брата больше не имели значения.
Теперь следовало наметить план действий на ближайшие несколько дней. Тихат мог дать от силы пятьсот бойцов, и готов был это сделать. Его союзники, которых, увы, немного, соберут ещё пару тысяч. Этого не хватит даже на штурм столицы. Обороняться-то там будет гвардия. Конечно, есть надежда, что удастся воззвать к долгу и здравому смыслу их командиров или, может, хотя бы кого-то из рядовых. Но что если нет? К тому же, как легко догадаться, долг и здравый смысл охотнее отзовутся на зрелище огромной армии, подошедшей под стены столицы. Аргумент, озвученный тем, кого поддерживают мощные войска, всегда звучит убедительней.
Принц провёл ладонью по карте. Допустим, поездку в Прее, к одному из лордов, обладающих достаточно обширными землями и значительным доходом, чтоб предложить союзнику весомую помощь, лучше предпринять в обществе Тихата и других его соседей. Свита будет выглядеть солиднее, и благоприятный ответ прозвучит с большей вероятностью. Лорд Прее всегда держался в стороне от двора, но служил королю усердно. Его преданность правящему семейству не вызывает сомнений. На ум приходят и другие представители высокой знати, кого поведение Кавира должно привести в холодное бешенство. Главное перехватить их в свои руки и заставить служить себе, ведь Бовиас – тоже представитель семейства.
Конгвер же тем временем сделал целых три остановки на пути к Диэдиму. Лара держалась, но выглядела совершенно измученной и, жалея её, принц давал ей передышку за передышкой, хотя сам бы добрался до нужного места намного быстрее. Он не спрашивал сестру, каковы были её отношения с мужем – теперь это имело бы значение только в одном случае: если бы она сама захотела поговорить о своём браке. Но Лара молчала, и так было даже лучше.
В Истане, откуда до Диэдима оставалось около дня пути по хорошей дороге и в хорошем экипаже, сын короля осторожно поинтересовался, как у принцессы Ианеи идут дела. Он ждал любых туманных намёков на творящиеся в тех краях ужасы, истории про вышедших из-под контроля наёмников и так далее. Но нет. Молодой граф Истана рассказал, что в Диэдиме, Киртадеме и Лестнице царит полный порядок. Да, её высочество распространила своё влияние и на Киртадем тоже (владелец этой области целиком на стороне принцессы), и в Лестнице распоряжается очень уверенно и разумно. Он лично считает, что в этом грандиозном притоне давно уже нужно было навести порядок.
– Что же за порядок Ианея пытается навести в Лестнице?
– О, полагаю, её высочество разумно предполагает контролировать импорт товаров снизу. Конечно, проблема не столько в товарах, сколько в людях, которые их привозят. Вот этих точно надо контролировать. Они должны помнить, где находятся, и что им позволено. Контролировать следует жёстко.
– При помощи наёмных отрядов, которые оттуда же и импортированы?
– Именно так. Да уж лучше пусть выходцы из Опорного имеют дело со своими же торговцами. И за окраину Лестницы вообще не выбираются.
Конгвер заинтересованно приподнял бровь.
– Значит, её высочество вывела наёмные отряды из Диэдима.
Именно так. Поставила вокруг Лестницы. Уверен, наёмники отлично справятся со своими соотечественниками, и это намного лучше, чем если б они и дальше шатались по нашим землям.
– Кто же тогда охраняет Диэдим?
– Там набрано войско из местных жителей. Большое. Отлично экипированное. Их подготовкой сейчас занимаются опытные офицеры.
– Вот как? Любопытно. И где же сейчас находится её высочество? В Диэдиме?
– Нет, в Лестнице. Её высочество Ианея предпочитает всё проверять самостоятельно.
И принц понял, что находить общий язык с представителями знати старшая сестра умеет. Этот – тоже её готовый союзник, если только она пожелает.
Вот с кем стоит поговорить о деле. Возможно, её заинтересуют новости и расклад сил. Может быть, она даже захочет вмешаться в ход событий. Не просто ж так принцесса затеяла подготовку. Она действует очень разумно: заняла понравившееся, удобно расположенное графство, обзавелась войском, видимо, довольно крупным, а теперь ещё и взяла под контроль единственный канал, по которому в Лучезарный притекают многие товары. Например, зерно. В Лучезарном выращивалось очень мало злаков, а те, что культивировались, были всего трёх разновидностей.
Не разгонишься.
К Лестнице Конгвер и Лара прибыли на следующий день. Принц обратил внимание на многочисленную и бдительную охрану на подступах к городу, а также на стенах. Ворота были открыты, между створок с напускным спокойствием расхаживали вооружённые люди. Сына короля со спутницей и сопровождающими бойцами беспрепятственно впустили в обхват стен и ко дворцу градоначальника, где обосновалась Ианея, проводили со всем уважением. Пришлось подождать в комфортных покоях, куда подали лёгкий обед и вино, к которому сперва не прикоснулся ни он, ни она. Зато Лара поспешно растянулась на тахте и принялась вздыхать с почти чувственным наслаждением.
– Устала? – заботливо спросил её брат.
– Надеюсь, мы не двинемся в путь немедленно. Будет время перевести дух и осмотреться? И ванну… Как я хочу ванну!
– Тоже надеюсь, что время будет.
– Вам здесь так сильно понравилось? – спросила, входя, Ианея.
Она действительно сильно изменилась. От прежней чопорности осталось многое, но теперь её умение себя держать воспринималось совсем иначе. Принцесса оставалась воплощением истинного аристократизма самой высокой марки, но теперь, по крайней мере, казалась живой, настоящей. Не то, что раньше – воистину, изваяние себе же самой. И взгляд стал цепким, жёстким. Командирским. Глаза человека, распробовавшего власть.
– Пока ещё недостаточно увидели, чтоб сделать окончательный вывод. – Конгвер поднялся ей навстречу. Даже Лара подобралась, села ровно, словно была в корсете, хотя полежать отдохнуть после тяжёлого путешествия в гостях у родственников было вполне допустимо, совершенно не противоречило приличиям.
– Аранеф именно это поручил тебе? Увидеть, что тут происходит?
– Он мне ничего не поручал. Я не его эмиссар. И представляю сейчас только себя. И сестру.
– Что случилось? – Ианея изысканно принахмурилась. Может быть, в обществе брата вспомнила о себе прежней?
– Скажем так: у меня с Аранефом возник серьёзный конфликт. Категорическое непонимание. И, полагаю, дальнейшие действия в союзе невозможны.
– Вот как? Что же произошло? Нет, расскажи подробнее. А я, если позволишь, пока пообедаю.
Ианея взялась за угощение с совершенно не светским аппетитом. В высших кругах от начала времён было принято вкушать пищу с видом лёгкого презрения к самому процессу и яствам в частности, и прежде принцесса демонстрировала совершенное владение этим искусством. А теперь вот совершенно о нём забыла. Наблюдая, как сестра со вкусом утоляет голод, Конгвер легко поверил, что она много и тяжело работает. И подумал, что, оказывается, плохо знает её.
Подробности он изложил без прикрас, не пытаясь выгораживать себя или обвинять старшего брата. Просто факты. Просто краткий пересказ разговоров и финального скандала. Последний, впрочем, принц запомнил плохо, в чём честно признался. Поссорились, да. Именно в связи с последним инцидентом.
Ианея выслушала его вполне благожелательно.
– Значит, Аранеф болезненно расшибся о Бовиаса. Ясно. Бовиас говорил, чего именно хочет? Регентства? Как понимаю, герцогиня готова предоставить ему все свои резервы. И у Бовиаса теперь будут развязаны руки – я верно понимаю? Он сможет действовать, как захочет.
– Да.
– Боюсь, это моя вина, – тихо проговорила Лара.
– Винить себя в недопустимом поведении мужа – пустое дело, – отрезала Ианея. – Виноват тот, кто начинает рукоприкладство… Значит, теперь ты предлагаешь союз мне? – повернулась она к брату.
– Точно.
– Ты даже не знаешь, каковы мои планы.
– Как понимаю, ты взяла под контроль Лестницу, и именно отсюда собираешься влиять на ситуацию в Лучезарном.
– Да. – Принцесса обаятельно улыбнулась. – Моё мнение таково: если есть возможность обойтись без гражданской войны, то лучше без неё.
– Считаешь, возможно? Целесообразно?
– Считаю, да.
– А как же действия Кавира? – заинтересовался Конгвер. Уже в его тоне звучало одновременно и согласие с мнением сестры, и любопытство к её аргументам. – Иногда война становится необходимым инструментом политики.
– Думаю, достаточно будет надёжно блокировать столицу, и в конечном итоге обойдётся без штурмов и смертей. Ни торговец, ни его ставленники не смогут даже делать вид, будто управляют страной, сидя в осаде. Но, как понимаю, Аранефу и Бовиасу хочется блеснуть именно своим умением красиво воевать.
– Думаю, наши братья просто не воспринимают возможные альтернативы. Цель Аранефа, полагаю, в том, чтоб расправиться с Кавиром как можно скорее, до того, как его дочь разрешится от бремени, и торговец получит более или менее законное право претендовать на голос в развязавшемся конфликте. Хотя бы от имени внука. Или внучки. Осада здесь не подойдёт, нужен штурм.
– А Бовиас, подозреваю, действует по подсказкам герцогини. Как тебе кажется?
– Я в этом почти уверен.
Значит, придётся заставить братьев немного осадить назад. Например, сделать так, чтоб вести боевые действия стало затруднительно. Мы все знаем, как много простой провизии поступает к нам из Опорного мира. Возможность контролировать Лестницу – верный способ ограничить наших братьев в осуществлении их военных планов. Солдат ведь надо кормить. А я не дам им ни зерна, ни солонины.
– Значит, ты с самого начала планировала именно это?
– Я с самого начала хотела получить свои земли. А потом, встретив возражения Аранефа – удержать их. Но гражданской войне в Лучезарном я буду мешать всеми силами. До разумных пределов, конечно.
– Значит, ты тоже претендуешь на регентство? Или действительно стоишь за то, чтоб управление страной до церемонии высокого выбора оставалось в руках представителей Храма?
Ианея усмехнулась.
– Вариант с представителями Храма имеет право на существование. Но, конечно, лучше, чтоб власть оставалась в руках королевской семьи. Я считаю, что членам Семейства куда разумнее решать все вопросы коллегиально. И коллегиально же управлять государством, пока не будет коронован кто-то из нас. Именно всем. И братьям, и сёстрам.
Конгвер задумчиво посмотрел сперва на одну сестру, потом на вторую. С ответом он не спешил.
– Я думаю, ни Аранеф, ни Бовиас на это не согласятся.
– Уверена, что так. Однако меня сейчас не их мнения интересуют. А твоё. Я ведь с тобой общаюсь. Ответишь?
– Сказать по правде, мне нравится идея коллегиального управления. Пусть даже принимать решения всем советом придётся на протяжении нескольких лет.
Если выбор будет сделан в пользу новорожденного – есть такая вероятность.
– Значит, мы действительно сможем поладить, – подтвердила Ианея. – Да, я охотно согласилась бы действовать с тобой в союзе. Но есть один нюанс. Вести армии к столице я категорически отказываюсь. Вместо того, чтоб прекращать войну – только усугублять ситуацию, причём собственными силами? Нет. Так что если ты пришёл за войском – увы. Я откажу.
– Я пришёл потому, что сейчас ты представляешь собой ещё одну сильную сторону на политической арене. Даже до того, как мне стало известно о Лестнице и твоих планах на неё, было понятно, что ты действуешь, и действуешь активно.
– Ты мог бы начать и свою игру. Была такая мысль?
– Мимоходом. – Конгвер улыбнулся ей в ответ. – Но будем откровенны – у меня есть только Ортагрис, владения нашей с Ларой матери. Негусто. Куда беднее, чем Диэдим и тем более Лестница.
– Значит, ты пришёл сюда ещё и для того, чтоб нанять пару наёмных отрядов? Опоздал. Все свободные отряды уже наняты мною. Теперь, когда товары из Опорного приходят в Лучезарный через мои руки, мне с избытком хватает средств, чтоб им платить.
– Тем лучше. Да, я думал, что можно бы обзавестись хорошим наёмным войском. И не только я. Аранефу эта мысль тоже приходила в голову. Неизбежный процесс, ты ведь понимаешь.
– Тогда ему придётся договариваться со мной. И сомневаюсь, что ответ будет положительным… Лара, а что скажешь ты?
– Боюсь, у меня нет ни знаний, ни навыков, чтоб что-то советовать, – робко улыбнулась младшая принцесса. При этом слушала она очень внимательно.
– Было бы желание. Однако желания, как понимаю, тоже нет.
– Пожалуй, так.
– Тебе в будущем могут прийти в голову какие– нибудь интересные мысли. Так не смущайся, высказывай свои идеи. Я вполне серьёзна, говоря, что совет должен быть общим, и все члены семьи должны принимать участие в управлении Лучезарным.
– А Алкеда?
– Разве она – член семьи?
– Она – вдова нашего отца.
– Такая же бывшая женщина короля и мать одного из нас, как девять её предшественниц. В её жилах нет королевской крови, так что говорить тут не о чем. Я так считаю.
– Что ж, пожалуй, – в задумчивости согласилась Лара. – Однако госпожа Алкеда сохранит на своего сына или дочь наибольшее влияние. Потому что у ребёнка ведь не будет отца, а только мать. Мать намного ближе любому из нас, чем братья и сёстры.
– Как сказать. – Конгвер усмехнулся, вспоминая о чём-то. Его отношения с матерью были очень доверительными, а Ларины так и особенно нежными. Но если говорить о большинстве других братьев и сестёр, то там зачастую складывалась совсем иная ситуация. – Впрочем, не следует сбрасывать дочь Кавира со счетов. Так же, как и самого Кавира – сейчас. Он держит в плену Гадара – ты ведь слышала об этом, как я понял?
– Слышала, – подтвердила Ианея.
– Можно предположить, что парвеню попытается торговаться, угрожая принцу. Думаю, в том случае и ты не выдержишь и вмешаешься в дело.
Принцесса покачала головой.
– Против Кавира разумнее всего действовать его же оружием. Я имею в виду финансы. Он подкупил большинство чиновников либо шантажировал их наделанными долгами. Ладно. А я могу сделать так, что торгашу нечем будет кормить своих солдат и сторонников.
– Первыми без пищи останутся жители столицы.
– Можно подумать, что в случае штурма никто из них не пострадает. Без жертв в любом случае не обойтись! Кроме того, полагаю, обыватели из столицы скоро побегут, и вряд ли Аранеф или Бовиас станут им мешать. Зачем бы? Им нужны сторонники Кавира и сам Кавир, которые как раз и останутся в столице. А без мирных горожан будет только просторнее.
– Полагаю, торговец предусмотрел возможность осады, а значит, запасы сделал.
– Я готова буду выделить армию для осады. Я же сказала. Но Аранефу нужно будет кое с чем согласиться. Самое меньшее – начать считаться с моим мнением. Возможно, для этого придётся оставить на голодном пайке и его солдат. И солдат Бовиаса. – Ианея слегка вздёрнула подбородок. – Герцогине тоже придётся брать зерно именно у меня. Или же каким-то образом доставлять его из Опорного через великий водопад.
– Вверх по водопаду? На кораблях? – Конгвер усмехнулся. – Насколько мне известно, за всю историю Лучезарного это ещё никому не удавалось. Чародеи, бывало, путешествовали по нему в Опорный, а обратно – ещё ни один.
– Королям это удавалось, – парировала принцесса. – Да, такой случай был. Один. Но не суть. Ни Аранеф, ни Бовиас пока не надели корону, о герцогине же тем более помолчим.
– Я вижу, ты отыскала лучший способ укротить госпожу Овеяния. Лучше, чем прежний, с помощью Ниэхима.
– Я не против, если ты донесёшь мои намерения до Аранефа. И Бовиаса. И до кого угодно из наших братьев, которые захотят повоевать тоже.
– А они, конечно, захотят. Я говорю о Хильдаре, который недавно начал искать сторонников, и делает это так громко, что пугаются даже сами потенциальные сторонники.
– Хильдар меня беспокоит мало. Пусть он мечтает о регентстве. Вряд ли кто-нибудь из лордов сделает на него ставку. Меня волнуют Аранеф с Бовиасом. А ещё я хотела бы получить поддержку Эшема. Всё– таки он самый старший и заслужил уважение своей разумностью и сдержанностью.
– Я бы на твоём месте не сбрасывал Хильдара со счетов. Мальчик вряд ли может похвастаться умом, но пыла и самоуверенности в нём не меньше, чем в Аранефе.
– Посмотрим.
– Хорошо. Я поеду в столицу и поговорю с Бовиасом. Лара пусть останется здесь. Я хотел бы, чтоб сестра была в безопасности. Боюсь, нам с тобой не удастся остановить войну.
– Но мы попробуем. – Ианея холодно стиснула зубы и взглянула на Конгвера в упор. В этот момент он подумал, что она очень похожа на отца. Почти так же, как Аранеф.
