Глава 12

Блок Ж: Отсутствие воображения

Блок Ж – тихое и относительно цивильное местечко, насколько такое может быть в тюрьме. Если бы принц Чарльз направил свою кипучую энергию на разработку архитектурного облика тюрьмы, то он нечто подобное и создал бы: классическое и безнадежно отсталое.

Нет, для тюрьмы тут вполне ничего: все аккуратно и чисто. Вы никогда не потеряетесь в этом блоке и не забудете, где находитесь (хотя вряд ли можно забыть, что вы в тюрьме). На самом деле вы не можете заблудиться в Блоке Ж, потому что повсюду развешаны схемы аварийной эвакуации, прямо как в отелях и ресторанах. И надо же, эти схемы – единственное, что украшает стены. В отличие от других блоков никаких надписей на стенах Блока Ж вы не увидите. Когда архитекторы спрашивали сотрудников блока, что бы они хотели написать на стенах, те ответили: «Это стены. Зачем на них писать?»

Это было сказано так, словно архитекторы – непроходимые тупицы.

Архитекторы пожали плечами и вместо этого написали еще несколько великолепных сообщений для заключенных Блока Б, что было намного проще и уж точно приятнее.

Узники Блока Ж выполняют все, что предписывается тюремными правилами: моются, едят, выходят во двор, чтобы подвигаться и подышать свежим воздухом, а также смотрят телевизор. Хотя чаще всего заключенные просто сидят без дела, тупо смотрят в пространство и почти не разговаривают.

Вы могли видеть подобных типов в автобусе или в поезде: они ничего не делают – не читают, не играют в телефон, не болтают и не смотрят с интересом на проплывающий за окном пейзаж. Просто уставились в одну точку и сидят. Но не так, как последователи дзен-буддизма. И не так, словно они говорят окружающим: «Обычно у меня голова пухнет от всяких мыслей и забот, и так здорово просто сидеть здесь и дышать. Этакая миленькая медитация в автобусе». Нет. В голове заключенных Блока Ж не происходит НИЧЕГО.

Я имею в виду, что вообще ничего не происходит. Это не тайм-аут в игре и не «быстрая перемотка», после которой начинается музыка. Это – пауза перед началом фильма, который никак не начинается.

Они даже не могут поставить DVD с фильмом, потому что и DVD не существует, и фильм еще не снят… или не придуман. Может, из-за того, что тот, кто мог бы придумать фильм, сидит здесь – у него есть потенциал, но лампочка в голове выключена.

В Блоке Ж они все такие. Никаких признаков жизни. Здесь нет мира и спокойствия… эээ… как в мирном и спокойном месте. Тут мир и покой, как на кладбище. А я не хожу на кладбище за миром и покоем. Я хожу, чтобы навестить покойных. Добро пожаловать в Блок Ж, где полным-полно покойников и еще есть некая чудесная машина, которая поддерживает в них жизнь, чтобы заключенные выглядели и двигались как живые.

Но они не совсем живые. У них нет воображения. У них нет воображения для того, чтобы увидеть что-то иное. У них нет воображения, и они не могут увидеть ничего дальше своего носа, даже если это очень важно. Как у лягушки, которая сварилась в воде, постепенно нагревшейся до кипения, у заключенных Блока Ж не хватает воображения, чтобы вовремя выпрыгнуть. Поэтому они даже не рассматривают возможность освободиться из тюрьмы, и никто не пытается этого сделать. И работа охранников здесь спокойная и скучная. Охранники тоже, кстати, сидят, уставившись в одну точку.

Остановись и прочитай.

Или, по крайней мере, перестань писать на минутку, Паркин.

Сегодня утром я собрался написать следующую главу и вот что прочитал в Guardian под заголовком «Вести из тюрем»:

Заключенный проковырял пластиковой вилкой полутораметровую стену

Узник, который прокопал полутораметровую стену пластиковой вилкой, был пойман, когда на земле обнаружили кирпичную крошку. Чтобы сделать инструмент, Саймон Лэнгфорд выкрутил шурупы из стола и закрепил их в пластиковой вилке. Многие недели он выковыривал раствор из кирпичной стены в своей камере Эксетерской тюрьмы. Проделанную дыру узник прятал под слоем папье-маше. Попытку побега предотвратил охранник, который увидел кучку кирпичной крошки под окном камеры Лэнгфорда. В эту тюрьму заключенный был помещен после того, как напал на троих надзирателей в другом исправительном учреждении, причем на тот момент ему оставалось всего четыре дня до освобождения.

Я об этом еще не говорил, но, по-моему, теперь самое время. Используя тюремную метафору, мы рискуем вызвать у читателя представление о тюрьме, сложившееся по фильмам и телепрограммам. Мое представление о тюрьме, например, основано отчасти на «Побеге из Шоушенка», отчасти на «Овсянке», отчасти на «Побеге из замка Колдиц», отчасти на «Бегстве к победе». И на бесчисленных тюремных сценах из фильмов (список в моей голове венчают: «Ограбление по-итальянски», «Молчание ягнят», «Американская история 10» и т. д.).

Единственная тюрьма, в которую ступала моя нога, – это Алькатрас, закрытый в 1963 году. И нигде вы не встретите точное изображение тюремной жизни 2012 года. Так что, если вы читаете эту книгу в тюрьме или знаете, что такое НАСТОЯЩАЯ тюремная жизнь, пожалуйста, не обращайте внимания на неточности и избитые образы. Мы пишем книгу не о тюрьмах. Мы пишем книгу о свободе. И аналогия с тюрьмой позволяет увидеть, как мы можем стать свободными. На самом деле у нашего читателя может быть такое же представление о тюрьмах, как и у нас, потому что он получил его из тех же источников, что и мы.

Когда мы планировали главу «Ломаем тюремные стены», то составили список способов побега из тюрьмы, например: «подкоп», «побег через канализацию» и т. д., и мы собирались использовать эти способы как образы для терапевтических приемов освобождения из ваших собственных застенков.

Один из способов у нас значился как «использование кухонного ножа». Это из «Побега из Шоушенка», не так ли? Тим Роббинс выдалбливает себе путь сквозь стену, а потом маскирует дыру постером. И вот что приходит на ум. Он пользуется маленьким молотком, который прячет в обложке от Библии. Но мы решили, что нож не хуже.

Наверняка вы понимаете, что ни в одной уважающей себя тюрьме не используют металлические ножи. Я думал, что весьма трудно причинить себе вред тупым столовым ножом (мы не говорим, естественно, о кухонных резаках). Но, вероятно, очень легко причинить вред кому-нибудь, если воткнуть его в чей-то живот, а не пытаться отрезать кусок мяса. Так что оставим металлические ножи.

Тогда что в тюрьме используют для разрезания мяса? Пластиковые ножи? Я не уверен, что нельзя использовать зубчатые края такого ножа как оружие. И как быть? Заключенным что – дают только пластиковые вилки? Но как они тогда справляются с кусками мяса или недоваренной морковкой? Может быть, вокруг стоят охранники и нарезают им мясо на кусочки, как детям?

Когда вы делаете это для ребенка, удобнее всего встать за его спиной, протянуть обе руки к тарелке с двух сторон от него и разрезать твердую пищу. Вы можете представить себе тюремных стражников в таком положении? Этого не может быть, правда? А, они, наверное, подают только рубленое мясо. И кто-нибудь проверяет готовность всех овощей. Или же один из надзирателей тыкает проверочной пластиковой вилкой каждый кусочек пищи (его должность называется «Главный Тыкатель»), чтобы убедиться, что заключенные смогут есть, пользуясь исключительно пластиковой вилкой. Или ложкой. У них есть ложки? А как вы иначе собираетесь есть суп? Да, ложки должны быть.

Вернемся же к Саймону Лэнгфорду, настоящему заключенному в современной тюрьме, и к его пластиковой вилке. Когда я впервые прочитал эту статью, то мысленно прокричал «Ура!», как тот экзальтированный мальчик в романе Энид Блайтон. (Не-британцам предлагаю погуглить автора. Это сборник мрачных и жутковатых историй для детей, который знакомит их с темной стороной жизни… Тим Бартон обожает ставить свои фильмы по таким книжкам.)

Итак, я воскликнул «Ура!», потому что Саймон, настоящий заключенный, сделал то, что я считал возможным только для вымышленных персонажей. Вот человек, который прорыл дыру наружу при помощи вилки, и не просто вилки, а пластиковой. Так я подумал. Великолепно. Должно быть, это заняло у него месяцы, и он прикрывал дыру папье-маше. Изобретательно. Хотя я все еще жаждал подробностей. Простого упоминания о папье-маше для меня было недостаточно.

Была ли стена оштукатурена, или там были просто голые кирпичи? Как Саймон сделал папье-маше, в точности подходящее к цвету и текстуре стены? У него что, были краски в камере? И кто этот человек? Художник по декорациям, который слетел с катушек? В чем состояло его преступление? Он что, продырявил банковский сейф пластиковой дрелью? Или взорвал его при помощи хлопушки? А потом он что, заменил стащенные банкноты деньгами из «Монополии», чтобы никто не заметил? И удрал на электрическом автомобильчике из аттракциона, с такой палкой сзади? А может, он переоделся в костюм Рональда МакДоналда? (Да ни у кого бы и мысли не возникло, что он ограбил банк!) И залег на дно там, где никто и не подумал бы его искать: в комнате ожидания полицейского участка?

Или вилки были для него амулетом и он собирал пригоршни вилок в каждой забегаловке, куда только ступала его нога? О нем сообщали в полицию, он получал множество предупреждений (в конце концов, собирать вилки – не такое уж опасное преступление), но Саймон не мог устоять, и его посадили в тюрьму, поскольку мелкие местные ресторанчики оказались под угрозой разорения из-за постоянного исчезновения вилок.

Я хотел узнать больше. Поэтому, если у кого-то есть дополнительная информация или вы, Саймон Лэнгфорд, читаете эту книгу, пожалуйста, свяжитесь со мной. Я знаю, что это возможно. Саймон теперь пытается начать новую жизнь в тюрьме (или он прочитает это, уже освободившись), и книга с тюремной тематикой о том, как помочь самому себе, придется как нельзя кстати.

Вернемся к вашему изобретению, Саймон. Гениально придумано с этим ковырянием. Гениальная идея это папье-маше. Но потом вы выпихнули щебень через дыру наружу, и охранник заметил это.

Саймон, вы смотрели «Побег к победе» и все эти бесчисленные фильмы, где узники собирают пыль и щебень в собственные карманы, а потом потихоньку высыпают их во дворе тюрьмы? Нет? Что ж, если вас когда-нибудь снова приговорят – надеюсь, что с вами этого не случится, – потратьте несколько дней и посмотрите фильмы о заключенных. Запаситесь пиццей. Порадуйтесь, что можете последний раз воспользоваться металлическим ножом.

Я знаю, что у вас есть возражения: «И как я должен собрать всю эту кирпичную пыль вилкой?» Саймон, Саймон! Вам нужна ЛОЖКА – пластиковая ложка. Если бы вы додумались стащить из столовой ложку, как стырили вилку, победа и свобода были бы у ваших ног.

Но, в конце концов, Саймон, в повествовании о ваших героических раскопках есть еще один факт, в который почти невозможно поверить. Можно, я напомню, о чем идет речь?

В эту тюрьму заключенный был помещен после того, как напал на троих надзирателей в другом исправительном учреждении, причем на тот момент ему оставалось всего четыре дня до освобождения.

Четыре дня? Вы что, не могли подождать четыре дня? Поэтому вы и решили научиться искусству терпения? Только подумайте: в качестве проверки новоприобретенного качества (терпения) я прокопаю путь на свободу из этого викторианского здания тюрьмы при помощи одной только… ПЛАСТИКОВОЙ ВИЛКИ?

Саймон, я надеюсь, что в следующий раз у вас все получится (прорваться сквозь приговор, а не сквозь стену). И я надеюсь, что вне тюрьмы вы используете свои очевидные способности конструктивно и заживете полноценной жизнью. Я даже пришлю вам свою книгу, если узнаю, куда прислать, и подпишу ее.

То есть наколю вилкой.

Если вы предпочитаете сразу перейти к разделу «Ломаем тюремные стены», вы найдете его на стр. 117.

Но вы можете прочитать их, и еще другие главы, которые мы тоже вынуждены были выкинуть, и еще кучу интересных вещей, о которых мы сейчас не имеем понятия, но добавим к тому моменту, как вы будете читать эту книгу…

Они тут, на сайте: www.thefuckitlife.com/extras

Здесь мы выбросили две главы, потому что на них не хватило места.