Книга: Уголек в пепле
Назад: Часть III Тело и душа
Дальше: 46: Элиас

45: Лайя

– Если хочешь жить, девочка, делай вид, что ты мертва.
Среди шума толпы, внезапно разорвавшего тишину, я едва расслышала сдавленный шепот Пророчицы. Я замолчала, ошеломленная: та, кого меченосцы чтят как святую, по какой-то причине хотела меня спасти. Под тяжестью ее веса я повалилась на помост, и в этот миг Маркус вонзил кинжал женщине в бок. Кровь заструилась по платформе, я вздрогнула, с ужасом вспомнив, как в такой же луже крови умирала Нэн.
– Не двигайся, – велела Пророчица. – Что бы ни происходило.
Я последовала ее совету и не шевелилась, даже когда Элиас выкрикнул мое имя и попытался стащить ее с меня. Даже когда гонец сообщил об убийстве Императора, а Элиаса приговорили к смерти и заковали в цепи. Все это время я оставалась неподвижной. Но когда Каин объявил о коронации, я сдержала вздох. После коронации всех заключенных-смертников казнят. Это значило, что если Ополчение не вызволит его из тюрьмы, Дарин умрет уже завтра. Или же нет?
Мэйзен уверял, что Дарин в камере смертников в Беккаре, а Элиас сказал, что в Беккаре нет таких камер.
От разочарования хотелось кричать. Мне необходимо все прояснить. Мэйзен – единственный, кто мог мне в этом помочь, и для этого мне надо было выбраться отсюда. Но я не могла просто встать и уйти. Все думали, что я мертва. И даже если бы я могла уйти, Элиас только что пожертвовал жизнью ради меня. Я не могла бросить его. Я лежала, не зная, что делать, но Пророчица решила за меня.
– Двинешься сейчас, и ты мертва, – предупредила она, поднимаясь с меня.
Пока все увлеченно следили за происходящим, она подняла меня и понесла к воротам амфитеатра.
Мертва. Мертва. Я практически слышала голос женщины в своей голове. Притворяйся, что ты мертва. Ноги и руки болтались, голова качалась. Я держала глаза закрытыми, но когда Пророчица запнулась и чуть не упала, на миг они распахнулись сами собой. Однако никто не заметил – Аквилла как раз давала свою клятву. Я взглянула на Элиаса. И хотя я видела, как схватили моего брата, как убили моих родных, хотя я страдала от побоев и едва не умерла сама, мне никогда не доводилось встречать такого безнадежного отчаяния, какое читалось в глазах Элиаса.
Пророчица выпрямилась. Еще двое шли рядом с ней, как старшие братья, которые с обеих сторон поддерживают свою сестру и охраняют ее от грубой толпы. Кровь женщины пропитала мою одежду, став невидимой на черном шелке. Она потеряла так много крови, что я не понимала, как у нее вообще хватало сил идти.
– Пророки не могут умереть, – сказала она, стиснув зубы. – Но кровью истекать мы можем.
Мы вышли за ворота амфитеатра, и, оказавшись в нише, женщина поставила меня на ноги. Я ждала, что она пояснит, почему подставила под кинжал себя, хоть тот предназначался мне, но она пошатнулась, и собратья подхватили ее. Я оглянулась на амфитеатр, где на коленях стоял Элиас, закованный в цепи. Разум твердил, что я не в силах ничем ему помочь, а если и попытаюсь, то умру. Но я не могла заставить себя уйти.
– Ты не ранена, – Каин незаметно покинул переполненный амфитеатр. – Хорошо. Следуй за мной. – Он перехватил мой взгляд, брошенный на Элиаса, и покачал головой. – Сейчас ты не сможешь ему помочь, – сказал Каин. – Он сам выбрал свою судьбу.
– Разве это его судьба? – взывала я к Каину. – Элиас отказался убить меня, и теперь умрет за это? Вы собираетесь наказать его за милосердие?
– У Испытаний есть правила, – ответил Каин. – Претендент Витуриус их нарушил.
– Ваши правила неоднозначны. Элиас не единственный, кто нарушил приказ. Маркус должен был убить меня, но он этого не сделал. Но вы все же провозгласили его Императором.
– Он думает, что убил тебя, – возразил Каин. – И упивается этим. Вот что важно. Пойдем, ты должна уйти из школы. Если Комендант узнает, что ты жива, она убьет тебя.
Я сказала себе, что Пророк прав, что я не могу спасти Элиаса. Но на душе стало скверно. Я уже так поступала раньше. Я бросила Дарина и жалела потом об этом каждый миг.
– Если ты не пойдешь со мной, твой брат умрет, – Пророк почувствовал мои терзания. – Ты же этого не хочешь?
Он направился к воротам, и, еще немного поколебавшись, я отбросила мучительные раздумья, отвернулась от Витуриуса и пошла за ним.
«Элиас находчив, возможно, он все же найдет способ избежать смерти. Но я – нет, Лайя, – слышала я голос Дарина. – Если ты мне не поможешь».
Легионеры, охранявшие ворота Блэклифа, казалось, не видели нас, когда мы покинули территорию школы. Я даже подумала, не окутал ли их Каин своими чарами. Почему он мне помогал? Что он хотел взамен? Если он и знал о моих подозрениях, то никак этого не показывал.
Он уводил меня через Квартал патрициев, затем вглубь города, по душным улицам Серры. Его маршрут выглядел настолько запутанным, что поначалу думалось, будто мы идем просто так, без определенного направления. Никто не останавливал на нас взгляд, никто не говорил о смерти Императора или коронации Маркуса. Новости еще не просочились в город.
Молчание меж нами, казалось, даже звенело и, если бы упало, разбилось бы на множество осколков. Как мне отделаться от него и найти Ополчение? Я тут же отогнала эти мысли, боясь, что Пророк их прочтет. Но я уже подумала об этом, поэтому, должно быть, спохватываться поздно. Я посмотрела на него вопросительно. Прочитал ли? Слышал ли он все мои мысли?
– Это не настоящее чтение мыслей, – пробормотал Каин, и я обхватила себя руками, отпрянув от него, хотя прекрасно понимала, что это не спрячет мои мысли. – Мысли сложны, – объяснил он. – Беспорядочны. Они запутаны, как лианы в джунглях, слоисты, как осадочные породы в каньоне. Мы должны расплести лианы, пробраться через несколько слоев, затем перевести и расшифровать.
Десять кругов ада! Что он знает обо мне? Все? Ничего?
– С чего начать, Лайя? Я знаю, что все твои мысли лишь о том, как найти и спасти брата. Я знаю, что твои родители были самыми сильными лидерами Ополчения за всю его историю. Я знаю, что ты влюблена в бойца Ополчения по имени Кинан, но не веришь в его любовь. Я знаю, что ты – шпион Ополчения.
– Но если вы знаете, что я – шпион…
– Знаю, – подтвердил Каин, – но это не важно.
Тоска, древняя как мир, вспыхнула в его глазах, будто он вспомнил что-то давным-давно ушедшее.
– Другие мысли четко показывают, кто ты есть, что ты есть в глубине твоего сердца. Ночами одиночество давит на тебя, будто само небо опускается и душит холодными руками…
– Это не… я…
Но Каин не обратил внимания на мой возглас. Взгляд его красных глаз был расфокусирован, голос звучал прерывисто, как будто он говорил не о моих, а о своих сокровенных секретах.
– Ты боишься, что тебе никогда не стать такой же мужественной, как твоя мать. Ты боишься, что из-за твоей трусости погибнет твой брат. Ты жаждешь понять, почему твои родители предпочли Ополчение своим детям. Твое сердце хочет Кинана, а тело горит, когда рядом Элиас. Ты…
– Перестаньте. – Это невыносимо, когда тебя знает насквозь кто-то другой.
– Ты полна, Лайя. Полна жизни и темноты, света и духа. Ты приходишь в наши сны. Ты будешь гореть, потому что ты уголек в пепле. Это твоя судьба. Быть в Ополчении шпионом – это лишь малая часть тебя. Ничто.
Я искала слова, но не находила. Это неправильно, что он столько обо мне знает, а я, в свою очередь, не знаю о нем ничего.
– Во мне нет ничего стоящего, Лайя, – молвил Пророк. – Я – ошибка. Я – неудача и зло, жадность и ненависть. Я виновен. Все мы, Пророки, виновны.
Увидев мое смущение, он вздохнул. Мы встретились взглядами, и его слова о себе и собратьях рассеялись, как сон после пробуждения.
– Мы пришли, – сказал он.
Я неуверенно осмотрелась. Передо мной протянулась тихая улочка с двумя рядами одинаковых домов на каждой стороне. Торговый квартал? Или Квартал чужестранцев? Я не могла определить. Случайные прохожие были слишком далеко, чтобы их опознать.
– Что… что мы здесь делаем?
– Если ты хочешь спасти своего брата, тебе нужно поговорить с Ополчением, – сказал Каин. – Я привел тебя к ним. – Он кивнул на улицу. – Седьмой дом справа. В подвале. Дверь не заперта.
– Почему ты помогаешь мне? – спросила я. – Какой здесь подвох…
– Никакого, Лайя. Я не могу ответить на твои вопросы. Скажу лишь, что сейчас наши интересы совпадают. Я клянусь тебе плотью и кровью, что не обманываю тебя. Иди скорее. Время не ждет. Боюсь, у тебя и так его осталось очень мало.
Несмотря на спокойное выражение, в его голосе, без всякого сомнения, сквозило нетерпение. Это растревожило меня, породило во мне беспокойство. Я кивнула ему в знак благодарности и пошла, думая, до чего странными были эти несколько последних минут.
* * *
Как Пророк и предсказывал, задняя дверь подвала дома оказалась незапертой. Я сделала два шага вниз по лестнице, когда острие клинка уперлось мне в шею.
– Лайя?
Кинжал опустился, и на свет вышел Кинан. Рыжие волосы торчали во все стороны, на повязке, небрежно перетягивающей предплечье, алело пятно крови. Веснушки резко выделялись на болезненно бледной коже.
– Как ты нас нашла? Ты не должна быть здесь. Это небезопасно для тебя. Быстро уходи, – он оглянулся через плечо, – пока Мэйзен не увидел!
– Я обнаружила секретный ход в Блэклиф. Я должна сказать ему об этом. И есть еще кое-что – шпион…
– Нет, Лайя, – покачал головой Кинан. – Ты не можешь…
– Кто там, Кинан?
Послышались приближающиеся шаги, и в следующую секунду показалась голова Мэйзена.
– А-а, Лайя. Выследила нас. – Старик стрельнул взглядом в Кинана, как будто он в этом виноват. – Приведи ее.
От его тона на затылке зашевелились волосы, и я коснулась разреза в кармане юбки, под которым был спрятан кинжал в ножнах, подаренный мне Элиасом.
– Лайя, слушай меня, – зашептал Кинан, когда повел меня вниз по ступеням. – Не важно, что он скажет, я…
– А сейчас иди, – Мэйзен отсек Кинана, когда мы спустились в подвал. – У меня мало времени.
Подвал был маленький. В углу громоздились ящики с товарами, а посреди стоял круглый стол. За ним сидели двое мужчин, не улыбаясь и холодно поглядывая на меня, – Эран и Хайдер. Я подумала, не один ли из них шпионит для Коменданта. Мэйзен подвинул ко мне ногой ветхий стул, видимо, предлагая мне сесть. Кинан встал за моей спиной, переминаясь с ноги на ногу, как встревоженный зверь. Я старалась не смотреть на него.
– Ну что, Лайя, – начал Мэйзен, когда я села. – Есть какая-нибудь информация для нас? Кроме того, что Император мертв.
– Как вы…
– Потому что я один из тех, кто убил его. Скажи мне, они уже назвали имя нового Императора?
– Да. – Мэйзен убил Императора? Я хотела узнать больше, но почувствовала его нетерпение. – Они провозгласили Маркуса. Коронация назначена на завтра.
Мэйзен обменялся взглядом со своими людьми и встал.
– Эран, отправляй гонцов. Хайдер, приготовь людей. Кинан, разберись с девчонкой.
– Подожди! – я тоже встала. – У меня есть еще сведения – ход в Блэклиф. По этой причине я и пришла. Так что ты можешь вызволить Дарина. И есть еще кое-что, что ты должен знать…
Я собиралась рассказать Мэйзену о шпионе, но он не дал закончить.
– Нет никаких секретных ходов в Блэклиф, Лайя. А даже если бы и был, я не настолько туп, чтобы пытаться атаковать школу, где обучают масок.
– Тогда как…
– Как? – он начал размышлять вслух: – Хороший вопрос. Как мне избавиться от девчонки, которая влезла в мое убежище в самый неподходящий момент, назвав себя давно потерянной дочерью Львицы? Как утихомирить существенную фракцию Ополчения, когда они тупо настаивают помочь ей с ее братом? Как сделать, чтобы все выглядело так, будто ты помогаешь ей, когда на деле у тебя нет ни времени, ни людей для этого?
У меня пересохло во рту.
– Я скажу тебе как, – изрек Мэйзен. – Ты даешь девчонке задание, с которым она не справится. Отправляешь ее в Блэклиф, прямиком в дом убийцы ее родителей. Требуешь от нее невыполнимого: шпионить за самой опасной женщиной в Империи и выведать все об Испытаниях, когда они даже не начались.
– Ты… ты знал, что Комендант убила…
– Ничего личного, девочка. Сана угрожала, что уведет своих людей из Ополчения, и все благодаря тебе. Она давно искала предлог, а с твоим приходом его получила. Но она и ее люди мне были нужны как никогда. Я годы потратил, чтобы восстановить то, что разрушила Империя, когда убила твою мать. Поэтому не мог позволить тебе разрушить все это.
Я ожидал, что Комендант избавится от тебя через несколько дней, если не часов. Но ты выжила. Когда ты принесла информацию – настоящую информацию – на Лунном Фестивале, мои люди предупредили меня, что Сана и ее фракция сочтут, что сделка состоялась. Она требовала, чтобы мы вызволили Дарина из Центральной тюрьмы. Только проблема была в том, что ты сказала кое-что очень важное, и теперь я уж точно не мог привлечь людей на освобождение твоего брата.
Я вспомнила: приезд Императора в Серру.
– Я знал, что нам понадобится каждый боец Ополчения, что у нас есть, чтобы мы могли совершить покушение. Намного более важное дело, чем спасение одного юноши, как ты думаешь?
На ум пришли слова Коменданта: «Эти крысы из книжников знают только то, что я хочу, чтобы они знали. Что они затевали, когда ты встречалась с ними в последний раз? Планировали ли что-то значительное?».
Меня вдруг осенило, словно ударило молнией. Ополченцы даже не догадывались, что они сплясали под дудку Коменданта. Керис Витуриа хотела, чтобы Император умер. Ополченцы убили его и всех, кто был с ним, Маркус занял его место, и сейчас не будет никакой гражданской войны, никакой борьбы между династией Тайа и Блэклифом.
«Ты – дурак! – хотела я крикнуть. – Ты угодил прямо в ее ловушку!»
– Мне надо было успокоить фракцию Саны, – продолжал Мэйзен. – И тебя отослать от них подальше. Поэтому я снова отправил тебя в Блэклиф, поставив перед тобой совершенно невыполнимую задачу: найти секретный ход в самой охраняемой вооруженной крепости меченосцев после тюрьмы Кауф. Я сказал Сане, что от этого зависит побег твоего брата, а излишние подробности могут поставить освобождение под угрозу. Затем я дал ей и всем остальным бойцам миссию более значимую, чем глупая девчонка со своим братом: революция.
Он наклонился вперед, в запале сверкая глазами.
– Это только дело времени, когда слух о смерти Таиуса расползется. Как только это случится, начнутся волнения. А этого мы и ждем. Я лишь жалею, что твоя мать этого не увидит.
– Не смей говорить о моей матери! – В гневе я забыла сказать ему о шпионе. Забыла сказать, что Комендант знает о его грандиозном плане. – Она жила по Иззату. А ты предал ее детей, ублюдок. Может, ты и ее предал?
Мэйзен обогнул стол. Я увидела, как у него на шее забилась жила.
– Я следовал за Львицей в огонь и в воду. Я шел за ней в ад. Но ты не похожа на свою мать, Лайя. Ты больше похожа на отца. А твой отец был слаб. Что же до Иззата – ты еще ребенок. Ты даже не представляешь, что это означает.
Мое дыхание сбилось, дрожащей рукой я взялась за стол, чтобы успокоиться. Оглянулась на Кинана, но он прятал глаза. Предатель! Он знал, что Мэйзен и не думал мне помогать? Он наблюдал и посмеивался, когда глупая девчонка отправилась на невыполнимую миссию? Кухарка была права! Я не должна была доверять Мэйзену. Я никому из них не должна была доверять. Дарин это понимал. Он хотел изменить мир, но осознал, что с ополченцами этого не сделать, потому что они не заслуживают доверия.
– Мой брат, – обратилась я к Мэйзену. – Он ведь не в Беккаре, так? Он жив?
Мэйзен вздохнул.
– Туда, где меченосцы держат твоего брата, попасть невозможно. Брось это, девочка. Ты не сможешь спасти его.
Подступили слезы, но мне удалось их сдержать.
– Просто скажи, где он, – я постаралась, чтобы мой голос звучал сдержанно. – Он в городе? В Центральной? Ты же знаешь. Скажи мне!
– Кинан, избавься от нее, – приказал Мэйзен и добавил, поразмыслив: – Только тело увези куда-нибудь в другое место, а то в этом районе могут заметить.
Я почувствовала то, что, вероятно, недавно испытал Элиас. Предательство. Отчаяние. От страха и ужаса начала задыхаться, но сумела это подавить.
Кинан попытался взять меня за руку, но я увернулась, достав при этом кинжал Элиаса. Люди Мэйзена ринулись вперед, но не так уж быстро, да и я находилась к Мэйзену ближе, чем они. В следующий миг я приставила лезвие к горлу лидера Ополчения.
– Назад! – крикнула я бойцам. Они неохотно опустили свое оружие. Кровь стучала в ушах, но страха я не чувствовала, только ярость от того, через что Мэйзен заставил меня пройти.
– Ты скажешь мне, где Дарин, лживый сукин сын?
Мэйзен ничего не ответил, и я вдавила лезвие глубже, оставив тонкую кровавую линию.
– Говори, – потребовала я. – Или я перережу твою глотку прямо сейчас.
– Я скажу тебе, – прохрипел он. – Мне даже интересно будет посмотреть на тебя. Он в Кауфе, девочка. Они перевели его в Кауф на следующий день после Лунного Фестиваля.
Кауф. Кауф. Кауф. Я заставила себя поверить в это. Взглянуть правде в глаза. Кауф – это там, где родители и сестра подверглись пыткам и были казнены. Кауф, куда отправляют только самых злостных и опасных преступников, чтобы они там страдали и гнили, пока не умрут.
Все кончено, осознала я. Все, что я вытерпела – кнут, шрам, избиения, – было напрасно. Ополчение убьет меня. Дарин погибнет в тюрьме. И я ничего не могу сделать, чтобы это изменить. Мой нож все еще упирался в горло Мэйзена.
– Ты заплатишь за это, – прошипела я. – Клянусь небесами и звездами. Ты заплатишь.
– Очень в этом сомневаюсь, Лайя. – Его взгляд метнулся мне за спину – слишком поздно. Я уловила вспышку рыжих волос и карие глаза, а затем оглушительная боль пронзила висок, и меня поглотила тьма.
* * *
Очнувшись, первым делом я испытала облегчение от того, что до сих пор жива. Но в следующий миг, когда увидела лицо Кинана, меня затопил острый гнев. Предатель! Обманщик! Лжец!
– Слава небесам! – выдохнул он. – Я боялся, что слишком сильно тебя ударил. Нет… подожди…
Я шарила рукой в поисках ножа. С каждой секундой сознание прояснялось все четче, и все сильнее хотелось убить предателя.
– Я не собираюсь причинять тебе боль, Лайя. Пожалуйста, выслушай.
Кинжала не было. Я осмотрелась вокруг ошалело. Он собирался меня убить. Мы находились в каком-то большом сарае. Сквозь щели между кривыми досками падал солнечный свет, у стены стояли садовые инструменты.
Если получится от него сбежать, я смогу спрятаться в городе. Комендант считала меня мертвой, поэтому, если смогу снять рабские браслеты, возможно, мне удастся покинуть и Серру. А дальше что? Вернусь ли я назад в Блэклиф за Иззи, пока ее не схватила и не запытала до смерти Комендант? Попробую ли помочь Элиасу? Попытаюсь ли попасть в Кауф и освободить Дарина? Тюрьма располагалась более чем в тысяче миль отсюда. И я даже не представляла, как туда можно добраться. Не знала и то, как выжить в стране, переполненной патрулями меченосцев. Но даже если каким-то чудом я окажусь возле Кауфа, как мне пробраться внутрь? И как потом выбраться? Дарин к тому времени может погибнуть. Он, возможно, и сейчас уже мертв.
Он не мертв! Если бы он был мертв, я бы это знала.
Все это пронеслось в моей голове за мгновение. Я вскочила на ноги и кинулась к граблям: прямо сейчас необходимо сбежать от Кинана.
– Лайя, нет! – Он схватил мои руки и силой прижал к бокам.
– Я не собираюсь убивать тебя, – сказал он. – Я клянусь. Просто послушай.
Я уставилась в его темные глаза, злясь на себя за глупость и слабость.
– Ты знал, Кинан. Ты знал, что Мэйзен никогда не хотел мне помогать. Это ты сказал мне, что мой брат в камере смертников. Ты использовал меня…
– Я не знал…
– Если ты не знал, тогда почему вырубил меня в подвале? Почему ты просто стоял там, когда Мэйзен приказал убить меня?
– Если бы я так не поступил, он бы убил тебя сам. – Тоска в глазах Кинана заставила меня слушать. На этот раз он не скрывал своих эмоций.
– Мэйзен заточил каждого, в ком видел противника. Для их же блага, сказал он. Сана сидит под охраной. Я не мог позволить ему сделать то же самое с собой, если собирался помочь тебе.
– Ты знал, что Дарина отправили в Кауф?
– Никто из нас не знал. Мэйзен вел очень скрытную игру. Он никогда не позволял нам слушать отчеты своих шпионов в тюрьмах. Никогда не давал нам детали плана освобождения Дарина. Он приказал передать тебе, что твой брат в камере смертников. Может быть, надеялся этим подтолкнуть тебя на необдуманный риск, чтобы ты попалась. – Кинан отпустил меня. – Я доверял ему, Лайя. Он вел Ополчение десять лет. Его проницательность, его самоотверженность – только это и держало нас вместе.
– То, что он – хороший лидер, еще не значит, что он хороший человек. Он лгал тебе.
– И я – дурак, что не понимал этого. Сана подозревала его в нечестности. Когда она догадалась, что мы с тобой… подружились, то поделилась своими подозрениями. Я был уверен, что она ошибается. Но затем, на последней встрече, Мэйзен сказал тебе, что твой брат в Беккаре. А это вообще не имело никакого смысла, потому что Беккар – крохотная тюрьма. Если бы твоего брата действительно держали там, мы бы давным-давно подкупили кого-нибудь и освободили его. Я не знаю, почему он так сказал. Может, думал, что я не замечу. Может быть, запаниковал, что ты не веришь ему на слово. – Кинан вытер слезу с моего лица. – Я передал Сане слова Мэйзена о Беккаре, но той ночью мы устраивали покушение на Императора. Она смогла поговорить с ним только после, а меня заставила держаться в стороне. И к лучшему, кстати. Она считала, что ее фракция пойдет за ней, но они бросили ее, когда Мэйзен убедил их, что Сана препятствует революции.
– Не будет никакой революции. Комендант с самого начала знала, что я – шпион. Она знала, что Ополчение готовило нападение на Императора. Кто-то в Ополчении оповещает ее.
Кинан побледнел.
– Я подозревал, что нападение на Императора не может быть настолько легким. И пытался сказать об этом Мэйзену, но он не прислушался. Выходит, все это время Комендант хотела, чтобы мы устроили покушение. Она хотела убрать Таиуса с пути.
– Она готова к революции Мэйзена, Кинан. Она попросту раздавит Ополчение.
Кинан порылся в карманах, что-то выискивая.
– Я должен вызволить Сану. Должен рассказать ей о шпионе. Если она сможет добраться до Тэрика и других лидеров своей фракции, то, возможно, сумеет остановить их прежде, чем они попадут в ловушку. Но сначала… – Он вытащил из кармана маленький бумажный пакетик и лоскуток кожи и протянул мне. – Это кислота, чтобы растворить рабские браслеты. – Кинан объяснил, как ее использовать, заставив меня повторить его указания дважды.
– Не ошибись – здесь хватает едва-едва. Ее очень трудно достать. Сегодня ночью затаись. Завтра утром, на четвертом ударе колокола, иди к речным докам. Найди галеру с названием «Бэдкэт». Скажи им, что у тебя есть груз драгоценных камней для ювелиров Силаса. Ни свое имя, ни мое имя, ничего больше не говори. Они спрячут тебя в трюме. Ты отправишься вверх по течению к Силасу в трехнедельное плавание. Я встречу тебя там. И мы придумаем, что делать насчет Дарина.
– Он умрет в Кауфе, Кинан. Он, возможно, не переживет и этих трех недель, пока я буду плыть.
– Он выживет. Меченосцы знают, как оставлять людей в живых, если им так надо. В Кауфе не умирают, а страдают. Большинство пленников держат там по несколько месяцев, а некоторых – и несколько лет.
Где есть жизнь, говорила Нэн, там есть и надежда. Моя надежда вспыхнула как свеча в темноте. Кинан вытащил меня. Он спас меня из Блэклифа. Он поможет спасти Дарина.
– Моя подруга Иззи, она помогала мне. Но Комендант знает, что мы общались. Я должна спасти ее. Я поклялась.
– Прости, Лайя. Я могу вытащить тебя отсюда, но больше никого.
– Спасибо, – прошептала я. – Пожалуйста, считай, что твой долг перед моим отцом оплачен…
– Ты думаешь, я делаю это ради него? Ради его памяти? – Кинан наклонился вперед, его глаза потемнели. Лицо оказалось так близко, что я могла чувствовать его дыхание на своей щеке. – Может быть, из-за этого все началось. Но не сейчас. Уже нет. Ты и я, Лайя. Мы одно и то же. Впервые в жизни, сколько себя помню, я не чувствую себя одиноким. Из-за тебя. Я не могу… не могу перестать думать о тебе. Я пытался. Пытался выкинуть тебя из головы…
Пальцы Кинана медленно-медленно поднимались по моей руке, затем коснулись лица. Другой рукой он обвел изгиб моих губ, откинул волосы на спину, вглядываясь мне в лицо, как будто что-то потерял. А затем прижал меня к стене, обвив рукой талию. Он припал к моим губам голодным жадным поцелуем. Поцелуем, который сдерживался много дней и жаждал вырваться. Поцелуем, о котором я мечтала с нетерпением.
На миг я оцепенела. В памяти всплыли лицо Элиаса и слова Пророка. «Твое сердце хочет Кинана, а твое тело горит, когда Элиас Витуриус рядом». Я отмахнулась от них. Я хотела этого. Хотела Кинана. И он хотел меня. Я пыталась раствориться, ощущая сплетение наших рук, в шелке волос, скользящем между пальцев. Но продолжала видеть Элиаса, и когда Кинан отстранился, не могла встретиться с ним взглядом.
– Тебе это понадобится, – он протянул мне кинжал Элиаса. – Я найду тебя в Силасе. Я найду способ, как помочь Дарину. Я обо всем позабочусь. Обещаю.
Я заставила себя кивнуть, думая, почему от его слов так беспокойно. Спустя несколько секунд Кинан вышел из сарая, а я уставилась на пакетик кислоты, что он мне оставил.
Мое будущее, моя свобода – все это заключалось в нем, в маленьком пакетике, который сломает рабские оковы. Что стоило Кинану раздобыть этот конвертик? А чего стоил ему проход на корабль? А что будет с Кинаном, когда Мэйзен узнает, что бывший лейтенант его предал?
Он лишь хотел помочь мне. А как приятны его слова: «Я найду тебя в Силасе. Я найду способ, как помочь Дарину. Я обо всем позабочусь. Обещаю».
Когда-то я мечтала об этом. Хотела, чтобы кто-нибудь сказал мне, что делать, устроил все. Когда-то я мечтала, чтобы меня спасли.
Но что мне это дало? Предательство. Провал. Теперь я не могу ждать, когда Кинан решит все вопросы. Особенно зная, что Иззи, возможно, прямо сейчас страдает от пыток Коменданта, потому что предпочла дружбу собственной безопасности. Зная, что Элиас без раздумий отдал свою жизнь за меня.
В сарае вдруг стало душно и жарко, и я выбежала вон. В голове возник план, пока приблизительный, странный и довольно-таки безумный, но, возможно, именно такой и мог сработать. Я кружила по городу, затем пересекла Площадь Казни и промчалась мимо доков, вниз к Оружейному кварталу. К кузницам. К Спиро Телуману.
Назад: Часть III Тело и душа
Дальше: 46: Элиас