Книга: Уголек в пепле
Назад: 43: Лайя
Дальше: Часть III Тело и душа

44: Элиас

– Я пойду спокойно, – пообещал я, когда солдаты скрутили нас и завязали нам с Элен глаза. – Только уберите от меня свои проклятые руки.
В ответ один из них сунул мне в рот кляп и забрал мой меч. Легионеры завели нас на гору, затем проводили через территорию школы. Со всех сторон слышались шаги, центурионы выкрикивали приказы, я услышал гул амфитеатра.
Четвертое Испытание. Все тело напряглось. Я не хотел возвращаться туда, где убил своих друзей. Не хотел и ногой ступать на это проклятое место.
Каин шел впереди, храня молчание. Читал ли он мои мысли прямо сейчас? Или мысли Элен? Не важно. Я старался забыть его, думать так, будто никакого Пророка нет рядом.
Верность, не жалея души. Эти слова так четко перекликались с тем, что говорила Лайя. «У тебя есть душа. Не позволяй им забрать ее». А именно это, чувствовал я, Пророки и пытались сделать. Поэтому я мысленно нарисовал черту, о которой говорила Лайя. Я не пересеку ее. Не важно, какова будет цена. Я никогда ее не пересеку. Я чувствовал Элен, она шла рядом, и волны страха исходили от нее, отнимая тепло и оголяя нервы.
– Элиас. – Легионеры не стали затыкать Элен рот кляпом, потому что ей хватило здравого смысла не поднимать шум. – Слушай меня. Что бы Пророки ни попросили, ты должен это сделать, понимаешь? Кто бы ни выиграл Испытание, тот станет Императором – Пророк сказал, ничьей не будет. Если ты не победишь, все пропало.
Пыл и отчаяние в ее голосе взволновали меня. Предупреждение в ее словах было слишком очевидным. Я ждал, что она добавит еще что-нибудь, но ей либо тоже всунули кляп, либо Каин велел ей замолчать. Спустя несколько минут я почувствовал вокруг гул сотен голосов, наполняющий меня с головы до пят. Мы пришли к амфитеатру.
Легионеры провели меня еще на несколько шагов и толкнули на колени. Элен опустилась рядом со мной. Затем развязали веревки, сняли повязки и вытащили кляпы.
– Вижу, они привели тебя в наморднике, ублюдок. Жаль, что с тобой не всегда так поступают.
Маркус стоял на коленях по другую сторону от Элен и смотрел на меня с лютой ненавистью. Он весь подобрался точно змея, готовая к прыжку. Оружия с собой у него не было, кроме кинжала, торчащего из-за пояса. Вся его скорбь после Третьего Испытания превратилась в ядовитую злобу. Зак всегда выглядел слабее Маркуса, но, по крайней мере, он старался сдерживать Змея. Без поддержки своего тихоголосого брата Маркус выглядел почти диким.
Я не обратил внимания на его выпад и попытался настроиться на то, что сейчас произойдет. Легионеры оставили нас на помосте за спиной Каина, который не сводил взгляда с ворот амфитеатра, как будто чего-то ждал. Остальные двенадцать Пророков выстроились вокруг, отбрасывая рваные тени и затемняя ристалище одним своим присутствием. Я пересчитал их – тринадцать вместе с Каином. Значит, один отсутствовал.
Ряды зрителей были полны. Я заметил губернатора и остальных городских советников. Дед сидел несколькими рядами выше, за ложей Коменданта, окруженный личной стражей, и смотрел лишь на меня.
– Комендант опаздывает, – Элен кивнула на пустое кресло моей матери.
– Ошибаешься, Аквилла, – фыркнул Маркус. – Она как раз вовремя.
Едва он это сказал, в воротах амфитеатра появилась Керис. Следом шла Пророчица, которая, несмотря на свою хрупкость, тянула за собой связанную девушку с кляпом во рту. Я увидел гриву тяжелых черных волос, рассыпанных по спине, и мое сердце остановилось – Лайя. Что она здесь делает? Почему она связана?
Комендант заняла свое место в ложе, а Пророчица возвела Лайю на помост к Каину. Рабыня пыталась что-то сказать сквозь кляп, но его привязали очень туго.
– Претенденты, – как только Каин заговорил, в амфитеатре наступила тишина. Стая птиц, галдя, кружила над головами. Снизу из города доносились распевы торговца-зазывалы. – Последнее Испытание – это Испытание Верности. Империя постановила, что эта рабыня должна умереть, – Каин указал на Лайю, и мой желудок подпрыгнул, как будто я упал с большой высоты.
Нет! Она невиновна. Она не сделала ничего дурного.
Глаза Лайи округлились. Стоя на коленях, она попыталась отползти назад. Но Пророчица, которая привела ее, опустилась на колени за спиной рабыни и вцепилась в нее железной хваткой, как мясник, несущий ягненка на заклание.
– Как только я скажу вам приступить, – продолжил Каин спокойно, как будто речь шла вовсе не о смерти семнадцатилетней девушки. – Вы все одновременно должны попытаться ее казнить. Кто выполнит приказ первым, тот будет назван победителем Испытания.
– Это несправедливо, Каин, – вспыхнул я. – У Империи нет причин для ее казни.
– Причины не важны, Претендент Витуриус. Только верность. Если вы откажетесь исполнять приказ, вы проиграете Испытание. Наказание за проигрыш – смерть.
Я подумал о поле боя из своего кошмара, и кровь загустела в жилах от воспоминаний. Леандр, Деметриус, Эннис – все они были на том поле. Я убил их.
И Лайя лежала там же с перерезанным горлом, потухшим взглядом и копной спутанных волос.
«Но я этого еще не сделал, – подумал я в отчаянии. – Я еще не убил ее».
Пророк посмотрел на каждого из нас по очереди. Затем взял у легионеров один из моих мечей и положил его на помост на равном расстоянии от каждого из нас.
– Приступайте.
Безотчетно я сразу же кинулся к Лайе. Если успею встать между ней и остальными, у нее, возможно, будет шанс спастись.
Мне все равно, что я видел на том поле боя. Я не убью ее. И другим не позволю.
Я оказался рядом с ней раньше Маркуса и Элен и присел на корточки, ожидая от них нападения. Но вместо того чтобы ринуться к Лайе, Элен прыгнула на Маркуса и ударила его кулаком в висок. Он упал камнем, не ожидая нападения, и она сбросила его с помоста, затем пнула меч в мою сторону.
– Сделай это, Элиас! – крикнула она. – Пока Маркус не очнулся.
И только тогда она увидела, что я не собираюсь убивать девушку, что я ее охраняю. Элен издала странный сдавленный звук. Толпа молчала, затаив дыхание.
– Не надо, Элиас, – попросила она. – Не сейчас. Мы почти у цели. Ты станешь Императором. Предреченным. Пожалуйста, Элиас, подумай о том, что ты мог бы сделать для… для Империи…
– Я сказал тебе, что есть черта, которую я не пересеку. – Говоря это, я чувствовал странное спокойствие, какого не испытывал ни разу за все минувшие недели. Глаза Лайи метались от Элен ко мне. – Это и есть та черта. Я не убью ее.
Элен подняла меч.
– Тогда отойди в сторону, – произнесла она. – Я это сделаю. Я сделаю это быстро.
Она подходила ко мне медленно, не сводя с меня глаз.
– Элиас, – сказала Элен. – Она умрет, независимо от того, что ты делаешь. Это воля Империи. Если ты или я этого не сделаем, ее убьет Маркус – в конце концов он очнется. Мы можем опередить его и покончить с этим. Если ей суждено умереть, пусть из этого выйдет хоть что-то хорошее. Я стану Императрицей. Ты – Кровавым Сорокопутом.
Она сделала еще шаг.
– Я знаю, ты не хочешь править, – молвила Элен мягко. – И возглавлять Черную Гвардию. Я не понимала этого раньше. Но понимаю сейчас. Поэтому если ты позволишь мне все сделать, клянусь кровью и плотью, в ту же секунду, как стану Императрицей, я освобожу тебя от клятвы Империи. Ты сможешь отправиться куда угодно. Делать что хочешь. Ты не будешь принадлежать никому. Ты будешь свободен.
Я наблюдал за Элен, ожидая, когда ее мускулы напрягутся для атаки, но мы встретились взглядами. Ты будешь свободен. Это единственное, что я когда-либо желал, и она протягивала мне мою мечту на серебряном блюде, давая клятву, которую, как я знал, она никогда не нарушит.
На миг, ужасный миг я задумался над ее словами. Я хотел свободы больше всего на свете. Я почти видел, как отправляюсь из порта в Навиуме к далеким южным королевствам, где никто и ничто не посягнет ни на мое тело, ни на мою душу.
По крайней мере, на тело. Потому что, если я позволю Элен убить Лайю, души у меня уже не будет.
– Если ты хочешь убить ее, – сказал я Элен, – тебе придется сперва убить меня.
Слеза скатилась по ее щеке, и на мгновение я заглянул ей в самую душу. Она хотела этого до безумия, но не враг ее удерживал. Я.
Мы были друг для друга всем. И я предал ее. Снова.
Вдруг я услышал удар – безошибочный звук стали, вонзившейся в плоть. Лайя рухнула вперед так внезапно, что Прорчица упала вместе с ней, все еще сжимая руки девушки. Волосы Лайи разметались грозовым облаком вокруг нее, но я не видел ее лица, ее глаз.
– Нет! Лайя! – я кинулся к ней, стал трясти, пытаясь перевернуть. Но не мог скинуть с нее проклятую Пророчицу. Женщину била дрожь, ее роба запуталась в юбках Лайи. Лайя молчала. Ее тело безвольно обмякло.
Я заметил рукоять кинжала, упавшего на помост, и быстро расползающуюся лужу крови. Невозможно потерять столько крови и остаться в живых.
Маркус. Слишком поздно я увидел его позади помоста. Слишком поздно осознал, что нам с Элен следовало не рисковать и убить его.
Меня поразило, как смерть Лайи всколыхнула толпу, амфитеатр взорвался оглушительным ревом. Тысячи голосов кричали одновременно. Дед ревел громче раненого быка.
Маркус вспрыгнул на помост. Я знал, что он направляется ко мне. Но мне и хотелось, чтобы он подошел. Хотелось выбить из него жизнь за то, что он сотворил. Но почувствовал, как Каин положил руку мне на плечо, пытаясь удержать. Затем распахнулись ворота амфитеатра. Взмыленный конь галопом ворвался на ристалище. Маркус дернулся, потрясенный, огляделся вокруг во внезапно наступившей тишине. Конь вздыбился, и всадник соскочил на землю.
– Император, – крикнул легионер. – Император мертв! Династия Тайа пала!
– Когда? – вмешалась Комендант. На ее лице ни капли удивления. – Как?
– Нападение Ополченцев, сэр. Его убили по пути в Серру. Через день он был бы в городе. Убили и всех, кто с ним был. Даже… даже детей.
«Ждущая лоза обовьет дуб и задушит его. Путь станет ясным в самом конце». Об этом предсказании несколько недель назад говорила Комендант в своем кабинете, и сейчас те слова обрели смысл. Лоза – это Ополчение. Дуб – сам Император.
– Подданные Империи, курсанты Блэклифа, Претенденты, будьте свидетелями! – Каин отпустил меня. Его голос прогремел над амфитеатром, сотрясая его фундамент и заставляя народ подавить панику. – Итак, осуществилось предсказание Пророков. Император мертв, и новый правитель должен прийти к власти, чтобы сохранить Империю. Претендент Витуриус, у вас был шанс доказать свою верность. Но вместо того чтобы убить девушку, вы защищали ее. Вместо того чтобы выполнить мой приказ, вы нарушили его.
– Естественно, нарушил! – возмутился я, не веря в происходящее. – Это Испытание верности было испытанием для меня одного, больше ни для кого. Я – единственный, кому она небезразлична. Это Испытание – насмешка…
– Это Испытание показало нам то, что требовалось узнать: вы недостойны быть Императором. Вы лишаетесь имени и ранга. Вы умрете завтра на рассвете. Вам отрубят голову на площади Блэклифа. Ваши сокурсники будут свидетелями вашего позора.
Два Пророка сковали мне цепями запястья. Я прежде не видел цепей. Они взяли их из воздуха? Но я был слишком потрясен, чтобы сопротивляться. Пророчица, что держала Лайю, с трудом подняла тело девушки и спустилась с помоста.
– Претендент Аквилла, – продолжил Каин, – вы хотели убить врага. Но дрогнули, когда столкнулись с Витуриусом, уступив его желаниям. Такая преданность достойна восхищения. Но это не качество Императора. Из всех трех Претендентов только Претендент Фаррар совершил попытку выполнить мой приказ без сомнений и с непоколебимой верностью Империи. Таким образом, я называю его победителем Четвертого Испытания.
Лицо Элен побелело как мел. Она, как и я, не верила, что пародия, развернувшаяся перед нашими глазами, происходит наяву.
– Претендент Аквилла, – Каин выдернул меч Элен. – Вы помните свою клятву?
– Но вы не можете…
– Я сдержу свою клятву, Претендент Аквилла. А вы свою сдержите?
Она смотрела на Пророка как на любовника-предателя, затем взяла меч из его рук.
– Сдержу.
– Тогда преклоните колени прямо сейчас и присягните на верность, ибо мы, Пророки, провозглашаем Маркуса Антония Фаррара Императором, Предреченным, Главнокомандующим Армии, Непобедимым Владыкой Государства. А вас, Претендент Аквилла, именуем Кровавым Сорокопутом, его правой рукой и мечом, свершающим казни по воле Императора. Вы должны хранить верность до самой смерти. Клянитесь.
– Нет! – зарычал я. – Элен, не делай этого!
Она повернулась ко мне, и ее взгляд точно нож полоснул меня. «Ты это выбрал, Элиас, – сказали ее глаза. – Ты выбрал ее».
– Завтра, после казни Витуриуса, мы коронуем Предреченного. – сказал Каин и посмотрел на Змея. – Империя твоя, Маркус.
Маркус, улыбаясь, кинул взгляд через плечо, и я внезапно узнал это выражение, которое видел сотни раз. Так он смотрел на своего брата, когда оскорблял недруга, выигрывал бой или еще каким-нибудь образом хотел позлорадствовать. Но тотчас его улыбка увяла. Потому что здесь не было Зака. Лицо Маркуса стало пустым. Он посмотрел на Элен без тени тщеславия. Его полное отсутствие чувств заморозило мою кровь.
– Твоя присяга, Аквилла, – сказал он плоско. – Я жду.
– Каин, – крикнул я. – Он не подходит. Ты же знаешь это. Он безумен. Он разрушит Империю.
Никто меня не слушал. Ни Каин. Ни Элен. Ни даже Маркус.
Когда Элен заговорила, она выглядела так, как и должна выглядеть маска: спокойной, собранной, бесстрастной.
– Я присягаю на верность Маркусу Антонию Фаррару, – произнесла она. – Предреченному Императору, Главнокомандующему Армией, Непобедимому Владыке Государства. Я буду его Кровавым Сорокопутом, его правой рукой, мечом, вершащим казнь по его воле. До самой смерти. Клянусь.
Затем она склонила голову и протянула Змею свой меч.
Назад: 43: Лайя
Дальше: Часть III Тело и душа