Спала я мало и урывками, терзаемая снами, полными угроз Коменданта. «На это еще есть время». Когда проснулась перед самым рассветом, клочки кошмара все еще стояли перед глазами: мое лицо искромсано и выжжено, Дарин болтается на виселице, его светлые волосы развеваются на ветру.

Подумай о чем-нибудь другом. Я закрыла глаза и увидела Кинана, вспомнила, как он пригласил меня на танец, такой робкий, сам на себя не похожий. Огонь в его глазах, когда он кружил меня, – должно же это что-то да значить, решила я. Но он так внезапно покинул меня. Все ли с ним в порядке? Избежал ли он облавы? Слышал ли предупреждение Витуриуса?

Витуриус. Я все еще слышала его смех, чувствовала его запах… Мне пришлось подавить эти чувства, заставить себя взглянуть правде в лицо. Он – маска. Он – мой враг. Но почему он помогал мне? Рисковал тюремным заключением, а то и чем похуже, если слухи насчет Черной Гвардии и их зачисток – правда. Я не могла поверить, что он сделал это исключительно ради меня. Тогда что это? Шутка? Какая-то коварная игра меченосцев, которую я еще не поняла?

«Выбрось это из головы, не пытайся выяснить, Лайя, – прошептал Дарин в моей голове. – Освободи меня».

На кухне слышались шаги – Кухарка готовила завтрак. Если старуха встала, то Иззи вскоре появится. Я быстро оделась, надеясь застать ее прежде, чем Кухарка загрузит нас дневной работой. Иззи наверняка знала секретный ход в школу. Но оказалось, она уже ушла по поручению Кухарки.

– Она не вернется до обеда, – сообщила мне та. – И тебя это не касается.

Старуха кивнула на черный альбом, что лежал на столе.

– Комендант велела, чтобы прежде чем приступишь к другим своим обязанностям, ты отнесла этот альбом Спиро Телуману.

Я сдержала стон. Мне придется ждать, пока смогу поговорить с Иззи.

Когда я добралась до Телумана, то с удивлением увидела, что дверь в кузницу открыта, а в горне горит огонь. Сам кузнец колотил молотом по раскаленной докрасна стальной заготовке. Пот струился по его лицу, капая на прожженный жилет. Рядом с ним стояла девушка из племени кочевников. Подол ее розового платья украшали крошечные круглые зеркальца. Девушка что-то сказала, но я не расслышала ее слов сквозь грохот молота. Телуман кивнул мне в знак приветствия, но продолжил разговор с девушкой.

Наблюдая за ними, я поняла, что она старше, чем я подумала сначала. Возможно, ей лет двадцать пять. Черные шелковистые волосы были заплетены во множество косичек, замысловато перевитых ярко-красными нитями. Ее тонкое лицо в первый миг показалось смутно знакомым. Затем я узнала ее: это она танцевала с Витуриусом на Лунном Фестивале.

Она пожала руку Телумана и дала ему мешочек с монетами. Затем смерила меня оценивающим взглядом, задержавшись на рабских браслетах. Я отвела глаза, и она вышла из кузницы.

– Ее зовут Афия Ара-Нур, – сказал Спиро Телуман. – Она – единственная женщина-вождь среди кочевников. И к тому же одна из самых опасных женщин, какие тебе когда-либо встречались. И одна из самых умных. Ее племя снабжает оружием маринскую ветвь Ополчения книжников.

– Зачем вы мне это рассказываете?

Что с ним не так? За такие сведения меня убьют. Спиро пожал плечами.

– Бо́льшую часть оружия для нее сделал твой брат. Думал, тебе захочется узнать, для чего он трудился.

– Нет, я не хочу знать. – Почему он не понимает? – И не хочу связываться ни с чем, что бы вы ни делали. Все, что я хочу, это чтобы жизнь вернулась на круги своя. До того, как мой брат стал вашим учеником. До того, как Империя упекла его в застенки.

– Ты с тем же успехом можешь хотеть, чтобы исчез вот этот шрам, – Телуман кивнул на верхние расстегнутые пуговицы плаща и обнажившуюся букву К, оставленную Комендантом. Я поспешно запахнулась.

– Ничто и никогда не поворачивается вспять, не становится так, как было. – Он перевернул щипцами кусок металла, который обрабатывал, и продолжил отбивать. – Если бы Империя выпустила завтра Дарина, он пришел бы сюда и снова начал делать оружие. Его судьба – сделать все возможное, чтобы его народ избавился от гнета. А моя – помочь ему в этом.

Я так рассердилась на предположение Телумана, что не подумав бросила:

– Так теперь вы спаситель книжников? После того, как годами создавали оружие, что нас и поработило?

– Я живу со своим грехом каждый день. – Он отбросил щипцы и повернулся ко мне. – Я живу с грузом вины. Но существует две разновидности вины, девочка: одна – та, что топит тебя, пока ты не станешь никчемным, и вторая – та, которая воспламеняет твою душу новой целью. В тот день, когда я сделал последнее оружие для Империи, я мысленно провел черту. Я больше никогда не буду делать оружие для меченосцев. От моих рук больше не прольется кровь книжника. В день, когда я выковал последний меч для Империи, я мысленно нарисовал черту для себя, и я не пересеку эту черту, скорее умру. – Он сжимал в руке молот точно оружие. Жесткое угловатое лицо горело едва сдерживаемым пылом.

Так вот почему Дарин согласился быть его учеником. В свирепости этого человека виделось что-то от нашей матери, а в том, как он держался – что-то от нашего отца. Его страсть подлинна и заразительна. Когда он говорил, мне хотелось ему верить. Он протянул ладонь:

– Ты что-то принесла?

Я отдала ему альбом.

– Вы сказали, что умрете скорее, чем перейдете черту. И все же согласились делать оружие для Коменданта.

– Нет. – Спиро внимательно просмотрел альбом. – Я притворился, что буду его делать, чтобы она продолжала посылать тебя сюда. Пока она думает, что я в тебе заинтересован, что она получит телуманский меч, она не нанесет тебе непоправимого вреда. И, возможно, я смогу уговорить ее продать тебя мне. Затем сломаю эти проклятые штуки и освобожу тебя.

Он кивнул на мои браслеты. К моему удивлению, Спиро вдруг отвернулся, словно смутившись.

– Это меньшее, что я могу сделать для твоего брата.

– Его собираются казнить, – прошептала я. – Через неделю.

– Казнить? – переспросил Спиро. – Невозможно. Если бы его собирались казнить, он бы тогда все еще был в Центральной тюрьме, а его перевезли оттуда. Куда – я не знаю. – Телуман прищурился. – Как ты узнала, что его собираются казнить? С кем ты говорила?

Я не ответила. Дарин, возможно, и доверял кузнецу, но я пока не могла. Может быть, Телуман и в самом деле революционер. А может, и хорошо законспирированный шпион.

– Я должна идти, – сказала я. – Кухарка ждет моего возвращения.

– Лайя, подожди…

Но я уже вышла за дверь и не слышала его слов.

По дороге в Блэклиф я пыталась выкинуть сказанное кузнецом из головы, но напрасно. Дарина перевезли? Когда? Куда? Почему Мэйзен об этом не упомянул? Как мой брат? Страдает ли он? Что, если меченосцы переломали ему кости? Небеса, его руки… Что, если…

Больше ни слова. Нэн однажды сказала, что в жизни должна быть надежда. Если Дарин жив, остальное не важно. Если я смогу его вызволить, остальное тоже наладится.

Мой путь лежал через Площадь Казни, где виселицы заметно пустовали. В последние дни никого не повесили. Кинан сказал, что меченосцы приберегли казни для нового Императора. Маркус и его брат получат удовольствие от такого зрелища. А что, если выиграют другие? Будет ли Аквилла улыбаться, когда невинных мужчин и женщин вздернут на веревке? А Витуриус?

Толпа передо мной остановилась, пропуская караван кочевников – двадцать телег пересекали площадь. Я повернулась, чтобы обойти их, но и остальной народ решил сделать то же самое, отчего образовалась давка. Кругом все толкались и бранились. И затем среди хаоса я услышала:

– Ты в порядке?

Я тотчас узнала его голос. Сегодня он оделся как кочевник, но даже надвинутый капюшон не мог спрятать его волосы, которые выбивались наружу как языки пламени.

– После облавы, – добавил Кинан. – Я беспокоился и наблюдал за площадью весь день, надеясь, что ты придешь.

– Ты тоже выбрался.

– Мы все выбрались. Как раз вовремя. Меченосцы взяли больше сотни книжников прошлой ночью. – Он вздернул голову. – Твоя подруга тоже убежала?

– Моя… э… – Если я скажу, что Иззи в порядке, то, можно сказать, сознаюсь, что привела ее на тайную встречу. Кинан смотрел на меня твердо. Он распознает ложь за милю. Поэтому я сказала: – Да, она убежала.

– Она знает, что ты шпионишь?

– Она мне помогает. Я знаю, что не должна была вовлекать ее, но…

– Но так получилось. Жизнь твоего брата в опасности, Лайя. Я все понимаю.

Рядом с нами началась драка. Кинан положил мне руку на спину и, чуть отодвинув, встал между мною и дерущимися, защищая от нечаянных ударов.

– Мэйзен назначил встречу через восемь дней. Утром, когда пробьет десятичасовой колокол. Приходи сюда, на площадь. Если тебе понадобится встретиться раньше, накинь на голову серый шарф и жди на южной стороне площади. Кто-нибудь будет наблюдать за тобой.

– Кинан. – Я думала о том, что обронил Телуман о Дарине. – Ты уверен, что мой брат в Центральной тюрьме? Что его казнят? Я слышала, что его перевезли…

– Наши шпионы надежны, – уверил Кинан. – Мэйзен знал бы, если бы его перевезли.

Во мне зашевелилось беспокойство. Что-то здесь не так.

– Что вы от меня скрываете?

Кинан потер щетину на лице, и я встревожилась еще сильнее.

– Ничего такого, о чем бы тебе стоило волноваться, Лайя.

Десять кругов ада! Я развернула его к себе лицом, заставив взглянуть в глаза.

– Если это касается Дарина, – сказала я. – То мне есть о чем волноваться. Это Мэйзен? Он передумал?

– Нет, – тон Кинана не слишком-то успокаивал. – Я так не думаю. Но он ведет себя… странно. Ничего не говорит об этой миссии. Прячет отчеты шпионов.

Я попыталась найти этому оправдание. Возможно, Мэйзен беспокоится, что миссия будет провалена. Когда я высказала свое предположение, Кинан покачал головой.

– Не только это. Я не могу утверждать, но, по-моему, он планирует что-то другое. Нечто большее. То, что не имеет к Дарину никакого отношения. Но как мы можем спасти Дарина и выполнить другую миссию? У нас попросту нет столько народу.

– Спроси его, – предложила я. – Ты – второй человек в команде, он тебе доверяет.

– А… – скривился Кинан. – Не совсем.

Он вышел из доверия? Но спросить я не успела. Караван прошел, и толпа хлынула вперед. В давке мой плащ сбился, и Кинан увидел шрам. Большой, воспаленный, безобразный. Я почувствовала себя жалкой. – Десять кругов ада! Что случилось?

– Комендант наказала меня несколько дней назад.

– Я не знал, Лайя. – Как только он посмотрел на шрам, от его отчужденности не осталось и следа. – Почему ты не сказала мне?

– А что бы это изменило?

Он взглянул на меня с удивлением.

– В любом случае, это мелочи по сравнению с тем, что могло бы быть. Иззи она выколола глаз. А видел бы ты, что она сотворила с лицом Кухарки. Оно все… – я передернула плечами. – Знаю, что он выглядит ужасно…

– Нет, – отчеканил он как приказ. – Не думай так. Он означает, что ты выдержала. Означает, что ты смелая.

Толпа обтекала меня с обеих сторон. Люди толкались локтями, недовольно ворчали на нас. Но все это исчезло, потому что Кинан взял мою руку, заглянул в глаза, затем посмотрел на губы и снова – в глаза. И взгляд его был настолько красноречив, что и слов не надо. Я заметила у него веснушку, ровную и круглую, в самом уголке рта. А когда он привлек меня к себе, все тело наполнилось теплом.

Но тут между нами протиснулся маринец в кожаных одеяниях и разбил объятия. Кинан коротко и печально улыбнулся. Затем быстро сжал мою ладонь, бросив:

– Скоро увидимся.

И растворился в толпе, а я поспешила назад, в Блэклиф. Если Иззи знает о потаенном ходе, у меня еще оставалось время, чтобы самой на него взглянуть. Ополчение освободит Дарина, и мой ад закончится. И больше никаких шрамов и порок, никакого страха и ужаса. А может быть, даже, мелькнула робкая мысль, у меня что-нибудь сложится с Кинаном.

Я нашла Иззи на заднем дворе, стирающей простыни у колонки.

– Я знаю только про тайную тропу, Лайя, – ответила она на мой вопрос. – И даже это не секрет. Просто этот путь очень опасен, поэтому им и не пользуются.

Я энергично качала воду из колонки, чтобы скрежет металла заглушал наши голоса. Иззи ошибается. Должна ошибаться.

– А что насчет туннелей? Или… Как думаешь, может, кто-нибудь из других рабов знает такой ход?

– Ты видела, как все было прошлой ночью. Мы прошли через туннели только благодаря Витуриусу. Что касается других рабов, то это очень рискованно. Некоторые из них шпионят для Коменданта.

Нет, нет, нет. Всего лишь несколько минут назад казалось, что у меня полно времени – целых восемь дней. А на деле вышло, что времени нет вообще. Иззи прополоскала простыню и подала мне. Я нетерпеливо развесила ее на веревке.

– Карта! Где-то должна быть карта этого места.

Тут лицо Иззи прояснилось.

– Может быть, – согласилась она. – В кабинете Коменданта…

– Единственное место, где вы сможете найти карту Блэклифа, – раздался внезапно хриплый голос, – это у Коменданта в голове. И я не думаю, что вам захочется там покопаться.

Я открыла рот, как рыба, когда Кухарка бесшумно, как и ее хозяйка, возникла из-за простыни, которую я только что развесила. Иззи подпрыгнула от неожиданности, но затем выпрямилась и скрестила руки на груди, немало меня удивив:

– Должно быть что-то, – сказала она старухе. – Как она может держать карту в голове? Должен быть источник ее знаний.

– Когда она стала Комендантом, – произнесла Кухарка. – Пророки дали ей карту и велели запомнить и сжечь. Так всегда происходило в Блэклифе. – Глядя на мое удивленное лицо, она фыркнула. – Когда я была помоложе и даже глупее, чем ты, то всюду прислушивалась и присматривалась. Сейчас моя голова набита бесполезной информацией, которая не принесет никому ничего хорошего.

– Но она не бесполезная, – возразила я. – Вы должны знать секретный ход в школу…

– Я не знаю. – Шрамы на ее лице отливали сине-багровым. – А если бы знала, то не сказала бы тебе.

– Мой брат в камере смертников в Центральной тюрьме. Его казнят через несколько дней, и если я не найду секретный путь в Блэклиф…

– Позволь мне задать тебе вопрос, девочка, – перебила Кухарка. – Это Ополчение сказало, что твой брат в тюрьме? Ополчение сказало, что его казнят, верно? Но откуда они это знают? И откуда ты знаешь, что они говорят правду? Твоего брата, возможно, уже нет в живых. А даже если он действительно в камере смертников, они никогда не вызволят его оттуда. Даже камни, которые ничего не видят и не слышат, это знают.

– Если бы он был мертв, они бы мне сказали. – Почему она не может просто помочь мне? – Я доверяю им, ясно? Я вынуждена доверять им. Кроме того, Мэйзен сказал, что у него есть план…

– Ба! – Кухарка усмехнулась. – В следующий раз, когда увидишь Мэйзена, спроси его где именно твой брат? В какой из камер Центральной тюрьмы? Спроси его, откуда он это знает и кто его шпионы. А еще спроси, как секретный ход в Блэклиф поможет ему взломать самую охраняемую тюрьму на юге. А когда он ответит, посмотрим, будешь ли ты и дальше доверять этому чертовому ублюдку.

– Кухарка, – обратилась к ней Иззи, но старуха отмахнулась от нее.

– Не начинай. Ты понятия не имеешь, во что лезешь. Единственная причина, почему я не сдала ее Коменданту, – женщина практически выплюнула это, – это ты. Поскольку не уверена, что эта рабыня не сдаст твое имя, чтобы смягчить гнев Коменданта.

– Иззи… – я посмотрела на свою подругу. – Не важно, что сделает Комендант, я никогда…

– Ты думаешь, вот располосовали тебе грудь, и ты теперь эксперт по боли? – фыркнула Кухарка. – Тебя когда-нибудь пытали, девочка? Привязывали к столу, пока раскаленные угли жгли твою глотку? Кромсали лицо тупым ножом, поливая раны соленой водой?

Я смотрела на нее с каменным лицом. Она знала ответ.

– Ты понятия не имеешь, предашь ли ты Иззи, – продолжила Кухарка, – потому что ты никогда не была на грани. У Коменданта была отличная школа в Кауфе. Если она станет допрашивать тебя, ты собственную мать предашь.

– Моя мать умерла.

– И слава небесам! Кто знает, сколько бы вреда она еще при… принесла со своими ополченцами, если бы осталась жи… жива.

Я посмотрела на Кухарку искоса. Снова это заикание. И снова, когда речь зашла об Ополчении.

– Кухарка, – Иззи подошла к старухе, глядя ей прямо в лицо. Каким-то образом она вдруг стала казаться выше. – Пожалуйста, помоги ей. Я никогда тебя ни о чем не просила. Я прошу сейчас.

– Твоя-то какая выгода? – ее рот изогнулся, будто она попробовала что-то кислое. – Она пообещала вытащить тебя отсюда? Спасти тебя? Глупая девочка. Ополчение никогда никого не спасает, если может просто бросить.

– Она ничего мне не обещала, – возразила Иззи, – я хочу помочь ей, потому что она моя… моя подруга.

«Я – твой друг», – взывали темные глаза Кухарки. Я в сотый раз задумалась, кто же эта женщина и что Ополчение во главе с моей матерью сделали ей, поселив в ней такую ненависть к ним, такое недоверие?

– Я просто хочу спасти Дарина, – молвила я. – Я просто хочу выбраться отсюда.

– Все хотят выбраться отсюда, девочка. Даже я хочу. И Иззи хочет. Даже проклятые курсанты этого хотят. И если ты так сильно этого хочешь, я советую тебе пойти к своему драгоценному Ополчению и попросить другое задание. Такое, где тебя не убьют.

Она захромала прочь. Наверное, я должна была бы разозлиться, но вместо этого повторяла в уме ее слова: «Даже проклятые курсанты хотят выбраться отсюда. Даже проклятые курсанты хотят выбраться отсюда».

– Иззи, – повернулась я к подруге. – Думаю, я знаю, как найти выход из Блэклифа.

Спустя несколько часов я сидела на корточках за живой изгородью рядом с казармами Блэклифа и гадала, не совершила ли ошибку. Барабаны пробили комендантский час и смолкли. Я просидела около часа. Корни и камни впивались в колени. Ни единой живой души не появилось из казарм.

Но в конце концов появится хоть один. Кухарка сказала, даже курсанты хотят выбраться из Блэклифа. Значит, они должны каким-то образом сбегать отсюда. Как иначе им бы удавалось напиваться и ходить к шлюхам? Некоторые, конечно, подкупают стражу или охрану туннеля, но наверняка существует и другой путь на волю.

Я ерзала и меняла положение, натыкаясь на колючие ветки. Слишком долго прятаться в тени этого низкорослого кустика я не могла. Иззи прикрывала меня, но если Комендант позовет, а я не появлюсь, то буду наказана. Еще хуже, если будет наказана Иззи.

«Она обещала тебе выбраться отсюда? Спасти тебя?» Я не обещала Иззи ничего подобного, но должна была бы. Сейчас, когда Кухарка заговорила об этом, я не могла выкинуть эту мысль из головы. Что случится с Иззи, когда я уйду? Ополченцы сказали, что организуют мое внезапное исчезновение из Блэклифа, причем так, чтобы оно выглядело как самоубийство. Но Комендант в любом случае допросит Иззи. Эту женщину невозможно одурачить.

Я не могу оставить здесь Иззи, зная, что ее ждет. Она – мой первый настоящий друг после Зары. Но как мне уговорить Ополчение спрятать и ее? Если бы не Сана, они бы даже мне не стали помогать.

Однако должен быть способ. Я могу взять Иззи с собой, когда буду отсюда уходить. Ополченцы не могут оказаться столь бессердечными и отправить ее обратно – особенно если узнают, что с ней здесь сделают. Пока я размышляла, снова бросила взгляд на казармы и как раз вовремя. Из корпуса Старших Мастеров появились две фигуры. На светлых волосах одного из них играли блики света, затем я узнала крадущуюся походку второго. Маркус и Зак.

Близнецы повернули в противоположную сторону от главных ворот, миновали решетки, ведущие в туннель, и направились к одному из тренировочных зданий. Я последовала за ними, держась довольно близко, чтобы слышать, о чем они говорят, но и так, чтобы при этом они меня не заметили. Кто знает, что бы они сделали, поймав меня за слежкой?

– …не могу этого выносить, – донесся до меня голос. – Такое чувство, будто он захватил мой разум.

– Перестань вести себя как чертова баба, – ответил Маркус. – Он учит нас, как сделать так, чтобы Пророки не прочли наши мысли. Ты должен быть благодарен.

Я придвинулась поближе, поневоле заинтересовавшись их беседой. Не о том ли ночном госте из кабинета Коменданта они говорили?

– Каждый раз, когда я смотрю в его глаза, – продолжал Зак, – я вижу собственную смерть.

– Так, по крайней мере, ты будешь готов к ней.

– Нет, – возразил он тихо. – Я так не думаю.

Маркус раздраженно заворчал.

– Мне все это нравится не больше, чем тебе. Но мы должны победить. Так что веди себя как мужчина.

Они вошли в тренировочное здание, и в последний миг я поймала тяжелую дубовую дверь перед тем, как ей захлопнуться, оставляя небольшую щель для наблюдения. Голубой свет фонарей тускло освещал коридор, по обе стороны которого возвышались колонны. Шаги близнецов эхом раздавались в тишине зала. Не доходя до поворота, близнецы вдруг исчезли за одной из колонн. Послышался глухой звук камня, трущегося о камень, и все стихло.

Я вошла в здание и прислушалась. В коридоре было тихо, как в могиле, но это не значило, что Фаррары ушли. Я подошла к колонне, за которой они исчезли, ожидая увидеть дверь в тренировочную комнату.

Но там не оказалось никакой двери – только камень.

Я заглянула в следующий зал – пусто. В третий – пусто. Лунный свет лился в окна, освещая помещение бледно-голубым, призрачным, светом. Нигде никого не было. Фаррары исчезли. Но как?

Секретный ход. Я не сомневалась в этом. Я почувствовала головокружительное облегчение. Я нашла его! Нашла то, что хотел Мэйзен. Еще нет, Лайя. Я еще должна выяснить, как близнецы входят и выходят.

Следующей ночью в тот же час я притаилась уже в самом тренировочном зале напротив нужной колонны. Бежали минуты. Прошло полчаса. Час. Никто не появился.

В конце концов, мне пришлось уйти. В любой момент меня могла вызвать Комендант, и я не смела рисковать. Хотелось взвыть от разочарования. Фаррары, должно быть, ушли раньше, чем я попала в здание. Или, возможно, наоборот, появятся, когда я буду уже в кровати. Как бы то ни было, мне необходимо время для наблюдения.

– Завтра пойду я, – Иззи встретила меня у дверей моей комнаты, когда умолк последний удар одиннадцатичасового колокола. – Комендант звонила, просила пить. Спрашивала, где ты, когда я ей принесла воды. Я сказала, что Кухарка отправила тебя по какому-то позднему поручению, но такая отговорка дважды не сработает.

Я не хотела снова впутывать Иззи, но знала, что не справлюсь без нее. С каждым разом, когда она уходила в тренировочное здание, крепло мое решение уйти из Блэклифа вместе с нею. Я не оставлю ее здесь. Я просто не смогу.

Мы менялись ночами, страшно рискуя и надеясь, что вновь увидим Фарраров. Но всякий раз возвращались ни с чем, сходя с ума от досады и злости.

– Если все провалится, – сказала Иззи за ночь до того, как мне предстояло отчитаться перед Мэйзеном. – Ты можешь попросить Кухарку, чтобы научила тебя, как пробить дыру во внешней стене. Она, бывало, устраивала взрывы для Ополчения.

– Они хотят потайной ход, – уныло ответила я. Однако сумела выдавить улыбку, потому что мысль о гигантской дымящейся дыре в стене Блэклифа навевала радость.

Иззи пошла следить за Фаррарами, а я осталась ждать, когда Комендант меня позовет. Но она не вызывала. Я вытянулась на кровати, глядя на изрытый временем каменный потолок своей каморки, и всеми силами стараясь не думать о том, как страдает Дарин под пытками меченосцев. Стоило придумать подходящее объяснение своего провала для Мэйзена.

И вдруг, как раз перед одиннадцатичасовым колоколом, в мою комнату ворвалась Иззи.

– Я нашла его, Лайя! Туннель, которым ходят Фаррары. Я нашла его!