Глава 7
После битвы

Генрих Тюдор, теперь король Генрих VII, провел два дня в Лестере и предпринял за это время ряд важных шагов. В первую очередь, нужно было разобраться со всеми, кто теперь требовал награды от нового короля, и отослать иностранных наемников назад на континент. Генрих находился в довольно странном положении. Он был воспитан в Уэльсе, а затем провел в изгнании четырнадцать лет. Лишь один раз в своей жизни он побывал в Англии, прежде чем прийти на Босвортское поле. Это случилось в 1470 году, когда, согласно более поздним историографам Тюдора, он был представлен Генриху VI, который предсказал ему, что в будущем он станет королем. Тюдор не знал никого из выживших членов прежней правительственной команды, а они не знали его. Ему не хватало опыта административного управления, и он понятия не имел, как функционируют службы королевского двора. Глава дворцовой администрации, секретарь Ричарда, Джон Кендалл, погиб в битве, однако позади него, в Лестере, должно было остаться много нижестоящих чинов. Одной из главных проблем, с которой Генриху пришлось столкнуться в начале своего правления, было именно то, что он не знал людей, на которых мог бы положиться. Поэтому на раннем этапе своего правления он назначал на важные посты преимущественно уже известных ему персон, особенно тех, кто находился вместе с ним в изгнании, и они, большей частью, оставались при нем до конца его правления. Заметный сбой в официальном делопроизводстве был устранен еще до начала сентября, так что, очевидно, понадобилось всего несколько недель, чтобы заставить правительственную машину заработать снова.

Некоторые дела, однако, не терпели отлагательств. Уильям Кэтсби, чемберлен казначейства и канцлер Ричарда III, был посажен в темницу сразу после битвы. Он был центральной фигурой в прежней администрации, и можно было ожидать, что Генрих захочет извлечь пользу из его опыта, но этого не случилось. Кэтсби был казнен через три дня после битвы. Высказывалось предположение, что это было сделано, чтобы снизить накал ненависти, которую Кэтсби возбудил к себе, конфискуя владения в Лестершире, но кажется маловероятным, чтобы такой предусмотрительный правитель, как Генрих Тюдор, мог избавиться от потенциально полезного человека, исходя лишь из этих соображений. Возможно, что у Кэтсби было слишком много врагов среди победителей. Каковы бы ни были причины вынесенного ему приговора, он составил свое завещание 25 апреля, вероятно, в некоторой спешке. Он просил, чтобы его долги были оплачены, и назначил своей душеприказчицей «мою дорогую и возлюбленную жену, которой я всегда хранил супружескую верность». Он «не сомневается, что король будет добрым и милостивым повелителем [по отношению к моей жене и детям], ибо его называют государем, исполненным милости, и я никогда не наносил ему обиды добровольно или умышленно, ибо, Бог свидетель, я всегда любил его». Кэтсби, кажется, чувствовал себя преданным братьями Стэнли и просил, чтобы они «помогли молитвами моей душе, коль скоро не помогли моему телу, хотя я и надеялся на вас». Было бы очень интересно узнать, что стоит за этим утверждением. Помимо Кэтсби смертной казни подверглись только два человека: Уильям Брэчер, который был йоменом короны и военным комиссаром в Сомерсете, а также его сын. Оба были повешены. То, что больше казней не было, кажется, свидетельствует о том, что Генрих действительно решил придерживаться политики милосердия, как он сам заявил в официальной прокламации, возвещавшей о его восшествии на престол. Даже количество актов о государственной измене, прошедших через его первый Парламент, было невелико, с учетом обстоятельств.

Несмотря на все другие дела, требовавшие его внимания в Лестере, новый король, не теряя времени, рассылал прокламации, возвещавшие о его вступлении на престол. Оперативность, с которой это было сделано, наглядно видна на примере с городом Йорком, получившим прокламацию Генриха уже 24 августа. Фактически новость достигла Йорка 23 августа, на следующий день после битвы, когда Джон Спунер, сержант-жезлоносец, вернулся в свой город. Он остался при Ричарде, будучи послан к нему вместе со своим сослуживцем Николсоном, чтобы выяснить, какой отряд должны выставить жители Йорка. Джон Спунер мог сражаться при Босворте или дожидаться известий в Лестере, но он, конечно, выехал в Йорк, как только узнал об исходе битвы. Он наверняка скакал на коне во весь опор, рискуя сломать себе шею, чтобы срочно доставить весть городскому совету. Эта весть была отражена в книге протоколов заседаний городского совета в очень прочувствованных выражениях: «…король Ричард, доселе милостиво нами правивший, из-за великой измены герцога Норфолка и многих других, обернувшихся против него, со многими другими лордами и знатными людьми из северных областей был прискорбным образом убит и умерщвлен, к великой печали города». В правление нового короля эта запись вполне могла быть сочтена изменнической. Она была занесена в книгу протоколов с такой датировкой: 23 августа, «года etc, королевский престол свободен» («anno etc, vacat regalis partas»). До 27 августа городские власти Йорка не помечали протоколы своих заседаний первым годом правления нового монарха (а порой не делали этого и после), вместо этого они использовали для датировки обычный календарь. Другая заметка, занесенная в протокол, вероятно, самим Джоном Спунером и датированная 22 августа, гласит, что «государь король был убит при Сэндферте, возле Лестера», вместе с Джоном, герцогом Норфолка, Томасом (sic), графом Линкольна, Томасом, графом Сэрри, «сыном вышеназванного герцога», Фрэнсисом, виконтом Лоувеллом, лордом Уолтером Деверё (Devereux), лордом Феррерсом, сэром Ричардом Рэтклиффом «и многими другими рыцарями, сквайрами и джентльменами». Имена Сэрри, Линкольна и Лоувелла были позднее вычеркнуты, предположительно после того, как стала доступна более точная информация о спасшихся участниках битвы. Стоит отметить, что именно в этой записи Сэндфорд впервые указан как место гибели Ричарда.

Официальные известия достигли Йорка 24 августа в форме послания, доставленного сэром Роджером Котэмом, «рыцарем, по милости короля прибывшим в этот город, чтобы провозгласить [начало правления] названного короля Генриха». Однако сэр Роджер, кажется, не осмелился войти в город, опасаясь, что его убьют, — вероятно, это может служить указанием на то, сколь сильно печалились в Йорке по прежнему королю, — поэтому мэр и олдермены пришли повидать посланника в таверну, называемую «Вепрь». Этот выбор места для встречи мог быть нарочито символичным, поскольку эмблемой Ричарда III был белый вепрь. Сэр Роджер показал городским властям прокламацию Генриха, в которой тот провозглашал себя королем и заявлял, что будет не менее добрым и милостивым государем, чем любой из его предшественников. На следующий день, 25 августа, герольд Виндзор (Ричард Слэк), который, вероятно, сопровождал Котэма, был принят в палате городского совета. При этом он был одет в геральдическую котту с гербами Англии и Франции. Виндзор вручил мэру королевскую прокламацию с приказом огласить ее по всему городу. Эта прокламация была издана от имени «Генриха, Божьей милостью короля Англии и Франции, принца Уэльского и государя Ирландии». В ней повелевалось, чтобы люди хранили мир и не продолжали личных ссор под страхом виселицы. Последнее предостережение, очевидно, было попыткой предотвратить вымогательства со стороны частных мстителей и положить конец старым счетам с обеих сторон. Далее в декларации утверждалось, что «Ричард, герцог Глостер, прежде именуемый королем Ричардом, был убит в месте под названием Сэндфорд, в пределах графства Лестер, и доставлен мертвым с поля боя в город Лестер, где был открыто положен, дабы всякий человек мог его видеть и рассмотреть». После этого следовал список людей, убитых вместе с Ричардом III; он снова включал в себя графа Линкольна, виконта Лоувелла и графа Сэрри. Однако король очень быстро должен был узнать, что эти люди остались живы, поэтому можно предполагать, что их имена были включены в список умышленно, чтобы никто не пытался сплотиться вокруг них.

Герольд Виндзор и, предположительно, сэр Роджер Котэм поехали дальше, чтобы провозглашать правление нового короля по всему северо-востоку Англии, и если выполнение их миссии было столь же опасным, какими оно, кажется, было в Йорке, то герольд Виндзор, конечно, заслужил свою награду в виде 20 фунтов, полученную 14 октября 1485 года за «определенные особые заслуги». Генрих VII также оплатил его свадебные наряды. Котэм (вероятно, на самом деле его звали Котон) тоже получил хорошую награду, будучи назначен шерифом Глеморгана и Морганнока 22 сентября 1485 года. Факт использования по крайней мере одного герольда для распространения королевской прокламации кажется интересным. Короли Йоркской династии тоже использовали их для таких нужд, но герольды стали намного более значительными фигурами именно в правление Генриха VII, как если бы обе стороны усматривали в этом обоюдную выгоду. Герольды могли проявлять особое служебное рвение именно по причине своей прежней близости к Ричарду III: для них было важно показать, что они могут работать также и на нового короля.

Для начинающего править Генриха Тюдора было очень важно заполучить в свои руки Эдуарда, графа Уорика, сына покойного герцога Кларенса. Как последний представитель династии Плантагенетов мужского пола Эдуард был потенциальным центром притяжения мятежных сил. Генрих, соответственно, послал сэра Роберта Уиллоуби на север в Шерифф-Хаттон, где тогда проживал Эдуард. Юноша был официально передан под надзор сэра Роберта и доставлен в Лондонский Тауэр, где и провел оставшуюся часть жизни. Елизавета, старшая дочь Эдуарда IV, на которой Генрих прежде обещал жениться, тоже, по-видимому, находилась в Шерифф-Хаттоне. Она была эскортирована в Лондон в обществе «знатных дам», а затем отослана на жительство к своей матери.

Генрих покинул Лестер 24 или 25 августа и направился в Лондон. Он не спешил, поскольку наверняка наслаждался вниманием, которое ему оказывали на протяжении всего пути, а также чувством великого облегчения, испытанным оттого, что он перестал быть изгнанником, поставленным вне закона. Согласно Вергилию, Генрих VII вершил свой путь как полководец-триумфатор, и всюду его приветствовали радостные толпы. Он вступил в Лондон 3 сентября, где его ждала еще более торжественная встреча. Мэр и главы гильдий, уже воздававшие почет прежнему королю, встретили Генриха в Хорнси. Мэр и олдермены, облаченные в пунцовые мантии, а также другие горожане в фиолетовых одеяниях с великой праздничной торжественностью проводили нового короля в Лондон, и при этом слепой придворный поэт Генриха, Бернар Андре, читал в его честь какие-то стихи. Генрих доехал до северных дверей собора Святого Павла и там, возле Распятия, пожертвовал собору в дар три знамени, которые побывали с ним в битве при Босворте: одно с изображением Святого Георгия, другое — с валлийским красным драконом, а третье — с серо-коричневой коровой на желтом полотнище. Затем в соборе отслужили молебен «Te Deum laudamus» («Тебя, Господи, славим»), и Генрих удалился во дворец епископа Лондонского.

Теперь начались настоящие дела по управлению страной. Уже 30 августа, когда Генрих все еще был на пути к Лондону, его придворный штат получил очень большую партию тканей, из которых следовало пошить новые одежды, некоторые для самого короля, а другие — для его слуг. Стоимость этих тканей превышала 358 фунтов стерлингов, и они уже были оплачены сэром Реджинальдом Брэем, которому вскоре предстояло стать канцлером герцогства Ланкастерского. Этот человек будет пользоваться особым влиянием на протяжении всего правления Тюдора.

Некоторые из самых ранних решений Тюдора были связаны с новыми должностными назначениями и выдачей наград. Их удостоились не только главные сторонники Генриха, но также и многие люди более скромного положения, которые сплотились вокруг него во Франции или встали под его знамя во время похода через Уэльс и Англию. Генрих с очень большим вниманием старался отблагодарить их за поддержку.

Коронацию, недолго думая, решили провести 30 октября. Это давало служащим королевского гардероба больше времени на подготовку, чем у них было в случае с коронацией Ричарда III. Джаспер Тюдор получил от своего племянника Генриха заслуженную награду: за три дня до коронации он был произведен в герцоги Бэдфордские. Без его поддержки вторжение Генриха вряд ли вообще состоялось бы. Джаспер также получил себе в супруги Катерину Вудвиль, вдову герцога Бэкингема. В тот же день Томас Стэнли был произведен в графы Дерби, а еще днем ранее Эдуард Куртене стал графом Девона. Сэр Уильям Стэнли получил важные должности, но не звание пэра, на которое он мог бы рассчитывать, принимая во внимание то, что он пришел на выручку к новому королю в самый критический момент Босвортской битвы. Коронация была проведена великолепно, но, конечно, ее организаторы имели то преимущество, что могли использовать в качестве образца недавнюю коронацию Ричарда III.

Сбор Парламента был назначен на 7 ноября, то есть вскоре после коронации. Для Генриха было важно сначала короноваться, а затем получить у Парламента признание своего нового статуса. Он не мог допустить, чтобы создалось впечатление, будто его права на престол хотя бы отчасти зависят от предполагаемого брака с Елизаветой Йоркской, и потому не женился на ней до января 1486 года. Эта отсрочка в немалой степени была вызвана еще и тем, что до тех пор, пока акт Ричарда III «Titulus Regius» не был аннулирован в Парламенте, Елизавета считалась незаконнорожденной, и Генрих не мог жениться на ней, не роняя своего престижа. Кроме того, для заключения этого брака было необходимо папское разрешение, поскольку Генрих и Елизавета доводились друг другу родственниками в четвертом колене. На то, чтобы испросить и получить разрешение, потребовалось время. Первый Парламент, созванный Генрихом, заново утвердил за ним королевский титул, основываясь на том, что он был королем de facto. Это, по-видимому, означало, что Генрих мог бы созвать Парламент и до своей коронации. То обстоятельство, что он все еще находился под действием акта о государственной измене, не бралось во внимание. В своей речи к Парламенту Генрих придал особое значение своим наследственным правам на престол, а также тому факту, что он стал королем по суду Божьему, свершившемуся при Босворте. Акт о государственной измене был издан против Ричарда III, «прежнего герцога Глостера, именовавшего и величавшего себя королем Ричардом III в силу совершенной им узурпации», а также против 28 его сторонников, включая герцога Норфолка, графа Сэрри, трех других пэров, восьми рыцарей, включая Роберта Бракенбери и Ричарда Рэтклиффа, и 15 других, включая Джона Кендалла и Уильяма Кэтсби. Число людей, признанных государственными изменниками, было относительно небольшим, вероятно потому, что Генриху нужно было завоевать широкую поддержку. Однако среди тех, кто избежал приговора, были и некоторые значительные фигуры. Например, наследник Ричарда III, Джон, граф Линкольн, который почти наверняка участвовал в битве и, возможно, попал в плен, не был объявлен изменником. Его отец, герцог Саффолк, мог ходатайствовать за него, но, по всей видимости, Линкольн уже и так получил прощение к этому моменту. Список людей, объявленных изменниками, включал в себя многих видных приверженцев Ричарда, и интересно отметить, что наряду с его влиятельными северными сторонниками, такими как два Харрингтона, там значатся и несколько южан. Некоторые, кого не включили в список (такие, например, как сэр Роберт Перси), были с севера, и кажется вероятным, что в армии Ричарда было по меньшей мере столько же северян, сколько и жителей других областей. Конечно, некоторые северные сторонники Ричарда вполне могли находиться в армии графа Нортумберленда. В список государственных изменников внесли несколько совсем незначительных людей, и трудно понять, зачем это понадобилось делать. Возможно, в этом присутствовал элемент сведения личных счетов со стороны тех, кто подсказывал имена.

В этом акте о государственных изменниках начало правления Генриха VII датируется 21 августа — днем, предшествовавшим битве при Босворте. Это означало, что люди, верно сражавшиеся за короля Ричарда, правящего монарха, фактически превращались в изменников. Как показано выше, Генрих стал именовать себя королем еще до битвы при Босворте, однако его указ, предложенный на утверждение Парламенту, был сомнительным и резким нововведением, по поводу которого палата общин испытывала очень большое беспокойство. Однажды принятый, этот указ мог войти в практику, и люди куда менее охотно стали бы сражаться за короля, опасаясь, что впоследствии их смогут превратить в государственных изменников одним лишь росчерком пера. В одном письме того времени сказано: «многие джентльмены были против этого, но ничего не могли поделать, ибо такова была воля короля». В этом вопросе Генрих твердо стоял на своем, и только десятилетие спустя он согласился на издание акта, который, в сущности, делал такую практику незаконной. Последним вопросом, который нужно было уладить, стала петиция палаты общин, содержавшая просьбу к Генриху жениться на Елизавете Йоркской. Генрих милостиво согласился это сделать. Первая сессия Парламента продолжалась с 10 декабря 1485 года по 23 января 1486 года.

Свадьба была, наконец, отпразднована 18 января 1486 года, то есть чуть более чем через три года после того, как Генрих поклялся в Реннском соборе жениться на Елизавете Йоркской. После бракосочетания Генрих отправился в путешествие, чтобы посетить северные области Англии. Это была та часть страны, где ему нужно было удостовериться если не в полной лояльности населения, то хотя бы в том, что дело не идет к открытому мятежу. Он не мог предпринять прямых действий против многих фамилий, которые прежде поддерживали Ричарда, потому что, помимо всего прочего, у него не было для этого военной силы. Одиннадцатого октября 1485 года он уже издал прокламацию для графств Ноттингемшир, Йоркшир, Дарем, Вестморленд, Камберленд, а также для города Йорка и епископа Даремского. В ней он объявил, что желает даровать помилование за преступления, совершенные против него до 22 сентября 1485 года, всем тамошним рыцарям и джентри, которые вышли против него «в поле» с оружием в руках. Исключение было сделано только для сэра Ричарда Рэтклиффа, сэра Джеймса и сэра Роберта Харрингтонов, сэра Томаса Пилкингтона, сэра Томаса Броутона, сэра Роберта Миддлтона и Томаса и Майлза Меткалфов. Все перечисленные, кроме Броутона и Меткалфов, уже были объявлены государственными изменниками. Генрих, должно быть, надеялся, что это помилование поможет эффективно замирить неспокойные графства. И все же 15 октября ему пришлось просить представителей рода Стэнли (включая сэра Эдуарда Стэнли, теперь шерифа Ланкашира) провести военный сбор в своей области, потому что он прослышал, что шотландцы планируют вторжение, и весьма вероятно, что на севере их поддержат недовольные сторонники Йоркской династии. Однако к 20 октября он приказал прекратить сбор войск, поскольку мятежники рассеялись, узнав о дарованном им помиловании. Шотландское вторжение так и не состоялось.

Как бы то ни было, когда Генрих отправился в свою поездку в марте 1486 года, недовольство на севере все еще не улеглось, и было очевидно, что волнения, скорее всего, продолжатся. Медленно двигаясь в северном направлении, Генрих задержался в Линкольне, чтобы отпраздновать Пасху и присутствовать на богослужении в местном соборе. Когда он находился на пути к Йорку, ему стало известно, что готовится восстание во главе с виконтом Лоувеллом и Хэмфри Стаффордом, которые к тому времени уже бежали из святилища. На самом деле, возможно, что Генрих был осведомлен об этом заговоре еще перед своим отъездом из Лондона, поскольку он взял с собой недавно учрежденную королевскую охрану — йоменов-гвардейцев, а затем, двигаясь в сторону Йорка, по-видимому, отдал распоряжение об увеличении своих сил. В Понтефракте к нему присоединилась немалая часть пэров, включая графов Линкольна, Оксфорда, Шрусбери, Риверса и Уилтшира. В Йорке его приняли с торжественными церемониями, очень похожими на те, которые были устроены три года назад по случаю приезда Ричарда III. Генрих VII, в свой черед, организовал великолепные зрелища, чтобы продемонстрировать свою королевскую щедрость.

Пока Генрих находился в Йорке, распространился слух о том, что большое число мятежников собралось вокруг Миддлхема и Ричмонда, старинных владений Ричарда III, и намеревается идти походом на Йорк. Согласно Вергилию, Генрих сначала не придал этому значения, но когда он узнал от своих собственных слуг, что там действительно вспыхнул мятеж, «его охватил великий страх». Как бы то ни было, мятеж не получил такой сильной поддержки, на которую надеялись его предводители, и когда Генрих послал против них силы, имевшиеся в его распоряжении, мятежники рассеялись, а их предводители бежали. Пережив эту первую угрозу, Генрих наверняка испытал великое облегчение. Затем он медленно поехал назад в южном направлении. Двадцатого сентября 1486 года в Винчестере появился на свет его первый ребенок — сын, названный Артуром.

Неудачный мятеж 1486 года был только пробным камнем намного более опасного восстания, разгоревшегося в 1487 году. На этот раз предводителями мятежников были лорд Лоувелл и граф Линкольн, который рискнул связать свою судьбу со сторонниками Йоркской династии. Во главе мятежников встал самозванец, именовавший себя графом Уориком, хотя настоящий граф Уорик все еще находился в Лондонском Тауэре. Самозванец был коронован под именем Эдуарда VI в Дублинском соборе, и армия мятежников вобрала в себя значительные силы: 3500 наемников, которыми командовал Мартин Шварц, швейцарский капитан, пользовавшийся высоким авторитетом, а также множество плохо вооруженных ирландцев. В июне мятежники высадились на побережье Ланкашира и двинулись вглубь Англии. Генрих собрал против них войска. Шестнадцатого июня армия Линкольна и Лоувелла, в которой насчитывалось примерно 8 тысяч человек, включая наемников, ирландцев и какое-то количество присоединившихся к ним английских воинов, встретилась с более многочисленной армией Генриха VII при Стоуке, близ Ноттингема. Армией Генриха снова командовал граф Оксфорд. Сторонники Йоркской династии потерпели тяжелое поражение. При этом Линкольн, Шварц и, вероятно, Лоувелл были убиты. Битву при Стоуке с полным основанием можно назвать последней битвой Войны Роз. После нее Генрих, наконец, надежно утвердился на троне, однако сам он никогда не был уверен в этом до конца своей жизни.